"Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии" - читать интересную книгу автора (Кроль Леонид Маркович)Между живой водой и мертвойКлиентка страдает аутоимунным заболеванием – отторжением тканей собственного организма. Здесь приводится запись одного из нескольких проведенных с ней сеансов, после которых наступила ремиссия – болезнь перестала прогрессировать. Инна: У меня аутоимунное заболевание. Терапевт: Что это значит для тебя? Расскажи, что ты чувствуешь при этом? Ты боишься его? Инна: Я боюсь, что это зайдет слишком далеко. Тогда страшно. Терапевт: Значит, ты хочешь, чтобы оно не заходило слишком далеко? Инна: Да. Терапевт: А как ты думаешь, почему оно у тебя возникло? Инна: Я не знаю. Терапевт: Но ты же материалист… Инна: Была стрессовая ситуация… Авария… Терапевт: И что? Инна: У меня, наверное, стресс был… Терапевт: Ты мокрая, как мышонок. Ты мышонок? Ее защита, ее способ поведения заключается в том, что все очень просто: белое – это белое, вода – мокрая, она – девочка. И я задаю ей абсурдные вопросы, которые то ли имеют значение, то ли не имеют… Но, скорее всего, все-таки имеют. И ее реальные реакции очень сложны: она закрывается руками, отстраняется, смотрит в сторону, краснеет, у нее выступает пот. Обильная игра сосудов, обильное нервное движение… И когда я спрашиваю: «Ты мышонок?», имеется в виду: «Ты человек?», «Ты можешь фантазировать, ты можешь создавать какие-то ассоциации, ты можешь решить, что сама отвечаешь за свое заболевание?» Она вначале ведет себя так, как будто это происходит не с ней. Ассоциация с мышью не случайна. Клиентка чувствует, что она сейчас мокрая, потная, мечущаяся, дрожащая. Это образ испуганного мышонка, который меньше, чем взрослая мышь, который попал в ситуацию, где его неожиданно осветили, и испуган, что на него обращают слишком много внимания и хотел бы спрятаться. Это видно по однозначности ее ответов, по их краткости и уклончивости. Ее реакции очень двойственные: с одной стороны, это реакции сотрудничества, попытки ответа, с другой стороны – реакции уклонения, ухода, отрицания. И я все время играю с ней в этой амбивалентности, задаю полярно противоположные вопросы. Терапевт: Тебе стыдно? Терапевт: Это хорошая реакция. Ты не мышонок, не лягушка? Инна: Я неведома зверушка. Терапевт: Неведома зверушка, почему ты плачешь? Здесь я играю с ней в нарушение ее возраста и статуса. В своих интервенциях я выясняю вопрос, готова ли она принять ответственность за свое заболевание, за свои ощущения, выбирает ли она их, отвечает ли за них, хочет ли их, хочет ли их изменить, куда она хочет их изменить. Меня не устраивает ситуация, в которой она является пассивным объектом, мне хотелось бы, чтобы она сама принимала решения, готова была как-то измениться. Дело в ее собственном отношении к болезни. Если клиентка готова отвечать за свою жизнь сама, то, видимо, она может также бороться и отвечать за свое состояние, частью которого является ее болезнь. Терапевт: Ты материалист? Терапевт: А почему была стрессовая ситуация? Мне кажется важным, что я чередую свои вопросы таким образом, что на часть вопросов вообще нельзя ответить. Это утверждения, это раскачки, вопросы-междометия, вопросы с таким сложным коллапсирующим смыслом. А часть вопросов, следующих после этого, очень просты, на них, по контрасту, вроде бы легко отвечать. Что дает эта ситуация? Клиентка чувствует облегчение после предыдущих вопросов, начинает отвечать гораздо конкретнее. Инна: Мы на машине попали в аварию… Терапевт: Ты виновата? Терапевт: Точно? Терапевт: И все перевернулись? И кто был в машине? Инна: Вся семья. Судя по ее реакции, эта ситуация ею не пережита, она полна эмоций, причем эмоций неразряженных, неосознанных, не пришедших во внутренний эмоциональный порядок… Есть какая-то тайна в этом, нечто скрытое. Задавая об этом вопросы и предлагая ей об этом публично рассказать, я проделываю работу по разрядке этих подавленных эмоций… Терапевт: И кто ударился? Инна: Я вообще не ударилась. Я хоть и вылетела из машины, вообще не ударилась. Терапевт: Тебе повезло. Ты чувствуешь, что тебе повезло? Инна Ее реакция при ответе на вопросы совсем другая, чем вначале, она начинает задумываться над