"Великая Татария: история земли Русской" - читать интересную книгу автора (Пензев Константин Александрович)

Русь и царь Батый

Уж если и есть какой злодей в русской истории, так это царь Батый. Именно после его действий в 1237–1240 гг. Русь, по утверждению историков, попала на 240 лет под «татарское иго». 240 лет — много это или мало? Чрезвычайно много.

Китай освободился от могольской оккупации в результате восстания «Красных повязок», с Чжу Юаньчжа-нем во главе, в период 1351–1368 гг. Государство Хулагуидов (Иран), после смерти ильхана Абу Сайда (1335 г.) сделалось ареной феодальных междоусобных войн и к 1353 г. политически распалось на ряд независимых государств. В Западной Руси могольское владычество завершилось в 1349 г. и сменилось господством Литвы и Польши. Следует признать, что к концу XIV века единой Могольской империи уже не существовало. Московская Русь (преемница Владимиро-Суздальского княжества), официально, освободилась от татарской власти в 1480 году. Т. е. очень поздно, пожалуй, позже всех государств, составлявших некогда единую Могольскую империю, основой которой историки пытаются представить Монголию. При всем том, что уже с 1251 года, т. е. со времени назначения Батыем своего ставленника Мунке на должность великого хана Монгол-улуса, Монголия ничем не управляет, ни на что не влияет и ничем не владеет, а с 1259 года, после смерти Мунке, в этой стране идет вялотекущая гражданская война, вплоть до 1304 года (Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь»).

Я пишу, что Китай освободился от оккупации, однако еще раз вынужден повторить: Русь никогда и никем оккупирована не была и ничьи гарнизоны в русских княжествах не стояли.

Так и что же происходило на Руси?

Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия (БЭКМ) сообщает: «Монголо-татарское иго на Руси (1243–1480), традиционное название системы эксплуатации русских земель монголо-татарскими завоевателями. Установлено в результате нашествия Батыя. После Куликовской битвы (1380) носило номинальный характер. Окончательно свергнуто Иваном III в 1480 (см. „Стояние на Угре“). Было тормозом экономического, политического и культурного развития».

Вряд ли можно с уверенностью утверждать, что после 1380 года татарская власть на Руси была номинальной, поскольку уже в 1382 году Тохтамыш ходил походом на Москву и разорил ее. Другое дело, что Тохтамыш, возможно, выступил не против князя, а с целью прекратить народные волнения в Москве, поскольку, если бы он хотел наказать Дмитрия Донского за неповиновение, то он бы за князем Дмитрием и гонялся, а не жег московские посады. Странная политика — бить челядь за грехи хозяина, этак вряд ли кого на Руси вразумить можно. Впрочем, здесь не все так просто, и об этом случае позже.

Еще один повод к сомнению в официальной исторической теории «ига» вызывает тот факт, что московские цари считали себя преемниками сарайских царей. Именно на этом идеологическом основании Иван Васильевич Грозный присоединил к Московии Казанское ханство в 1552 году, Астраханское ханство в 1556 году и в те же годы

в зависимость от Москвы попала Большая ногайская орда и сибирский хан Едигер (1555 год).

«Уже во время последнего наступления на Казань и Астрахань Иван называл их своей вотчиной; это утверждение могло значить лишь одно — что он смотрел на себя как на наследника хана Золотой Орды» (Р. Пайпс «Россия при старом режиме»).

Спросите у жителя Астраханской области, на территории которой, собственно, и размещались главные города Золотой Орды, Сарай-бату и Сарай-берке, как называется его родная страна, как она называлась раньше, считает ли он, что русские — это оккупанты, считает ли он, что находится сейчас под русским игом и не мечтает ли Астраханская область избавиться от русской власти? Астраханская область — такая же неотъемлемая часть России как и Смоленская, а история Золотой. Орды — часть общей российской истории, равно как и история Мордовии, Волжской Булгарии, Башкирии и всех остальных национально-территориальных образований и областей, входящих в состав Российской Федерации. Именно с этой позиции и следует подходить к разбору событий прошлых лет. Иначе можно договориться до того, что и Рязань, неоднократно воевавшая с Владимиро-Суздальским княжеством, есть самостоятельное государство с самостоятельной историей и имеет право на суверенитет и место в Организации Объединенных Наций. Где, в таком случае, будет проходить предел дроблению России? Уж не периметром ли Кремлевской стены будет определяться ее граница?

«С геополитической точки зрения русское царство базировалось на восстановлении политического единства территории Могольской империи. Только на этот раз центром объединения была Москва, а не Каракорум. По словам князя Трубецкого, Российская империя может быть названа наследием Чингисхана» (Вернадский Г. В. «Московское царство»; http://kulichki.com).

На мой взгляд, Г. В. Вернадский по сути прав, однако никакой легендарный Каракорум не управлял Могольской империей. Этой империей управлял некоторое время Сарай-бату, а затем уже Сарай-берке. Очевидно, что с 1480 года власть стала потихоньку переходить в руки Москвы, но это и немудрено, поскольку принципиально основанием, на котором зиждилась Золотая (Белая) Орда, являлось Владимиро-Суздальское княжество, самое многочисленное, самое боеспособное русское княжество, всю свою историю возглавляемое жестокими и ловкими руководителями.

Итак, официальная историческая наука утверждает, что Русь находилась в «татарском рабстве» 240 лет, а отсюда и все ее беды, отсюда ее «извечная неустроенность». Насчет «извечной неустроенности» могу сказать только то, что не следует гадить в подъездах собственных домов, и никакой неустроенности не будет, по поводу же столь феноменально длительного срока «иноземного» владычества следует законным образом усомниться. Историки сами прекрасно понимают слабость концепции завоевания, тем более, что никакого «монгольского» влияния на русскую жизнь до сих пор так и не обнаружено. Тюркское влияние есть. Но тюркскому влиянию подвергся не только русский народ, но и халха-монгольский, т. е. тот народ, который и считается, чисто гипотетически, источником тирании над русскими людьми.

Возникает законный вопрос: в результате чего могущественная, многочисленная, храбрая и культурная славянская нация вдруг на целую четверть тысячелетия попала в зависимость от небольшого кочевого народа?

Ответ у некоторых историков готов: в результате ужасного истребления и геноцида.

Доктор исторических наук Б. В. Сапунов утверждает в своей статье «Основные ориентиры внешней политики Александра Невского» (http://www.sir35.narod.ru) следующее:

«По оценкам демографов за годы нашествия население Руси сократилось на одну треть. В настоящее время) принято считать, что в Древней Руси к середине XIII в. проживало 7–8 млн. человек. Значит, татаро-монголы уничтожили или увели в плен около 2 млн. русских людей».

Два миллиона человек! Представить страшно.

Однако нам, русским людям, не привыкать к тому, что нас на бумаге уничтожают миллионами и десятками миллионов. По итогам Второй мировой войны нас погибло при И. В. Сталине — 7 млн., при Л. И. Брежневе — уже 20 млн., сейчас эта цифра неуклонно растет, не так давно в СМИ проходила информация о 27 миллионах, а 17 мая 2006 года в телепередаче известного телеведущего Сванидзе о поэтессе А. Ахматовой была обнародована цифра в 30 миллионов и это, очевидно, не предел. В некоторых американских источниках о русской истории (в частности, в «Краткой истории России и Советского Союза», 1971; http://www.library.metromir.ru) можно обнаружить цифру в 44 млн. погибших во Второй мировой войне россиян.

Однако два миллиона погибших это и по меркам мировых войн XX века очень много, а тут — XIII век.

Между тем доктор наук пишет: «уничтожили или (!) увели в плен».

Вопросы.

Так уничтожили или не уничтожили?

И если уничтожили, то сколько, и сколько увели в плен?

Какие демографы (фамилии демографов и их труды) производили оценку?

На основании каких источников эта оценка ими произведена?

Сам автор на эти вопросы не отвечает. Никаких ссылок не приводит. В списке литературы к статье значатся следующие издания:

1. Князь Александр Невский. Материалы научно-практических конференций. 1989 и 1994 гг., Спб., 1995. Краткая библиография, с. 106–108.

2. Святой Александр Невский. Сб. статей к 760-летию Невской битвы. Усть-Ижора, 1999.

3. Житие Александра Невского. Ю. К. Бегунов. Памятник русской литературы XIII в. Слово о погибели Русской Земли. М. — Л.,1965, с. 185–194.

4. Плано Карпини. История монголов. СПб., 1911.

Думайте что хотите. Я понимаю дело так, что в распоряжении таинственных демографов в настоящее время имеются мощные методы демографического анализа, настолько мощные, что они позволяют эффективно оценить количество убитых и уведенных в плен Батыем в XIII веке людей. В таком случае не могли бы уважаемые демографы оценить количество убитых и пленных с татанакской стороны в ацтекско-татанакских военных конфликтах? Давно, знаете ли, интересуюсь.

