ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

День рождения Маруси

Утро праздничного дня началось с того, что Андрей, переодетый в громадного розового зайца, ввалился в комнату Маруси, перепугав няню Валю и приведя в полный восторг свою дочку.

— У кого тут сегодня день рождения?

Девочка выскочила из постели и с визгом кинулась на шею отцу.

— У меня! У меня!

Костюм оказался таким неудобным, что Гумилев потерял равновесие, и огромный заяц, на котором висела Маруся, грохнулся на пол посередине комнаты. Дочка зашлась счастливым смехом.

— С праздником, милая! — еле выговорил Андрей, выплевывая изо рта розовую шерсть.

— Папочка! Я тебя так люблю!!!

Андрей пытался подняться, но сделать это в костюме зайца было не так легко. Пожилая няня с трудом удерживала Марусю, приговаривая: «Ох, Андрей Львович, вы же, наверное, ушиблись!» Гумилев перевернулся на живот, встал на четвереньки и уже готовился выпрямиться, когда Маруся вырвалась из рук Валентины и с боевым кличем индейцев вновь кинулась на отца. На этот раз она оседлала Гумилева и начала нетерпеливо стучать ему ногами по ребрам.

— Покатай меня! — потребовала именинница.

Когда на шум прибежала Ева, она застала своего мужа — одного из самых богатых людей России — скачущим на четвереньках по комнате в костюме розового зайца. На нем торжествующе восседала трехлетняя дочка в легкой пижаме с изображением точно таких же зайцев.

— Ну просто идиллия, — рассмеялась Ева.

Она подхватила Марусю и расцеловала ее.

— С днем рождения, зайка!

— Мама, мама! Смотри! Папа тоже заяц!

— Да, папа у нас отличный заяц. Или даже кролик. Кролик Роджер! — не удержалась от подколки Ева.

— Пойдемте вниз, завтрак на столе, — она оценивающе взглянула на мужа. — Дорогой, а ты бы переоделся. У нашей горничной слабое сердце, не стоит ее пугать.

Андрей послушно стянул с себя голову зайца.

Когда он спустился в столовую, Маруся в нарядном белом платьице уже сидела во главе стола. Весь дом был украшен разноцветными воздушными шариками и серпантином, повсюду стояли полные конфет и фруктов вазы, охраняемые большими мягкими игрушками. С огромной плазменной панели, висевшей напротив стола, улыбался клоун с рыжими волосами и красным носом. Время от времени клоун прикладывал к толстым губам трубочку и выдувал радужный мыльный пузырь. Пузырь лопался, разлетавшиеся во все стороны брызги вдруг становились буквами и складывались в поздравления Марусе от родственников и друзей Гумилевых.

— Мам, а что тут написано? — Маруся вскочила из-за стола и подбежала к панели.

— Тут написано «С днем рождения, Маруся! Твоя бабушка». Ты же сама умеешь читать, чего придумываешь?

— А я хочу, чтобы ты читала!

Ева схватила дочку в охапку и водрузила обратно за стол.

— Потом почитаем. А пока надо как следует подкрепиться.

По случаю праздника стол в основном состоял из сладостей, что примирило Марусю с печальной необходимостью завтракать. Расправившись с манговым муссом, украшенным шариками ванильного мороженого, девочка соскользнула со стула и побежала в детскую, где ее ждали новые игрушки. Няня Валя поспешила за ней.

— Непоседа, — улыбнулся Андрей, глядя вслед дочке. — Тебе не кажется, что Валентина за ней уже не успевает?

— Хочешь взять новую няню, помоложе? — подняла брови Ева.

— Да нет, Валя меня вполне устраивает, вот только, боюсь, Маруся ее загоняет. Знаешь, после сегодняшней скачки в костюме зайца я всерьез задумался, не мало ли мы ей платим. Все-таки работа связана с большим риском.

Андрей допил свой мультивитаминный коктейль и поднялся.

