Тихое, ясное утро. В кустах, склонившихся над рекой, звенит утренний концерт укрывшихся в зелени пичуг.

Солнце уже поднялось высоко и все видимое залило ярким ровным светом.

Я присел на пенек давно срубленной сосны. У моих ног, как голубое полотнище, течет спокойная, прозрачная река и прячется в кустах за поворотом. В высоком разнотравье, как на ковре, пестреют желтые, голубые и пунцовые цветы. Искристый воздух наполнен их ароматом, звоном малюток-пчелок, гуденьем шмелей.

Я долго наблюдаю за уточкой, прячущей своих детей в высоких камышах, за плавным полетом в голубой выси беркута, за работой муравьев, воздвигающих жилище, за разными букашками, мотыльками, стрекозами.

Все в природе наполнено большой заботой о потомстве, и радость бытия я вижу во всем меня окружающем: и в раскрывшихся чашечках белых лилий, и в чуть зримом трепете листвы на деревьях, и в торопливой суете птиц, и в легком полете разноцветных бабочек, и в сверкании капелек росы на траве.

РАЗВЕДЧИКИ

Часто удача или неудача зависит от какой-нибудь случайности.

Рыбак плывет на «богатые места» и, разбросив сети, возвращается на стан в полной уверенности — рыба будет… Охотник, после длительных наблюдений за пролетом птиц, строит свой скрадок «на самой дороге» и, приведя все в порядок, с надеждой ждет той минуты, когда птица «пойдет»…

После оказывается, обоих постигла неудача. Рыба гуляла не у берега, где стояли сети, а на открытой воде; и птица шла стороной, благодаря изменившемуся направлению ветра… Вот тут и угадай!..

С большой надеждой и верой в свою удачу я промахал веслом сорок километров от города, чтобы к вечеру попасть на озеро Труба. Не ближний путь, но я знал, зачем плыву.

Название озера, несомненно, имеет свою древнюю историю. Вся эта низменность, ограниченная справа Кудряшевским бором и слева — крутым и высоким берегом, некогда была одним из рукавов Оби. Иначе зачем же первые казаки-землепроходцы закладывали бы сначала Чаусский (от реки Чаус), а потом Колыванский «остроги» (1713 года) в девяти километрах от реки Оби, от ее современного русла?

Прежний рукав Оби огибал Кудряшевский бор с юго-запада и был безмерно широким возле нынешних сел: Криводановки, Крохалевки, Грязнухи, Соколовой, но около Малого Оёша сжимался в “трубу”.

И сейчас, когда спадает вешняя вода и образуются берега, рыбаки говорят:

— Река вошла в трубу… Озеро в трубе…

По-видимому, это определение находится в тесной связи с названием озера.

От Малого Оёша, как в трубу, видно на взгорье старинное село Колывань, с возникновением которого началось освоение нашего обширного края.

…На Трубе я не в первый раз, и мне всегда здесь сопутствовала удача. Я приплыл вечером и расположился ночевать на одном из островов, от которых начиналось озеро Труба. За дальнюю дорогу я достаточно устал и, поужинав, решил уснуть, чтобы утром, с новыми силами, начать мою охоту за «зубатыми»…

Озеро Труба изобиловало щуками, окунями и другими породами рыб. Невода здесь не ходили, а рыбьей молоди было достаточно, и хищники вырастали до больших размеров.

Нам, спортсменам, здесь представлялась возможность применить любые свои снасти: дорожку, спиннинг, жерлицы, кружки и другие обманки. Здесь рыбалка превращалась в самую страстную охоту, и я никогда не жалел ни сил, потраченных на переезд, ни времени, — все это окупалось с лихвой не только добычей, но и теми незабываемыми моментами напряженной борьбы с хищниками, которые приходилось переживать.

Несмотря на усталость, я долго не мог уснуть.