Если демографы имеют настолько эффективные методы, то как понять тот факт, что Л. Н. Гумилев в книге «Древняя Русь и Великая степь» (http://kulichki.com) оценивает численность населения Руси в 5–6 млн. человек, а Б. В. Сапунов приводит в своей статье цифру 7–8 млн.? При всем том, что и Л. Н. Гумилев и Б. В. Сапунов, по словам последнего, «ряд лет работали вместе»? Что же это, уважаемые ученые так и не смогли договориться о цифрах? А как же «оценки демографов»? Между тем, разница в данных Б. В. Сапунова и Л. Н. Гумилева как раз и составляет 2 млн. человек, очевидно, что это и есть те самые «убитые или уведенные в плен».

Впрочем, разброс мнений о численности населения Руси это еще «цветочки». «Ягодки» созревают при оценках Батыева войска, от 30 тыс. у Н. И. Веселовского, 120–140 тыс. у В. В. Каргалова, до 300 тыс. у Б. И. Иловайского и других историков, вплоть до полумиллиона у Н. М. Карамзина. Впрочем, об этом позже, сначала разберемся с Батыем и его военными операциями.

Особое возмущение вызывает погром Батыем стольного града Киева. Известно же, что Киев — это «мать городов русских».

После «рейда» по Рязанскому и Владимиро-Суздальскому княжеству в 1237–1238 гг. Батый отошел в половецкую степь и, как водится в таких случаях, даже не вздумал отказаться от планов по установлению полного военного контроля над Русью. О последующих событиях 1239 года Типографская летопись (http://www.krotov.info) сообщает следующее:

«В лето (5747(1239) посла Батый царь Татаръ и взя градъ Переаславль Роуский и церковь архаггела Михаила съкроушиша и епископа Симеона оубиша, а иноую рать послаша на Черниговъ. Слышавь же князь Мстиславъ Глебовичь, вноукъ Святославль Олговича, и срете ихъ, бися с ними крепко. И побеженъ бысть Мстиславъ, и градъ взяша, а епископа оставиша жива и ведоша и в Лоуховъ и оттоле поустиша его. На тоу же зиму взяша Татарове Мордовскую землю и Моуромъ пожгоша и по Клязме воеваша и градъ святыа Богородица Гороховець пожгоша и идоша въ станы своя. Бе же пополохъ тогда золъ по всей земли, саме бо себе людие не ведяху, кто где бежить отъ страха».

Вышеприведенный летописный отрывок не вызвает у читателя никакого недоумения. Все просто. Пришли злые татаровья-интервенты и устроили погром. Вызывает некоторые вопросы разрушение татарами церкви архангела Михайла и убийство епископа Симеона. Известно, что отношения татар с православной церковью были очень дружескими. Но тут, в принципе, никаких особых противоречий в официальной исторической концепции о монгольском завоевании, нет. «Завоевание» в самом разгаре и пока еще никто ни о чем не договорился. Кроме того, кто там будет уделять внимание в горячке боя, епископскому достоинству?

Так, к примеру, Ипатьевская летопись под 1170 годом сообщает:

«Взять же бы Киевъ месяца марта 8 въ второе недели поста в середу и грабиша за 3 дни весь градъ Подолье и Гору и монастыри и Софью и Десятиньную Бцю и не бы помилования никомуже ни откудуже церквамъ горящимъ крстыаномъ оубиваемомъ другымъ вяжемымъ жены ведоми быша въ пленъ разлучаеми нужею от мужей свои младенци рыдаху зрящее матери своихъ и взяша именья множьство и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами и колоколы изнесоша все».

Это не татары буйствовали, это воинство владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского зверствовало в Киеве, грабя монастыри и убивая граждан, в 1170 году. С этого года и до татарского нашествия в 1240 власть в Киеве менялась более 20 раз и далеко не всегда мирно.

Чем же занимается в том далеком 1239 году великий князь Ярослав, в то время когда татары громят Переяславль Русский? А тем же самым, что и Батый:

«Того лета Татарове взяша Переяславль Рускыи и епископа убиша и люди избиша и полона много взевше идоша. Того лета Ярославъ иде к Каменыно градъ взя Каменець а княгиню Михайлову со множествомъ полона приведе в своя си. Того лета освящена бы церкы Бориса и Глеба сщнымъ епископомъ Кирилломъ. Того лета взяша Татарове Черниговъ князи ихъ выехаша въ Оугры а градъ пожегшее и люди избиша и монастыре пограбиша а епископа Перфу-рыя пустиша в Глуховъ а сами идоша в станы своя. Того лета иде Ярославъ к Смолиньску на Литву и Литву победи и князя ихъ ялъ а Смольняны оурядивъ князя Всеволода посади на столе а самъ со множествомъ полона с великою честью отиде в своя си». (Лаврентьевская летопись; http://litopys.org.ua).

Батый берет Переяславль, Ярослав берет Каменец, что же мы теперь будем утверждать, что Батый творил геноцид, а Ярослав показывал карточные фокусы?

Больше всего вопросов вызывают действия Батыя в 1240 году.

Типографская летопись сообщает:

«5 лето 6748 посла Батый Менгоукака соглядати града Киева. Ономоу же пришедшю, и ста на оной стране Днепра, оу града Капасочнаго. И видевъ градъ и оудивися красоте его и величеству его».

Батый не пошел на Киев лично, а послал Менгу-хана «соглядати». Т. е. разведать. Хорошо. Менгу-хан произвел рекогносцировку, оценил мощность укреплений и численность гарнизона, прикинул возможные варианты действий и… Далее, по смыслу разведывательной миссии, он должен вернуться назад и доложить о результатах разведки Батыю.

По идее разведка должна была проводиться максимально скрытно, чтобы не всполошить гарнизон и не вызвать интенсивной подготовки к обороне.

Ничего подобного Менгу-хан не делает. Обозревает город и дивится окрестному виду. Затем действует следующим образом: «И посла послы своа къ князю Михаилоу Всеволоди-чю и къ гражаномъ, хотя прелстити ихъ». (Типографская летопись).

«Прелстити» — значит обмануть.

Т. е. Менгу-хан выполняет дипломатическую миссию. Пытается склонить Михаила Всеволодовича к сотрудничеству. Грубо говоря, к подчинению.

Кто такой Михаил Всеволодович?

В. Е. Рудаков в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона сообщает о нем следующее:

«Михаил Всеволодович (1179–1246) — князь черниговский, сын Василия Святославича Чермного, причтенный к лику святых. Некоторое время, с 1216 г., был переяславским князем, затем один год, после калкской битвы, новгородским и с 1225 г. — черниговским. С 1229 г. по 1232 г. враждовал с Ярославом Всеволодовичем; в 1234 г. занял Галич, а через два года — Киев; в 1239 г., напуганный слухами о татарах, бежал в Венгрию, оттуда в Польшу, скитался там по разным городам и, возвратясь на родину, жил на острове против Киева, разоренного татарами. Пробыв опять несколько лет в Венгрии, по случаю женитьбы своего сына (Ростислава) на дочери Белы VI, вернулся в Чернигов (1245); по приказанию ханских сановников, переписывавших там народ, отправился в Орду и там был зверски замучен татарами из-за несоблюдения татарских языческих обычаев (20 сент. 1246). Тела его и погибшего с ним его боярина Феодора были погребены первоначально в Чернигове, потом перенесены в Москву (1572.); теперь покоятся в кремлевском Архангельском соборе (с 1774 г.), в бронзовой раке, заменившей чеканную серебряную, похищенную в 1812 г.»

Обратите внимание, что Михаил Всеволодович враждовал с Ярославом Всеволодовичем. Это весьма примечательный факт. В принципе, с Ярославом Всеволодовичем много кто враждовал, да и сам будущий великий князь Ярослав не ко всем испытывал симпатию, что немудрено, поскольку он хотел получить власть над всей Русью. Тем не менее факт есть факт. Вражда зафиксирована.

Более того, самое главное состоит в том, что Михаил Всеволодович принимал участие в печально известной битве на Калке, да еще вместе с Даниилом Романовичем, князем галицким, как о том сообщают летописи:

«Бывшю же съвету всехъ князей въ градь Киеве, створиша сиць советъ: „Лоучшии бо намъ стретити ихъ на чюжой земли, нежели на своей“. И начаша вой строити,

кыйждо свою власть. Тогда бе в Киеве князь Мстиславъ, сынъ Романовъ Ростиславича, а в Чернигове Мстиславъ Святославичь Козельский, а в Галиче Мстиславъ Мстисла-вичь. Тии бо беаху старейший в Роусской земли, с ними же князи младии: князь Данила, Романовъ сынъ, Мстиславича, князь Михаила Всеволодичь Черниговьскый, вноукъ Святос-лавль Олговича, князь Всеволодъ, сынъ Мстислава Киевь-скаго, и ини князи мнози» (Типографская летопись).

Что делает Михаил Всеволодович по пришествии к нему послов Менгу-хана?

«И не послуша его, а посланыхъ к нимъ избиша» (Типографская летопись).

Михаил Всеволодович убивает послов. Что происходит дальше?

По смыслу событий Михаил Всеволодович должен был, вслед за этим своим действием, объявить боевую тревогу, выставить на стены всю наличную рать и приготовиться к отражению татарского штурма. Ничего подобного князь не делает. Он просто-напросто берет «ноги в руки» и в быстром темпе бежит из стольного града Киева.