— Мне пора ехать. Постараюсь сегодня освободиться пораньше.

— То есть еще до полуночи? — Ева погладила его по щеке. — Мы тебя будем очень ждать!

Штаб-квартира империи Гумилева — льдисто-синяя восьмиугольная башня в пятьдесят этажей — возвышалась над забитым автомобилями проспектом Вернадского. «Мерседес» Андрея, путь которому расчищали два «Лендровера» сопровождения, нырнул в туннель подземного гаража.

Персональный лифт вознес Андрея в его кабинет на последнем, пятидесятом этаже. Просторный зал, залитый светом — его стены представляли собой стеклянные грани огромной призмы, — мог показаться чересчур большим для одного человека и даже вызвать приступ агорафобии. Поляризованные голубоватые стекла были непроницаемы снаружи, но взору хозяина кабинета открывалась практически вся Москва. Величественное здание МГУ на севере, кристаллы небоскребов на Юго-Западе, окаймленная зеленью парков лента Москва-реки в районе Рублевского шоссе… Порой Андрею казалось, что, сидя в своем кресле, он парит над Москвой, словно пилот фантастического летательного аппарата. Впрочем, сейчас ему было не до красот августовской столицы. Бросив ноутбук на белый кожаный диван, Гумилев подошел к столу и нажал кнопку на телефоне.

— Лена, позови ко мне Санича.

Начальник службы безопасности компании появился так быстро, словно ожидал вызова за дверями кабинета. Высокий, полный, с улыбчивым круглым лицом, Олег Санич производил впечатление добродушного увальня. В действительности это был жесткий и цепкий профессионал, прошедший две локальные войны капитаном, а затем майором Главного разведывательного управления Генштаба. После тяжелого ранения, полученного в бою с боевиками «Аль-Каиды», Санич был вынужден выйти в отставку. Травма позвоночника не позволяла ему поддерживать физическую форму постоянными тренировками, отчего майор очень переживал. Гумилев, искавший специалиста, который мог бы возглавить службу безопасности его растущей империи, сделал Саничу предложение, от которого тот не смог отказаться — стать «экспериментальной моделью» для лаборатории, занимавшейся разработкой искусственных имплантантов. В течение двух лет Олегу заменили поврежденные позвонки на металлокерамические детали, вшили в мышцы специальные электростимуляторы, увеличивающие силу и быстроту реакции, усовершенствовали вестибулярный аппарат, слух и зрение. Теперь коллеги, уважительно посмеиваясь, называли Санича Робокоп, но он, кажется, не имел ничего против.

— Здравствуйте, Андрей Львович, — голубые глаза Санича, не мигая, смотрели на Гумилева, и тому в который раз показалось, что вместо черных точек зрачков за ним наблюдают объективы крошечных видеокамер. — Поздравляю с днем рождения дочки!

— Спасибо, — Андрей с благодарностью принял подарок — роскошную иллюстрированную «Энциклопедию Ниндзя», с обложки которой недобро смотрел закутанный в черное персонаж. В руке ниндзя держал поблескивающую метательную звездочку-сюрикен.

Вид металлической звездочки напомнил Андрею о том, что волновало его последние несколько дней.

— Есть какие-нибудь новости по Сингапуру?

— По моей просьбе капитан Чжао провел собственное расследование, — Саничу не нужно было сверяться с блокнотом — как настоящий робот-полицейский, он держал в голове всю необходимую информацию. — К сожалению, оно почти не дало результатов. Личность индуса в розовой рубашке установить не удалось. Личности похитителей — тоже, хотя автомобиль был найден в двадцати километрах от города. Это именно тот «Мицубиси-Тритон», который вы описывали. К сожалению, преступники избавились от отпечатков пальцев — все пластмассовые детали в машине вытерты спиртовыми салфетками. Автомобиль был куплен за неделю до вашего прилета в Сингапур. Покупатель расплачивался кредиткой на имя некоего Лю Вана, однако с вечера девятого августа кредитка заблокирована, и никаких следов Лю Вана обнаружить не удалось.