Августовская тихая, теплая ночь опустилась на эти огромные водные просторы; крупные, яркие звезды словно упали с высокого неба на воду и, невесомые, покачивались на темной зыби. Сзади меня вздыхало озеро Белое; оно еще не могло успокоиться после дневного волнения. А вокруг кричали утки, позванивали кулички, спросонья керкали чайки. Вдали сверкала огнями Колывань, слева, на гриве, урчали тракторы, и часто по дороге пробегали машины, бросая далеко в густую темноту снопы яркого света.

Я мысленно заглядывал в завтрашний день — какой он будет? И как-то не в силах был отогнать впечатление, пережитое недавно: ненастный день, все вокруг серо, гудит по тальникам свирепый сивер, а по Трубе и Белому гуляют «беляки», — какая уж тут рыбалка!

Сейчас мне хотелось, чтобы завтра было солнце, тишина, звонкое утро и ясный день…

Проснулся я от какого-то хрюканья, как будто надо мной стояла свинья и хрюкала надтреснутым, хриплым басом. Быстро вскочив, я увидел: рядом с островком рыбак обметал сетью небольшой куст еще зеленого камыша и яростно бил ботом.

Хрю-у!.. хрю-у!.. — ревела взбурленная вода, и в тишине солнечного утра эти звуки были страшными, пугающими. Тут хочешь не хочешь, а полезешь в сеть.

После ботки рыбак подплыл ко мне.

— Ну, как рыбалка? — спрашиваю, а сам думаю: шут тебя принес рыбу пугать!..

— Никуда не годится. С ночи вот ботаю, а поймал всего на уху. Ушла куда-то рыба…

Рыбак был молод, крепок и не терял надежды. С его темного резинового комбинезона струилась вода, а лицо и руки были красные — в эту ночь он, видимо, крепко поработал. Мы покурили, и он поплыл дальше, на Белое, искать свое счастье.

Провожая рыбака, я втайне думал:

«Для тебя рыба «ушла», да и как ей не уйти от такого рёва? А мы вот сейчас ее отыщем…» — так я верил в свою снасть.

Я нетерпеливо собрал спиннинг, на всякий случай приготовил «дорожку» и сел в лодку.

— Ну-ка, налетай, зубатые, на мою блёсенку!..

Первые неудачные забросы я отнес на счет рыбака, только что «хрюкавшего» здесь и распугавшего рыбу. Не задерживаясь у острова, я перебрался на новое, любимое место. «Тут-то уж рыба будет», — успокаивал я себя, но странно, и здесь ни одной зубатой не обнаружил.

В чем дело?

Я менял места, «хлестал» воду во всех направлениях, проводил блесну и верхом и у самого дна, но результаты были одни и те же — ни одной поклевки.

Я положил спиннинг и, распустив дорожку, поплыл левым берегом Трубы. День был ясный и тихий. Плыть в такую погоду по озеру — одно удовольствие. Только бы рыба ловилась.

Я проплыл уже половину озера и на крутой излучине вдруг почувствовал, что за дорожкой что-то тянется. Вернее всего — трава. Я не спеша стал выбирать шнур и поразился, когда вместо травы на якоре оказался щуренок.

— Ну что ж, лиха беда начало… — говорю я себе и снова забрасываю блесну за борт лодки.

Остальную часть озера проплыл впустую. Завернул на Горохово — и там пусто. Снова проплыл Трубой — такие же результаты. Я менял блесны: желтые на белые, белые на красные, сматывал дорожку и хватался за спиннинг, плавал у берега и серединой озера — и нигде не мог обнаружить ни щук, ни окуней.

Так я гонял лодку целый день, побывал на многих озерах, и все без пользы. К вечеру я выбрался на берег у озера Черепаново, чтобы сварить себе ужин… Но… из одного щуренка ухи не сваришь! Я вспомнил об удочках и довольно быстро надергал чебаков на ушицу. Конечно, это была совсем не та уха, как из окуней, но я и этому был рад.

На ночь я поставил три жерлицы недалеко от стана, а у берега воткнул палочку с делениями, чтобы определить — не поднимается ли вода.