«И бежа Михаилъ по сыну своемъ предъ Татары въ Оугры…».

Бежит Михаил на запад, в Венгрию.

Татары, естественно, пускаются за ним в погоню. Типографская летопись о погоне не сообщает, зато сообщает Никоновская:

«… гнаша бо ся за нимъ Татарове, и не постигоша его, и много пленивъ Менгукакъ, иде со многимъ полономъ къ царю Батыю».

Надо же, не поймали… Представляю, какой втык получил Менгу от Батыя. Чтобы хоть как-то сгладить свое ротозейство, Менгу-хан хватает всех встреченных направо и налево и тащит к Батыю, дескать, не суди, царь, строго, меры я принимал и вот сколько народу повязал, будут сейчас Сарай-Бату строить. Хоть какая-то польза… В общем, дипломатическая миссия не увенчалась успехом.

Что еще делают татары, кроме того, что бегают за Михаилом Всеволодовичем и хватают кого ни попадя?

А ничего. Ничего не делают.

Вместо того, чтобы броситься ордой на Киев и отомстить за смерть убиенных послов, как то предписывает Великая Яса Чингис-хана, Менгу отходит от Киева и возвращается к Батыю. Может быть, у Менгу не было возможности захватить Киев? Может быть. Татарское войско уходит восвояси, а Киев… захватывает князь Ростислав Мстиславич. У него, как видно, были такие возможности.

«… а Ростиславъ Мстиславичь, внукъ Романовъ Смоленского, седе в Киеве» (Типографская летопись).

Никоновская летопись об этом событии сообщает следующее:

«Того же лета князь Ростиславъ Мстиславичь Смоленский, внукъ Давида Смоленьскаго, слышевъ о великомъ князе Михаиле Всеволодиче, и шедъ сяде въ Киеве».

Надо признать, что Ростислав Мстиславич Смоленский оказался весьма шустрым малым с хорошим слухом. Т. е. услышал о событиях в Киеве, оценил обстановку в том плане, что Киев остался без хозяина, и шасть… занял место. Так следует из Никоновской летописи.

Возможно, поступок Ростислава был полным самоуправством, возможно Ростислав был кем-то посажен на Киев. Если так, то тогда кто его посадил?

В общем, подобная дерзость князя Ростислава не осталась без ответа. Но не от татар.

«Данил же Романовичъ еха нань и ять его (Ростислава. — К. П.) и вдасть Киевъ в руце Дмитрови обдержати противу иноплеменныхъ языкъ, безбожныхъ Татаръ» (Типографская летопись).

Кто такой Даниил Романович? Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия (БЭКМ) кратко сообщает:

«Даниил Романович (1201–1264), князь галицкий (1211–1212и с 1238)и волынский (с 1221), сын Романа Мстиславича. Объединил галицкие и волынские земли; поощрял строительство городов (Холм, Львов и др.), ремесло и торговлю. В 1254 получил от римского папы титул короля».

Ба, ба, ба… Похоже, что мы имеем дело с целой партией прозападно настроенных русских князей. Один бежит в Венгрию, другой «получил от римского папы титул короля». Остался ли Даниил Романович по получении от папы римского королевского достоинства в лоне святой Православной церкви? Сомневаюсь. Православные люди для понтифика являлись «схизматиками» и еретиками. Как же можно еретика короновать? Интересно, каким образом на этот случай должна была отреагировать Русская Православная церковь? Крайне отрицательно.

Итак, Даниил Романович «ять» (схватил) Ростислава, поставил в Киеве воеводу Дмитрия с указанием готовиться к войне с татарами.

Татары не заставили себя долго ждать. Если уж так Даниил Романович решил.

«В то же лето прииде безбожный Батый къ Киеву в силе тяжце и окроужи градъ: и обседе его сила Татарскаа, и бысть градъ въ обдержании велице, не бе бо слышати въ граде дроуга кь дроугу глаголюща въ скрипани телегъ его и въ множестве ревеньа вельблоудъ его и отъ рзаниа стадъ конь его. И бе исполнена земля Роускаа ратныхъ, и яша отъ нихъ Татарина, именемъ Товрула, и тъй исповеда всю силоу безбожнаго Батыа. А се бяхоу братиа Батыю сил-ныи воеводы: Урьдюй, Баидаръ, Бирюй, Каиданъ, Бечакъ и Менгуй и Кююкъ, иже и о смерти оуведавъ канове, канъ бо бысть не отъ роду его, но воевода его бе пръвый, Себедяй богатоуръ и Боуроундай и Бастырь, иже взялъ Болгарскую землю и Соуздальскую, и инехъ воеводъ много, ихже I не писахомъ зде. Пастави же Батый порокы к городу подле врата Лядскаа, тоу бо беаху пришли дебри. Порокомъ же бьюще беспрестани день и нощь, и выбиша стены, и взы-доша горожане на градъ, на избитыа стены, и ту бе видети ломъ копейный и щитъ скепание и стрелы омрачиша светь. Побеженым же бывшимъ горожаномъ и Дмитрову ранену бывшу, и взыдоша Татарове на стены и седоша. И гражане того дне и нощи создаша дроугый градъ около святыа Богородица. И на оутрее приидоша на ня, и бысть сеча межи има велика. Людемъ же възбегшемъ на комары церковныа с товары своими, и отъ тягости повалишяся стены церковныа с ними. И приять бысть градъ безбожными декабря въ 6, на Николинъ день. Дмитра же изведена язвена и не оубиша его, моужества ради его» (Типографская летопись).

Батый не убил Дмитрия. Почему? А должен был? Если Батый — иноземный завоеватель, то да, должен. Таких людей как Дмитрий, завоевателю, нельзя оставлять в живых, проблем в будущем не оберешься. Летопись представляет дело так, что Батый оказался в восхищении от мужества Дмитрия. Татарам встречалось немало мужественных людей, немногие из этих людей выжили во время таких встреч.

После взятия Киева Батый продолжает военные действия.

«Взем же тоу Батыю Киевъ градъ и слышавшу ему о Даниле, яко въ Оугрехъ есть, и поиде самъ к Володимерю. И прииде к городоу Колодяжну и постави пороковъ 12. Не мо-жааше разбити стенъ градныхъ, и нача прелщати людии. Они же, послоушавше злаго съвета его, предавшеся, и такс избьени быша. Оттоле же прииде къ Каменцю, граду Изяславлю, и взя его. Видев же Кременець, градъ Даниловъ, и не возможе взяти его, бе бо крепокъ велми, и отъиде отъ него. И прииде к Володимерю и взя его и изби вся, не пощаде ни единого же.

(Такоже и Галичь градъ взя, иныхъ городовъ Роускихъ много взя, имже и числа несть» (Типографская летопись).

Даниил Романович, как следует из вышеприведенного летописного известия, обретается в момент батывского погрома в Венгрии. Там же, куда бежит Михаил Всеволодович, и более того, там же, в Венгрии, в это время находится и половецкий хан Котян, который в свое время также участвовал в битве на Калке, более того, именно его и пытались защитить в 1223 году южно-русские князья в том печально известном сражении, как о том сообщает Типографская летопись:

«А Котякъ, Половецьский князь, съ инеми князми и съ останкомъ Половець прибегоша, идеже зовется валъ Половецкий, а Данилъ Кобяковичь и Юрьи Кончаковичь оубиена быста, а ини Половци мнози прибегоша в Рускоую землю. Сей же Котякъ бысть тесть князю Мстиславу Мстиславичю Галичьскому. И прииде с поклономъ съ князи Половецкими к зятю князю Мстиславу в Галичь и къ всемъ княземъ Роу-скымъ и дары принесе многы: кони и вельблуды, боуволы и девкы и одари все князи Роускиа, глаголаше к нимъ сице: „Нашю землю днесь отъяли Татарове, а вашю заоутра воз-муть, пришедъ, то побороните насъ; аще ли не поможете намъ, то мы ныне иссечени будемъ, а вы на оутрее иссечени боудете“. И нача молитися Котякь зятю своему о пособи. А Мстиславъ нача молитися братии своей, княземъ Русскимъ, река: „Аще мы, братие, симъ не поможемъ, то предадятся им же, боудеть то болши сила ихъ“. И тако думавше много и яшася пособити Котяню, слушающе же молениа Поло-вецьскихъ князей» (Типографская летопись).

Ну что же теперь Батыю делать? Только и остается, что идти на Венгрию, коли там вся братия собралась. Именно об этом и напоминает ему «пощаженный» воевода Дмитрий:

«Не мози стряпати в земли сей долго, время ти есть оуже на Оугры; аще ли оустряпнеши, то земля ихъ есть сил на: сбероутся на тя и не оупоустять тя в землю свою» (Типографская летопись).

Дескать, хватит тут возиться, в Венгрию надо идти, упустим время.

Летопись данный совет воеводы Дмитрия мотивирует заботой о русской земле:

«Про се бо рече ему, видя землю Роусскоую гибноущю отъ нечестиваго» (Типографская летопись).

Я же о мотивации Дмитрия умолчу. Пусть читатель решает сам.