вопросами. Очень важно задавать ей необычные вопросы, она пытается на них отвечать, и тот момент, когда она думает об этом – очень важная терапевтическая часть работы. Клиентка начинает допускать, что сама действует как некая сила. Терапевт: Но машину все-таки ты перевернула или нет? Инна: Не я. Терапевт: Хорошо, а кто ударился? Вот ты пришла в себя, и что увидела? Инна: Я увидела, что мама лежит рядом с деревом и не двигается. А папа сзади в машине… Терапевт: Ты испугалась? У нее часть очень нечетких, разнонаправленных реакций. Это реакции, которые не имеют одноканального выхода, это как взрыв – в разные стороны. При таком процессе, в чем-то аналогичном коллагенозу, происходит неожиданным образом расслоение ткани. Часть вопросов имеет задачу помочь ей отыскать какую-то воронку, какой-то выход ее эмоциям. Ее амбивалентность, неясность, невыраженность кажется мне требующей своего выражения. Терапевт: Хорошо, скажи мне, а с сестрой что случилось? Инна: У нее была трещина на руке… Терапевт: А как ты к сестре относишься? Инна: Хорошо. В ответ на вопросы о сестре у нее возникает большее придыхание, горловой спазм… Я думаю, что она подавляет нелюбовь к сестре. Это лишний раз говорит, что у нее довольно много для ее возраста непроясненных, подавленных, противоречивых чувств. Терапевт: А она к тебе? Инна: Тоже. Терапевт: Скажи, а ты можешь кого-нибудь ненавидеть? Инна Терапевт: А ведь часто случается, что можно и любить, и ненавидеть одного и того же человека. Вот маленький ребенок: он и любит родителей, а потом они ему надоедают, он их ненавидеть начинает. Ты можешь кого-то ненавидеть? Инна Мне не важен ответ. Мне важен процесс допущения, что она может кого-то ненавидеть, процесс расширения зоны возможных чувств, разрешение на негативные чувства, возможность представить себе, что разные чувства имеют право быть одновременно. И мне важно как бы разрешить ей, при случае, увидеть, признать, что она действительно кого-то ненавидит. Терапевт: Почему? Потому что она мешает тебе быть одной в семье? Инна: Не знаю… Терапевт: Ты материалист? Терапевт: Смотри, у тебя все время две реакции: сначала ты плачешь, потом смеешься… Ты ведь говоришь про заболевание, в котором волокна растворяются, и здесь, в этих своих состояниях ты тоже как бы расслаиваешься на разные части, и между клетками не остается волокон… Как будто есть два существа, одно – такое хорошее, все понимающее, реалистичное. А второе существо у тебя какое? Где ты его прячешь? Может быть, тебя лучше распилить? На две части? Или срастить лучше? А? Тебе нравится болеть? Инна: Не знаю… Терапевт: Или ты уже привыкла? Инна: Я привыкла… Терапевт: Знаешь, страдание – хорошее наказание за какую-то вину. Ты, получается, при деле. И ничего поделать нельзя, все происходит как бы без твоего участия. Ты жить-то вообще хочешь? Инна: Хочу. Терапевт: Зачем? Чтобы мучиться? Инна: Нет. Да я в общем-то и не мучаюсь… Терапевт: А почему ты сейчас плачешь? Инна: Не знаю… Терапевт: А как ты думаешь? Инна: Потому что волнуюсь. Терапевт: А почему ты волнуешься? Ты вспомнила ситуацию с аварией? Инна: Сейчас не помню… Терапевт: А ты на кого-нибудь орала? Инна: Наверно, орала… Терапевт: А бывало так, что тебе хотелось на кого-то наорать, а ты себя сдерживала? Инна: Да. Терапевт: На кого? Инна: Думаю, на сестру. Терапевт: А сестра, когда случилась авария, что делала? Инна: Она тоже испугалась, наверное. Терапевт: Наверное… А что она делала? Инна: Плакала, наверное. Терапевт: Наверное или плакала? Инна: Не помню. Терапевт: Ты эту ситуацию боишься вспоминать, что ли? Хорошо, можешь ты вспомнить какую-нибудь другую ситуацию, которая значима для тебя? Или неприятна? Из тех, что раньше происходили. Это явно не первая ситуация. Инна Терапевт: Ты мышонок? Каким животным ты хотела бы стать, если бы у тебя была такая возможность? Инна: Кошкой. Терапевт: А почему? Инна: Она спокойная, ласковая. Терапевт: Ты хотела бы быть спокойной? Инна: Да. Терапевт: А ты спокойная? Инна: Я почти всегда спокойная. Терапевт: Ты внешне спокойная или для себя спокойная? Инна: И внешне, и для себя. Терапевт: А что нужно, чтобы ты для себя была спокойной? Инна: Уверенность. Терапевт: А что дает тебе