Неудача была слишком велика и не давала мне покоя. Я даже ночью, просыпаясь, думал: куда же девалась рыба?.. Неужели рыбак прав и рыба действительно «ушла»? Но куда?

Утром я посмотрел свою водомерную палочку. Вода была на одном уровне, а на жерлицах все чебаки оказались целехонькими. Значит, рыбы нет и незачем проводить время. И все же я решил еще раз проплыть в дальний конец Трубы, попытать счастье в речке Казычке, а потом уж и домой.

Сплавал я напрасно и на обратном пути заехал на озеро Мысовое. Здесь плавать с дорожкой почти невозможно — мелко и часто цепляется трава. Я остановился у небольшого куста отдохнуть и покурить.

Надо мной и совсем рядом кружилось множество молодых чаек. Я наблюдаю за их легким, бесшумным и красивым полетом, за стремительным падением на воду и ловкостью, с которой они подхватывают мальков. Смотрю на них и завидую: им-то сверху все видно, но мне они не могут сказать — где рыба…

Большая стая молодых чаек все время перемещается. Они то летают плавно, словно отдыхают на волнах воздуха, то вдруг собираются в одном месте и быстро-быстро начинают падать на воду. Несомненно, они кого-то ловят. Меня это настолько заняло, что я забыл о своей неудаче и о том, что пора плыть домой.

Вот стая чаек приближается; птицы будто не замечают меня и падают совсем рядом. Я начинаю пристально следить за их работой и неожиданно замечаю, что навстречу падающей чайке «закипает» вода, как будто кто-то дразнит птицу оттуда, из глубины. Вот еще, еще… кругом меня бурлит вода, и все ясней и ясней слышится характерное “чмоканье”. Я уже почти догадался о том, что происходит, как вдруг из воды вылетел на поверхность довольно крупный красноперый окунь, словно он хотел схватить чайку и промахнулся. Мне стало все понятно: за маленькой рыбкой охотились сразу два хищника — окунь и чайка.

Ну что ж, попробую и я включиться в эту охоту, только не на малька… Мне он не нужен… Я схватил спиннинг и послал блесну туда, где часто закипала вода и падали чайки. Не успел я сделать и двух оборотов катушки, как на якорь «сел» крупный окунь. Я быстро выхватил его в лодку, снял с крючков и сделал заброс. Окуни попадают все крупные, и ни одного заброса впустую. Я смотрю только на воду и забываю обо всем, даже о чайках, которые помогли мне обнаружить окуней. Я забыл даже то, что передо мной не маленький замкнутый омут, откуда рыбе невозможно уйти, а большое озеро, связанное с другими большими и свободными проходами.

И вдруг клев оборвался. Сгонял блесну раз, другой без пользы и только тут заметил, что чайки удалились от меня и падали уже в другом месте.

— Вперед, за разведчиками!.. — говорю я себе и торопливо плыву за чайками.

И снова началась горячая охота. Я выбираю места, где гуще «закипает» вода, и посылаю туда свою блесну наверняка.

К полудню я наполнил свою корзину превосходной рыбой; живых посадил в садок и здесь же опустил в воду возле куста, а с остальной поплыл на стан, чтобы впервые за эти дни сварить настоящую окуневую уху.

К вечеру над местом, где я рыбачил, потянули утки, и можно было неплохо постоять на перелете, но я не мог оторваться, сложить спиннинг и взяться за ружье. Я наполнил вторично мою корзину отборными окунями и, чтобы не попортить рыбу, отправился в обратный путь.

Теперь всякий раз, бывая в тех краях — на Белом, на Трубе, на Мысовом или Моховом, — я смотрю, где кружатся мои разведчики, и всегда хорошо добываю окуней.

Позднее, когда чайки улетают на юг, я ищу окуней на ямах. Эта рыбалка особая. Надо хорошо знать водоемы, знать жизнь рыб, чтобы с успехом добывать «хладнокровных» хищников.