— То есть — ничего? — Андрей едва удержался, чтобы не швырнуть «Энциклопедию Ниндзя» на стол. — Прошло уже четыре дня — и все, что удалось обнаружить, это брошенный автомобиль?

— Не совсем так, Андрей Львович, — невозмутимо ответил Санич. — Чжао считает, что похитители, скорее всего, связаны с «Триадами» — вы знаете, это старинная китайская мафия, контролирующая всю Юго-Восточную Азию. На эту мысль его наводит сам почерк неудавшегося похищения, а также марка автомобиля. «Триады» любят «Тритон», некоторые даже устанавливают в кузове управляемый из кабины станковый пулемет. Однако это не главное.

Он выдержал хорошо рассчитанную паузу.

— Капитану Чжао показалась очень интересной деталь, которую вы упомянули, рассказывая об индусе — а именно, металлический паук с лапками. Полиция Сингапура не раз получала информацию о людях, принадлежащих к неустановленному тайному обществу или секте, отличительной чертой которых были такие вот металлические фигурки. Это могут быть пауки, морские коньки, кошки — в общем, любые животные, насекомые или рыбы. По всей видимости, индус принадлежал к их числу.

— И что это нам дает? — нельзя сказать, чтобы Гумилева обрадовало то, что он услышал. Особенно учитывая тот факт, что, по словам Маруси, индус подарил металлическую ящерку Еве, а Ева не торопилась рассказывать об этом мужу.

— Все-таки зацепка, хотя и слабенькая. Если секта окажется причастна к похищениям людей, для полицейского, который сумеет доказать такую связь, это будет прекрасной возможностью подняться по карьерной лестнице. Поэтому можно не сомневаться, что Чжао будет рыть носом землю и в конце концов до чего-нибудь докопается. Он уже задействовал всю свою сеть информаторов…

— И что информаторы? — кисло спросил Андрей.

— Боятся, — пожал плечами Санич. — Видно, репутация у поклонников металлических зверей еще та. Да, вот интересная деталь: один из агентов Чжао, говоря о секте, упомянул каких-то «прозрачных».

— Что еще за «прозрачные»? — насторожился Гумилев.

— Чжао не сумел объяснить — похоже, и сам толком не знал. Но вот в этой книге, — Санич кивнул на «Энциклопедию Ниндзя», — говорится о том, что горные отшельники — ямабуси, которые и создали искусство воинов-невидимок, на высших ступенях своей медитации становились как бы прозрачными — через них проникал солнечный свет.

— Бред какой-то, — Андрей рассеяно пролистал книгу. — Ямабуси, «Триады»… Более реалистичных версий нет?

— Прорабатываем, — сухо ответил Санич.

— Ладно, продолжайте работать.

Отпустив шефа службы безопасности, Андрей уселся за стол, размеры которого наводили на мысль о палубе авианосца. Включил компьютер, проглядел данные, присланные отделами экономического и политического мониторинга, ознакомился с прогнозами основных тенденций на фондовом рынке.

Мелодично промурлыкал звонок интеркома.

— Андрей Львович, к вам Арсений Ковалев, — доложила секретарша.

— Пусть заходит.

Гумилев и сам подумывал о том, чтобы вызвать старого приятеля, но планировал сделать это после обеда. Но Арсений пришел без вызова — видимо, чувствовал, что у Андрея к нему есть претензии.

Когда Ковалев зашел в кабинет, Андрей стоял у огромного панорамного окна, глядя на бурлящий под его ногами город.

— Вот что, Арсений, — Гумилев не стал оборачиваться. — Ты, наверное, и сам догадываешься, что вчера сказал лишнее.

— На заседании Арктического клуба? Да я ведь ничего конкретного…

— Тему испытаний искусственного интеллекта вообще не следует поднимать при посторонних, — перебил его Гумилев. — Эти испытания под большим вопросом. К тому же они слишком рискованны, чтобы кого-то в них посвящать!

