"Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды" - читать интересную книгу автора (Зенькович Николай)«УПЕКАЛИ» РУКОВОДИТЕЛЕЙ БЕЛОРУССИИ В 1915 году партия прислала его в Минск – для создания большевистских организаций в войсках Западного фронта. После Февральской революции 1917 года Алибегов стал членом исполкома Минского Совета и бюро его большевистской фракции. На I и II Северо-Западных областных конференциях армянского революционера избирали заместителем председателя областного комитета партии. С ноября 1917 года он секретарь президиума областного исполкома комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Западной области и фронта, комиссар труда Западной области. На I съезде КП(б)Б в 1918 году был избран членом ЦК, являлся членом ЦИК БССР в 1919 году. В том же 1919 году его отозвали в Москву. Больших должностей он не занимал: работал в Наркомате путей сообщения, учился в Институте красной профессуры, потом заведовал кафедрой в Московском институте истории, философии и литературы. Тем не менее его именем названа улица в Минске. Административная комиссия при ВЦИК РСФСР вообще предлагала на территории бывшей царской России ликвидировать всякое национальное деление и образовать в дополнение к Московской еще три области (коммуны): Западную, Северную и Уральскую. Среди части партийных и советских работников бытовало мнение, что принципом национального самоопределения можно пользоваться лишь в тактических целях, а не для строительства социалистического государства. Установив советскую власть в Белоруссии, Мясников (Мясникян) в 1921 году уехал делать то же самое в родной Армении. Был там председателем ревкома, Совнаркома республики. С 1922 года возглавлял Союзный Совет Закавказской Федерации, затем был первым секретарем Заккрайкома РКП(б). Погиб в 1925 году в авиационной катастрофе. Он и был «крестным отцом» БССР. В архивах сохранились документы, написанные им. Ну, например, вот этот. «1. Правительство Белорусской республики состоит из председателя и 15 членов правительства. 2. Для текущих дел существует президиум из трех лиц: председателя правительства и двух членов из его состава. 3. В состав Республики входят губернии: Гродненская, Минская, Могилевская, Витебская и Смоленская (последняя спорно; на усмотрение местных товарищей). 4. ОК партии Сев.-Зап. области превращается в Центральное Бюро КП (большевиков) Белорусской республики. Сталин 29. ХII. 1918 г.». Или вот этот. Телеграмма Мясникову и Калмановичу в Смоленск: «Сегодня выезжают в Смоленск белорусы. Везут с собой Манифест. Просьба ЦК партии и Ленина принять их, как младших братьев, возможно еще неопытных, но готовых отдать свою жизнь партийной советской работе. Представление правительства должно состояться в Минске. Сталин». Самое пикантное в том, что Д. Жилунович, намеченный вечером 25 декабря 1918 года председателем первого белорусского правительства на экстренном заседании коллегии Белнацкома в Москве, приехал вместе с двенадцатью человеками в Смоленск лишь 31 декабря, и на конференцию, провозгласившую себя I съездом КП(б)Б, опоздал! Но это не имело значения: Москва не любила, чтобы ей перечили. Сохранились свидетельства одного из этих двенадцати белорусов – Язепа Дыло, члена первого белорусского правительства. Когда Жилунович начал зачитывать привезенный из Москвы Манифест об образовании Советской Социалистической Республики Белоруссии, а он был написан на белорусском языке, председатель Центрального Бюро КП(б)Б Мясников то и дело прерывал главу белорусского правительства, спрашивая, что обозначают те или иные белорусские слова. При формировании правительства Жилунович попытался было показать характер, но Сталин быстро поставил его на место. Из записки И. В. Сталина в Смоленск Жилуновичу (копия Мясникову): «Предложение Жилуновича о невключении 3 членов нахожу дезорганизаторской и в корне противоречащей решениям партии. Никаких особых решений группы Жилуновича не может быть. Сталин». Из его же телеграммы Мясникову, Калмановичу, Жилуновичу, Белорусскому правительству и Центральному Бюро КП Белоруссии: «Ведите себя тихо и не деритесь, а то будет плохо. Сталин». В должности главы правительства Жилунович пробыл месяц и два дня. 3 февраля 1919 года БССР была объединена с Литвой. Восточные области БССР