К А Р Т И Н А  4.

Предыдущая  сцена  заканчивается  музыкой,  тема   которой -  решительность,  позыв  вперед.  Внезапно  в  музыке  появляются  трагические  нотки   и   в  какой -то  момент  словно  обвал -катастрофа.

Из  темноты  высвечивается  она.   Ее  лицо,  фигура,  застывшая  поза -  все  говорит  о  катастрофе.  В  руках  она  цепко  держит  веревку.   Затемнение.

Тут  же.

Она  сидит,  что-то  пишет.  Она  погружена  в  свое  занятие,  от  всего  отстранена.  Заходит  он.

Он (по-будничному).  Насчет  угля  заходили.  Завтра  привезут. 

Она ( явно  не  воспринимая  то,  что  он  говорит, пребывая  в  своем).   Да.

Он.   Я  там  несколько  грядок... всполол.  Земля  как  бесхозная...  неприятно.   

Она (по-прежнему  не  включаясь).  Да.

Он.   Я  тут  отлучусь.  Надо.   

Она.  А?  (странно  взглянув  на  него,  словно  на  миг  включившись, совсем  не  по - будничному.) Отлучайтесь,  отлучайтесь.

Он,  в  сомнении  постояв,  подозрительно поглядывая    на  нее,  уходит.   Она  без  суетливости  запечатывает  конверт.   Берет  уже  приготовленную  веревку,  встает  на  стул,  делает  петлю;   пытается  просунуть  голову,  но  петля  маловата,  снимает  веревку,  намереваясь  подправить  дело.   Заглядывает  он.   Застает  ее,  стоящей  на  стуле  с  веревкой  в  руках.    Останавливается,  изрядно  удивленный.

Он.  Что  Вы  делаете?

Она (досадливо  взглянув  на  него, не  сразу).  Лампу  вкручиваю.

Он.  А.   (стоит.)  По-моему -  это  веревка.

Она (нетерпеливо).  Гардины  вешаю.

Он.  По-моему, это -  петля.  Может,  помочь?

Она.  Что  помочь?

Он.  Балки - не  очень.   Можете  -  тюк. (соответствующий  жест  сверху  вниз.)

Она.  Что -  тюк?

Он.  Вы  ведь  вешаетесь.  Можете - тюк. (более  конкретизирующий  жест.)

Она (не  сразу).  Нормальные  балки.  Сами  Вы -  тюк.   (помолчав,  с  неожиданной  наступательностью.)    Вы  куда-то  шли? -  Идите!   (почти  свирепо.)   Я  сказала -  идите!  (буквально  выталкивая его  за  дверь.)  Да  могу  я   повеситься  спокойно в  конце  концов! 

Он  за  дверью.  

Он ( высовываясь  из-за двери).  Можете.  (просунув  ногу  между  косяком  и  дверью.)   Один,  только  один  вопрос. (Пытаясь  отвоевать   место  в  дверном  проеме.)    Доказательство  есть? 

Она.  Какое   доказательство?

Он.  Что  это  ваша  сугубо   личная   инициатива,  а  например  я ,  к  этому  не причастен.

Она  секунду,  с  трудом  соображая,   смотрит  на  него.  Не  обнаружив  явных  признаков  издевательства,  быстро  хватает  со  стола  свое  только  что  написанное,  запечатанное  письмо.

Она (тряхнув  письмом,  как  вещью  абсолютно  бесспорной).  Письмо  прощальное! 

Он (В  порядке  размышления.)  Письмо...  (невзначай  оказываясь  в  середине комнаты.)  А   ведь  я   остаюсь  без  работы...   порядочные  люди    вообще-то  предупреждают...  (невзначай  усаживаясь.)   Нет,  мне  не  нравится...   (плотно  усаживаясь.)  Нет,    такой  поворот мне  не  нравится.  (нагло  взирает  на  нее.)

Она (не  в  силах  оценить  возникшую  ситуацию).  Вы... вы...  (с  трудом  соображая.)  Не  нравится... (В  догадке  срывается  с  места,   выдвигает полочку  шкафа,  достает  оттуда    небольшую пачку  денег,  с   вызовом  тряхнув  ею.)  Может это  -  нравится?!

Он  с  определенной  неопределенностью  пожимает  плечами.

Она. ( с  презрением  пихнув  пачку   денег  в  его  верхний  карман.)  "За  службу"! 