— Но, Андрей, без официального разрешения мы все равно ничего сделать не сможем, — Арсений насторожился. Тема предстоящих испытаний всегда вызывала у них много споров, в которых Ковалев неизбежно проигрывал.

На этот раз Гумилев все-таки обернулся.

— Я, кажется, все тебе сказал, — в его голосе послышалось раздражение. — И давай закроем эту тему. Больше никому ни слова о наших планах.

Арсений Ковалев и Андрей Гумилев дружили лет с трех. Родители Сени — репрессированный отец, вернувшийся из колымских лагерей только в годы оттепели, и тихая мать-учительница, которая была намного моложе мужа, — жили по соседству с семьей Гумилева. Дворовая дружба уже в школе переросла в дружбу по интересам, а затем и во взаимовыгодный симбиоз. Высокий, сильный, занимавшийся спортом Андрей взял под защиту субтильного ботаника Сеню, который за это в течение нескольких лет делал за Гумилева домашние задания и решал контрольные.

Еще во время учебы в вузе Гумилев запатентовал ряд своих IT-изобретений и стал первым бизнесменом, сделавшим миллионы на русскоязычном Интернете.

Из всех старых друзей только Арсений искренне и по-доброму радовался успехам Гумилева. Мама Андрея однажды сказала, что у Сени настолько обострено чувство справедливости, что оно вытесняет всякую зависть. Казалось, Ковалев, который каждый день решал, купить себе хот-дог или отложить деньги на новые ботинки, потому что в кроссовках зимой холодно, не испытывал никакого неудобства или стеснения рядом с Гумилевым, выбиравшим между новыми моделями БМВ и «ауди». Конечно, Андрей старался поддерживать друга, но тот, возможно, из-за того же гипертрофированного чувства справедливости, никогда не стал бы брать денег, которые не заработал. В итоге все закончилось тем, что Гумилев взял старого друга к себе в корпорацию, сделав начальником отдела перспективных исследований. Поскольку, кроме исключительных душевных качеств, Ковалев обладал еще острым интеллектом и чудовищной работоспособностью, этот шаг оказался выгодным для обоих. Гумилев получил ценного работника, постоянно генерирующего идеи, а Арсений — интересную работу с более чем достойным жалованьем.

Арсений был свидетелем на свадьбе Андрея и Евы, а после рождения Маруси даже вопроса не стояло, кто будет ее крестным отцом.

Для Арсения, который так и не обзавелся семьей, крестины стали грандиозным событием. Он и раньше с восторгом относился к маленькой Марусе, а теперь почувствовал себя полноправным членом семьи Гумилевых.

Глядя в виноватые глаза Ковалева, Андрей почувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас Арсений казался ему старым верным псом, по случайности огорчившим хозяина и очень переживавшим из-за этого. Чтобы сгладить возникшую неловкость, Гумилев решил сменить тему.

— Сегодня у нас короткий рабочий день. Сейчас у меня встреча с представителями «Эр Франс», а часов в пять собирайся и поедем к нам. Надо спасать Еву — она, кажется, позвала на детский праздник всех Марусиных подружек!

Ковалев робко улыбнулся.

— Я заезжал к вам час назад — праздник был в самом разгаре! Думаю, все соседи запомнят этот день надолго. Я сам чуть не оглох от детского визга, лопающихся шариков и хлопушек!

— Ты уже был у нас? — удивленно посмотрел на друга Андрей.

— Конечно! Ты думал, я буду ждать вечера, чтобы поздравить мою крестницу? Я на пару минут заехал, отдал подарок — и сразу в офис.

В пять, разумеется, закончить рабочий день не удалось. Как всегда, на Андрея обрушилась целая гора неотложных дел, и только к девяти вечера они с Ковалевым, наконец, покинули штаб-квартиру.

Когда Андрей и Арсений уже ехали в машине, позвонила Ева.