уверенность? Инна: Например, сознание, что я в чем-то лучше других. Терапевт: А почему тебе надо быть лучше других? Приведи какой-нибудь пример. Инна: Например, в учебе… Терапевт: Ты хочешь жить одной головой. Тебе что, вообще тело не нужно? У нее в каком-то смысле подростковая проблема – отношения со своим телом. Она не знает своего тела достаточно. У подростков то ноги растут быстрее, то руки, они такие неловкие, словно жеребята. Для нее вопросы «Любишь ли ты свое тело?», «А ты за свое тело отвечаешь?» абстрактны. Она и не девочка, и не женщина, она не мышонок, не лягушка… И я делаю попытку облегчить для нее понимание – кто она и куда стремится. Я думаю, что она свое тело знает мало, как бы спотыкается в нем. Инна: Я, наверное, люблю предметы, где надо применять логическое мышление. Терапевт: Интересно, какие же в медицинском институте есть предметы, где нужно применять логическое мышление? Инна: Да. Терапевт: И что это могла бы быть за дикая жизнь? Если перед тобой стоит выбор: или ты будешь болеть и жить своей правильной жизнью, или должна будешь все изменить – образ жизни, род своих занятий. Кем бы ты стала, как бы ты жила, куда бы уехала? Как бы ты могла жить дикой кошкой? Новая жизнь, другая жизнь, другое тело, другая степень ответственности за себя – от этих идей клиентка начинает пробуждаться. Инна: Я бы, наверное, журналистом стала. Терапевт: Расскажи об этом побольше. Представь, что ты должна через неделю принять решение. Что бы ты стала делать? Куда бы ты сейчас ехала, как бы ты жила? Инна: На юг бы ехала… Терапевт: Куда на юг? В Казахстан? В Объединенные Арабские Эмираты? Или в Сочи? Инна: В Сочи. Терапевт: И что дальше? Инна: Мне бы хотелось жить жизнью, в которой я бы рисковала. Терапевт: Хорошо, мне это тоже нравится. Где бы ты рисковала? Понятно, что в Сочи ты бы рисковала… Инна: Что-нибудь с горами связанное. Терапевт: А в Сочи есть горы? Инна: Наверное… Терапевт: Хорошо, это такая работа – по горам лазить. А что бы ты делала как журналистка? Как ты видишь эту свою работу? Ты когда искала бы ее, ты бы плакала? Инна: Нет, наверно… Терапевт: Ты была бы смелая? Потому что тебе нечего было бы терять? Потому что никто за тобой бы не следил, не было бы знакомых вокруг? Инна: Мне страшно, конечно же. Но я сумела бы… Терапевт: Если бы ты выбирала: остаться на своем месте и болеть или начать новую жизнь, то что бы ты выбрала? Инна: Новую жизнь. Терапевт: А тебе хочется новой жизни? Инна: Хочется. Терапевт: Хорошо, а сама ты не можешь начать новую жизнь, тебе нужно, чтобы для этого что-нибудь случилось? Инна: Да. Терапевт: А что тебе мешает начать новую жизнь, жить так, как тебе хотелось бы? Инна: Привычка мешает. Терапевт: Ты говоришь о том, что как будто бы запрещаешь себе мечтать… Такое впечатление, что ты запрещаешь себе мечтать, чтобы не пришли те образы, которые подсказали бы тебе, чего ты хочешь… Инна: Нет, я мечтаю. Терапевт: Ты мечтаешь? О чем? Хоть намекни. Ты знаешь, что мечты, если они направленные, – сильное средство от очень многих болезней. Нет ничего лучшего в качестве компенсирующей силы, чем мечты. Мечты – это все равно, что иммунитет. У тебя же проблемы с иммунитетом? Мне кажется, что ты все-таки подавляешь свои мечты. Ты как мечтаешь? Когда? Инна: На лекциях. Терапевт: Так ты же говоришь, что отличница, что ты чувствуешь себя уверенно, только когда учишься хорошо. А кроме как на лекциях, ты не мечтаешь? Инна: Мечтаю. Терапевт: Когда? Инна: Когда ем. Терапевт: Ты времени зря не теряешь. Ты такая дисциплинированная? Инна: Когда книжку читаю. Терапевт: Еще когда? Инна: Когда спать ложусь… И еще в ванной. Терапевт: Когда ж ты не мечтаешь? Инна: Когда общаюсь с кем-нибудь… Терапевт: Тоже, наверное, мечтаешь иногда… Инна: Нет, когда общаюсь – не мечтаю. Терапевт: Да ты, наверное, мало общаешься… Инна: Много. Терапевт: А что для тебя интереснее – реальность или мечты? Инна: Не знаю. Терапевт: Что ты плачешь все время? Тебе интересно учиться? Инна: Сейчас пока нет. Но потом должно быть. У нас сейчас нет никаких занятий в клинике, а когда будут, станет интереснее. Терапевт: И ты будешь меньше мечтать, больше работать. Быть примерной девочкой? Такое чувство, что не все твои части