Он  удовлетворенно  хмыкает,  она  тоже  хмыкает - презрительно  и  тут  же  ее   внимание  полностью  переключается  на  себя.  Она,  погруженная  в  глубинные  самоощущения и  раздумья,  молчит.   Он  невзначай  пересчитывает  деньги.

Она.  Вот  еще...   раз  уж  Вы  тут... (достает   еще  одну,  совсем  тощую  пачку  денег.)  Позаботьтесь  о теле.   Не  заныкайте.

Он (считая  деньги.)   О деле?  У  Вас  есть  дело?

Она.  О  теле!  Вот  этом  теле!  Чтобы   выглядело...  прилично.

Он (с  пониманием.)  А,  ну  да,  фекалии... (продолжая  считать.) смрад  будет   не  приведи  господь...    (отвлекаясь  от    счета.)     А  ведь  я   с детства  не  выношу  вонь. (тряхнув  деньгами,  с  толикой  сомнения.)  Маловато  будет.  Нет,  если  хотите,  чтобы   я  честно...

Она.  Обойдетесь!  (с  запоздалой  реакцией.)    С  чего   это  будет...  смрад?

Он.  Сначала - от  фекалий...

Она.  Каких  фекалий?

Он.  Из  кишков,  разумеется.  (Как  само  собой  разумеющееся.)   Здесь   м... (жестикуляция  в  районе  горла.)  здесь     прр...   (  жестикуляция,  призванная  обозначить    опорожнение  кишечника  с  выходом  отходов  в  соответствующем  месте.)    Конвульсии  и ...   соответственно.     

Она (под  впечатлением).  Из  кишков...  

Он (на  ее реакцию).  Вот,  а  Вы   хотите,  чтобы  я  этим  дышал.  За  так.   Ариадна  Львовна,  ну,  не  жадничайте,  ведь  вам  будет  уже  все равно. 

Она  несколько  секунд  стоит  в  ступоре.  Вихрем  срывается  с  места, швыряет   ему  из  шкафчика  всю  имеющуюся  там  мелочь.

Она (швыряя  деньги,  впадая  в  истерику).   Подавитесь,  подавитесь!   Нет  у  меня  ничего,  нет!  Подавитесь!   Нищая  я! 

Он (не сразу).  Нищая?  (помедлив.)  Что  и  дом   не  ваш?

Она (остервенело).  Мой!!  Этот  гроб  мой!!  (опустошенно  опускается  на  стул,  верхняя  часть  ее  тела  бессильно  ложится  на  стол.) Господи,  как  Вы  мне  надоели.

Он.  Ну,  тогда  осталось   немного...  осталось  совсем  чуть-чуть...  самую  малость.  Оставить  завещание.

Она  поднимает  голову,  смотрит  на  него,  словно  ослышалась;  по  его  виду  ясно,   что  не  ослышалась.

Она.  Вам?!

Он (вроде  смешавшись.)   Такой  приличный  дом...  и  печка  сделана  на  совесть...   Американцу  что  такой  дом -  ничего,   а  для  бедного  человека...

Она (с  возрастающим   гневом).  Вы  -  бедный  человек?!  Да  Вы -  ничтожество,  вы  инфузория...  инфузория - туфелька!   (остервенело.)  Это  была  шутка,  ясно?! Шутка!  Проверка  на  вшивость!

Он (не  сразу,  с  некоторой  высокопарностью).  Зачем  же  так  оскорблять?   Я  ничего  у  Вас  не  украл,  и  не  собирался...  я   сторожил  честно...

Она (гомерически  хохочет).  Не  собирался!  (передернувшись  от  омерзения.)  Вы  не  просто  вшивый,  Вы -  червяк,  вы -  слизь.  Находиться  с  вами  под  одной  крышей,  дышать  одним  воздухом?-   Нет!  Нет!  Нет!  Ни  за  что!!  (спокойнее.)  Отдайте  мои  деньги.

Он  отдает.

Она (красноречиво  махнув  на  выход).  Мой  дом  не  пристанище  для  разных  инфузорий! 

Он ( с  пафосом нищего.)  Я -  инфузория!   Оскорбляйте,  оскорбляйте  бедного  человека.  Но  лишать  его...  крова!  Лишать  его...  работы! 

Она (в  момент  ослабев, с  протяжным  стоном).  Какой  работы?

