"Пророк" - читать интересную книгу автора (Юркин Анатолий)

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. Пыльный свиток судьбы

ГЛАВА ПЯТАЯ

Огромный Оплот — украшение Перуники и величайшая загадка Вселенной. Огромный Оплот — одно из самых грандиозных сооружений на планете. Неизвестны племена, построившие великую каменную стену, время ее возведения и замысел создателей. С появлением людей на Перунике камни Огромного Оплота превратились в оборонительный рубеж. Они укрывали северные народы центральной части материка от южных агрессивных племен Заоплотья. Вероятно, в тени Огромного Оплота стало возможным развитие искусств и ремесел. Могучие стены оберегали трудолюбивые племена от угрозы нападения со стороны жестокосердных лорсов, коварных хоболов и кровавых конанов. А с севера от перумов и шохотонов культурные народы были надежно защищены Степной Ордой кочевников и руслом реки Миссии. Поначалу Огромный Оплот идет с севера на юг, но затем поворачивает и с запада на восток продолжает пересекать холмы и низменности с густой травяной порослью. Путешествуя по Восточной Ойкумене, практически невозможно миновать эту гигантскую стену, выложенную из бессчетного количества камней и кирпичей. Огромный Оплот всегда манил и очаровывал. Каменные стены часто служили местом удивительных встреч…

По дороге к Огромному Оплоту Лориан наткнулся на замечательных парней. Два богатыря — близнецы Киког и Каког — встретились неприкаянному Лориану.

Нечасто рождались на Перунике близнецы, а такие и вовсе были диковинкой. Кудрявые гиганты под два метра ростом, они могли бы вызвать у Лориана страх, если бы не их добродушные улыбки. Голубые глаза, славные веснушчатые лица. Киког мог одним махом перескочить самый высокий забор. Не уступал брату в ловкости и Каког, способный забросить на вершину Оплота тяжеленный камень. Разве что умом обделила их природа,

— Что ищете? — спросил у братьев Лориан.

— Приключений и власти, — ответили близнецы.

— Могу дать совет. Найдите какое-нибудь племя, которое никогда не видело близнецов. Скажите, что вы живые боги. Вам поверят. Станете вождями племени. С племенем путешествовать и искать приключений интереснее, чем бродяжничать вдвоем или мыкаться в одиночку.

Братья переглянулись.

— Ты дал нам хороший совет, — обратились к нему близнецы. — Мы не любим оставаться в долгу. Скажи, что для тебя сделать?

Любого, кто проходил поблизости, могли бы напугать громоподобные голоса Кикога и Какога. К простодушным богатырям Лориан сразу испытал необъяснимое чувство доверия и близости.

— Когда мне будет плохо, я позову вас на помощь. Я могу обратиться к вам без слов и посланцев. Просто вы услышите мой голос у себя в голове.

— Такой молодой, а колдун, — огорчились Киког и Каког.

Лориан покачал головой:

— Без колдовства с Китовласом мне не справиться.

— Ладно. Мы согласны.

Близнецы порылись в объемистых заплечных сумках и достали все необходимое для скрепления уз дружбы традиционным ритуалом. Втроем они выпили воды из деревянного стакана, передавая его по кругу. При прощании близнецы спросили:

— Не хочешь с нами? Мы ребята неплохие. Пошли, не пожалеешь.

— Нет, не могу, — признался Лориан. — У меня отцовский наказ.

— Ну, прощай, советчик.

Лориан смотрел на их широченные спины и спрашивал себя, не совершает ли он ошибку, расставаясь с близнецами. С такими громилами он много бы зла повывел на Ойкумене! Можно было бы отправиться и на поиски Кикура или Лиматы, дерзко унесшего в неизвестность черный перстень!