Батый прислушивается к совету и идет походом на Венгрию.

«Батый же послуша совета Дмитрова и иде въ Оугры. Король же Велай и Коломанъ сретоша и Батыа оу Солоной рекы, и бившимся обоимъ полкомъ, и бысть сьча велика, и побегоша Оугры. Татарове же погнашяся по нихъ до Доунаа рекы; и стоаша по победе 3 лета и воеваша до Володавы и по озеромъ и возвратишяся в землю свою, много зла створиша земли Роусской хрестьаномъ и Оугромъ» (Типографская летопись).

Конец летописного рассказа.

Каковы будут выводы?

«Кто выиграл от южных походов (Батыя. — К. Я.)? Опять Ярослав. Одно из сильнейших княжеств Руси — Черниговское — ликвидировано как единое образование. Бывшие уделы обрели статус самостоятельных не связанных между собой княжений. Собственно черниговские владение разделены на четыре новых княжества: Брянское, Карачевское, Тарусское и Новосильское. Киев на целых полстолетия оказался под властью владимирских князей, которые будут посылать туда своих воевод, первым из которых был, по сообщению Густынской летописи, Дмитр Еконович. Только в конце XIII века, в период борьбы за владимирский стол между сыновьями Александра Невского Дмитрием и Андреем, Киев перейдёт под контроль Путивльского князя. Ослаблено Галицко-Волынское княжество. Его сохранение, по-видимому, связано с пограничным расположением. Оно необходимо как буфер со стороны Венгрии и Польши. В Смоленске сидит ставленник Ярослава Всеволод Мстиславич. В итоге Ярослав реально становится великим князем всей Руси. Джованни дель Плано Карпини его так и называет: „великий князь Руссии“. Для сравнения, Даниил Галицкий и Васильке Волынский для него просто князья. А ведь Плано Карпини не простой путешественник, а посол римского папы» (Пивоваров С. «„Батыев погром“ — нашествие или объединение?»; http://www.arya.ru). Присоединяюсь к данным словам.

Как же освещают события 1240 года другие русские летописи? В общем и целом, сходным с Типографской летописью образом. Ипатьевская, Тверская и Никоновская. Лаврентьевская летопись (летописание от Владимиро-Суздальского княжества) о событиях 1240 года повествует крайне мало:

«5 год 6748 (1240). У Ярослава родилась дочь и была названа при святом крещении Марией. В тот же год взяли татары Киев и храм святой Софии разграбили и монастыри все. А иконы, и честные кресты, и все церковные украшения забрали и избили мечом всех людей от мала до велика. А случилось это несчастье в Николин день до Рождества Господа» (http://www.old-rus.narod.ru).

Первая новость состоит в том, что у князя Ярослава родилась дочка Машенька, ну и вторая, конечно, про татар. Взяли татары Киев, много чего пограбили и кого избили. Да что там много писать, дело известное…

Новгородские летописи вообще не упоминают татар в 1240 году. Они более пишут о вторжении шведов и о действиях князя Александра, сына Ярослава Всеволодовича.

«5 лето 6748 [1240]. Придоша Свей в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь в кораблихъ множество много зело; Свей съ княземь и съ пискупы своими; и сташа в Неве устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку и Новъгородъ и всю область Новгородьскую. Но еще преблагыи, премилостивыи человеколюбець Богъ ублюде ны и защити от иноплеменьникъ, яко всуе трудишася без Божия повеления: приде бо весть в Новгород, яко Свей идут къ Ладозе. Князь же Олександръ не умедли ни мало с новгородци и с ладожаны приде на ня, и победи я силою святыя Софья и молитвами владычица нашея богородица и приснодевица Мария, месяца июля въ 15, на память святого Кюрика и Улиты, в неделю на Сборъ святых отець 630, иже в Халкидоне; и ту бысть велика сеча Свеем» («Новгородская первая летопись старшего извода»; http://krotov.info).

Новгородцев можно понять, у них своих проблем было множество. Однако события 1237–1238 гг. описаны в Новгородской первой летописи более чем подробно. Хорошо. В 1240 году на Новгород навалились шведы, но в 1239, когда Батый воевал Чернигов и мордовскую землю, в Новгородской летописи есть только вот это короткое сообщение:

«В лето 6747 [1239]. Оженися князь Олександръ, сынъ Ярославль в Новегороде, поя в Полотьске у Брячьслава дчерь, и венчася в Торопчи; ту кашю чини, а в Новегороде другую. Того же лета князь Александр с новгородци сруби городци по Шелоне».

Что можно сказать? Тут татары злые громят русские земли и устраивают, по утверждению доктора исторических наук Б. В. Сапунова, геноцид а ля красная Кампучия, а новгородский летописец забавляется светской хроникой — «оженися князь Олександръ… и венчася в Торопчи…». Действительно, событие значительнейшее. Другое дело состоит в том, что Александр — сын Ярослава, т. е. великого князя всея Руси.

Кто же отвоевал Ярославу это всероссийское княжение? Батый, кто же еще!

В общем, несмотря на пресловутое «татарское нашествие» жизнь на Руси шла своим чередом. Л. Н. Гумилев по этому поводу недоумевает: «Советские историки, глубоко изучившие проблему, приводят интересные подробности. Несмотря на непосредственную опасность нашествия, в Южной Руси не было заметно никаких попыток объединиться для отражения врага. Продолжались княжеские усобицы; летописец рядом с рассказом о разгроме монголами Переяславля и Чернигова спокойно рассказывает о походе Ярослава, во время которого тот „град взя Каменец, а княгыню Михайлову со множеством полона приводе к своя си“. Продолжались усобицы в самом Киеве. Киевский князь Михаил Всеволодович бежал „пред Татары в Оугры“, и освободившийся киевский стол поспешил захватить один из смоленских князей, Ростислав Мстиславич, но был вскоре изгнан… Даниилом Галицким, ничего не сделавшим для подготовки города к обороне; он даже не остался в Киеве, оставив за себя „тысяцкого Дмитра“… Никакой „помощи от других южнорусских княжеств Киев не получил“ (ссылка на Каргалов В. В. „Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси“). Принято винить за поражение феодалов-князей, однако богатые приволжские города, находившиеся в составе Владимирского княжества, — Ярославль, Ростов, Углич, Тверь и другие — вступили в переговоры с монголами и избежали разгрома» (Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь»).

Кроме того, что русские князья во время «татарского нашествия» занимались междоусобицами, они же еще и вели светскую хронику. У Ярослава дочурка родилась, Александр женился, и все это надо записать. А доктор исторических наук Б. В. Сапунов пишет о каком то геноциде. Да какой геноцид, тут у князя Александра свадьба!

Итак, к 1240 году в Венгрии собралась «вся королевская рать», а именно — Михаил Всеволодович Черниговский, Даниил Романович Галицкий и половецкий хан Котян. Все как один принимали участие в битве на Калке против «злых татаровей». В этой битве принимал также участие еще один неприятель Ярослава Всеволодовича — Мстислав Мстиславич Удалой, который разгромил войско Ярослава и его брата Юрия при Липице. Мстислав не дожил до событий 1240 года (ум. 1228 г.), а то бы и он оказался к тому времени при дворе венгерского короля Белы IV. Как пить дать оказался бы. На худой конец убежал бы в Польшу.

Л. Н. Гумилев задается вопросом: «Зачем было Батыю вторгаться в Венгрию?» Действительно, зачем?

«Бела IV принял к себе половецкую орду хана Котяна. Половцы, согласно договору, крестились в католичество и составили крепкую силу, подчиненную королю. Но венгерские магнаты, обеспокоенные усилением короны, предательски убили в Петите Котяна и других неофитов. Узнав об этом, половцы восстали и ушли на Балканы. Позднее уцелевшие половцы поступили на службу к императору Никеи Иоанну III Ватацу.

Так же негостеприимно были встречены русские князья, просившие Белу IV о помощи и брачном союзе, — Михаил Всеволодович Черниговский и Даниил Романович Галицкий. „Не бы бе любови межа има“.

Бела IV избавился от многих союзников, которые были ему и его магнатам несимпатичны. За это расплатился венгерский народ, покинутый королем на расправу монгольским воинам, разъяренным гибелью своих боевых товарищей в боях и при осадах городов. „Многие были убиты в Польше и Венгрии“, — сообщает посол папы к монгольскому хану, Плано Карпини.

Крупные города Венгрии — Пешт, Варадин, Арадл Перег, Егрес, Темешвар, Дьюлафехервар — пали. Затем подверглись разгрому Словакия, Восточная Чехия и Хорватия. Европа была в панике, страх охватил не только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию, и повлек за собой полный застой торговли Англии с континентом» (Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь»).

Возможным будет предполагать, что Батый устроил так называемую «превентивную войну». Т. е. не стал дожидаться, пока Михаил, Даниил и примкнувший к ним Котян при поддержке короля Белы устроят какой-нибудь «крестовый поход» на Русь, и решил задавить «зверя в его логове».