Он.  Я  работаю  здесь  сторожем.  А  сторож -  это  не  бомж.

Она (устало).  Вы -  не  просто  с  приветом.  Вы  с  приветом  в  квадрате.  С  приветом   в  кубе.   (В  сердцах.)  Я -  нищая!  Я  сама  нищая!   Всё  рухнуло!   (Глядя  в пространство,  бессильно.)  Какой  сторож,  кого   я  могу  держать?!

Он (осторожно  подходя  к  ней).  Сторожа.

Она (взглянув  на  него).  А,  инфузория  всё  не  унимается.  (взяв  со  стола  сторублевку,  беззлобно  прилипив   ему  на  лоб,  как  бумажку,  ценность  которой  чрезвычайно  мало.)  Сто  рублей.

Он (снимая  сторублевку  со  лба).  Это  существенное    сокращение  в зарплате.

Она (почти  без  эмоций).  Я  готова  заплатить  Вам  сто  рублей  и  уматывайте  отсюда  к  чертовой  матери.

Он.  Сто  рублей?   Зачем же  тогда  уматывать?  (по  своему  переиначивая.)  В  месяц!  (прикидывая.)  Сто  рублей  -  это  двенадцать  буханок  хлеба,    или  две  буханки  хлеба  и килограмм  колбасы.    Немного,  но...    я  согласен.

Она ( уже  мало  воспринимая  его).  Он  согласен!  (натыкаясь  взглядом  на  заклеенный  конверт,  моментально  дрогнув,  словно  сжавшись.)  Письмо.  (берет  его.)  Мое   письмо  Вольдемару.  (  словно  именно  сейчас  осознавая   все  произошедшее  в  полном  объеме,  тихо,  в  потрясении,  медленно.)  Всё -  не  сон...   Я  не  еду  в  Америку.   Это -  не  сон...    Фирма  рухнула.  Это -  не  сон...  (взгляд  на  петлю.)  Я  хотела...  (как  страшное  откровение.)  Вы...  сбили  меня.   (подходит  к  веревке,  бессильно  комкает   ее  в  руках,  бормочет.)  Повеситься... как  же  теперь  повеситься?..  (  в  ужасе.)  Жить?..  (беспомощно.)  Я    не   хочу...  я  не  могу...   что   Вы  наделали!  (несчастно  бормочет.)  Зачем,  зачем...

Он (несколько  виновато).  Не    рассчитал.   Я  не  знал,  что  фирма  рухнула.  Кстати,  что  это  за  фирма  рухнула?

Она (выпотрошенно, деревянно).   Трудоустройство  в  Америке.   Рухнула...  кинула  своих  клиентов  или  рухнула -  это,  видно,  одно  и  то  же.

Он (изрядно  удивленный).  Трудоустройство  кем?

Она.  Домработницей. 

Он.  Домраб...  (удивлен.)  А-а-а...  Гм...    Вольдемар?

Она.  Не  ждет.

Он.  Ждал  и  не  ждет?

Она.  И  не  ждал,  и  не  ждет.

Он.  А,  так  может  он  и  не  в  Америке...  может,  его  вообще...

Она.  В  Америке.   Мой  мальчик, -  мой  смысл ,  моя  жизнь,  мой...  всё-всё- всё!..  О,  он  уже  не  тот  мальчик...  он  очень-очень  далеко...  (утыкается    взглядом  в  одну   точку.)  Мне  туда  не  попасть.

Он (не  сразу). Отчего  же?  В  таких  случаях  делают  приглашения...

Она.  Мой  Вольдемар  не  делает  мне  приглашения.

Пауза.

Он (доставая  из  рюкзака  фляжку,  выливая  остатки  в  стакан,  сунув  ей  в  руки).   Пейте.

Она (безучастно).  Что  это?  (пьет,  с  подобием  разочарования.)  Водка?  А  я  надеялась,  Вы  меня  траванете.

Он.  Не    оправдал.

Она.  ... Образование!  Как хотелось,  чтоб  у  моего  мальчика   было  это  образование!    У  него  просто  не  могло  не  быть  этого   образования!  Стоптанные  туфли,  немодная  кофта, каша без  масла,-  что  все  это  по  сравнению  с  образованием!!   Выучился. (сидит,  глядя  в  одну  точку.)

Он.  и...