этого хотят, что есть у тебя какая-то часть, которая хочет другого. Как ты думаешь? Ситуация подавления, которую мы видим, вызывает ощущение, что у клиентки части взаимодействуют не ансамблем, она просто подавляет какие-то свои «прочие» части. Хочет выглядеть целостной, хотя на самом деле не является такой. Она мечтает, хотя вроде бы и не знает, что мечтает. А в основном, как выясняется, только и делает, что мечтает. Болезнь является некоей метафорой рассогласования частей. И попыткой как-то разорвать единое целое, идти в разные стороны, чтобы ничего не знать о других частях. И целью, собственно, становится некая целостность, которую возможно достигнуть через диалог частей. Нужно, чтобы диалог был достаточно интенсивным, и, если он будет достаточно интенсивным на таком уровне переживаний, то существует вероятность, что он затронет и соматический уровень. Инна: Думаю, что есть. Терапевт: А что это за часть? Ты согласна с таким допущением, а это может быть и совершенной неправдой, что в тебе – две части, и когда ты говоришь от имени одной из них, ты говоришь уверенно и четко, что хочешь учиться, стать врачом, жить домашней жизнью. А потом вдруг что-то происходит, ты переключаешься и говоришь от лица другой своей части, которая хочет иной жизни. Но между собой они не разговаривают – такое впечатление, что они боятся друг с другом встречаться. Инна: Допускаю. Терапевт: Хорошо, тогда как же быть? Они же хотят растащить тебя на две разные части? Эти волокна, которые в тебе расслаиваются – это же и есть та перегородка, которую ходят расслоить эти две части, чтобы разбежаться в разные стороны. Инна: Мне надо в будущей работе найти какой-нибудь элемент риска, чтобы… Терапевт: Но элемент риска уже есть – твое заболевание. Классный элемент риска – то ли выживешь, то ли нет… Тебе нравится такой элемент риска? Инна: Нет, не нравится. Терапевт: А почему не нравится? Можно сидеть на месте и рисковать. В конце концов, очень удобно. Ну хорошо, а что ты еще знаешь про свою вторую часть? Почему ты плачешь? С помощью таких высказываний я готовлю клиентку к тому, чтобы можно было легче принять идею разных частей. Не мышонок, не лягушка, а дракон – три головы… Иными словами, идея, что у нее имеются разные части, и они действительно разные, созревает в ней, она принимает ее как имеющуюся. Другим выражением этой идеи служит то, что сосуществуют разные противоречивые чувства: чувства, которые являются противоречивыми и как бы растягивают человека в разные стороны, на самом деле нормальны. Инна: Не знаю. Терапевт: Ты часто плачешь? Терапевт: Ты краснеешь, когда плачешь? Терапевт: Хорошо, как же сделать так, чтобы эти две части находили контакт друг с другом? Инна: Надо, чтобы более официальная часть осознала, что есть еще и вторая часть. Терапевт: Но ведь вторая часть – баламут, она хочет менять твой образ жизни, хочет в Сочи: а ты попробуй договорись об этом с правильной частью. Одна часть хочет все расшвырять в стороны, а вторая любит порядок, чтобы все лежало как надо. Они же друг друга и видеть не хотят, и слышать друг о друге не могут. У других людей бывает и целых четыре части – и все ничего себе, как-то общаются… А какие есть доказательства тому, что эта вторая часть действительно существует? Может быть, это выдумка? Понимаешь, потому что если перевести это на другой язык – на язык нашего аутоиммунного заболевания – это такое заболевание, которое само с собой борется. Состояние, которое само себя пожирает. Мне кажется, ты тоже сама себя пожираешь. Что ты плачешь? Мы сейчас устроим перерыв, а после него опять за тебя возьмемся. Не убежишь? Когда я говорю ей «не убежишь?», то показываю, что понимаю, как ей трудно. Я с ней солидарен, как бы даю ей понять: несмотря на то, что все вроде бы игра, это все-таки очень сложная работа. Инна: Хочется убежать. Терапевт: Какой части больше хочется? Инна: Взбалмошной. Терапевт: Так это, может быть, вообще хорошая часть? Или она неправильная? Инна: Я не знаю, правильная она или неправильная. Терапевт: Как не знаешь, она может кому-то завидовать, или кого-то ненавидеть – вообще это черт знает что за часть… Ты что, должна ее в узде держать, эту часть? Терапевт: Эта часть тебе