перешли к РСФСР, а остальные вошли в новое государственное образование – Литовско-Белорусскую республику (Литбел) со столицей в Вильно. Во главе Литбела Москва поставила литовца В. Мицкявичуса-Капсукаса. Среди руководства Литбела не было ни одного белоруса. В республике, в названии которой фигурировала титульная нация, ее родной язык не допускался ни в печати, ни в государственном делопроизводстве. В Литбеле не издавалось ни одной газеты на белорусском языке. Впрочем, такая же картина была и в БССР, когда ею руководил Д. Ф. Жилунович. После роспуска Москвой правительства БССР Жилуновича в марте 1919 года послали в Харьков, где он был редактором – выпускающим и секретарем газеты «Красная звезда». Через три месяца его назначили политработником в штаб 14-й армии. После возвращения в Белоруссию работал редактором газеты «Савецкая Беларусь», директором Госиздата БССР и Госархива БССР, заместителем народного комиссара просвещения БССР. В 1928 году его избрали академиком АН БССР. Последние годы работал в Институте истории и возглавлял издательство АН БССР. Покончил с собой в психбольнице в 1937 году. Обвинялся в принадлежности к верхушке «Национал-фашистской организации», в которую кроме него входили секретарь ЦИК БССР Н. А. Левков, нарком просвещения А. И. Дьяков, председатель ЦИК А. Г. Червяков и первый секретарь ЦК КПБ В. Ф. Шарангович. Главной задачей заговорщиков была «реставрация капитализма в СССР». Выступали «против индустриализации страны и за сохранение кулака как основной опоры в деревне». Действовали «по непосредственным заданиям 2-го отдела Польглавштаба», «проводили активную диверсионно-вредительскую работу в промышленности, сельском хозяйстве, системе народного образования и в области культуры». В хрущевскую и горбачевскую эпохи признавалось, что обвинения основывались исключительно на показаниях свидетелей и признаниях арестованных, полученных после жестоких пыток. В 1918-1919 годах возглавлял советское правительство Литвы. В 1923 году был переведен в Коминтерн, с 1928 года – член исполкома Коминтерна. Автор автобиографических записок «В царских тюрьмах» (1929 г.). Умер в 1935 году. Белнацком занимался вопросами белорусских беженцев, которых было около трех миллионов человек. С началом Первой мировой войны они оставили свои жилища и осели в разных российских городах. Сталин остановил свой выбор на Червякове по той причине, что из числа белорусов видных большевиков-революционеров в ту пору не было. Это парадоксально, но факт: в отличие от евреев, армян, грузин, латышей, из среды которых вышло огромное количество революционеров с подпольным стажем, белорусы никого, кроме кабинетного П. К. Лепешинского, близкого к Ленину, но потом отошедшего от него, не дали. На это были свои причины. Главная из них, наверное, все же в том, что большевистское мировозрение было чуждо менталитету покладистой белорусской нации. Червяков не имел своей позиции и послушно выполнял волю Москвы. Именно такой человек и был нужен центру. Покончил с собой в 1937 году. С сентября 1920 года нарком по военным делам БССР, одновременно с 1921 года нарком внутренних дел и заместитель председателя ЦИК и СНК Белоруссии. В 1927 году отозван с должности председателя Совнаркома БССР в Москву и назначен председателем треста «Сахароцентр» СССР. В 1932 году направлен на Дальний Восток, где работал начальником Камчатского акционерного общества, руководителем сахарных и рыбоконсервных предприятий. В 1937 году покончил жизнь самоубийством. Из Белоруссии был отозван в Москву, где получил должность заведующего Отделом ЦК ВКП(б). После двухлетнего в ней пребывания был избран секретарем Закавказского крайкома партии. В 1930-1932 годах работал заместителем наркома РКИ СССР. В 1933-1934 годах заместитель заведующего Отделом ЦК ВКП(б), начальник Политуправления Наркомата земледелия СССР, заместитель наркома. Потом до 1937 года возглавлял Саратовский крайком (обком) и горком партии. Ну а потом – арест и расстрел. С 1922 по 1925 год работал в ЦК ВКП(б). Из Минска был переведен в исполком Коминтерна. С 1932 года – директор Историко-партийного института красной профессуры. В 1932-1934 годах – член редколлегии газеты «Правда». С 1935 года снова в аппарате ЦК ВКП(б), был заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации. Доктор исторических наук. Репрессирован в 1938 году. Из Белоруссии был отозван в Москву, где возглавил Политуправление РККА. Одновременно редактировал газету «Красная звезда». С июня 1930 г. первый заместитель наркома по военным и морским делам, заместитель председателя Реввоенсовета. Первый заместитель наркома обороны СССР. В марте 1937 года снят с занимаемых постов и назначен уполномоченным Наркомата обороны при Совнаркоме РСФСР по вопросам оборонной работы, в мае – членом Военного совета Среднеазиатского военного округа. 