"Основатели кланов I: Исход" - читать интересную книгу автора (Биллс Рэндалл Н.)21Исходящая паром чашка кофе слегка задрожала, когда официантка поставила её на стол, и несколько тёмно-коричневых капель потянулись вниз по внешнему обводу. – Ой, мамочка… Простите, пожалуйста – пробормотала девушка, вытащила из-за пояска салфетку и торопливо промокнула жидкость прежде, чем та пролилась на брюки или на пол. – Всё в порядке, – сказал Уиндхэм и из глубины его обширной бороды – Отчего, ради всего святого, ты носишь эту штуку? – спросил Андрей после того, как официантка удалилась. – Потому что я – Божий человек, – ответил Уиндхэм и пододвинул к себе чашку. – От нас ожидают, что мы станем носить бороды. Это позволяет нам выглядеть мистически и благолепно, – он весело улыбнулся. В глазах его светилось дружелюбие. – А есл я вступлю в ваш орден, мне тоже можно будет отпустить бороду? – Тогда никто не поверит в то, что ты вступил в церковь во славу Божью. Даже если оставить в стороне тот факт, что ты выглядишь в бороде скорее, как придурок – не то, что я, – заключил священник, любовно поглаживая обеими руками окладистую черную бороду. – Да ты ведь отрастил её себе только для того, чтобы никто не увидел, что у тебя нет подбородка! – уколол Андрей в ответ, все ещё смеясь над разыгрываемой Уиндхэмом гордыней. – Ха! Конечно же, у меня есть подбородок. Тебе-то откуда знать? Ты его ещё и не видел никогда. – Что правда, то правда. Собственно, я его никогда и не стремился увидеть. Они расхохотались и одновременно, словно по команде, откинулись на спинки стульев. Уиндхэм заказал крепкий кофе, в то время как Андрей избрал для себя чай-воспоминание со сложным названием «Давным-давно, синей лунной ночью» – деликатес, на котором специализировалось это кафе. Оба напитка уже некоторое время остывали перед ними на столе и теперь пришло время сделать первый глоток. Андрей вдохнул чудесный аромат горячего чая: смесь жженой корицы, свежих яблок и цветов Аркадии. Он сделал первый глоток и едва не обжёг себе губы – чай был ещё довольно горяч – но всё же задержал жидкость на мгновение во рту, закрыл глаза и постарался как можно более полно ощутить вкус и аромат редкого и драгоценного напитка. Запах был настолько интенсивен, что Андрей почувствовал, как в голове его взорвался калейдоскоп красок, пробуждающих воспоминания – он больше не старался их избежать, они обогатили его опытом. Открыв наконец-то снова глаза, на улице он увидел толпу, которая с флагами и плакатами шла мимо кафе. Прекрасный аромат и хорошее настроение немедленно улетучились. Вкус у него во рту превратился в кислятину, а ощущения уюта как не бывало. – Как они только до этого докатились? – тихо спросил Андрей, опасаясь, что кто-нибудь услышит его слова – и неважно, носил ли он униформу СОЗЛ или нет. – Да ну, они просто сбрасывают излишки энергии. – Тем не менее, до сих пор генерал ничего не сделал, чтобы хоть как-то отреагировать на это. – Он повернулся к Уиндхэму и попытался подавить нахлынувшие мысли. – Нам что, снова предстоит пережить события, похожие на то, что творилось на «Принце Евгении»? – Я думаю, нет, – ответ Уиндхэма прозвучал почти поспешно. В глазах священника отразилось сомнение. – Прежде всего, они желают заявить о себе. Дать генералу понять, что пришло время избрать гражданское правительство. – У нас есть гражданские представители. – Так-то оно так, но они обязаны подчиняться военным – неважно, насколько осторожно действует твой отец. Оба старательно избегали уточнять, как велика осторожность генерала. – Но этот слоган с плаката – «Единство и Федерация»… с этим солнечным флагом… слишком уж напоминает кое-что. Собственно, это можно трактовать совершенно однозначно. Теперь пришла очередь Уиндхэма понизить голос: – Федеративные Солнца. – Именно. – Андрей взглянул на чашку с чаем-воспоминанием, которая все ещё стояла перед ним на столе, и внезапно почувствовал, что совершенно потерял интерес к лёгкому галлюциногенному воздействию этого напитка. Он проклял самого себя за то, что снова поддался этому искушению вместо того, чтобы встать лицом к лицу со своей проблемой – одиночеством. – Андрей, что у тебя сейчас в голове творится? – прервал Уиндхэм его мысли. Андрей чувствовал себя так, словно его вырвали из транса. – Мне это все не нравится. Именно эти националистические идейки развалили Звёздную Лигу. Может, мой отец и решил закрыть на это глаза, но я этого делать не собираюсь. И кое-кто ещё – тоже не собирается. Неужели Звёздная Лига в изгнании тоже стоит на пороге распада из-за этой проклятой мелочности? Неужели мы так быстро повторим прошлое? В ответ на провокационные вопросы Андрея Уиндхэм только качал головой, но жест этот не выглядел слишком уж убедительным. – Нет, ты все-таки сгущаешь краски. Все не так уж плохо. В Андрее рос гнев. В присутствии Уиндхэма такое с ним случалось редко. – Ты был когда-нибудь в Секторе-три? – Катай-город? – ответил Уиндхэм. Данное кварталу прозвище явно развлекало его, одновременно облегчая задачу приведения царящих там порядков в общий ряд с остальной цивилизацией. Гнев вновь вскипел в Андрее и от его удара ладонью по столу подпрыгнули чашки. – Не смейся над названиями. В них слишком много правды. Ты же видел тамошние граффити. – Ну и что? Граффити есть в каждом секторе. У нас уже такой уровень благосостояния, что наши подростки не должны больше