"Туманы Эвернесса" - читать интересную книгу автора (Райт Джон)

10 Стрелы Солнца

I

— Я — настоящий человек, не магическое существо, — ответил Ворон. — Я пришел спасти вас.

— О, боже мой! Надеюсь, это не очередной трюк. Агошкой не могут быть настолько хитрыми. Вы не могли бы опять зажечь свет? А то я ничего не вижу.

В руке Ворона появился огненный шар.

Гален уставился на него: черная борода, всклокоченные волосы, длинный инвернесс, на пальце магическое кольцо, в одной руке зеркало, в другой потрескивающий шар, в котором сверкают крошечные молнии, лицо странно серьезно.

— Да, ты не магическое существо, — рассмеялся Гален. — Какой я дурак! Хахахаха!

Он выхватил зеркало из руки Ворона и жадно поглядел в него.

— Черт побери! Да я совсем старик.

Отражение в зеркале показало седовласого мужчину с тяжелым лбом, широкими скулами и выступающим подбородком, окаймленным черной бородой с серебряными нитями, «соль с перцем».

Его лицо исказилось от страха. Гален поднял руку, соединив большой палец и мизинец как в салюте бойскаута.[40]

— Это же тело Дилан Ньёрдинга! Как оно попало к тебе? Говори! — и он протянул обе руки к Ворону.

На Ворона напал странный паралич, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Я пришел из-за Венди.

— В-Венди… — Внезапно взор, полный радости и невыразимой надежды осветил лицо Галена.

— Я ее муж.

Гален, совершенно неожиданно, раскинул руки и обнял Ворона, паралич которого уже прошел. К своему бесконечному замешательству, Ворон обнаружил, что седовласый мужчина плачет в его руках, хныкая как ребенок, а он сам поглаживает его по спине одной рукой и приговаривает:

— Ну, ну, успокойся, все позади. — Другую руку Ворон держал подальше от спасенного им человека, чтобы того не ударил электрический ток.

— Она — единственная — знает, что я здесь… Я думал только… если бы она могла сказать деду… но я был таким идиотом… только сумасшедшая девушка в больнице, — сквозь слезы бормотал Гален. — Люди всегда забывают сны, знаешь? Они вырезали мне язык… Я мог поблагодарить ее, только коснувшись… но потом мои руки… мои глаза… они что-то накапали в них и сказали… Я думал, что ее вырвет, когда она увидит меня, просто вырвет… и я не мог даже, не мог ничего…

— Возьми себя в руки! — сказал Ворон. — Престань хныкать как ребенок!

— А — а — она все это начала, ты знаешь. Я хотел просто доказать деду… Что я… Что мне можно доверять…

— Твой дедушка находится в намного более худшем месте! Аполлон сказал, что он в Ахероне! Ты должен доказать, что ты — настоящий мужчина, и мы спасем его. Да перестань реветь! Венди сама в опасности, может быть. Твоего отца, Питера, арестовали, как и меня.

— Папу арестовали? За что?

— Он убил двух гигантов.

Лицо Галена опять осветилось от удивления и радости. Он вскинул руки вверх и стал крутиться, весело крича:

— Папуля — молодец! Наконец-то он присоединился к нам. Убил гиганта? Двоих? Здорово! Держу пари, он поверил в магию! Как это ему удалось?

— Он взял молот Мьёлльнир, а Венди — жезл Моли.

Внезапно шум сверху прервал их. Он походил на рев потока воды, и кровь, несшая куски костей и внутренние органы, хлынула в помещение через трубы в стене.

Ворон и Гален прыгнули на стол, глядя на кровь, собиравшуюся вокруг них. Части массы начали пульсировать и плавающие органы стали соединяться, образуя какой-то организм.

— Самая большая и противная вещь, которую я только видел… — сказал Ворон, зажимая ноздри. Внутри крови блеснули молнии, разрушая некоторые из органических масс. Остальные быстро собирались.

Уровень крови поднялся. Толстые раздутые тела эхвиски стали, содрогаясь, всплывать, а отвратительная масса оживляла их.

Наконец вместе собрались глаза, и с безумной ненавистью уставились на Ворона и Галена. Кости росли в размерах, образуя заостренные рога и когти, паутина жил и мышц начала соединять кости.

— Прости, Гален, — сказал Ворон. — Я пытался спасти тебя, но теперь не знаю, что делать. Еще несколько секунд — и мы окажемся в огромном рту, полном острых зубов. Но погоди! Ты же волшебник. Мы можем что-нибудь сделать?

