"Литерный эшелон" - читать интересную книгу автора (Марченко Андрей Михайлович)

Тайшет

Ночью за Иркутском поезд налетел на дождь. Мощный фонарь, закрепленный на локомотиве, пробивал стену воды лишь шагов на двадцать. На такой скорости окажись что на рельсах — не избежать аварии. Но поезд и без того запаздывал, и машинист, понадеявшись на известный русский авось, скорость не сбросил.

В лесу, рядом с железной дорогой гулял ветер, то и дело трещали деревья, сверкала, молния, пугал грохотом гром.

Но машинист в ответ давал гудок: дескать, и страшнее было — не пугались.

И состав летел дальше. Гул дождя сливался с грохотом колес, убаюкивал пассажиров. И неведомо им было, как близко к гибели они находились в ту ночь.

Но продолжалось это недолго — через четверть часа дождь будто бы стал утихать, видимость улучшилась. Машинист выдохнул: пронесло.

Однако дождь еще долго не сдавался, то переставал, то начинался сильнее. И уж не понять: не то непогода установилась на огромном пространстве, не то грозовые тучи следовали вместе с поездом.

По причине облачности утро наступило поздно, лишь к часам десяти в вагон-ресторан стали заходить первые посетители.

Таковыми оказались штабс-капитан Грабе с мальчишкой. Они присели в уголке, у самого окна, съели легкий завтрак, попросили чая и печенья.

Штабс-капитан принялся читать газету, подпоручик разложил тетради, принялся в них что-то писать.

Когда их чаепитие подходило к концу, открылась дверь и в салон вошел флотский капитан. Вид у него был неважный, словно всю ночь он штормовал в открытом море.

Поезд как раз входил на станцию, и вагон зашатало на стрелках.

Капитан не смог удержаться на ногах и упал на место рядом с Грабе.

— Доброе утро, господа… А…

Из кармана кафтана Грабе достал брегет, отщелкнул крышку, сообщил:

— Четверть девятого, — и, подумав, добавил. — …утра.

— Спасибо, — ответил Сабуров. — Вы уж простите мое состояние. Я вчера… Простите, сегодня… Лег около двух… А эти две — дамочки резвые.

И сам захихикал, довольный своей шуткой.

Данилин скосил взгляд на Грабе. Тот невозмутимо вернул часы на место, взял еще одно печенье и продолжил чтение. Подпоручик снова углубился в свои записи.

Сабуров пожал плечами, его смех прекратился.

— А вы чем заняты, молодой человек? — спросил капитан. — Что это вы пишите?

Снова Данилин посмотрел на Грабе. Тот едва заметно кивнул.

— Привожу в порядок русско-чукотский разговорник… — пояснил парень. — Полезнейшая вещь!

— Если половина того, что рассказывал ваш спутник — правда, то весь разговорник должен состоять из одной фразы: «Стоять, руки вверх, иначе стреляю без предупреждения».

Данилин отвлекся, глядя в окно. За стеклом тянулся бесконечный лес. Сабуров подумал, что ведь по сути подпоручик — совершенный мальчишка.

— Снился мне сон, — заговорил Данилин. — Будто лечу я по воздуху на каком-то шифоньере…

— Значит, растете еще… — ответил Сабуров. — Пока человек летает во сне — он растет.

— Да мне этот сон часто снится, — признался Андрей.

— На шифоньере? — переспросил Грабе. — Летали? Уже не в первый раз?.. Это, может, потому что у вас с воображением туго. Мозг ничего нового придумать не может, вот и крутит старые сны.

Сабуров кратко хохотнул.

— И что же делать теперь? С воображением? С мозгом?.. Я безнадежен?..

— Отнюдь… Я думаю, что мозг сродни мускулам…

— Святая правда, — подтвердил Сабуров. — Знал я одного человека, который задался свергнуть с шахматного трона Ласкера… И чтоб этого добиться, каждый день практиковался в этой игре. Чемпионом мира он так и не стал, но для нашего флотского экипажа играл весьма прилично.