кажется ужасной? Инна: Да нет, по-моему… Терапевт: Так, а что же? Можешь, значит, с ней общаться? С взбалмошной частью? Инна: Могу, наверное. Очень важный вопрос: «Какая твоя часть хочет сбежать?» Я напоминаю ей, что если ей хочется сбежать, это одна из ее частей хочет сбежать, а вообще-то ей хочется остаться. Эта игра с самого начала ведется для того, чтобы дать ей понимание, что она сложная натура. И следует не искать простоты, а работать с этой самой сложностью. Терапевт У меня сложилось чувство, что клиентка боится определенности. Когда я сказал, что транс будет неопределенным, она радостно закивала, успокоившись, что с ней ничего не сделают. У нее существуют опасения, что на нее будут воздействовать, начнут придавать ей какую-то форму, отчеканивать, как монету, завершать. К этому она не готова. Потому что до принятия окончательной формы существует возможность выбора, происходит метание, она хочет это пройти, прожить… Терапевт Терапевт: Хорошо. Давай закроем глаза и прислушаемся к какому-нибудь ритму… Может быть, ты услышишь или представишь себе, как птицы поют. А может, услышишь какие-нибудь шевеления вокруг… Или ты можешь вспомнить, как в лесу под ветром качаются сосновые деревья… А еще ты можешь прислушаться к ритму своих век… как они дрожат… Может быть, к своему дыханию. Легко-легко колышется кофточка… Давай себе представим, как в детской сказке, что ты оказываешься в дремучем лесу, где поют птицы, и колышутся очень высокие, очень мощные сосны. И, может быть, тебе становится страшно… Клиентка очень склонна к колебаниям… Как бы находится в протопатическом состоянии, когда основное, что с ней происходит, это неуверенность, колебания. Следующая стадия развития – принятие того или иного решения. На этой стадии она краснеет, бледнеет, мечется, как бы даже не понимает, что возможен какой-то выбор. У нее пять возможных движений в разные стороны. И для нее возможность выбора между «или – или» – уже очень сильное облегчение, развитие, формирование. Я направляю ее в эту сторону. Два ручья, и надо выбрать один из них, что вызывает колебание. Здесь – полярность жизни и смерти. Ручьи куда-то текут. Это движение, поток мелких капель. Таким образом, клиентка оказывается между чем-то, что-то ее омывает. С другой стороны, если брызнуть мертвой водой, она как бы склеивается, застывает, тело становится мертвым, она превращается в Спящую Царевну, приходят всякого рода детские ассоциации с замиранием… А живая вода, наоборот, вызывает оживление – такой легкий переход от одного к другому. Вода – это ужас колодца, заглядывание куда-то в глубину, вниз, тяжесть. «Если я разлагаюсь, то, кажется, я в воду попадаю, меня размывает». Вода как разбирающий образ, и вода как образ чистоты. Вода – это то, что смывает грязь и уносит ее. Вода – это то, что обновляет. То, из чего выходишь, это выход из старой жизни к новой жизни. Тебя почему-то тянет то к одной воде, то к другой. И ты чувствуешь очень ясно, что в одной воде есть притягательная прохлада… и какая-то особенная цельность и законченность… И кажется, что эта вода тяжелая… Стоит только брызнуть ею или пригубить… или даже посмотреть на нее… как она начинает тебя завораживать… И эта тяжесть передается векам и рукам… И кажется, что как в сказке, как в замке, опускается кисея… и все вокруг засыпает… перестает двигаться… успокаивается… И возникает полная тишина… Куда-то уходят знакомые звуки города, и шум деревьев, и пение птиц… И ты как будто двигаешься в двух направлениях… Пытаешься ухватиться, запомнить и услышать… машины, птиц и какие-то звуки… А с другой стороны, ты как будто бы двигаешься в полной тишине и покое… Пытаешься шевелить веками, но тебя тянет глубоко-глубоко заснуть… А другая вода, стоит только о ней подумать… журчит… И кажется, что в ней отражаются деревья… Она немножко булькает… И каждая ее капля кажется живой… активной… куда-то стремящейся… Она даже немножко разъедает… И хочется остановиться между двумя ручьями, где-то посередине… Тебя неудержимо тянет ко сну… хочется задремать… И ты можешь представить себе, что, как в сказке с хорошим концом… ты купаешься, пьешь, кто-то окунает тебя… в эту мертвую воду… Твое тело распадается на разные