— Дорогой, можешь возвращаться. Все дети разошлись, дома почти тихо. Только все засыпано конфетти и мишурой, но это ничто по сравнению с тем, что тут творилось весь день.

— Да, мне Арсений уже рассказал, — Гумилев подмигнул другу. — Как Маруся?

— Спит без задних ног. Просила разбудить ее к твоему приезду, чтобы задуть свечки и съесть кусочек торта.

— А ты сама-то как? Силы еще есть?

— Я в порядке. Во время морского сражения в бассейне у меня открылось второе дыхание, — засмеялась Ева. — Завтра отосплюсь, а потом — снова в бой.

Только закончив разговор, Андрей понял, о каком новом бое говорила Ева. Завтра вечером она улетает в тайгу. Гумилев помрачнел. Перемена в настроении друга не укрылась от Арсения, и он озабоченно поинтересовался:

— Какие-нибудь проблемы?

— Что? — Андрей рассеянно взглянул на Ковалева. — Нет-нет, ничего, просто задумался.

Всю оставшуюся дорогу Гумилев старался сосредоточиться на предстоящем семейном торжестве. В конце концов, завтра — это завтра. А сегодня самое главное — сделать так, чтобы день рождения Маруси, начавшийся веселым детским праздником, не был испорчен из-за проблем взрослых людей.

Растрепанная, покрасневшая и абсолютно счастливая Маруся изо всех сил дунула на три оранжевые свечки посередине огромного трехъярусного торта, украшенного фигурками персонажей ее любимых мультиков — от Винни-Пуха до Буратино.

— Ты загадала желание? — хором спросили Бунин и Ковалев, сидевшие за столом друг напротив друга.

— Да. Но я не скажу какое, — важно ответила малышка.

Андрей невольно задумался, что могла пожелать его дочь. Ему казалось, что у Маруси есть все, что только можно купить трехлетнему ребенку. С нематериальными ценностями тоже был полный порядок — счастливая семья, множество подружек и любовь, окружавшая ее со всех сторон. Хотя, может, она загадала встречу с летающим слоном, улыбнулся про себя Гумилев. Кто знает, какие мечты и фантазии живут в голове маленькой девочки?

— Папа, смотри, что мне подарил дядя Сеня!

Маруся уже успела принести откуда-то роботизированного динозавра, водрузила его на стол, и теперь зверь по-кошачьи терся об ее руку, издавая нечто среднее между мурлыканьем и скрипом.

— Это Плео! Он уже узнает меня! — радовалась Маруся.

— Тогда будешь учить его, как правильно вести себя за столом, — Ева еле успела выхватить тарелку с креветками по-креольски из-под ног игрушки.

Андрей видел, что девочка устала от событий, подарков и поздравлений. Она почти засыпала над куском именинного торта, на котором сидел Пятачок с отъеденным ухом. Ева проследила взгляд мужа, сняла пальцем с Марусиного носа кусочек розового крема и подхватила дочку на руки.

— Пойдем спать, моя хорошая. Я тебя уложу.

Маруся не сопротивлялась и сонно повисла на руках у матери. Уже в дверях она вдруг вспомнила, чему ее учили, и кокетливо помахала рукой гостям.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Маруся, — снова хором ответили Бунин и Ковалев.

— Я поцелую тебя на ночь, — сказал Андрей, вставая из-за стола.

Комната малышки была заставлена коробками с еще не открытыми подарками — сегодня на это просто не хватило времени. Когда Ева вынесла девочку из ванной, малышка уже крепко спала.

— Заснула, пока я ее умывала, — улыбнулась Ева.

Андрей помог жене уложить дочку в кровать, засунул ей под руку любимую плюшевую собачку и подоткнул одеяло. В комнате царил полумрак — с потолка падал мягкий рассеянный свет, «предсонный режим», как называла Ева эту функцию. «Умный дом» держал этот свет включенным, пока встроенные в кроватку датчики не сообщали ему, что ребенок, наконец, заснул. Сейчас свет погас, как только Андрей вышел из детской.