Она.   ... уехал.    В  Америку.   Его  пригласили,  как  высококлассного  программиста.  Его  там  ценят,  о,  его  там  так  ценят!..   (помолчав.)  За три  года  две  открытки,  -  на  рождество и  на  восьмое  марта.  (помолчав.)  Я  писала,  я  намекала,  я...  так  хотелось  увидеть  внучку!  Сколько  ж  у  меня  было  денег?  Грохнула   все.  В  эту  фирму. Я  не  могла  не  верить... (выпотрошенно  махнув  рукой.)  А.  (помолчав.)  У  меня  сегодня  день  рождения.  Да.  В  этом  есть  что-то  очень  естественное -  рождаться  или  умирать...   умирать  или  рождаться...  и  никаких  примесей.  Пан  или  пропал...   (помолчав.)  Почтовый  ящик!  - Вот,  кто  должен  был  решить,  умереть  или  родиться!    Там  должно ,  должно  было  быть  что-то  от  Вольдемара.    Он  не  мог  не  почувствовать,  что у меня   день  рождения!    Забыл  он  давно,  но  почувствовать!..    Пусто.  Значит  что?  Значит - умереть.   И  так  на  душе  стало  спокойно,  так  ясно,  так   определенно.   Смотрю -  веревка.  Как  всё  просто -  веревка! (пауза.)  А  Вы  сбили  меня.

Он.  У  Вас  есть  квартира.

Она(безразлично).  Квартира?  (не  понимает.)  Какая  квартира?  И причем  тут...

Он (перебивает).  Трехкомнатная.

Она.  А.   Когда  это было.  Я  ее  продала. (уточняет.)  Обменяла  с  доплатой.  (с  некоторой  высокопарностью.)  Вольдемар  тогда  заканчивал  институт.   Было  очень  сложно.   Ему  много,  много  было  нужно...  Переехали  в  однокомнатную.  Потом  Вольдемаша  женился.   Я  поехала  сюда.  Не  могла  же  я  им  мешать.  А  та,  его  квартира...

Он (перебивает).  Понятно. Значит,  гараж  в  элитном  месте,  как  и  квартира -  тоже  фикция.

Она.  Почему   фикция.  Вовсе  не  фикция.  Он  даже  оформлен  на  меня.  Но  я  считаю,  что  это  гараж  Вольдемара!  (морщится от  несообразности,  на  ее  взгляд  всего  этого  разговора.)  Причем  тут...  причем  тут  гараж.

Он.  Продайте  его. 

Она.  Продать  гараж?  Уж  не  Вам  ли?

Он (однозначно).  Не  мне.

Она (не сразу, с  долей  презрения.)  Чтобы  как-то жить? Я -  нищая,  да! (с  трагическим  пафосом.) Но  продать  гараж!  Это  гараж  Вольдемара! (устало.)  Какую  глупость  Вы  говорите.  (Вновь  с  трагической  высокопарностью.)  Буду  жить  как -нибудь.

Он.  Как-нибудь  не  надо.  (с  неожиданной  наступательностью.)  Продать  гараж,  купить  путевку,  поехать  к  сыну.   Всё!  Да,  в  Америку.  У  нас,  слава  богу,  продаются  путевки.  Свободно. (уточняет.) Почти  свободно.  (На  ее  взгляд.)  Он  Вас  не  ждет?  И  что?  Зато  его  ждете  Вы.

Она (со  сплошным  недоумением).  Продать  гараж  Вольдемара  и  на  эти  деньги  поехать  к  нему?  Как  у  Вас  мог  язык  повернуться? 

Он.  Ехать  в  чужую  страну,  в  чужую  семью  прислугой,  -  тут  не  только  язык,  тут  даже  ноги  повернулись. Прислугой,  кем  угодно -  лишь  бы  туда!  Лишь  бы  понял  ваш  Вольдемаша,  до  чего  довел  свою  бедную  мать!  (  на  ее  попытку  возразить.)   Так,  так.  А  продать  гараж,  о  котором  ваш  сынуля  давно  забыл,  как,  впрочем,  и  о  Вас,  и  поехать  нормально,  по-человечески,  -   нет!  (передразнивая  жеманство.) Нет!  (чуть  помолчав.)   Не  хотите  стучать  в  закрытую  дверь?  Не  надо.  Толкните  ее!

Она (не  сразу).  Ногой?

Он.  Как  сможется.