день-деньской помогать на стройках. Может, прикажешь опять ввести такие порядки? Несмотря на комичность такого предположения, Андрею меньше всего на свете хотелось смеяться. – Нет, речь идет о гораздо большем. Я видел катайские иероглифы, которые они рисуют на стенах. Там стоит: «Он провалился». И ты отлично понимаешь, кто этот «он». Уиндхэм ущипнул бороду и потряс головой. Опять выражение его глаз обличало его же слова: – Глупые выходки маленьких детишек. В большинстве случаев они сами не знают, чего хотят. Андрей поднял руку в защитном жесте, а другой указал на проходящих по улице мужчин, женщин и детей всех возрастов. В толпе преобладали люди европеоидной наружности. Андрей и Уиндхэм знали, что речь идет в основном о колонистах, которые раньше жили в Федеративных Солнцах. – Эти люди там, снаружи, не похожи на глупых маленьких детишек. Неожиданно новый звук прервал их беседу. За криками и завываниями множества голосов, за скандированием трудно было в первый момент заметить разницу. Однако шум усиливался. Шум, какой издает толпа людей в панике. Андрей немедленно встревожился, однако попытался совладать с чувствами. То же самое отразилось на лице Уиндхэма. – Только не это! – шепнул Андрей, но ужас оборвал его речь. Позже Андрей совершенно не мог сказать, был ли это несчастный случай или чей-то умысел. Так или иначе, в непосредственной близости от того места, где оба людских потока столкнулись между собой, вдруг лопнула огромная витрина. Потом послышался специфический звук, который издают кулаки, врезаясь в челюсти. Словно внезапно налетевший ураган, до сих пор более-менее мирная демонстрация в одно мгновение превратилась в побоище. Те, кто оказался поблизости, также ударились в панику. К чести демонстрантов, Андрею пришлось признать, что большинство из них немедленно взяли ноги в руки – или, по крайней мере, попытались это сделать, используя для бегства соседние улицы и пряча плакаты и головные повязки по сумкам и карманам. – Старые раны Андрея снова заныли. В следующие мгновения он мог лишь в тупом оцепенении наблюдать за тем, как людей охватывает древнейшая из эмоций – чистая ненависть. Совершенно безоружные и отрезанные от всех путей отступления, которые вели бы обратно в академию, Андрей и Уиндхэм встали и посмотрели на официантку в другом углу кафе. При виде дерущейся толпы у самых дверей заведения девушка уронила поднос с кофейными чашками и, словно завороженная, глядела теперь на улицу с выражением отчаяния на лице. Хотя драка только начиналась, но все могло измениться в одно мгновение. Андрей сглотнул, почувствовав, что горло пересохло от страха. Тем не менее, он решительно ответил на кивок Уиндхэма. Оба направились к застывшей официантке и немногим посетителям, остававшимся в кафе. – О'кей, пожалуйста, все встаньте и пройдите к задней двери, – Уиндхэм лишь немного повысил голос, однако сказывались годы командного опыта. Кроме того, ему, без сомнения, помогала борода, а также уверенный стиль поведения. Люди поспешно вставали и переходили в заднюю часть кофейни. – Быстро, мы должны выстроить столы снаружи перед витриной, – сказал Андрей, последовал за Уиндхэмом наружу и ухватился за спешно покинутый столик. Одним движением он очистил его от чашек. – Вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете? Я знаю, это все может выйти из-под контроля. Но полиция скоро будет здесь. Не стоит без надобности пугать людей. Андрей поднял глаза и увидел владельца кафе, который вышел на улицу из своего офиса и без толку болтался поблизости. Голос маленького, но весьма объемистого человечка дрожал. Андрей молча глядел на него, пока тот не заткнулся. – Мы в одном шаге от уличного побоища, – ответил он, неосознанно используя тот самый тон, которым разговаривал в аудитории. – И независимо от того, что послужило его причиной, непохоже на то, чтобы события развивались в ином направлении. Вам не кажется, что мы не можем тут просто торчать и надеяться, что с нами ничего не случится? Я предлагаю принять некоторые меры предосторожности. Вы со мной не согласны? – закончил он достаточно громко, чтобы его через открытые двери услышали посетители кафе. Он хотел дать им понять, что принял решение и за них. Кивки большинства подтвердили их молчаливое соглашение и в скором времени столы были очищены и выстроены столешницами перед витриной. Ещё двумя столами заблокировали дверь. Не успел последний стол занять свое место, как от бокового окна послышался звук разбиваемого стекла. Осколки разлетелись за столами, которые защищали окна. Некоторые гости завизжали, иные ограничились презрительными взглядами в сторону рвущего на себе волосы хозяина. В воздухе повис безмолвный упрек: «Это можно было предвидеть». Андрей внутренне расхохотался. Однако реальность вновь грубо ворвалась в его сознание. И снова тёмный призрак Николая воздвигся над Андреем. Он отчаянно цеплялся за остатки спокойствия, которое подарила ему Дана, и за новый образ своего брата, который он пытался выстроить в последние годы. Всё это было немедленно забыто, как только Андрей вспомнил о событиях на «Принце Евгении». Где-то со звоном лопнуло ещё одно стекло. Крики становились все громче. Под грохот камней, которые толпа швыряла в неудачно припаркованные ховеркары, Андрей принял решение, которое должен был принять уже давным-давно. С улицы послышались первые крики боли и ужаса. |
||
|