части… Каждая часть отдельно… засыпает… И ты чувствуешь покой… Распадание на части и собирание вместе – это общая идея, которая была прочувствована уже в беседе. Градус переживания, который собирает вместе. «Кого-то люблю, кого-то ненавижу, этого хочу, этого не хочу…» – одновременно право на притяжение и отталкивание. Право на манипуляции и перемещение внутри самой себя. Сложность и гибкость, а не обязательность однозначности, возможность распасться, принять себя: разные лица, разные чувства, разное отношение к окружающим. А потом кто-то погружает тебя в живую воду… И ты чувствуешь, как разные твои части… начинают соединяться вместе… сплавляться… Представь себе, что мальчишки что-то плавят в консервной банке… Представь, что в очень сильном огне… разные вещества… разные металлы сплавляют вместе… И в этой горящей, кипящей и в то же время прохладной живой воде… что-то особенное, происходящее в тебе… И кажется, что, как в сказке, по всем твоим жилам проходит… какая-то бодрящая… судорога… которая все соединяет… И опять заставляет биться сердце… шевелиться… Как будто накатывают волны разных забытых чувств… То радости, то грусти… Общий мотив: «Со мною что-то происходит, со мною происходит много разного, и мне это нравится. Мне нравится меняться, нравится стремиться неизвестно куда, мне нравится риск каждого следующего шага, я не знаю, что со мной происходит, но я этого не боюсь: мне нравится сам процесс изменений, я к нему готова». Ты начинаешь глотать, шевелиться… И тебе кажется… что придется еще долго-долго дремать… даже с открытыми глазами… И ты можешь представить себе, что ты – маленький-маленький цыпленок… Сворачиваешься и лежишь в яйце… И ты совсем потерялась… У тебя никого нет… И ты начинаешь заново рождаться… вращаясь… лежа… Легко и спокойно… Это одно из состояний, в котором ей хочется спрятаться и как-то успокоиться, чтобы не дергаться, не метаться, а скорее свернуться и тихо лежать, как цыпленок в яйце, и чувствовать себя уютно и комфортно. Тихо лежать и наслаждаться тем, что не надо торопиться выходить на свет. И ты можешь представить себе, что ты, как почка на дереве, не знаешь, с какой стороны возникнет росток… Но ты очень хорошо чувствуешь, как будто варишься в этом теплом… темном… убаюкивающем пространстве… словно в нем опять смешиваются… капельки живой и мертвой воды… И тебе немножко страшно… оказаться без всякого прошлого… как будто в этом яйце… в этом огромном и страшном пространстве… ты раскачиваешься… и немножко вибрируешь… И ты начинаешь чувствовать… что твои глаза когда-нибудь могут открыться… сердце начнет биться… а уши услышат… И ты можешь видеть разные сны… Например, про красивую золотую монетку… у которой две стороны… с разным рисунком на каждой… И эта монетка переходит из одних рук в другие… И от этого перехода она совершенно не меняется… Ее прячут… ее хранят… ее передают друг другу… Ты чувствуешь, будто ты и есть эта золотая монетка… которая живет своей жизнью… и много видит… и переходит из одних рук в другие… Никто не знает, что она так много видит и слышит… Я думаю, что это компактный образ. Золотая – значит ценная, это некое ядро. Образ того, что ты можешь меняться и чувствовать по-новому, в новой ситуации, при этом сохраняя некую неизменность. Монета – это нечто, имеющее четкую форму, она вычеканена, имеет конечную форму. У клиентки сейчас проходит протопатическая, доклеточная стадия… Монета – это очень зрелая стадия. Понятно, что такое деньги, понятно, что такое золото, понятно, что такое «вычеканено»… «Ты можешь быть зрелой, при этом, будучи отчеканенной, законченной монеткой, общаясь с другими людьми, ты все время меняешься, переходишь от человека к человеку, у тебя новые впечатления, новые чувства, но ты сохраняешь какую-то неизменность». Ты чувствуешь, что тебе совершенно неважно, кто касается тебя… потому что, кто бы к тебе ни прикасался, ты все равно остаешься самой собой… И ты помнишь тот огонь, в котором тебя выплавили… Иногда ты боишься потеряться… но знаешь, что тебя все равно обязательно найдут… Она теряется в мечтах, теряется в нечеткой форме своего тела… Это опять проблема формы, законченности, ясности границ. Коллагеноз – тоже потеря границ ткани. Я