31 мая 1937 года в ожидании неизбежного ареста покончил жизнь самоубийством. По некоторым сведениям, пытался защищать белорусские кадры и интеллигенцию от репрессий. Но именно при нем в апреле 1929 года был смещен популярный в народе нарком земледелия Змитрок Прищепов. Он и 29 других «правых оппортунистов» были исключены из партии. В Белоруссии Константин Вениаминович проводил коллективизацию драконовскими методами. Тех, кто не желал вступать в колхозы, лишали земли, арестовывали, штрафовали, ссылали в Сибирь. Погоня за благополучными показателями для бодрых рапортов в Москву была жуткая. Республика представлялась посланцам центра карьеристской площадкой. При К. В. Гее ГПУ сфальсифицировало дело о контрреволюционной организации «Союз освобождения Белоруссии», по которому были репрессированы видные государственные деятели, ученые и писатели БССР. За время руководства Белоруссией, выслуживаясь перед приславшей его Москвой, выжимал последние соки из республики. В 1933 году – на следующий год после приезда в Минск, доложил о перевыполнении плана сдачи государству зерна в два раза. Какой ценой это было достигнуто? Хлеб в колхозах забирался подчистую. Председатели, которые заботились о развитии своих хозяйств, объявлялись саботажниками и подвергались репрессиям. Арестован в 1938 году по обвинению в руководстве «троцкистско-террористической организацией» в Белоруссии, враждебную деятельность которой изобличили органы внутренних дел. Кроме Гикало (ему вменялось также руководство «организацией правых») в «головку» подпольной «троцкистско-террористической организации» входили заведующие отделами парторганов и культпропотделом ЦК КП(б)Б Р. М. Рубинштейн и Л. А. Готфрид. Высокопоставленная троица действовала с 1933 года «по непосредственным заданиям английской разведки». В состав организации входили работники руководящих звеньев партийного, советского и хозяйственного аппаратов и учебных учреждений, горкомов, райкомов и ЦК КП(б)Б, райисполкомов, промышленных наркоматов, Наркомфина, Белорусской Академии наук, Союза писателей БССР, ЛКСМБ. Основная задача – «дезорганизация хозяйства страны с целью дискредитации руководства партии», а также подготовка терактов против К. Е. Ворошилова и М. И. Калинина. Гикало и его единомышленники вели «активную диверсионно-вредительскую работу в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте и в Красной Армии». Расстрелян в 1938 году. «Организация правых», по мнению НКВД, работала по заданиям Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова. Основная задача – свержение советской власти. Готовили в Москве теракт против И. В. Сталина, «проводили подрывную работу в партийном и советском аппарате, сельском хозяйстве, финансовой системе, промышленности и профсоюзах». Расстрелян в 1938 году. Пантелеймон Кондратьевич в начале 1938 года был зачислен инструктором ЦК ВКП(б). До этого служил в армии, окончил в Москве институт инженеров транспорта, работал инженером в промышленности. Через пару месяцев его назначили заместителем заведующего отделом ЦК ВКП(б). А еще через два месяца его вызвал к себе секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Андреев. – Собирайтесь, поедете со мной в Белоруссию. Отъезд 17 июня вечерним поездом. Как потом рассказывал Пономаренко историку Г. А. Куманеву, поездки работников ЦК вместе с партийными руководителями были обычным делом. Ему и в голову не приходило, что он останется работать в Белоруссии почти на десять лет. В воскресенье, 18 июня они приехали в Минск. Их встретил первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии А. Волков. Оказалось, что съезд Компартии Белоруссии, куда они направлялись, уже закончил свою работу и избрал новый состав ЦК и Ревизионной