Осознав, как много он потерял, лишившись Нейло и Напролика, упустив возможность стать обладателем черного перстня, Лориан не смог сдержать огорчения и разрыдался. Лориану так хотелось, чтобы его жизнь была полезной людям. Не получалось. Где вы, былые попутчики? Где вы, былые удачи? Неужели каменные плавники Большой Рыбы навсегда разжались в наказание за неосуществленное и недостигнутое? Впервые в жизни у него появилось ощущение собственной никчемности. Помня обычаи своего народа, Лориан принял решение умереть в воде, чтобы смыть позор сыновнего непослушания. Ведь он не сумел выполнить отцовский наказ! Да и смысл знаков на свитках продолжал оставаться для подростка столь же загадочным, как свет звезд для новорожденного. Характер местности изменился. Желтовато-красная почва сменилась черноземом, которым так дорожили в земледельческих деревнях. Зеленые луговые склоны подпитывались подземными источниками и ключевой водой. Густая сочная трава волновалась под ветром как изумрудная вода родного озера. Но что толку любоваться красотами природы, если не способен доказать, что ты настоящий мужчина! Лориан бросился на землю и снова зарыдал. Ну почему, почему он такой непутевый? Усталость, однако, взяла верх, и, раскинувшись на ковре из душистых трав, юный путник крепко заснул. Синий купол небес таил в себе неразгаданные тайны, земля скрывала свои секреты, ветер шептал о приключениях, что ждали впереди, журчание ручья, подобное плеску родной реки, приносило успокоение беспокойной душе юного пророка. Он встал рано утром и бодро пошел к Оплоту, продолжая размышлять о своей неудачной попытке попасть в деревню грамотных. Постепенно приближаясь к странному строению, Лориан поначалу принял его за высокую гору. «Да это же Оплот, о котором мне довелось слышать», — догадался он, оказавшись на расстоянии одного дневного перехода от Великих стен. Пусть Лориан мало был знаком с родным материком, но ему было известно, что стена из камней — самое крупное сооружение! в Восточной Ойкумене. А может, и на планете. Восторг, охвативший мальчика при виде открывшегося чуда, отчасти заглушил в его душе идею самоубийства.

Оплот, подобно горной гряде, перекрывал кочевые тропы, заставляя племена делать изрядный крюк на пути в Милазию. Грандиозные размеры сооружения привлекали к его бурым стенам целые племена и любопытствующих одиночек. Изумляли внушительные размеры камней, послуживших строительным материалом. Гордым хозяином травянистых земель разлегся Оплот на присмиревших холмах.

Седые облака медленно плыли над его рубчатыми бастионами. Величавый Оплот снисходительно поглядывал на растерянного подростка, словно спрашивая: «Каково, малыш?» Вблизи этих величественных стен Лориан вдруг ощутил странный аромат незнакомой ему травы. Буйная зелень волнами прибоя разбивалась о коричневое основание Оплота. Подтвердились слова мудрого Тенихана: «Кто не видал Оплота, тот не знает запаха трав». Чем ближе подходил Лориан к открывшемуся чуду, тем больше красот замечал. В живописных луговинах под стенами Оплота били родники, вода голубела в крохотных озерках. Заросли густого кустарника сменялись лужайками, и вблизи Оплота трудно было устоять против желания растянуться на траве, чтобы напитаться целебными силами, проистекающими от этой плодородной земли.

Лориан успел измять немало тучных стеблей, прежде чем его беззаботный взгляд остановился на неком предмете, порхающем в бледно-изумрудном небе. Как ужаленный он вскочил при мысли о том, что увидел живую птицу из Страны Живых Зверей. Приложив ладонь козырьком ко лбу и задрав голову, мальчик как можно ближе подошел к отвесной стене Оплота. Тогда он смог разглядеть игрушечную птицу на веревочке и девушку, запускавшую эту игрушку со стены Оплота. Птица, потеряв ветер, упала в траву. Лориан запомнил место падения и долго отыскивал игрушку в траве, мокрой от утренней росы. Наконец нашел и задумался о смысле находки, вертя в руках тряпичное чучело. «Если рыба должна жить в воде, то птица — это рыба воздуха», — внезапно осенило его. На каркас из палочек неведомая обитательница Оплота навязала какие-то засаленные тряпочки, а вместо крыльев использовала тонко раскатанный тростник. На крыльях были начертаны непонятные знаки, отчасти похожие на круги, которые мальчик видел в пещерах Кричащего Колдуна. «Кто эта девушка? Зачем запускает она в полет тряпичную штуковину?» — недоумевал Лориан, задрав голову в попытке что-либо рассмотреть на вершине Оплота.