Она (не  сразу).  Вы...  темный  человек.  Таких  темных,   я  даже,  пожалуй ,    не  встречала.   Продам  гараж,  а  Вы  мои  денежки...

Он.  Темна  водица, - не  утопиться,  так  напиться.

Она (совсем  сбитая  с  толку,  устало).  Эти   ваши  странности...  Почему  я  не  умерла?!

Он.  Не  умерли  так  уже  не  умерли.   Что  теперь  охать  о  вечном  покое.    Отметить  надо. 

Она (тупо).  Что?

Он.  Рождение!  День  рождение тире  воскрешение.

Она (мрачно).  Родиться -то  меня  угораздило  когда-то,  но  чтобы  воскреснуть!   (На  его  взгляд, гордо.) Спиртного  не  держу.  (На  его взгляд.)  Спирт  для  обтираний.

Он.  Где?

Она  скупым  жестом  указывает  на  полочку  в  шкафу.

Он (достав  бутылку).  То,  что  надо.  Чистейший  продукт.  Никаких  шлаков.

Она (без  эмоций).  Наливайте.

Он  наливает.  Стопку  ей,  стопку  себе.

Он (подняв  стопку).  За  нить  Ариадны!  За  нить,  которая  выведет  и  поведет.

Она (мрачно).  Кого?

Он.  Вас. (со  странностью  в  глазах.)  Она   есть,  есть  эта  нить, -  надо  только  не  хвататься,  а  следовать!

Она (уничтожительно).  Куда  следовать? (пьет,  неожиданно  смеется.) Ой,  не  могу  - имя,  даже  имя  и  то  не  мое!

Он.  Эх,  Ариадна.  (выпивает.)

Она (пьянея  на  глазах, глупо  хихикая).  Закачалось.  О,  закачалось...(заходясь  смехом.)  Имя  не  мое!  А  мое  имя,  ой  не  могу - Авдотья!  Дуня!!  (обличительно.)   Ну,  что  замолчали,  скажите  теперь,   можно  жить  с  таким  именем?! (не  делая  паузы,  как  факт.)   Молчите. А  я  жила!  (изрядно  опьянев.)   "Девочка,  как  тебя  зовут?"  -  спрашивали  меня  в  детстве.   Я   скукоживалась,   я  проваливалась в  тар-тара -ры,    я...    умирала ! Разве  могут  это  понять  разные  там  Ильи  Львовичи ?!

Он (со  значением.)  Козкины! (чуть  помолчав.)   Имя  ни  о чем  не  говорит.  Знаете,   кем  я  был  до  седьмого  класса?     Козликом!  Да,  так  и  звали -  козлик!  (значительно.)   Но  уже  в  восьмом  я  стал  козлом!  Имя  ни  о  чем  не  говорит.

Она. А  я   стала   Ариадной!    Стала?!

Он.  Стала.

Она.  Жалкий ,  забитый  мышонок  был  раздавлен,  уничтожен...  Правда,  зараза,  спрятался  куда-то...   во  внутрь.  Но раздавлен!  (Заносчиво-гордо.)  Вам  нравится  мое  имя  -  Ариадна? 

Он (явно  захмелев,  с  большим  значением.) Оно  приросло.  Вот  в  чем  вопрос.  (Размашисто.)  После  Вас  представить  другую  Ариадну?  Не  хочу.

Она (разрешает). Не  представляйте!   (после  мизерной  паузы,  повелительно.)  Наливайте.

Выпивают  еще  по  стопке.

Она.  А  почему  мы  не  закусываем?   В  этом  доме  что -  нечего  закусить?!   (широким жестом.)  Откройте  холодильник!

Он  идет  к  холодильнику.

Она.  Тащите...  (не  в  силах  сосредоточится  на  вспоминании  того,  что  есть  в  холодильнике.)  Вобщем,  что  есть -  тащите.

Он (доставая   пакетик,  нюхая, с  сомнением).  Рыба?

Она.  Какая  разница?  -  тащите. (взглянув на принесенный пакетик.) Точно -рыба. Люся принесла. Вы видели Люсю? (с суровой подозрительностью.) Она Вам понравилась? Она считает, что все мужики от нее  в восторге.

Он.  Да  она  крокодил.

Она (довольно.)  Крокодил?  (подозрительно.)   А  я?  Тоже  крокодил?

Он.  Ты - импозантная женщина, Ариадна.