комиссии. Но объявление результатов голосования было отложено до вечернего заседания съезда. Вечером в зале заседаний Верховного Совета БССР состоялось заключительное заседание съезда, на котором выступил А. А. Андреев. – Центральный Комитет партии считает, – сказал он, – что товарищ Волков не справляется со своими обязанностями. Товарищ Волков человек честный, ему не предъявляется никаких обвинений, но ЦК ВКП(б) считает необходимым его заменить. Вместе с тем ЦК ВКП(б) рекомендует вам ввести в состав ЦК Компартии Белоруссии товарища Пономаренко Пантелеймона Кондратьевича, молодого работника, хорошо зарекомендовавшего себя на работе в отделе руководящих парторганов ЦК ВКП(б). Если есть к нему вопросы, он на них сам ответит. Делегаты съезда попросили Пономаренко рассказать автобиографию. Он рассказал. После этого открытым голосованием его ввели в состав ЦК КП(б) Белоруссии. На другой день, 19 июня, на организационном пленуме ЦК КП(б) Белоруссии было избрано Бюро ЦК в составе А. А. Ананьева, Ф. И. Голикова, А. Ф. Ковалева, А. М. Левицкого, Н. Я. Наталевича, Ф. Наседкина, П. К. Пономаренко, М. Я. Репницкого. Московского гостя избрали первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии. Вот и вся кадровая политика. В годы Великой Отечественной войны решением ГКО от 30 мая 1942 года он был назначен начальником Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Н. С. Хрущев, будучи первым секретарем ЦК Компартии Украины и членом Политбюро ЦК ВКП(б), расценил это назначение руководителя маленькой Белоруссии как «унижение Украины» или «белорусский подкоп» под нее и даже санкционировал тогда некоторые сумасбродные и рискованные противодействия. 15 июля 1945 года во время сопровождения И. В. Сталина, следовавшего поездом через Белоруссию на Потсдамскую конференцию, Пономаренко поставил вопрос перед вождем о строительстве в Минске автомобильного и тракторного заводов. Просьба белорусского руководителя была решена положительно прямо в поезде. В начале лета 1947 года Пономаренко вызвал секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов и сообщил, что И. В. Сталин принял решение упразднить совмещение должностей председателя Совета Министров и секретаря ЦК на Украине и в Белоруссии, установленные во время войны. По словам Жданова, только временно сохранялось совмещение постов Председателя Совета Министров СССР и секретаря ЦК ВКП(б), которые занимал Сталин. После предварительной беседы у Жданова вечером того же дня Пономаренко пригласил к себе Сталин. В его кабинете находились Молотов, Маленков, Хрущев, Берия, Жданов, Каганович и Вознесенский. Обращаясь к Пономаренко и Хрущеву, Сталин сказал: – Мы решили разделить посты секретаря ЦК и председателя Совмина. В войну было оправданно, а сейчас это не нужно. В первую очередь это следует сделать на Украине и в Белоруссии. Вы, наверное, хотите остаться секретарями ЦК? Верно? Раз оба молчите, значит, верно. Но мы решили вас назначить предсовминами ваших республик, а на посты первых секретарей ЦК назначить других работников. После краткого обмена мнениями Сталин спросил у Пономаренко, кого он считает подходящим для направления на партийную работу в Белоруссию. – Мы решили направить к вам первым секретарем ЦК КП(б)Б товарища Задионченко. Как вы на это смотрите? Задионченко С. Б. в то время работал в Управлении ЦК ВКП(б) по проверке парторганов. До войны был первым секретарем Днепропетровского обкома Компартии Украины. С ним тогда случился большой скандал: выяснилось, что его подлинная фамилия Задиончик, что он скрыл свою национальность. Н. С. Хрущев в своих «Воспоминаниях» подробно рассказывает об этом казусе. Что-то сразу прочитав на лице Пономаренко, Сталин понял: – Видно, что с Задионченко вы не сработаетесь, не стоит его посылать в Белоруссию. А кого бы вы порекомендовали? Пономаренко ответил: – В партии, товарищ Сталин, таких кандидатур немало. Более подходящими могли бы быть Игнатьев, Шаталин, Патоличев, Гусаров. Если подумать, и другие найдутся. Сталин заметил, что названные люди действительно подходящие и выделил из этой группы Гусарова, работавшего тогда ответственным инструктором ЦК ВКП(б). Пономаренко обратился к Сталину с предложением послать также из аппарата ЦК ВКП(б) на пост секретаря ЦК КП(б) Белоруссии по идеологической