Ну как тут забыть отцовское требование «найди двигающихся животных», если так часто в дороге встречаются люди, то почитающие деревянную лошадь, то запускающие веревочных птиц с бурых стен Оплота. Лориан чувствовал, что девушка могла бы помочь ему, ведь она несомненно знает, как выглядят птицы. Может быть, это дочь местного шамана?

Лориан так долго стоял, запрокинув голову, что в конце концов у него зарябило в глазах. Ему очень хотелось снова увидеть загадочную незнакомку! Но что нужно для этого сделать? Подняться наверх, познакомиться с любительницей игрушечных птиц?

Справившись с эмоциями, юноша пошел вдоль нескончаемого Оплота. Каким надо быть неутомимым путником, чтобы пройти его от начала до конца? Чем дольше шел, тем мрачнее становился. Где предел его скитаниям? Опять защемило сердце, стало тяжело дышать. Предательская слабость.

Погруженный в размышления, не заметил признаков человеческого присутствия, пока путь не преградили люди, возившиеся на груде щебня. Так, в разгар обычного у каменщиков рабочего дня и познакомился Лориан с племенем веков. Его сразу напоили водой и отвели к шаману.

«Мое имя меня бережет», — с этими словами он входил в поселение веков. С первого взгляда Боровое поражало обилием всевозможных орудий труда из камня и дерева. В отличие от кочевников, веки вели сложное хозяйство. Это мастеровое племя издавна жило под Великими стенами в каменных клетях, не имевших крыши и поэтому не защищавших от частых дождей. Повсюду валялись обрывки веревок, расколотые камни и старые деревянные башмаки. Неумолчный стук, издаваемый деревянными подошвами тяжелых чёботов, сначала несколько раздражал ухо Лориана, привыкшее к бесшумной степной жизни. Там, на вольных просторах, тишина нарушалась лишь дуновениями ветра да изредка шумом короткого ливня. Что же касается веревок, то Лориан понял, что без них невозможно передвигать камни. Поэтому племя веков поддерживало отношения с миролюбивыми соседями, изготовлявшими веревки из лона. Поля, засеянные лоном, часто встречались Лориану по дороге к Оплоту. Добрые слова, которые готов был сказать Лориан о племени веревочников, могли помочь ему.

Лориана привели к шаману племени. Низкорослый, худощавый мужчина средних лет производил впечатление человека, умудренного жизнью. Серо-зеленые глаза пытливо осмотрели гостя, и без лишних расспросов шаман обратился к нему с приветствием:

— Пророк, молодой шаман, бродяга, именосоздатель, юный мудрец! Мы рады видеть тебя в поселке веков.

Для начала Лориан спросил, откуда шаману так много известно о нем?

— Степь полнится молвою о тебе, именосоздатель. Все знают, что ты вывел жующего человека из Веселых болот. Ты уничтожил конанов в Долине Смеющихся Теней. Не ты ли пророчествовал кочевникам о близком конце Великой Охоты?

Казалось, шаману было известно о Лориане больше, чем тот сам о себе знал. Они удобно расположились в каменной клети, стены которой доходили Лориану до груди. Убранство жилища определялось родом занятий хозяина. Вперемешку лежали амулеты для заговоров, мази для растираний. Приметный шаманский узелок хозяин оставил в одном из башмаков, лежавшем у порога.

Шаман провел рукой по небольшой курчавой бородке и бросил на юного гостя выжидательный взгляд. Лориан, сидевший на тростниковой циновке с подогнутыми ногами, поспешил спросить о традиции встречать гостей столь длинными приветствиями.

— Запомни, всегда подозрительно, когда на твой вопрос человек не может назвать свое имя, но не смей думать о человеке плохо! Слишком много племен живет вдалеке от Оплота и прозябает в дикости. Но если взрослый человек без имени ругает всех богов, то тебе не повезло — ты столкнулся с Китовласом.