Она.  Импозантная? (нетрезво  хихикнув.) А один...  вобщем-то  неплохой человек   ушел  от  этой  импозантной...  к крокодилу.

Он (небрежно). Дурак.

Она. Дурак?  (смеется.) И тот  возле нее  не удержался. Потому  что с хорошими  людьми у нее ничего не получается.

Он (безапелляционным жестом  подвыпившего человека).  Все! Люси  не существует!

Она.  Как  это - Люси  не  существует?

Он. Про  Люсю ни  слова.

Она.  Про  себя  можно?

Он. Можно.

Она.  А  я...  Я...  (забыла,что  хотела  сказать, хмурится,  тут  же  хохочет). А  я  всю  молодость отдала знаете кому?  -  Библиотеке.  Знаете,  сколько   я  проработала  в  нашей  библиотеке?  (заговорщически.)  Это  страшная  цифра -  тридцать  лет!   Кстати -  любая библиотека,  любая...   а  уж  центральная...   из  жизни  просто  так  не  уходит.  Она  оставляет  штамп!

Он.  Где?

Она.  На  фасаде.  (переводит.)  На  физиономии.  (Не  без  гордости.)  На  мне  виден  этот  штамп?

Он.  Штамп  зав.  отделением. -  Четко.

Она (заходясь  смехом.)  А  я  ею  не  была!    Никогда.   (обрывая  смех.)  Ах,  вру.  Была.  Три  недели.  Петухова  ушла  в  декрет,  а  Корпухина  из  него еще  не  вышла.   Три  недели  я  была  зав.  отделением.  Как  я  себя  уважала!   Корпухина  вышла  и  я   тюх-тюх - автоматически  -  назад.  (Широко.)  До  пенсии  в  рядовых! 

Он (с  явно  нетрезвым  задором.) Значит,  Вы -  неформальный  зав.  отделением!  А  что  такое  неформальный  зав.  отделением?  Это  душа  отделения! 

Она. Да, душа  у  нас  была...  другая. (с  пьяной  нежностью.) Душою у  нас  была  Ириша Евгеньевна.    А  та   Ариадна,  что  сидит  вот  тут...  кем  же  она  была?..   неплохим  работником? -  может  быть...   неплохой  теткой ?  -  тоже может...  О,  я  знаю  кем  она  была!  Дурой!    Брр...  какой  спиртяга.    (Тыкая   пальцем  слева  от  И. Л. )  Тут  Илья  Львович...  (ткнув  справа.)    и  тут  Илья  Львович... (Моментально  оставив  занятие  выяснять,  где  же  И. Л.)   Я  буду  называть  тебя  Илюша.   Илюша,  ты ...  нехороший  человек.  Жадный,  черствый...  ты  заришься  на  мой  дом.   (Великодушный  жест  рукой.)  Но   бог  тебе  судья.  (с  сомнением) Нет,  ты  ...  странный.  Ты...  (прекращая  попытку.)  Наливай.

Он (с  гордой  укоризной).  Ариадна,  ты  не  бомж.

Она.  Достоинство!  Где  твое  достоинство?!

Он (в  смысле  его  отсутствия).  Пррр...

Он (доверительно).  Я  скажу  тебе  по  секрету -  я  тоже  пррр... (безапелляционно.)  Выпьем.  (Выпивают.) А  где  музыка?   Где  наша  музыка?!    (включает  магнитофон,  ставит  кассету;   размашисто,  готовая  пуститься  в  пляс.)   Илюша,  ты  можешь  меня  представить  молодой?!

Он.  Могу.  Но  не  хочу.

Она (взмахнув  руками  навстречу  своему  танцу).  Как  я  любила  танцевать! (упоенно   двигаясь  в  такт  музыке.)  Как  я  любила  петь!  Только  непонятно,  почему  я  была  такой...  серой?! 

Он (увлекаясь  закуской).  Ты  прекрасна!

Она (наступая  на  И.Л.  в  подобии  танца).  Тогда  танцуй!

Он (едва  выговаривая слова).  Ариадна...  это...  свыше  моего...  к тебе...  уважения.

Она (полная  пьяного  задора,  продолжая  наступать).  Илья!

Он ( защищаясь).  Ариадна...

Она.  Илья!

Он (удивляясь  своим  вроде  как приплясывающим  ногам).  Ариадна!

Она.  Илья!

Нечто  вроде  танца  дуэтом.  Музыка  нарастает  и  нарастает.