работе сотрудника отдела пропаганды М. Т. Иовчука, белоруса по национальности. – Хорошо, – ответил он. – Итак, первым секретарем рекомендуем товарища Гусарова, вторым – товарища Игнатьева и секретарем по пропаганде товарища Иовчука. При этом все же считаем нужным высказать отрицательное мнение об итогах деятельности двух комиссий ЦК во главе с товарищами Гусаровым и Задионченко, которые недавно проверяли состояние партийной работы: одна на Украине, другая в Белоруссии. Не тем они занялись при обследовании. Вместо существа дела их больше интересовало, что наши товарищи пьют, едят и разные бытовые мелочи. Когда все ушли, Сталин задержал Пономаренко: – Не переживайте новое назначение. Так нужно. Не чувствуйте себя штрафным. Примите нового секретаря хорошо. Вы прекрасно знаете Белоруссию и дела. Помогите новым товарищам быстрее войти в курс дела. Вы на этот период только и задержитесь, а потом получите новое назначение. Я об этом позабочусь. Пономаренко вернулся в Минск и до мая 1948 года проработал председателем Совмина республики, после чего был отозван в Москву и избран секретарем ЦК ВКП(б). В ЦК он курировал вопросы государственного планирования, финансов, торговли и транспорта. Но потом настали хрущевские времена, и пришлось главному советскому партизану ехать в Казахстан, где он возглавил ЦК партии. Затем переквалифицировался в советские дипломаты и представлял СССР в Польше, Индии и даже в Непале. Последние годы перед кончиной был на преподавательской работе в Институте общественных наук при ЦК КПСС – так называлась знаменитая «ленинская школа», где учились коммунисты-нелегалы из зарубежных стран. Похоронили его на Новодевичьем кладбище в 1984 году. В 1949 году был отозван из Белоруссии в Москву, где возглавил Среднеазиатское бюро ЦК ВКП(б). В 1950-1952 годах заведовал Отделом ЦК партии, одновременно в 1951 -1953 годах руководил Министерством государственной безопасности СССР. В марте – апреле 1953 года избирался секретарем ЦК КПСС. В апреле 1953 года был выведен из состава ЦК КПСС, но на июльском Пленуме того же года восстановлен членом ЦК КПСС. В 1953 года был удален из Москвы, работал первым секретарем Башкирского, а с 1957 года – Татарского обкомов партии. С 1960 года был на пенсии. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Снят с поста руководителя Белорусской республиканской партийной организации и отозван в Москву за «неправдивое информирование ЦК ВКП(б) о состоянии дел в республике». На пятом пленуме ЦК Компартии Белоруссии (1950 г.), когда освобождали Николая Ивановича Гусарова, в В мае 1950 года первый секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Патоличев приехал на сессию Верховного Совета СССР. В Большом Кремлевском дворце он встретился с коллегами из Белоруссии. Это были Председатель Совета Министров БССР А. Е. Клещев, Председатель Президиума Верховного Совета республики В. И. Козлов, секретари ЦК М. В. Зимянин и В. Е. Чернышев, заместитель Председателя Совмина П. А. Абрасимов. В. Е. Чернышева представили как вновь избранного первого секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Белоруссии. Патоличев понял, что его друг по Уралу Николай Иванович Гусаров освобожден с этого поста. Однако вскоре ему стало известно, что окончательно вопрос о первом секретаре ЦК Компартии Белоруссии еще не решен. В один из перерывов между заседаниями Патоличева пригласил Сталин. В кабинете больше никого не было. Сталин сказал: – Белорусские товарищи не назвали из своей среды никого на пост первого секретаря Центрального Комитета Компартии республики. Мы хотели бы рекомендовать вас на эту работу. Как вы смотрите на это предложение? Для Патоличева предложение Сталина было крайне неожиданным. Сталин сказал, что достаточно хорошо осведомлен о работе Ростовской партийной организации, вспомнил о полном восстановлении «Ростсельмаша», об успешном выполнении плана хлебозаготовок в 1948 году. И, подойдя к Патоличеву совсем близко, сказал с нажимом: – Надо ехать в Белоруссию. – Готов, товарищ Сталин, – ответил ростовский секретарь. – Ну, желаю успеха. – Он пожал Патоличеву руку и ушел. Н. С. Патоличев: – Не успел я как следует вникнуть в суть белорусских проблем, как возник вопрос о положении дел в Центральном Комитете комсомола республики. Первым