думаю, что это ощущение, с одной стороны, свободы чувств, а с другой – того, что каждое чувство имеет свою границу, оно должно как-то перейти на другой, соматический уровень проблемы четкости границ, и одновременно это ощущение возможности развиться из этих границ. Ты можешь представить, что однажды тебя принесли и положили… в очень хорошую землю… Ты сама не знаешь, где… Ты чувствуешь, как вокруг… холодно, потом тепло… И может быть, ты превратишься… в зернышко… в растение… Ты можешь представить… что тебе очень хочется почувствовать солнышко… тепло и покой… Как будто пойдет дождь… Это твои слезы… И каждая твоя слезинка… помогает… чувствовать и расти… И ты можешь представить, что ты заново вырастешь… И где-то в особенном месте… может быть, в лесу, а может быть, на кладбище… начинаешь расти… как цветок или дерево… заново вырастать… и чувствовать, как тебя неудержимо тянет… к свету… к теплу… Что бы тебе ни захотелось сделать – убежать в лес, сидеть на скамейке – все равно с тобой ничего не должно произойти, ты должна жить и радоваться. И чувствовать, как тебе нравится… что у тебя новые почки… пыльца… Ветер подхватывает ее и разносит… И ты можешь летать… и быть везде… и все видеть… все слышать… Это значит: «Тебе хочется жить»… «И ты можешь жить в самых разных формах. Ты можешь жить как монетка, ты можешь жить как зерно, ты можешь жить как поток воды, как странное существо, тебе интересно превращаться… Тебе хочется жить… Найди себе то, что нравится. Хочешь – убеги в Сочи. Хочешь – лазай по горам. Хочешь – мечтай. Найди возможность выразиться. Чтобы появился поток желания жить, поток стремления к чему-то, когда ты сама начинаешь что-то выбирать». И тебе очень нравится вырастать заново… пускать новые корни… и быть совершенно самой собой… Ты помнишь про капельки живой и мертвой воды… И кажется, что в этом растении ты сама учишься их как-то смешивать… Иногда… из одного твоего глаза вытекает капля-слеза одной воды… а из другого глаза… вытекает капелька… другой… И эти слезы как будто соединяют тебя… Ты чувствуешь себя в этом яйце цельной… Слезы – это разрешение чувств, отсутствие подавления себя. Слезы ассоциируются со свободой эмоций. Слезы – это жидкость, связь с водой. Вытекают изнутри, льются снаружи… Одна слеза – из живой воды, другая – из мертвой… «Потому что в тебе есть мертвое, в тебе есть живое, оно должно как-то смешиваться. Ты, как растение, учишься смешивать влагу»… Были упомянуты корни. Смысл состоит в том, что растение – это образ целостности: есть корни, есть ствол, листья, ветви. Такая метафора: «Ты гонишь через себя, через корни, воду, влагу, она идет снизу, корни погружены в глубину, в мертвое, ты соединяешь мертвое и живое, в тебе есть мертвое и живое, правое и левое, в одном глазу – слеза живая, в другом – слеза мертвая. Ты не боишься того, что в тебе сейчас есть, ты это смешиваешь, и если это смешивается капельками, в правильных пропорциях, тогда все в порядке – ты сама больше, чем мертвое и чем живое. Ты сама нечто соединяющее и мертвое, и живое, смешивающее и превращающее все это в некий единый процесс». Когда ты засыпаешь, ты как будто растворяешься… и теряешь привычные дневные формы… раскачиваешься… и видишь сны… словно распадаешься… на разные свои образы… А днем просыпаешься… И тебе хочется быть очень активной… пускать почки… становиться деревом или цветком… И ты чувствуешь, как над тобой пролетают… разные облака… волны… которые куда-то уносит ветер… И этот ветер касается твоего лба… твоих щек… И тебе нравится слушать пение птиц… Если вы помните, мы начали транс с фразы «Ты слышишь пение птиц». Сейчас транс заканчивается и происходит «закольцовывание» – возвращение к начальным образам. Тебе очень нравится открывать свое тело… Чувствовать, что плечи то приподнимаются, то опускаются… дышит грудь… Тебе очень нравится вырастать на этом кладбище… и чувствовать себя растением… которое может превратиться во что угодно… Как будто на тебе вырастают золотые монетки… и уходят в разные стороны… И эти монетки заново сплавлены… И ты чувствуешь себя очень цельной… И как будто опять оказываешься в лесу… где шумят деревья… поют птицы… И где-то вдалеке ты можешь слышать шум волн… И ты чувствуешь, что