По ходу разговора множество людей успело пройтись мимо шаманского жилья. Каждый делал вид, что оказался поблизости случайно и спешит по делам, но все внимательно рассматривали чужака. Лориан не знал, какое решение примет шаман после первой беседы, но очень хотел бы пожить в окружении этих простых, добродушных людей. Он устал от постоянного напряжения и ожидания близкой опасности. Не верилось, что обыденная жизнь течет своим чередом по соседству с кикуровскими кошмарами и новыми загонами Великой Охоты.

— При встречах у путника сначала спрашивают имя. Потом интересуются, из какого он племени и каким богам поклоняется. После чего задается вопрос, владеет ли человек грамотой. Наличие имени и знание грамоты делает человека неуязвимым для козней Китовласа. Хорошо, что у тебя есть имя, но, увы, этого недостаточно. Правда, твои пророчества делают тебя желанным гостем в любом племени, обитаемом вблизи Оплота.

Шаман и Лориан завели разговор о Китов л асе. Лориан понял, что его не оставят на ночь в племени, если он не удовлетворит любопытство хозяина дома и не выскажется откровенно.

— Китовлас — мой враг. Для меня нет ничего дороже человеческой мысли. Человеческая душа — что может быть чудеснее.

— Китовлас съедает человеческую память, — немедленно откликнулся шаман. — Поэтому каменщики его боятся. Как достраивать Оплот, не передав трудовых навыков из поколения в поколение? Молодежь племени ожидают великие дела. Мы не отдадим Оплот Китовласовым дикарям.

Как понятен был Лориану этот душевный порыв! Огромный Оплот стал центром Вселенной для некогда единого человечества, разделившегося на множество племен и родов. Поводом для раздоров часто служили разные взгляды на предназначение Оплота. Например, спорили о том, откуда ждать возвращения животных. Одни племена остались на западной стороне, другие перебрались на восточную, третьи ушли на север, четвертые были уверены, что их путь связан с выходом к южным горам. Племя, гостем которого стал Лориан, жило на восточной стороне Оплота, считая, что звери вернутся со стороны Трехморья и Милазии. Кирпичники, возводившие западную стену, были уверены в обратном, полагая, что Оплот защитит их от опасности с Востока. Подобные страхи и опасения разделили некогда великий народ на южные и северные племена. Лориан весь превратился в слух, когда шаман остановился на представлениях племени веков о Китовласе.

— Китовлас бессилен перед камнем, поэтому мы меньше, чем другие племена, боимся Китовласа и его слуг. В наших краях Китовлас и Илобис редки. Хотя говорят, что недавно вблизи проходил молодой человек, похожие на Илобиса.

— Похожий на Илобиса?

— Говорят, что видели твоего ровесника с одиннадцатью пальцами на руках.

«Уж не Иго ли?» — мелькнула у Лориана шальная мысль.

Лориан слушал шамана, осторожно всматриваясь в образы шаманского сознания. Радовало, что угрозы для себя Лориан не отмечал. Навык видения чужих мыслей помогал ему изучать незнакомый язык в разговоре с первым собеседником из племени веков.

— Китовлас не может захватить человека, у которого есть свое имя и который постоянно упражняется в чтении и письме. Такие люди и живут в деревне племени речевиков.

— Я не смог дойти до Язочи, — признался Лориан.

— Главное, что у тебя была такая цель. Китовлас и его слуги желают овладеть грамотой, но у них ничего не получается. Письменность — это оружие против всесильного злодея. К сожалению, наше талантливое племя не имеет письменности.

Напоследок шаман поделился с гостем советами, как себя вести в поселении. Обладая опытом общения с чужими племенами, Лориан подробно расспросил о запретах, характерных для образа жизни веков. Нельзя было брать без спросу чужой кусок дерева, плеваться на камень, вырывать траву с корнем и бездельничать. Но самым страшным грехом считалось уступить женщине тропу и справить нужду на Оплот. Шаман познакомил Лориана со старшим сыном и отправился помогать роженице. Вместе с сыном шамана Лориан отобрал себе пару деревянных башмаков, грубые рукавицы для работы с камнем и несколько мотков длинной веревки. Шаман спросил, не хочет ли гость подняться на Оплот. Лориан ответил «да», но тут выяснилось, для подъема требуется множество маленьких хитрых приспособлений, которых у шамана не оказалось. Пришлось довольствоваться новой деревянной обувью, которую молодые веки называли «стукалки».