секретарем Центрального Комитета комсомола работал П. М. Машеров. Я еще не имел возможности ознакомиться с деятельностью комсомольской организации, а уже собрался пленум ЦК комсомола. Оказалось, что его созыв был назначен еще до моего приезда. Повестка дня пленума: «О мерах улучшения политико-воспитательной работы среди сельской молодежи». Для участия в работе пленума прибыл первый секретарь ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайлов. До начала пленума уже чувствовалось тенденциозное нагнетание обстановки, субъективизм в оценках работы руководства комсомолом. На него возлагалась вина за те же недостатки, что указывались и при освобождении Гусарова. Логика суждения проста до предела. Раз партийное руководство имело такие ошибки и недостатки и дела в республике столь плохи, то и комсомольское руководство ответственно за это. Все это особенно стало ясно, когда в местных республиканских газетах были опубликованы материалы якобы с пленума ЦК комсомола, в которых, в частности, было сказано: «Доклад т. Машерова не удовлетворил участников пленума. Он был составлен без глубокого знания действительного положения дел на местах, показал оторванность ЦК от жизни обкомов, райкомов и первичных комсомольских организаций, слабо определил задачи комсомола… В докладе отсутствовала большевистская критика и самокритика серьезных недостатков и ошибок в работе бюро и аппарата ЦК комсомола Белоруссии…» То же нагромождение, та же тенденциозность! Видимо, «материалы» пленума были даны в печать заранее. А на пленуме, в работе которого принимали участие мы, руководящие работники ЦК Компартии Белоруссии, все было иначе. Нетрудно было понять, что тут совсем неделовой, предвзятый подход. Так бывает всегда, если верх берет субъективизм. Под ударом оказался Петр Миронович Машеров, выросший впоследствии в крупного партийного деятеля. Нам удалось исправить намечавшуюся необъективную критику и воспрепятствовать развитию столь негативного, ничем не оправданного и трудно объяснимого явления. С первых дней работы в Минске Патоличеву бросилась в глаза разобщенность в работе Бюро Центрального Комитета. Это насторожило. У белорусских руководителей были все основания для дружной творческой работы. Многие из них прошли школу мужества в суровых условиях подполья в тылу врага. Дружной работы требовали интересы быстрейшего восстановления и развития народного хозяйства. В годы войны на территории Белоруссии работало девять подпольных обкомов и более тысячи ста первичных партийных организаций. В тылу врага активно действовали также десять областных и сто восемьдесят три районных комитета комсомола Белоруссии. Это ли не свидетельство мужества, стойкости и высокой организованности партийной организации Белоруссии. Подпольные обкомы партии возглавлялиизвестные люди, с которыми Патоличеву предстояло работать. Среди них Герои Советского Союза: Сергей Иванович Сикорский – первый секретарь Могилевского обкома, Владимир Елисеевич Лобанок – первый секретарь Полесского обкома, Николай Прокофьевич Покровский – первый секретарь Барановичского обкома, Роман Наумович Мачульский – первый секретарь Пинского обкома, Василий Ефимович Чернышев – секретарь ЦК Компартии Белоруссии, Петр Миронович Машеров – первый секретарь ЦК комсомола. Имели звание Героя Советского Союза и многие другие руководители республиканских и областных партийных, советских и других организаций. Председателем Президиума Верховного Совета БССР работал Василий Иванович Козлов, Председателем Совета Министров – Алексей Ефимович Клещев. Оба коренные белорусы, опытные работники, Герои Советского Союза. Их высокий авторитет сложился в годы мужественной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в тылу врага. Что же мешало дружной работе всех этих глубоко уважаемыхруководителей? Кто или что вносило разобщенность? 