— Агошкой — это вид кэлпи. Их может остановить только Лук Бельфана. Но где мы возьмем…

— Может быть, я могу прожечь дыру в потолке…

Молнии ударили в железный потолок, безрезультатно. В груди Ворона опять появились страх и гнев, молнии потухли. Кровь подобралась к ногам людей.

Один из эхвиски встал прямо, плеснул по крови рукой и захихикал.

В душе Ворона боролись удивление и гнев на самого себя, и тут внезапное воспоминание осветило его лицо; рукой, свободной от огненного шара, он вынул из кармана скомканную долларовую банкноту.

— Вот! Как глупо, что я не вспомнил о ней! Здесь! В стране золота! Посмотри на оборот! Великая Печать! Стрелы в когтях орла!

Внезапно глаза Галена загорелись, и он схватил банкноту. В то же самое мгновение щупальце схватило Ворона за ногу. Он ударил в ответ гаснущей молнией. Щупальце отшатнулось и освободило ногу.

В наступившей темноте захихикали эхвиски.

— Как и было предсказано, день пришел, — глубоким торжественным голосом заговорил Гален. — Пускай рог сыграет песню смерти и откроет Ворота Золота. Клянусь светом моей души, что буду использовать это оружие только для таких дел, на которые с гордостью будет падать солнечный свет; клянусь, что всегда буду применять его осмысленно, с холодным рассудком, не отступая от света правды; клянусь, что никогда не отброшу стрелы в сторону и не отступлю ни перед каким врагом до конца битвы. Я беру его с гордостью, но без тщеславия; передай его мне, о Великий Дух.

В помещении появился золотой свет солнца, его лучи образовали жесткую деревянную дугу в руках Галена. Другие лучи упали у его ног, в поверхность стола воткнулись золотые стрелы.

Кровь поспешно отхлынула от них.

Какой-то эхвиски взвизгнул и бросился бежать, царапая стены и пол в поисках выхода; он неуклюже барахтался в красной жиже и по ней побежали волны. Но остальные просто отступили назад, пораженные теплом, которое шло от Галена.

— Эй ты, глупый мальчишка! — крикнул один из них. — Только те, кто свободен от тщеславия, могут натянуть лук! Ты можешь стараться, сколько хочешь, но тебе не согнуть его и на дюйм!

— Ты будешь первым, кто почувствует на себе его силу, глупый призрак, — спокойно ответил Гален. Он даже не пытался поставить ногу на лук, чтобы согнуть его и натянуть на него тетиву. Вместо этого он поставил конец длинного лука на крышку стола и поклонился. — Приветствую тебя, о божественное, сострадательное оружие. Я скромно прошу твоей помощи для этого доброго дела. Я склоняю свою голову, не унижаясь и не падая духом. Может ли ты сделать так же?

Огромный деревянный лук согнулся, и Гален натянул на него тетиву. Потом он выпрямился.

— Я стою опять, прямо и гордо, но не настолько высокомерно, чтобы отбросить прочь все, что связывает меня. Может ли ты сделать так же?

Лук согнулся, и тетива загудела от напряжения. Частицы света струились во тьму, золотые, сверкающие, теплые.

Теперь все эхвиски бросились бежать, неуклюже размахивая руками, падая в жижу, шипя и причитая.

Тем временем Ворон, с беспокойством глядя на руки, зубы и рога, постепенно появлявшиеся из вязкой массы вокруг них, спросил Галена:

— Ты можешь что-то сделать с этой кровавой кашей?

Гален взял стрелу и наложил на тетиву. Потом поднял лук, держа его странным способом, над головой, как бы приветствуя невидимое солнце, потом развел пошире ноги и оттянул тетиву к уху. В его позе было что-то восточное.

Потом сказал счастливым спокойным голосом:

— Не беспокойся об этом супе. Множество раз они пытались растворить меня в нем. Они думают, что все их слуги будут служить им лучше, если перемолоть их всех вместе в одном общем бассейне. Но получилось только одно общее озеро крови. На самом деле это только одна большая рана.

— Но стрелы могут ранить эту штуку?

Гален направил лук вниз.

— Нет. Стрелы не могут ранить никого.

Он выстрелил в кровь, и в тот же миг кровавая масса начала вытягивать себя из помещения через отверстия, трубы и решетки.

Издали послышались слабые крики радости и надежды.

— Все равно мы сильнее, чем кучка людей, — крикнул тот самый эхвиски, который осмелился утверждать, что Гален не сможет натянуть лук.

Гален выстрелил в него. Мужчина мигнул, и в его глазницах появились глаза.

— Посмотри на себя, — саркастически сказал Гален. — Ты толстый, жирный и грязный. Красавец!