Когда Гумилевы спустились вниз, гости уже доедали торт. Андрей налил себе и мужчинам виски, Еве — красного вина и поднял свой стакан.

— За мою наследницу!

— За ее светлое будущее! — добавил Ковалев. — Время пролетит быстро. Скоро будешь думать, кем она станет, когда вырастет, чем будет заниматься.

— У дочери таких замечательных родителей должна быть особая миссия, — мягко сказал Бунин.

— Например, спасти мир! Не больше и не меньше, — Ева лукаво взглянула на своего друга.

Андрей снисходительно усмехнулся.

— Моя дочка сможет купить себе полмира. Пусть его спасают другие. А Маруся может ни о чем не беспокоиться и заниматься в жизни всем, чем захочет. Главное, чтобы она была счастлива.

— Кстати, о каком мире ты говоришь, Ева? — Арсений Ковалев уже слегка захмелел. Он вообще не умел пить — это было одно из его слабых мест. — Мы скоро испытаем экспериментальный модуль станции, которую твой муж создал для покорения Луны. Когда Маруся вырастет, люди будут жить не только на Земле.

— Вот именно. Если с Землей что-нибудь случится — например, падение астероида или еще какая-нибудь катастрофа, — мы сможем переселиться на Луну, Марс или другую планету, которую обживем к тому моменту, — Андрей оседлал любимого конька. — Я не хотел говорить раньше времени, но раз уж мы сегодня спорим о будущем… В следующем году мы запускаем разработку проекта «Искусственное солнце». Если эксперимент закончится успехом — точнее, когда он закончится успехом, — исчезнут многие физические препятствия, мешавшие людям колонизировать другие планеты.

— А как же люди? Ты перевезешь на Луну все семь миллиардов? — Еве явно не понравились слова мужа.

— Ну зачем же все семь? Потом, Луна — довольно маленький мир. Это будет своего рода полигон. А вообще-то мы сделаем свой Ноев ковчег, выберем лучших представителей рода человеческого и отправим в космос.

— Что значит — лучших? Самых богатых, самых успешных? — усмехнулся Бунин.

— Нет, на первых порах самых сильных, выносливых, а главное — энергичных. Нам нужны люди, подобные тем, что вместе с Ермаком завоевывали Сибирь. Такие, как переселенцы, покорявшие Дикий Запад. Не случайно же фонд, который возглавляет моя любимая жена, называется «Новые рубежи».

— А потом, когда эти новые конкистадоры завоюют другие миры и сделают их пригодными для жизни, отправим туда остальных? — чуть заплетающимся языком спросил Ковалев.

— Именно так. В конце концов, история развивается по спирали. Испокон веков цивилизации всегда гибли и возрождались. Просто на этот раз возрождение произойдет за пределами Земли.

— Не легче ли попытаться сохранить то, что есть? — прищурилась Ева. — Подумать об экологии, например?

— Дорогая, но тогда нужно остановить прогресс! Вернуться, так сказать, к истокам. Пересесть на конные упряжки, закрыть заводы… — Андрею вдруг пришла в голову мысль, как разрядить ситуацию. — Кстати, у тебя ведь перед глазами пример твоих морлоков. Разве их жизнь — не результат такого вот возвращения в первобытное состояние?

— Ну, в определенном смысле — да, — Андрей попал в точку. Ева сразу оживилась, получив возможность поговорить о том, что ей интересно. — Только мы еще не знаем, какие именно факторы привели их к деградации.

— Это вы про кого? — Ковалев, как выяснилось, впервые слышал о морлоках.

Ева решительно поднялась из-за стола.

— Если вы не спешите домой, я могу показать несколько записей.

— Виски рекомендую взять с собой, — заметил Гумилев. — Ева не держит у себя на башне спиртных напитков.

Мужчины, весело переговариваясь, последовали за хозяйкой дома на лестницу, ведущую к башне.