12 июня 1953 года Президиум ЦК КПСС принял постановление «Вопросы Белорусской ССР», которым Н. С. Патоличев освобождался от должности первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии. Вместо него рекомендовался белорус М. В. Зимянин, бывший второй секретарь ЦК КПБ, работавший в Министерстве иностранных дел СССР. Но белорусские товарищи проголосовали за прежнего секретаря. Николай Семенович Патоличев прожил долгую и счастливую жизнь. Судьба больше не подбрасывала ему испытаний, подобных белорусскому. В 1956 году его отозвали в Москву, где назначили заместителем, а затем первым заместителем министра иностранных дел СССР. С 1958 по 1985 год (27 лет!) он был министром внешней торговли СССР. Даже в горбачевские времена, когда вихрь гласности пронесся по всем столичным синекурам, имя Патоличева не полоскали в печати. Не за что было. Обласканный Брежневым, он получил из его рук две Золотые Звезды Героя Социалистического Труда. Похоронили его в 1989 году на Новодевичьем кладбище в Москве. В 1983 году, когда в Белоруссию из Москвы приехал Т. Я. Киселев, Аксенова с должности председателя Совмина республики сместили и направили послом в Польшу, что было явным понижением. Вернувшись из Варшавы через два года, Аксенов до 1989 года возглавлял Гостелерадио СССР. С приходом Тихона Яковлевича первым секретарем ЦК КПБ все машеровские традиции были преданы забвению. Новый хозяин республики раздражался, когда слышал ссылки на Петра Мироновича. Заседания Бюро ЦК вел нервно, часто срывался, нередко доходило до унижения руководящих и ответственных работников. Наверное, давала знать о себе неизлечимая болезнь, от которой он скончался. Технократ. Белорусские партийные работники называли его «директором республики». Был строг, нередко жесток. Снимал с работы за малейшую оплошность. Заведующие отделами ЦК боялись докладывать вопросы на Бюро – срезал. Подвергся резкой критике в прессе за поведение во время чернобыльской трагедии. Тогдашний советский премьер Рыжков вызвал в Москву украинского премьера Ляшко и белорусского Ковалева. Ляшко полтора часа клянчил и плакался, как у них все плохо после Чернобыля и что им надо помочь. А белорус Ковалев за десять минут отчитался. Рыжков похлопал его по плечу: «Вот, учитесь у белорусов». Когда в 1987 году М. С. Горбачев забрал Слюнькова в Москву в качестве секретаря ЦК КПСС, белорусские газеты писали: на костях своего народа поехал выслуживаться. На республику упало 300 «хиросимских» бомб, а Слюньков с Ковалевым доложили в ЦК: пострадало только три района. В Москве, судя по всему, Слюньков пришелся не ко двору. Горбачев скоро разочаровался в нем, особенно во время шахтерских забастовок летом 1989 года. В 1990 году, в 61 год, был отправлен на пенсию. С должности секретаря Витебского обкома партии в 1972 году переведен в Москву, в главный отдел ЦК КПСС – организационно-партийной работы, занимавшийся подбором и расстановкой руководящих партийных и государственных кадров. В 1978 году, когда главой Белоруссии был П. М. Машеров, возвратился в Минск в качестве второго секретаря ЦК Компартии республики. В 1983 году, при Н. Н. Слюнькове, стал председателем Совмина. Но в премьерском кресле продержался всего два года. Бровиков был гуманитарием, журналистом по базовому образованию, Слюньков – видным экономистом, плановиком и хозяйственником. Сработаться им было трудно, и Бровиков вскоре оказался советским послом в Варшаве, то есть повторил путь А. Н. Аксенова. Бровиков не воспринял политику перестройки Горбачева и тем был люб у себя на родине. На одном из пленумов ЦК КПСС в конце 80-х годов он подверг деятельность Михаила Сергеевича резкой критике и автоматически был зачислен в число коммунистов-ортодоксов. Острое выступление стоило ему должности посла. В 1990 году на последнем съезде Компартии Белоруссии разгорелись серьезные дебаты по поводу кандидатуры на пост первого секретаря ЦК. Часть делегатов потребовала возвращения Бровикова. Его шансы были очень велики, но Горбачев отправил в Минск члена Политбюро Дзасохова с задачей не допустить избрания консервативного Бровикова. Дзасохов с порученным заданием справился. У Бровикова к тому же случилась глубокая личная трагедия. Сын, офицер московского КГБ, стоя в очереди за спиртным, повздорил с милиционером и, находясь в сильном возбуждении, выстрелил в него из табельного оружия. Исход был трагическим. Отец прожил после этого случая недолго. Компартия Белоруссии под его руководством теряла одну позицию за другой. В 1990 году был отправлен на пенсию. Был последним коммунистическим руководителем Белоруссии, брошенным растерявшимся и струсившим ЦК КПСС на произвол судьбы. Отличался стойкостью и твердостью, но… Аннушка пролила масло в Москве. |
||||
|