Поезд замедлял ход. Лес за окном сменился сперва домишкам, затем домами. Поезд задрожал на стрелках, замелькали пакгаузы.

— А что за станция такая? — капитан взглянул в окно, прочел какую-то вывеску. — «Туалет». Чего? А, не то. Вот оно… Тайшет… Народу на платформе тьма… Ищут кого-то что ли?.. Знаете, я отчего-то даже не сомневаюсь, что это за вами…

Грабе кивнул:

— Все быть может… Берите печенье…

— Да тут печеньем не отделаться, — покачал головой Сабуров и крикнул уже официанту. — Лафиту мне, милейший!

Официант был расторопен. С тоски и безделья пассажиры пили обильно. Затем, по утру, страдали похмельем иногда таким жестоким, что доходило до летальных случаев.

Для подобной клиентуры всегда держали что-то для облегчения болезни — и через полминуты перед Сабуровым поставили лафитницу.

Капитан сделал глоток — ему тут же полегчало.

Он осмотрел доступный мир довольным взглядом.

Открылась дверь в салон, вошел казачий сотник. От порога крикнул:

— Господин штабс-капитан Грабе Аркадий Петрович здесь имеется?

Капитан, делая глоток, улыбнулся:

— Ну, что я говорил?..

— Я тут… — поднял руку Грабе.

Сотник подошел ближе. От него разило конским потом и водкой. Последний запах был настолько вкусным, что Сабуров почувствовал в казаке родственную душу.

Спросил:

— Не угодно ли стакан лафиту?..

— Благодарствую… — ответил тот неопределенно и обратился уже к Грабе. — Позвольте ваши документы?

Грабе из кармана достал бумаги, протянул их казаку. Тот читал их долго: беззвучно шевелил губами, поглядывая иногда на штабс-капитана, сличал приметы

Наконец кивнул, вернул бумаги, из своего казакина достал другой лист казенной бумаги с наклеенными строчками телеграфной ленты.

— Все верно. Для вас имеется срочная шифрованная телеграмма.

— Присядьте, господин сотник, — кивнул Грабе, лишь взглянув на зашифрованные строки. — Это займет некоторое время.

— Да я насиделся я ужо в седле. Мозоли на жопе — скоро, наверное, желваки будут.

Встав из-за стола, с телеграммой в руках Грабе словно в задумчивости прошелся по вагону. Будто невзначай, опустился за столик в другом конце вагона, достал шифроблокнот, принялся за дешифровку.

Капитана, это впрочем не ввело в заблуждение. Будто невзначай он подвинул лафитницу поближе к сотнику, крикнул через вагон:

— Так мы будем стоять тут, пока вы не прочтете?

Грабе ответил:

— Именно…

— Так говорите, десятый ингерманладский полк? Ну-ну… Я с другого угла вагона вижу — у вас шифр не жандармский, не военный. Кто вы? Разведка?.. Впрочем, вы мне этого не скажете.

— Не мешайте, пожалуйста… — нахмурился Грабе.

Сабуров не стал ему перечить. Лишь махнул рукой в сторону сотника. Дескать, пейте, этому все равно. Не заметит.

И сотник действительно соблазнился: поднял стакан, пригубил его. Пил неспешно. В вагоне зависла тишина. Стало слышно, как за окном подбадривая друг друга, матерятся путейцы, да булькает лафит, попадая в нутро сотника.

Наконец, Грабе сложил головоломку, прочел шифр, кивнул.

Спрятав бумаги, подошел к сидящему попутчику.

— Мне, вероятно, придется сойти с поезда, — сказал Грабе.

Данилин тут же расстроился:

— Я остаюсь с вами?

Штабс-капитан покачал головой:

— Нет, это решительно без надобности. Я осмотрюсь на месте, и, может быть, через пару недель присоединюсь к вам.

— Но… — попытался возразить Данилин.

Делал это совершенно без вдохновения: ему надоела Сибирь вообще, и Чукотка в частности, он устал ночевать под открытым небом, кормить комариную гнусь.

Но к его облегчению, Грабе покачал головой:

— Вы заслужили отдых. В крайнем случае, я вызову вас обратно.