Венгерские магнаты не то чтобы боялись «усиления короны», а скорее всего элементарно боялись проблем, которые могут принести за собой вышеназванные «политические эмигранты». В этом они не ошиблись. Очень скоро появились веские доказательства их опасениям в лице злых татаровей хана Батыя.

Л. Н. Гумилев пишет, что венгерским магнатам кто-то был «несимпатичен». При чем тут симпатии и антипатии? Магнатам более всего была симпатична их собственная жизнь, которую могли безвременно прервать кровожадные батыевцы.

Что прямо следует из летописных сообщений?

Погром Киева не входил в планы Батыя, который послал Менгу-хана с дипломатической миссией к Михаилу Всеволодовичу. Татары не отомстили за убитых послов и не штурмовали Киев. Более того, они не воспользовались бегством Михаила Всеволодовича и не стали принуждать Киев к сдаче, хотя момент был удобный, поскольку город остался без военного руководства. Татары просто ушли.

В Киеве, очевидно самоуправным образом, взял власть Ростислав Мстиславич. Татары не отреагировали никак.

Далее в Киев прибывает Даниил Романович, любимец и протеже римского папы, арестовывает князя Ростислава, ставит воеводу Дмитрия с приказом «обдержати противу Татар», а сам двигается в направлении Венгрии. Вот тут татары и приходят.

Приходит лично царь Батый «в силе тяжце». И «не бе бо слышати въ граде дроуга кь дроугу глаголюща въ скрипани телегъ его и въ множестве ревеньа вельблоудъ его и отъ рзаниа стадъ конь его. И бе исполнена земля Роускаа ратныхъ…». «Пастави же Батый порокы к городу подле врата Лядскаа, тоу бо беаху пришли дебри. Порокомъ же бьюще беспрестани день и нощь, и выбиша стены…».

В описании событий 1237–1238 гг. никаких хоть сколько-нибудь конкретных сведений о войске Батыя не наблюдается. В описании событий 1240 года они есть, вплоть до численности пороков. «И прииде к городоу Колодяжну и постави пороковъ 12».

Летопись упоминает о верблюдах и о множестве телег, т. е. говорит об обозе батыевского войска. Да и какое может быть войско без обоза!

Если говорить о событиях 1237–1238 гг., то вряд ли можно предполагать, что Батый брал с собой верблюдов зимой. Он брал… телеги? Вообще — то, зимой люди на Руси ездили на санях. Но, на мой взгляд, монгольская армия с санным обозом выглядит достаточно диковинно и однозначно утверждать, что зимний обоз Батыя был санным, я не стану, а потому в дальнейших расчетах я буду учитывать как тележный, так и санный вариант. Итак. На телеги (либо сани) Батый грузил фураж, продовольствие, оборудование для ремонтных и саперных работ и т. д. В общем, все как у людей. Это очень важный момент. Восхвалители монгольского воинства, все время стараются вопрос об обозных подразделениях и телегах (санях) каким-то образом обойти. Ездили, дескать, монголы о треконь, очень быстро и очень далеко, телег (саней) не возили, а на крепостные стены ны просто прыгали как кузнечики.

Каковы будут выводы из летописных сообщений? Поход Батыя был спровоцирован неразумной политикой Даниила Романовича Галицкого и носил карательный характер, а вовсе не завоевательный. Сам Даниил Романович проявил себя не лучшим образом, сначала убежал в Венгрию, где пытался заключить союз с королем Белой, затем побежал в Польшу, бросив свои земли на татарский произвол.

Даниил Романович искал союзников в Венгрии и в Польше. Обратимся к событиям, предшествующим походу Батыя.

Л. Н. Гумилев сообщает следующее:

«При Романе Волынском Галичина была передним краем Руси, но после его гибели она стала поприщем борьбы Венгрии, Польши и Черниговского княжества, а местное население — князья, бояре, горожане — вынуждены были примыкать то к той, то к иной стороне…

В 1205–1206 гг. черниговские и польские войска при помощи половцев и берендеев попытались овладеть Галичиной, но были отражены венграми…

Роман Игоревич при помощи венгров выгнал из Галича своего брата Владимира. Потом сам был изгнан в 1210 г. Ростиславом Рюриковичем Смоленским и восстановлен венгерским королем Андреем II. Однако Андрей II затем послал войско, пленившее Романа и захватившее Галич. А в это время поляки предприняли завоевание Волыни.

Режим венгерских захватчиков вызвал в Галиче возмущение горожан и части бояр. Книжник Тимофей именовал коменданта города — палатина Бенедикта Бора антихристом, ибо он „томил“ бояр и граждан, бесчестил их жен и даже монахинь. Роман Игоревич бежал из Венгрии в родной Путивль к брату Владимиру. Туда же прибыл из Польши третий брат — Святослав, и братья приняли приглашение галичан освободить их от венгерского господства, „поидоша ратью“, без труда заняли Галич… и тут показали себя.

„Освободители“, взяв власть, истребили свыше пятисот „великих“ бояр, имущество их разграбили, а владения роздали своим сторонникам…

И, наконец, венгры заключили союз с поляками, в 1214 г. заняли Галич, провозгласили королевича Коломана королем, вернули уже упомянутого палатина Бенедикта Бора и в следующем, 1215 г. начали гонения против православного духовенства, так как папа Иннокентий III благословил унию церквей. Плохо стало русским в Галиче.

Галичину спас Мстислав Удалой в 1219 г. Первое его наступление захлебнулось, но когда он пригласил на подмогу половцев, венгерские войска были разбиты, Галич освобожден, король Коломан взят в плен, а венгерские воины перебиты горожанами и поселянами, никому из них не удалось убежать» («Древняя Русь и Великая степь»).

И т. д. и т. п.

Поход Батыя на запад, в частности в Польшу и Венгрию, выглядит логичным продолжением череды русско-польско-венгерских усобиц.

Летом 1240 года татарская армия вторглась в Польшу и Венгрию. «Польско-немецкая армия Генриха Благочестивого встретила монголов при Лигнице 9 апреля 1241 г., а венгеро-хорватское войско Белы IV решило поразить другой корпус монголов при Шайо 11 апреля 1241 г. Оба войска были разбиты наголову, и население, особенно в Венгрии, сильно пострадало» (Гумилев Л. Н. «Древняя Русь и Великая степь»).

Западный поход Батыя неоднократно был описан в исторической литературе, не буду останавливаться на нем, стоит, однако, привести интересную выдержку из «Истории Польши» Яна Длугоша, повествующую об обстоятельствах битвы при Лигнице:

«…Два следующих польских отряда под предводительством рыцаря Сулислава и князя опольского Мечислава подхватывают битву, которую и провели бы удачно и стойко с тремя отрядами татар, подводящих здоровых воинов на место раненных, и нанесли бы татарам мучительное поражение, ибо были защищены от татарских стрел польскими арбалетчиками. Ряды татарские сначала отступили, а вскоре, когда поляки нажали сильнее — обратились в бегство.

В это время, некий татарский отряд, неизвестно — русского либо татарского (выделено мною. — К. П.) происхождения, очень быстро перемещаясь здесь и там между одним и другим войском, ужасно кричал, обращая к обоим войскам противоположные слова. Орал по-польски: „Biegajcie, Biegajcie“, что значит: „Бегите, бегите“, приводя поляков в оторопь, по-татарски же призывал татар к битве и стойкости. На то опольский князь Мечислав, уверенный, что это крик не врага, но друга, который подает правдивый, а не обманный знак, бросил битву и бежал, увлекая за собой большое число воинов, особенно тех, кто был подчинен ему в третьем отряде.

Когда князь Генрих увидел то собственными глазами, и когда ему донесли об том другие, начал вздыхать и плакать, говоря: „Gorze nam sie stalo“, что означало: „Пало на нас великое несчастье“» (http://www.vostlit.info).

Вот такой у татарского войска был национальный состав — «русского либо татарского происхождения».

Матфей Парижский в «Великой хронике» сообщает: «…хотя те называются тартарами, много в их войске лжехристиан (православных. — К. П.) и команов, которых по-тевтонски мы называем вальками» (http://www.vostlit.info).

Таким образом, слова Длугоша о том, что татарский отряд орал по польски и по татарски, можно уверенно трактовать тем образом, что под «татарским» языком понимается тюркский язык, на котором говорили половцы, они же команы, а татарское войско по национальному составу было русско-половецким.

Находились ли в татарском войске какие-нибудь этнические халха-монголы? Вовсе нет. (Здесь я напоминаю, что термин «монгол» (могол, моал) носил в XIII веке политический смысл).

В. В. Каргалов пишет: «О возвращении в Монголию перед походом на Запад (выделено мною. — К. П.) „царевичей с старшими эмирами“ сообщает и „История Вассафа“. В официальной китайской истории Юань-ши (перевод арх. Палладия) тоже имеется упоминание о том, что после похода на Северо-Восточную Русь „часть войск уходила в Монголию“, и описывается пир у Батыя в честь уходивших „царевичей и полководцев“» («Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси»).