Мужчина посмотрел на свои испещренные проказой руки, на бледные комки жира, свисавшие со всех частей тела, его глаза расширились, на раздутом лице появилось выражение ужаса и удивления. Его ноги ослабели, и он упал, как если бы мускулы больше не могли поддерживать огромную массу.

— Это все ложь! — крикнул другой. — Это не будет правдой, пока мы внутренне не согласимся с ним. — Именно в него Гален выстрелил следующим, и эхвиски упал на колени, не в состоянии вынести свой вес и вытирая слезы, лившиеся из вновь обретенных глаз.

Несколько мгновений, и все раздутые тела осели на пол.

— Почему они ничего не сказали нам! — крикнул один из эхвиски. — Откуда мы знали?

— А это что за шум? — спросил Ворон.

— Когда я исцелил их, вся кровь и сила, которую они украли, вернулась к своим настоящим владельцам, — ответил Гален. — Ха! Кстати о крови, я ждал этого. Быть может, я вылечил сам себя, и моя челюсть вернулась обратно!

Он поднял руку так, чтобы лук оказался над ним и немного позади, и тень от золотого света простерлась прямо перед ним. Потом Гален опустился на колени и поцеловал тень.

— Моя кровь пролилась на землю и вопиет о мщении.

Тень встала и наполнилась материальной тьмой.

— Произнеси свое кровь-проклятие. Земля под тобой и все те, кто живет здесь, внимайте. Все, кто пил твою кровь, сейчас в твоей тени, и у тебя есть власть над всеми ними.

Ворон, который вначале спокойно наблюдал за всей этой процедурой, не выдержал.

— Быстрее! Выговори свое проклятие, взорви весь этот город и пошли!

— При всем уважении, мистер Ворон, я уже однажды поторопился. Теперь, прежде чем действовать, я хочу подумать. Во-первых, давайте освободим всех пленных из купола и вылечим их.

Пристыженный Ворон замолчал. Он вспомнил, как омыл всю крепость разрядом электрического тока и даже не подумал о пленниках и мирных электрического жителях.

— А что со змеями? — спросил он после минутного молчания.

— Змеи?

— Преврати-их-в-камень!

— А. Подожди. Мне кажется, что у меня есть подходящее заклинание за дверью зеркалом ванны западного крыла… Дай мне вспомнить. Да, я открываю зеркало, за ним сад, а не таблетки, а в саду три женщины ткут…

— Что ты делаешь?

— Моя память организована как мой дом. Это очень удобно, потому что пока спишь, ты не можешь взять ни карандаш, ни бумагу. Здесь. Смотри. — И Гален поднял зеркало вверх, проговорив нараспев, — Девушка, Мать и почтенная Бабушка! Все живое в мире уважает вас.

В то же мгновение крошечное зеркало начало увеличиваться, чем-то похожее на растущую луну, пока не стало в два раза больше щита и в два раза ярче.

— Вот, — сказал Гален, передавая зеркало Ворону. — У василисков та же самая проблема, что и у эхвиски: они не могут видеть друг друга.

Меньше чем через час Гален стоял на холме за развалинами Ухнумана; красивые обнаженные люди — симпатичные мужчины и прекрасные женщины — танцевали среди камней у подножия холма и пели гимн Галену, благодаря его за исцеление от ран, шрамов и ужасных пыток. Камни, среди которых они танцевали, являлись статуями змей с петушиной головой, каменные рты статуй были широко распахнуты, как если бы они шипели и кукарекали на свое ужасное отражение.

Гален вытянул нитку из плаща Ворона и произнес:

— Крутись, нить, сплети все сама! И я верю, что ты станешь лучшей одеждой, которую я когда-нибудь носил. Арахна, Пенелопа, Урс! — И нить превратилась в прекрасную белую хламиду, которая выскользнула из его пальцев.

— Не пора ли нам вернуться на Землю? — громко спросил Ворон, перекрывая звук песни.

— Еще мгновение, — ответил Гален. — Не хочу опять сглупить. Что эти ребята будут есть? И что случиться с другими городами Агашкой на этой планете?

Он поднял руку. Освобожденные рабы остановились и замолчали.

— Ваши ночные кошмары закончились! — крикнул Гален.

Все радостно закричали.

— Помогите мне вылечить этот мир. Молитесь вместе со мной Солнцу, источнику всей и всяческой жизни, и Всемогущей Руке, создавшей звезды, источник жизни за пределами жизни.

Все опустились на колени, за исключением самого Галена, который натянул лук и направил его на Землю между ног; и за исключением Ворона, который считал все это глупостью, но старался сохранить свое важное спокойствие.

Гален, нахмурив лоб, напрягся изо всех сил и выстрелил в почву. Стрела немедленно пустила корни и на ней появились листья.