Поручение отца болезненный коротышка выполнял с откровенной неохотой, и Лориан обрадовался, когда жена шамана — измученная непосильным трудом женщина с доброй усталой улыбкой на лице, покрытом преждевременными морщинами, — подыскала ему в проводники своего сына, молчаливого верзилу.

Прежде чем расстаться с семьей шамана, Лориан смущенно попросил ножницы. Как и повсюду в Ойкумене, ножницы очень ценились, и редкая хозяйка выпускала их из рук. Жена шамана вынесла из своей клети ржавые ножницы. Пока Лориан состригал изломанные ногти на ногах, ему рассказали историю о том, как у глупых кочевников удалось выменять это сокровище на пару детских башмачков с рисунком. Последний ошметок ногтя отлетел в каменную пыль, Лориан почувствовал себя будто заново рожденным. Напялив стукалки, юноша легкой походкой-отправился вслед за верзилой на экскурсию по каменному лабиринту поселения веков.

Веки оказались племенем трудолюбивым, но не совсем опрятным. Вид поселения, захламленного и пыльного, так разительно отличался от речного становища и кочевых привалов, что Лориан решил обосноваться где-нибудь на окраине. Вскоре он нашел чудесную полянку и родник. Отпустив своего проводника, Лориан решил искупаться. Подросток долго с наслаждением плескался в прозрачных струях. Вдоволь накупавшись, отфыркивался и мотал головой, припоминая реку, где отец передал ему умение т держаться на воде. Какими нежными были теплые струи нахлынувших воспоминаний! Совсем как волны родной реки. Детство! Как давно это было… Как недавно… Сколько всего случилось с тех пор!

Однако нужно было и постирать одежду, у веков не принято ходить голышом. Поэтому, готовый в любой момент натянуть на себя мокрую рубаху, Лориан просидел на корточках у родника, пока сушилась одежда. После стирки он разложил дорожные вещи и попытался определить, что можно раздарить новым знакомым. Получалось, что, кроме бирюзового перстня на левой руке и золотого на правой, он ничем из своей котомки не дорожил. Здесь были вещи Нейло, Авеку и добыча, полученная в ходе огненной битвы с Кикуром. Лориан решил, что расстаться с этими вещами следует без жалости.

Ночью Лориан ворочался с боку на бок и спрашивал себя: «Неужели Великие стены — исход моего путешествия?» Он думал и о незнакомой девушке с вершины Оплота. Ему уже было ясно, что незнакомка — не из племени каменщиков. Женщины каменщиков редко поднимались на зубчатые стены Оплота, они были широкобедрыми и горластыми, а девушка с птицей представлялась ему хрупким созданием с огромными выразительными глазами. Лориан лежал в темноте беззвездной ночи и думал: «Вот было бы здорово, если бы племя каменщиков породнилось с речными племенами. Вместе они бы построили мост через Миссию и ходили бы на ту сторону в самом широком месте. Мост помог бы сдружиться, познакомил племена. А что, если высокой стеной оградить самое большое становище на Ойкумене? Люди будут надежно защищены от конанов или лорсов».

Лориан вспомнил рассказ шамана родного племени о власти Китов л аса над мужчинами, равнодушными к камню. Китовлас вторгался в мозг, лишал человека имени, памяти и медленно пожирал душу. Уничтожив одну жертву, искал новую. Человек, в сознание которого вторгся Китовлас, представлял невыразимую опасность для окружающих. Но хотелось верить, что каменные стены способны уменьшить опасность, которую несли жертвы Ки-товласа неодолимым стремлением к разрушению.