Именно на этом пиру произошел разрыв Батыя с Гуюком, о котором «Сокровенное сказание монголов» сообщает следующее:

«Из Кипчакского похода Батый прислал Огодай-хану следующее секретное донесение: „Силою Вечного Неба и величием государя и дяди мы разрушили город Метет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: 'Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться'. А Гуюк говорил: 'Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им! Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: 'Давайте — ка мы вправим им деревянные хвосты! Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди“.

Из-за этого Батыева доклада государь до того сильно разгневался, что не допустил (старшего своего сына) Гуюка к себе на прием…» (перевод Козина С. А.; http://www.newchron.narod.ru).

Следует признать, что Даниил Романович Галицкий являлся врагом татар и царя Батыя. Вряд ли кто-то из историков будет это отрицать. Никто, в принципе, и не отрицает. Более того, всячески выпячивают антитатарские настроения князя Даниила. И что же?

Дружба Даниила Романовича с римским папой и полученный им от папы королевской титул не принесли ему никакой пользы. Запад не очень-то стремился лезть в войну с татарами, помятуя страсти Батыевского похода, и, скорее всего, полагал организовать дело так, чтобы русские под предводительством князя Даниила дрались с русскими под предводительством царя Батыя и чтобы они перебили друг друга как можно больше.

«В 1249 году, потерявши надежду на помощь папы, Данило изгнал епископа Альберта, которого папа назначил главою духовенства в южной Руси. Папский легат с неудовольствием выехал из Галиции. Тем и кончились тогда (выделено мною. — К. П.) сношения Данила с папою» (Костомаров Н. И. «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»; http://www.newchron.narod.ru).

В 1250 году Батый требует у Даниила Галич. Князь решается ехать в Орду.

Ипатьевская летопись (http:www.litopys.org.ua) сообщает: «Оттуда же приде к Батыеви на Волгу. Хотящу ся ему поклонити, пришедшу же Ярославлю человеку. Сън-гурови, рекшу ему: „Брат твои Ярославъ кланялъся кусту и тобъ кланятися“. И рече ему: „Дьяволъ глаголеть из устъ ваших. Богъ загради уста твоя и не слышано будеть слово твое“. Во тъ час позванъ Батыемь, избавленъ бысть Богом и злого их бешения и кудешьства. И поклонися по обычаю ихъ, и вниде во вежю его. Рекшу ему: „Данило, чему еси давно не пришел? А ныне оже еси пришел — а то добро же. Пьеши ли черное молоко, наше питье, кобылий кумузъ?“ Оному же рекшу: „Доселе семь не пилъ. Ныне же ты велишь — пью“. Он же рче: „Ты уже нашь же тотари-нъ. Пий наше питье“. Он же испив поклонися по обычаю ихъ, изъмолвя слова своя, рече: „Иду поклониться великой княгини Баракъчинови“. Рече: „Иди“. Шедъ поклонися по обычаю. И приела вина чюмъ и рече: „Не обыкли нити молока, пий вино“.

О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемь со братом си, инеми странами, ньне седить на колену и холопомъ называеться! И дани хотять, живота не чаеть. И грозы приходять. О злая честь татарьская! Его же отець бе царь в Руской земли, иже покори Половецькую землю и воева на иные страны все. Сынъ того не прия чести. То иный кто можеть прияти? Злобе бо ихъ и льсти несть конца».

Летопись сообщает, что Даниилу Романовичу предстояло в Орде кланяться «кусту», чего ему совершенно не хотелось.

А вот водить дружбу с католиками галицкий князь не гнушался и титул королевский принял.

Между прочим, Сигизмунд Герберштейн, хотя и много позже, но тем не менее весьма показательно писал об отношении московских царей к папистам:

«Некоторые пишут, что московит домогался от римского папы и от цесаря Максимилиана царского титула. Мне это кажется невероятным, в особенности потому, что ни на одного человека он не озлоблен более, чем на верховного первосвященника, удостаивая его только титула „учитель“ (Doctor)».

Я с уверенностью могу полагать, что для русских православных людей было легче кланяться «кусту», чем принять католичество.

Так что же сделал злобный Батый своему врагу Даниилу? Может, смерть какую лютую уготовил? Вовсе нет. Попили кумысу, затем подали для князя привычного ему вина, пришли к определенным договоренностям, и Даниил Романович с честью уехал домой. Так был ли князь галицкий врагом для царя Батыя? Нет. Это Батый был врагом для князя. Впрочем, у Даниила Романовича не только «татарский царь» ходил в недругах, но и многие русские князья. О договоре Даниила с Батыем Л. Н. Гумилев пишет: «Казалось бы, Даниил должен быть доволен, но он был человеком своего времени и его настроений, которые на Волыни были прозападническими. Поэтому летописец написал роковую фразу: „О, злее зла честь татарская“, определив тем самым будущее своего народа, своей страны, своей культуры. Удачный договор на Волыни вызвал „плач об обиде князя“ (см. Ипатьевскую летопись. — К. П.). Против такой категорической антипатии к татарам князь не мог ничего предпринять, даже если бы он этого хотел. Но, по-видимому, он был заодно со своим народом» («Древняя Русь и Великая степь»).

Замечание Л. Н. Гумилева о народном мнении весьма показательно. Галицко-Волынское княжество татарской власти так и не признало и в конечном итоге отошло к Великому княжеству Литовскому и Польше в середине второй половины XIV в.

В данном случае, следует обратить внимание, на то, что самоуправной политика любого князя могла быть только до определенной границы. Если общественное мнение Галицко-Волынской Руси было настроено решительно против татар, то ничего вопреки этому мнению Даниил сделать бы не смог. Здесь, скорее всего, речь не идет о каких — то политических интригах и междоусобицах князей, а о более глубоких процессах в народной массе. Галицко-Волынская Русь оказалась ближе к Западу по культуре и мышлению, а Владимиро-Суздальская впитывала восточную, тюркскую культурную компоненту. Тем более что Восток в Средние века был более развит как в военном, так и в культурном и экономическом отношениях. Смею утверждать, что ориентация на тюркский мир была в то время движением к прогрессу.

Я повторю слова В. О. Ключевского, которые уже приводил в книге «Русский Царь Батый»:

«Я разумею… распадение народности на две новые ветви, начавшееся приблизительно с XIII в., когда население центральной среднеднепровской полосы, служившее основой первоначальной русской народности, разошлось в противоположные стороны, когда обе разошедшиеся ветви потеряли свой связующий и обобщающий центр, каким был Киев, стали под действие новых и различных условий и перестали жить общей жизнью» (Ключевский В. О. «Курс русской истории»).

Однако вернемся к татарским «кустам». Согласно Ипатьевской летописи приезжающих к Батыю посетителей заставляли поклонятся каким-то местным языческим идолам («Приходящая цари, и князи, и велможе солнцю и луне и земли, дьяволу и умершим въ аде отцемь ихъ и дедом и матеремь водяше около куста покланятися имъ. О скверная прелесть ихъ!»); якобы Даниилу Романовичу это было невмоготу, однако он, под давлением обстоятельств, все-таки поклонился. Немудрено, если учесть тот факт, что князь, как видно, религиозными проблемами явно не мучился, поскольку принял у себя католического епископа Альберта в качестве главы духовенства Южной Руси.

Соратник Даниила по западной партии, Михаил Всеволодович Черниговский оказался более привержен христианским ценностям. Поганым идолищам кланяться отказался, за что и был зверски замучен злыми татаровьями и после смерти был причислен к лику святых Православной церкви.

«Въ лето 6753 [1245]. Слышавъ же короля Михаил вдавъ дочерь за сына его и боже Угры. Король же угорьскый и сынъ его Ростислав чести ему не створиста. Он же розгневався на сына, возвратися Чернигову.

Оттуда еха Батыеви, прося волости своее от него. Батыеви же рекшу: „Поклонися отець наших закону“. Михаил же отвеща: „Аще Богъ ны есть предал и власть нашу грех ради наших во руце ваши, тобе кланяемся и чести приносим ти. А закону отець твоихъ и твоему богонечестивому повелению не кланяемься“. Батый же, яко сверпый зверь возьярися, повеле заклати, и закланъ бысть безаконьнымъ Доманомъ Путивльцемь нечестивым, и с ним закланъ бысть бояринъ его Федоръ, иже мученически пострадаша и восприяста венечь от Христа Бога» (Ипатьевская

летопись).

Здесь есть ряд интересных обстоятельств. Сын Батыя, Сартак, по показаниям Вильгельма де Рубрука, посла Людовика IX, был христианином. Брат Батыя, Берке, принял мусульманство, также очень далекое от язычества.

При Берке в Орде была учреждена православная епархия. Племянник Батыя, царевич Петр — самый настоящий православный христианин. По этому случаю В. Кожинов сообщает следующее:

«Уже в XIII веке племянник Батыя принял христианство с именем Петра и стал так верно служить Руси, что был причислен к лику святых (преп. Петр, царевич Ордынский; его потомком, между прочим, был величайший иконописец эпохи Ивана III Дионисий)» (В. Кожинов. «О византийском и монгольском „наследствах“ в судьбе России», http://www.russia-hc.ru).