когда захочешь… в любой момент… из одного твоего глаза может скатиться слезинка… с одной водой… а из другого – с другой… Легко и спокойно… И тебя покачивает на волнах… будто выносит к берегу… И ты можешь слегка опустить голову… И чувствовать себя свободно и легко… И кажется, что морская пена омывает тебя… И ты выходишь из морской пены… и чувствуешь, как с твоей кожи… испаряется влага… И тебе нравится чувствовать свою кожу… теплой и свежей… как будто испаряющаяся пена… делает ее прохладной и одновременно теплой… Тебе очень нравится… как твое тело дышит морской влагой… чисто и спокойно… Она реагирует на слова «чисто и спокойно». Эти простые слова как бы смывают лишнее… Кажется, что ты в любой момент можешь уйти обратно в море… и раствориться в нем… и выйти из него… Ты находишься между двумя средами: между солнцем и воздухом… и водой… Иногда тебе хочется уйти в одну из них… а иногда в другую… Легко и спокойно… И это ощущение, что море… будто находится внутри тебя… когда ты выходишь из него… и омывает, и плещется… Тебя покачивает море… покачивает воздух… Легко и спокойно… И кажется, что солнечные лучи… как стрелы… проникают в тебя… и очищают… И ты знаешь, что где-то существует источник… живой и мертвой воды… И ты можешь путешествовать… и пить эту воду… Тебе очень нравится, что ты можешь вырастать и пускать корни… И неизвестно, куда может улетать твоя пыльца… когда ты захочешь стать растением… легко и спокойно… И чем светлее воздух… тем легче тебе будет путешествовать… И стоит тебе заплакать… как ты можешь опять прикоснуться… к живому источнику… и к мертвой воде… и почувствовать, что можешь их смешивать… легко и спокойно… Тебе очень нравится… быть такой же цельной… как золотая монетка… в которой все вместе сплавилось… в которой есть две половинки – правая и левая… Работа с клиентами – один из способов включиться в остроту жизни. Психотерапевтическая работа вызывает переживания, которые сродни влюбленности, медитации, снам наяву, напряженному мышлению. Такие состояния – настоящая ценность. Они очень сильно вовлекают в себя, и только от личностной проработанности терапевта зависит, будут ли они ограничивать его или станут окном в мир. Никогда не нужно забывать, что ты можешь вместе с клиентом играть в этой песочнице его проблем и быть этим занятием очень увлечен, но это всего лишь общая песочница, и ты должен в какой-то момент, улыбнувшись, выйти с клиентом за ее пределы. Клиент как бы испытывает тебя такой вовлеченностью. Если ты теряешь голову, засыпаешь, то твоя жар-птица улетает от тебя очень далеко. И нужно потом истоптать семь пар сапог, чтобы найти ее. Поэтому терапевт играет в этой песочнице искренне и сам получает от этого удовольствие, но при этом следует помнить, что, как Золушка, без пяти двенадцать, он должен выйти из песочницы и вывести за собой клиента. Это понимание, этот навык он передает клиенту, потому что именно в подобном умении заключается терапевтический секрет вывода клиента из того состояния, от которого он хочет избавиться. Состояние не должно быть выброшено совсем. Необходимо найти некий выход, волшебный выход, чтобы это состояние превратилось в лягушачью шкурку, которую можно было бы взять с собой и при случае вернуться в нее обратно. И если в беседе терапевт произносит внутренне противоречивые реплики, в одной из которых он иронизирует над клиентом, во второй – жалеет, в третьей – уговаривает, в четвертой – о чем-то спрашивает, то все они могут оказаться ходами в поисках этого волшебного выхода. И эти ходы моделируют ситуацию клиента, когда он находится то в песочнице, то вне песочницы, то совершенно в других пространствах, где терапевт что-то ищет для клиента, а потом приносит ему в песочницу… Причудливые ходы. Коридоры сказочной, мечтательной, трансовой, сноподобной логики, посредством которой и происходит расколдовывание фиксированных проблем и поиск новых решений. Все клиенты чем-то трогают меня. Это особое, глубокое чувство. Человека, с которым ты вместе пережил транс, ощущаешь как бы родственником. Встречая его через много лет, я не могу вспомнить его имя, его фамилию, но очень хорошо помню детали его переживаний и историю, которая была мне рассказана. |
||
|