"Сиракузовы против Лапиных" - читать интересную книгу автора (Длуголенский Яков Ноевич)11. Контурные карты (окончание)Последней должна была поставить свою подпись бабушка Василиса. Когда Сиракузовы влезли в автобус и увидели, что следом с большой корзиной влезаю я, это неприятно поразило их, они сразу поняли, что я тоже еду к бабушке Василисе. Да ещё с большой корзиной. Зачем? — Поворачивай, — сказали мне Сиракузовы. Но я прошёл мимо и сел со своей корзиной за спиной шофёра. Это ещё больше подействовало на Сиракузовых. Они поняли: начни они пихаться, я бы сразу сказал об этом шофёру. Две остановки мы ехали молча. Сиракузовы напряжённо дышали мне в затылок. Наконец на третьей остановке они заговорили: — Ты куда едешь, к бабушке Василисе? — К бабушке Василисе, — сказали. — Отскочи! — сразу оживились Сиракузовы. — Это наша бабушка. Она носит фамилию Сиракузовых. И она нас любит. Я хотел сказать, что это наша общая бабушка, и ещё неизвестно, кого она больше любит, но тут в моей корзине заворочалось и зашуршало, и Сиракузовы сразу забыли про бабушку. — Что это? — уставились они на меня. — Кролики, — сказал я. — Бабушке Василисе? — Бабушке Василисе. — Тьфу ты, а мы думали, ты едешь за инвентарными книгами! Я объяснил, что кролики — подарок дяди Бориса, он давно обещал их бабушке и ещё обещал обои, и вот теперь дарит кроликов. Думает, бабушка свяжет ему за это к зиме тёплые носки и рукавицы. — А обои тоже дарит? — не слушая, ревниво спросили Сиракузовы. Они надеялись, что, может быть, мы не всё ещё подарили бабушке и, таким образом, они тоже что-нибудь подарят. — Тоже, — сказал я. — И не только подарили, но уже и обклеили. Ферапонт Григорьевич достал. — Ты тоже обклеивал? — спросили Сиракузовы. Мне очень хотелось сказать, что тоже, но я честно сказал, что это они без меня сделали. Но Сиракузовы всё равно приуныли: я, по крайней мере, вёз кроликов, а они, кроме заявления, ничего бабушке не везли. — Покажи кроликов, — убито сказали Сиракузовы. Я показал. Они запустили в корзину руки и долго чесали у кроликов за ушами. — Слушай, — наконец сказали они, — а давай это будет наш общий подарок, а? Я сразу понял, насколько важным было предложение, которое сделали мне Сиракузовы. От моего ответа зависели теперь и мир, и война. — Нет, — наконец сказал я Сиракузовым и прикрыл кроликов. И Сиракузовы тяжело задышали. — Ладно, — сказали они, — тогда мы припрём вас… И сунули мне под нос заявление. — Вы помешались на заявлениях, — сказал я. — Нам не заявление дорого, — ответили Сиракузовы, — а правда. Истина, иначе говоря. — Я бы тоже мог написать заявление про кресало, — сказал я. — Конечно, мог, — передразнили Сиракузовы. — Да что толку, если мы не брали этого кресала!.. Я мрачно посмотрел на них (мрачно потому, что приедут родители — и доказывай им, что не я брал это кресало!). До самого бабушкиного дома мы хранили угрюмое молчание. Едва мы (я со своими кроликами и Сиракузовы со своим заявлением) вошли в дом, сразу поняли: в бабушкином доме что-то неладно. Мы только не могли понять: что? Посреди ослепительно светлой комнаты стояла бабушка Василиса с охапкой цветов в руках, а от всех четырёх стен исходило на бабушку голубое сияние. — Проходите, — радушно сказала бабушка, — я вот думаю, куда поставить цветы. «В вазу», — хотели сказать Сиракузовы, но, приглядевшись, только и сказали: — Бабушка… Потому что сияние, которое мы увидели, исходило не от обоев, а от бывших контурных карт, которые стали теперь обоями. Я быстро сел и выпустил кроликов. — Браво! — сказала бабушка, а потом, приглядевшись, добавила: — Но если он думает, я буду вязать ему тёплые носки из этих кроликов, то ошибается: это мясные, а не пуховые кролики… Так и передай… — Бабушка… — во второй раз начали Сиракузовы. Но она не дала им вставить и слова. — Вижу, вам кролики тоже нравятся. Это естественно. Но только недалёкие люди могут думать, что кроликам не нужно травы… — Да мы не про кроликов! — взорвались Сиракузовы. — Мы про обои! Где ты их взяла?! — Что значит — взяла? Купила! — удивилась бабушка. — В магазине у Ферапонта Григорьевича, разумеется. Других там не было. Теперь-то они всем нравятся… — Да ведь это контурные карты, бабушка! — со стоном сказали Сиракузовы. — Значит, это ты была в маске?! Значит, это ты пожелала остаться неизвестной?! — Я? Возможно, — откликнулась бабушка. — Ферапонт Григорьевич что-то говорил мне об этом. Но я ведь не сильна в географии. Главное, я подумала, что нравятся… Да и вы на досуге сможете изучать географию… — Да при чём здесь география? Маска где? — потребовали Сиракузовы. Я поскорее вышел, чтобы нарвать травы для кроликов. — Ну? — появляясь следом, сказали Сиракузовы. — Обманули бабушку? Обещали обои, а что подсунули? С таким, как ты, мы даже чай пить не останемся… А ещё кричишь: мы фамилию позорим!.. Тем не менее, они что-то уносили сухим пайком в кулёчке. — Никто ей ничего не подсовывал, — сказал я. — Вы же слышали. Она сама выбирала. Сиракузовы хмуро молчали. Что они могли ответить? — Ну, а ты знал, что у неё контурные карты? — Нет, — сказал я. — Я даже думаю, она не надевала никакой маски. Можете, кстати, съесть своё заявление. Эта моя последняя реплика их окончательно доконала. Они пробормотали что-то насчёт того, что я, мол, за это ещё отвечу и что они, мол, ещё запихнут меня в грузовик, а потом ушли. |
|
|