Сам царь Батый, по свидетельству Шихаб-ад-дина Абдаллаха ибн Фазлаллаха (Вассаф-и-хазрет), был христианином:

«Хотя он (Батый. — К. П.) был веры христианской, а христианство это противно здравому смыслу…» (пер. Тизенгаузена В. Г. Текст воспроизведен по изданию: «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды». М., 1941; http://www.vostlit.info).

Возникает вопрос — а зачем всей этой дружной батыевской родне заставлять Михаила Всеволодовича и других князей кланяться каким-то языческим идолам?

Сообщение «о поклонении идолам» присутствует в южнорусской (обратите внимание!) Ипатьевской летописи (включает «Повесть временных лет» с продолжением до 1117, Киевский свод конца XII в., Галицко-Волынскую летопись), причем именно в галицко-волынской ее части. А Галицко-Волынская земля и есть собственно княжество Даниила Романовича.

В Типографской летописи запись об убийстве Михаила Черниговского присутствует под 1246 годом и выглядит следующим образом:

«В лето 6754 (1246) оубьенъ бысть великий князь Михаиле Всеволодичь Черниговскый, вноукъ Святославль Олговича, отъ окааннаго царя Батыа въ Орде и с ним бояринъ его Феодор».

О «кустах» ни слова.

В Новгородской первой летописи старшего извода об убийстве Михаила Черниговского не упоминается вообще.

В Новгородской первой летописи младшего извода под этим годом записано:

«В лето 6753 (1245). Уби цесарь Батый в Орде князя Михаила Черниговьскаго и воеводу его Федора, месяца сентября въ 18. Сице убо бысть убиение ею».

Здесь также приводится голый факт без объяснения причин.

Самые интересные сообщения содержатся в Лаврентьевской летописи, которая есть суть летописание от Владимиро-Суздальской Руси. Об убиении Михаила Черниговского в ней присутствует следующая запись:

«В лето 6754 (1246) Стославъ Иванъ князь с сыновци своими лриехаша ис Татар в свою отчину. Того лета Михайло князь Черниговьскый, со внуком своим Борисом, поехаша в Татары и бывшим имъ в станех посла Батый к Михаилу князю, веля ему поклонитися огневи и болваном ихъ. Михаиле же князь не повинуся веленью ихъ, но укори и глухыя его кумиры и тако без милости от нечистых заколенъ бысть и конець житью приятъ».

Лаврентьевская летопись сообщает причину убийства, но в подробности не вдается. Но если бы было только так. Перед статьей о 1246 годе идут подряд три статьи, которые только и сообщают о том, какой князь ездил в Орду и как он оттуда уехал с честью. О поклонении «кустам» этих князей ничего не сообщается:

«В лето 6751 (1243) Великый князь Ярославъ поеха в Татары к Батыеви, а сына своего Костянтина посла къ Канови. Батый же почти Ярослава великого честью и мужи его и отпусти и реч ему: „Ярославе буди ты старей всем князем в Русском языце“. Ярослав же възвратися в свою землю с великою честью.

В лето 6752 (1244) Князь Володимеръ Костянтиновичь, Борись Василковичь, Василии Всеволодичь и с своими мужи поехаша в Татары к Батыеви про свою отчину. Батый же почтивъ их честью достойною и опустивъ их, расудивъ имъ когождо в свою отчину и приехаша с честью на свою землю.

В лето 6753 (1245) Князь Костянтинъ Ярославичь приеха ис Татар о Кановичь къ отцю своему с честью. Того лета Великый князь Ярославъ и с своею братею и с сыновци поеха в Татары к Батыеви».

Конечно же Ярослав, как великий князь, вернулся с «великою честью». Князья попроще приезжали просто «с честью». Судя по всему, по приезде князей в Орду происходили знатные гуляния, смотрели танец живота, пили вино с кумысом и пели акынские песни до рассвета про «степь да степь кругом». «Кустам» если и поклонялись, то по великой дурноте от выпитого и съеденного.

В общем, впечатление от прочитанного таково, что все люди как люди, один Михаиле как осетр на блюде.

Историки пишут, что несчастные князья поехали в Орду «за ярлыками». Извините, но в летописях не сказано, что они поехали за ярлыками. Ни одного ярлыка на княжение не сохранилось. О чем вообще может быть разговор? О предположениях? Тогда я тоже могу предполагать, что североамериканские индейцы переплыли Берингов пролив и под видом монголов напали на Русь.

А вот профессор и доктор исторических наук Аполлон Кузьмин пишет следующее:

«В своих вольных построениях на исторические темы Л. Н. Гумилев всегда настаивает на том, что отношения Золотой Орды и Руси были мирными, а русские князья опять же добровольно стали считать себя слугами золотоордынских ханов. В эту схему никак не укладываются известные факты о мученических смертях русских князей) в ханской ставке. В частности, в 1246 году мученической смерти за отказ подчиниться монгольским языческим обычаям были подвергнуты князь Михаил Черниговский и его боярин Феодор» («История России с древнейших времен до 1618 года»).

И кто же конкретно умучил князя Михаила до смерти? Как ни странно, но история донесла до нас имя злодея. И «закланъ бысть безаконьнымъ Доманомъ Путивльцемь нечестивым», сообщает Ипатьевская летопись. Очень уж халха-монгольское имя у злодея. Не находите?

Непонятно только одно. Михаил Всеволодович убил татарских послов, убежал за границу, затем же, поскандалив с родным сыном, возвращается в Орду искать княжества.

Ничего не понимаю…

То, что у Михаила Всеволодовича был склочный характер и довольно неприглядные манеры, не подлежит сомнению. Другой вопрос: а на что рассчитывал черниговский князь? По идее, его должны были вздернуть на березе сразу же по приезде. Но не вздернули. Почему? Да потому, смею заметить, что он был свой. Т. е. такой же русский князь, как и все вокруг, и никто не горел особым желанием умучить Михаила.

Более того, Лаврентьевская летопись сообщает, что приехал он в ставку Батыя с внуком. При том, что никто его не звал. То есть, приехал «как к себе домой». Еще и скандал учинил.

Подробно об инциденте с Михаилом Черниговским повествует «Сказание об убиение в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Федора» (http://www.litopys.org.ua). Вот что говорит сказание о поведении Батыя:

«Царь же Батый възъярився велми, посла единого отъ велможъ своих, столника своего именем Елдегу, и глагола ему: „Иди и рци Михаилови: почто еси повеление мое преобедилъ, богом моим не поклонился еси? Но отселе едино отъ двою избери себе, животъ или смерть; или повеление мое съхраниши, и сквозе огнь проидеши, и богом моим поклонишися, и живь будеши, и княжение свое все з великою честию отъ мене приимеши; аще ли не проидеши сквозе огнь, и не поклонишися солнцу, и кусту и идоломъ, то злою смертию умреши“».

Михаилу предлагают не просто жизнь, но и княжение с великой честью (естественно, какой же князь без княжества!). Ответьте, положа руку на сердце, если бы Батый был халха-монголом и интервентом, что бы он велел сделать с русским князем, который в свое время велел зарезать халха-монгольских послов?

Что же дальше? Дальше всем обществом уговаривают Михаила поклониться «кустам»:

«Тогда глагола ему внук его, князь Борисъ Васильковичь Ростовский, съ плачем многымъ: „Господине отче! Сътвори волю цареву“; тогда же такожде и бояре Борисови глагола ша: „господине княже! вси за тя приимемъ опетемию [со] своею областию“. Тогда Михаил отвеща имъ: „Не хощу токмо именем зватися христианынъ, а дело поганыхъ сътворити“».

Подстрекал же князя к неповиновению его боярин Федор:

«…Феодорь, воевода его, помышляше въ себе, глаголя: „еда како ослабеть князь мой молением сих, помянувъ любовь женскую и детей ласкание?“ бе бо Борисъ 15 лет и многы слезы предъ дедом изливаше; тогда Феодор, помянувь слово отца своего духовнаго, и рече Михаилу: „Помниши ли, Михаиле, слово отца своего духовнаго, еже учаше насъ отъ святаго Евангелиа? Рече бо Господь: иже хощетъ душу свою спасти, погубитъ ю; а иже погубить душу свою Мене ради, той спасетью“».

Смею высказать то мнение, что история с князем Михайлом очень темная. Зачем было Батыю заставлять князей поклоняться «кустам», совершенно непонятно, при всем том, что его брат, мусульманин Берке, учредил в 1261 году в Сарае православную епархию, сын Батыя пребывал в христианской вере, а его племянник стал православным святым.

Для многих русских читателей будет не лишним узнать, что далеко не все казанские татары желают называться этнонимом «татары». Как же они хотят называться? — может спросить удивленный читатель славянских кровей. Отвечаю. Они хотят вернуть себе очень древнее и славное имя «булгары». В данном случае, прошу обратить внимание, я не собираюсь вмешиваться в полемику «татаристов» и «булгаристов». Та информация, которую я собираюсь на этих страницах опубликовать, предназначена для русских читателей. Русские читатели, и это не секрет, знают о татарах так же мало, как и о башкирах, т. е. не знают ничего вообще.