— Что теперь? — спросил Ворон.

— А вот теперь я произнесу свое кровь-проклятие, — сказал Гален. К этому времени стрела выросла в дерево, выше человека.

Гален поднял на лук и посмотрел на звезды, сияющие в черном небе рядом с ослепительно-ярким солнцем.

Черная тень выросла за ним.

— Проклятие? — сказала тень.

К этому времени дерево пустило побеги, и стояло в центре рощи саженцев.

— Я проклинаю их прощением, — сказал Гален. — Пускай они едят плоды с древа добра и зла, и пускай знание никогда покинет их, какими бы слепыми они не хотели стать. Пускай каждый проходящий год углубляет их познания, пока они станут по-настоящему мудрыми и добрыми, и пускай все, что они видят, напоминают им об их преступлениях и бередит их память. И я взываю к Архангелу Рафаэлю: приди в эту сферу, помоги им и управляй ими. И только тогда, когда сменится три поколения, вернись в империю тронов или останься здесь, по своему желанию. Смотрите все! Я призываю ангела в эту сферу выстрелом из лука!

И он выстрелил в воздух. Стрела взлетела в лунное небо, поднялась выше, еще выше, и исчезла из виду.

— Ты мудро выбрал свое проклятие, смертный, — прошептала тень. — Если бы ты выбрал гнев и ненависть, то убил бы жену того, кто стоит рядом с тобой, потому что и она пила твою кровь, не меньше чем эти…

К этому времени роща разрослась, и они стояли на зеленом холме в сердце густого леса. Зеленые лозы уже начали хоронить разбитые остатки башни города пыток.

Из того участка неба, в котором исчезла стрела Галена, спускалась падающая звезда.

— Это просто метеор, верно? — неуверенно спросил Ворон. — Ты же не сбил звезду с неба, а?

— Приближается Рафаэль, — твердо ответил Гален. — А теперь последнее дело, и я вызову сон-лошадку, чтобы она перенесла нас на землю. Не смотри. Это будет отвратительное зрелище, но я не собираюсь носить лицо Дилана на себе больше, чем должен!

Он выстрелил прямо над собой. Стрела взлетела, задержалась на мгновение в апогее, перевернулась и начала падать вниз. Гален отбросил капюшон и с отвращением сбросил плащ из шкуры сэлки; свет солнца осветил его обезображенное лицо и изуродованную грудь. Стрела ударила Галена и превратилась в поток тепла, омывший его с головы до ног. В то же мгновение он стал таким, как был, и какое-то время стоял под небом, широко раскинув руки: обнаженный, вновь родившийся человек.

Небо над ними наливалось синевой.

Гален надел белую хламиду, и из леса вышли четыре прекрасных девушки с серебряным оружием в руках. Одна застегнула на нем шпоры и пожелала, чтобы мужество толкало его только вперед; другая накинула на его плечи серебряную кольчугу, пожелав, чтобы только скромные желания охраняли его сердце; третья надела на него остроконечный шлем, пожелав, чтобы осторожные мысли стерегли голову, а последняя встала на колени и опоясала серебряной портупеей, с которой свисал колчан со стрелами. Она пожелала ему использовать оружие мудро, не поддаваясь гневу или гордости.

Потом все четыре девушки поцеловали его, одна за другой, и, со скорбными лицами, грациозно покачиваясь на ходу, ушли обратно в зеленый лес.

Ворон наблюдал за всем этим, широко разинув рот от смущения.

— Что это? Кто это? Разве бывают в мире такие женщины, а?

Гален улыбнулся.

— Мне по-настоящему нравятся некоторые особенности моей работы. Ты видишь свет за холмами?

— Восход солнца?

— Нет, солнце в зените. Это тот, кого я вызвал: Рафаэль. Я хочу уйти до того, как он появится. Нужно особое мужество, чтобы разговаривать с Серафимом. Отойди в сторону, пока я рисую на песке линию воображаемой стены.

Гален произнес заклинание призыва, и прекрасное крылатое существо спустилось с неба, ее серебряные копыта не оставляли следов на новорожденной траве.

Гален обнял сон-лошадку и ласково потрепал ее по носу; светящиеся клочки тумана погладили его пальцы.

Ворон поглядел на свет за горами (который приближался, сопровождаемый песней горнов, боем барабанов и звоном цимбал), на новое синее небо, на новорожденный лес и на только что появившееся прекрасное создание, которое ело яблоко из руки Галена, и его челюсть отвисла от благоговейного страха.

Гален взглянул на Ворона через плечо и засмеялся.

— Да не удивляйся ты так! В конце концов это только сон…

Ворон нахмурился, потому что не помнил, когда заснул.