Попробуем ввести читателя в курс дела (инф. с сайта «Татарский мир» http://www.tatworld.ru) «Из письма князя Владимиро-Суздальского Руси киевскому князю Святославу Всеволодовичу: „Отче и брате, се болгары соседи наши…, суть вельми богаты и сильны…“» (1182 г. — см.: Татищев В. Н. История Российская, т. 2. М. —Л., 1964, с. 237).

«Царь же и великий князь Иван Васильевич веса Руси в лето 7061 [1552 г. ], (…) поиде во мнозе силе и град их великий Казань взят, пределы их Казанские вся поплени и многое множество нечистивых Болгар погуби, вставших же от плена всех под свою царскую десницу покори» («Повесть о честном житии царя и великого князя Федора Ивановича всея Руси» // Полное собрание русских летописей, т. 14, М.,1965, с. 3).

«Известный башкирский возмутитель Батырша, возмущая башкирцев к бунту, в письме своём всех здешних магометан болгарским народом называл» (Рынков П. И. Опыт Казанской истории древних и средних веков. СПб., 1767, с. 18–19.).

«Масса современных казанских мусульман и в настоящее время не считает себя татарами, а зовет себя булгарами…» (Худяков М. Г. Мусульманская культура в Среднем Поволжье. Казань, 1922, с. 15).

«Нынешние татары казанские и сибирские, разнося халаты по улицам русских городов, величают себя „булгарлык“, „булгарством“». (Григорьев В. В. Волжские татары. // Библиотека для чтения, 1836, т. XIX, отд. III, с. 24).

«Не могу… пропустить позднейшего известия Куника… что „Казанских Татар и по сию пору в Средней Азии называют Болгарами“» (Золотницкий Н. И. Лингвистическая заметка о названиях булгар, биляр и моркваши. // Труды ИОАИЭ. Т. З. Казань, 1884. С. 33.).

«…Казанские татары всегда относились к булгарам, как потомки к предкам, и булгарская старина считалась священной… На тесную связь современных казанских татар с булгарами указывают и те родословные, которые имеются во многих татарских семьях и которые чаще всего упираются в то или иное лицо — выходца из Булгара» (Воробьев Н. И. Казанские татары. Казань, 1953, с. 19).

«Сами жители Казани и её края вплоть до Октябрьской революции не прекращали называть себя булгарами. О том, что казанское население называло себя булгарами, а не татарами („булгарлык“, „булгарство“), писали историк XVIII века П. И. Рынков, крупный тюрколог первой половины XIX века В. В. Григорьев, выдающиеся тюркологи В. В. Радлов, А. Н. Самойлович… учёные К. Насыри, X. Атласи и многие другие» (История Казани. Первая книга. Казань, 1988, с. 40).

«…татары поволжские — потомки не татаро- монголов XIII века, а волжских булгар, подвергшихся в XIII веке такому же страшному разорению, как Русь, половцы, аланы и многие другие народы… Можно понять и потомков булгар или половцев, которые по ошибке мнят себя наследниками Чингисхана и Тохтамыша…» (Кузьмин А. Пропеллер пассионарности, или Теория приватизации истории // Молодая гвардия, 1991, № 9).

«Казанские… татары, называя себя… мусульманами или по происхождению булгарами, не уважают для себя названия „татарин“. Бранясь между собою, называют друг друга „татар“. У них часто можно слышать выражения: „min tatar tygel, mosolman“ (я не татарин, а мусульманин), „tatar dinsiz digan suz“ (слово „татарин“ значит: человек без веры, язычник). Есть у них и поговорки, обращенные к татарам же, напр. „Tatar barda hatar bar“ (где татарин, там беда). „Tatar tura bulsa, chabatasyn turga Ilar“ („сделавшись начальником, татарин повесит свои лапти в зале (главной комнате“)». (Ахмаров Г., сотрудник Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете (1864–1911 гг.). Татары и их происхождение. // ИОАИЭ, т. XXIII, вып. 5. Казань, 1908 г.; http: //magnabulgar. narod. ru).

Особенно интересным было узнать о булгарских поговорках про татар и очевидно, что русские со своим знаменитым изречением «Незваный гость хуже татарина» не одиноки.

Читатель может удивиться, — как же так? Татары не любят татар? Да нет. Татары татар любят. Это булгары не любят царя Батыя, который разорил Булгарию.

Казанские татары (булгары) не отождествляют себя с татарами, проживавшими в XII–XIII вв. южнее монгольских племен. Никак. Более того. Сами тогдашние монголы тех халхинских татар на дух не переносили за учиненные над ними (монголами) жестокости и, в конце концов, истребили их совершенным образом, т. е. начисто, о чем есть свидетельство «Сокровенного сказания монголов»:

«Перезимовали ту зиму, а на осень в год Собаки Чингисхан положил воевать с Татарами: Чаган-Татар, Алчи-Татар, Дутаут-Татар и Алухай-Татар. Прежде чем вступить в битву при урочище Далан-нэмургес, Чингисхан, с общего согласия, установил такое правило: „Если мы потесним неприятеля, не задерживаться у добычи. Ведь после окончательного разгрома неприятеля добыча эта от нас не уйдет. Сумеем, поди, поделиться. В случае же отступления все мы обязаны немедленно возвращаться в строй и занимать свое прежнее место. Голову с плеч долой тому, кто не вернется в строй и не займет своего первоначального места!“ В сражении при Далан-нэмургесе мы погнали Татар. Тесня их, мы вынудили Татар соединиться в их улусе при урочище Улхуй-шилугельчжит и там полонили их. Мы истребили тут Татарских главарей поколений Чаган-Татар, Алчи-Татар, Дутаут-Татар и Алухай-Татар. В нарушение указа задержались, оказывается, у добычи трое: Алтай, Хучар и Даритай. За несоблюдение приказа у них отобрано, через посланных для этого Чжебе и Хубилая, все, что они успели захватить, как то: отобранные в добычу табуны и всякие захваченные вещи.»

Покончив с казнями главарей и сбором пленных Татар, Чингисхан созвал в уединенной юрте Великий семейный совет, для решения вопроса о том, как поступить с полоненным Татарским народом. На совете поговорили и покончили с этим делом так:

Когда, по окончании совета, выходили из юрты, татарин Еке-Церен спросил у Бельгутая: «На чем же порешил совет?» А Бельгутай говорит: «Решено всех вас предать лечу, равняя по концу тележной оси». Оказалось потом, что Еке-Церен оповестил об этих словах Бельгутая всех своих Татар, и те собрались в возведенном ими укреплении. При взятии этих укреплений наши войска понесли очень больше потери. Перед тем же как наши войска, с трудом взяв Татарские укрепления, приступили к уничтожению Татар, примеривая их по росту к концу тележной оси, — перед тем Татары уговорились между собою так: «Пусть каждый спрячет в рукаве нож. Умирать, так умрем, по крайней мере, на подушках (из вражеских тел)». Вследствие этого опять понесли очень много потерь.

Тогда, по окончании расправы с Татарами, которых примерили-таки к тележной оси и перерезали, Чингисхан распорядился так: «Вследствие того, что Бельгутай разгласил постановление Великого семейного совета, наши войска понесли очень большие потери. А потому в дальнейшем он лишается права участия в Великом совете. Вплоть до окончания заседаний совета он обязуется наблюдать за порядком близ места заседаний, а именно: улаживать ссоры и драки, разбирать дела о воровстве, обманах и т. п. Бельгутай с Даритаем имеют право доступа в совет лишь по окончании его заседаний, после того как выпита чара-оток…»

Однажды, уже после окончания Татарской кампании, Чингисхан сидел на дворе за выпивкой. Тут же, по обе стороны, сидели ханши Есуй и Есуган. Вдруг Есуй-хатун глубоко со стоном вздохнула. Чингисхан сообразил, в чем дело, и тотчас вызвал Боорчу и Мухали. «Расставьте-ка, — приказал он, — расставь тека по аймакам всех вот этих собравшихся здесь аратов. Людей, посторонних для своего аймака, выделяйте особо». Все стали по своим аймакам, а отдельно от аймаков остался стоять всего один человек. Это был молодой человек с волосами, заплетенными в косу, как у благородных людей. Когда этого человека спросили, кто он такой, он отвечал: «Я нареченный зять дочери Татарского Еке-Церена, по имени Есуй. Враги громили нас, и я в страхе бежал. Сейчас же все как будто бы успокоилось, и я — пришел. Я был уверен, что меня не опознают среди такой массы народа». Когда Чингисхану доложили эти его слова, он сказал: «Что ему еще здесь шпионить, этому непримиримому врагу и бродяге? Ведь подобных ему мы уже примерили к тележной оси. Чего тут судить да рядить? Уберите его с глаз долой!» И ему не замедлили снести голову.

Представьте себе, что Чингисхан не успокоился даже после всеобщей резни. Уж одного татарина мог бы оставить? Но нет, вопрос был принципиальный, всех татар выше тележной оси уничтожить.

Вывод. Термин «монголо-татары» — нонсенс. То же самое, что и политический блок «Ликуд—Хезбалла». Такого этнического конгломерата попросту не могло существовать, во-первых, потому, что монголы татар истребили физически, во-вторых, монголы никак подобное имя не приняли бы.