Ночью, лежа без сна на охапке свежесорванной травы, Лориан вновь затосковал. Лишь издали удалось ему увидеть тростниковые свитки, но мысли о них будоражили недетское сознание. Пришло в голову, что такой свиток очень непрактичен. Но Лориан рассердился на себя за крамольную догадку. Хотя свиток и вправду долго разворачивать и неудобно хранить. И от влаги его не убережешь. Зато свитками пользуются грамотные люди! Они разворачивают тростник и читают о давно минувших событиях или известия от далеких племен Милазии. Пусть свитки недолговечны, отец останется доволен, если сын вернется домой, обученный искусству их скручивать. Он смог бы научиться завивать свитки в дороге, не достигнув Язочи. Он придумает новые способы обращения с тростником. Какое самомнение! В лунном свете сны о власти над словом мешали спать гордецу, так и не разгадавшему тайны читающего человека.

Утром Лориана разбудили густые клубы бурого, едкого дыма, низко над землей тянувшегося от дальней каменоломни. Лориан пожевал зеленый стебель, умылся и пошел искать дымный костер. В обуви удобно было ступать по траве. С раннего утра кипела работа у веков, достраивавших стены Оплота. Юноша прыгнул на камни, башмак застучал, предупреждал каменщиков о приближении чужака. На строительстве женщин почти не было, большую часть времени они проводили суетясь по хозяйству в каменных убогих клетях.

Лориану не терпелось взяться за работу, но, пока он ни с кем не был знаком, приткнуться было некуда. Каменщики поначалу смотрели на него с подозрением, но вскоре смешливых веков развеселил нелепый вид юного незнакомца.

— Где такие чёботы украл? — беззлобно спросил Лориана старый сгорбленный век со слезящимися глазами и проступившими от тяжелой работы венами на руках.

— Шаман подарил.

— А я думал, у кочевников выменял.

Все гоготали, довольные тем, что смогли с утра оторваться от тяжелого труда и обычных забот.

— Будешь ходить в шаманской обувке, останешься без ног. Приходи ко мне, подберу тебе хорошие стукалки. Сын вырос, новым дармоедом мне не обзавестись, староват стал.

Остальные долго посмеивались над словами пожилого века. Чувствовалось, что веки любят работать, но не прочь и позубоскалить в минуты отдыха.

Работа для Лориана нашлась быстро. Большинство рабочих занимались вырубкой монолита для колонны длиной более тридцати метров. Каменотесы выбивались из сил в тщетных попытках обтесать поверхность в форме круглой колонны. С помощью бревен и рычагов монолит отодвигали от скалы и готовились спустить с уступа. Лориан помогал перекатывать бревна на деревянных салазках, подносил поленья к костру, таскал мокрый песок для работников, выдалбливающих отверстия в камне кремниевыми пробойниками. Шутки над забавным мальчишкой, изо всех сил старавшимся работать на равных со всеми, не стихали весь первый день. В частности, предметами насмешек веки избрали огромные сверкающие перстни на руках отрока.

Лориан улыбался и запоздало прикрывал перстни рукавицами из лона.

— Мужики, и чего мы мучаемся? Вон мальца попросить нужно, пусть он нам гранит-то и разрежет своим камешком.

— Га, га, га, — смеялись наиболее добродушные. Остальные хмуро отрывались от дела и осуждающе смотрели на баловников. Чего, мол, гоготать, если Оплот не закончен?

Сколько Лориан ни смотрел на работу веков, никак не он мог понять, зачем высекаются и где кладутся новые камни? Возведение многокилометровой стены показалось ему напрасной тратой энергии. За день им удалось расколоть монолит, из которого можно было сделать несколько плит. К концу дня усталые строители расползлись по каменным клетям. Лориан остался один. В задумчивости бродил он по каменоломне. Пыль осела, замер стук молотков и топот деревянных башмаков. Тело Лориана ныло от усталости, но голова была свежей и ясной.

На землю спускалась ночь, но не отдохновение несла она юному страннику, а новые загадки для его пытливого ума. Мысли о причине создания каменной стены не покидали Лориана. Оплот — единый оборонительный комплекс. С этим Лориан готов был согласиться. Но против какого противника? Глупые перумы и жестокие хоболы не опасны для сплоченных и мужественных веков. Юноша брел в темноте, не разбирая дороги, и сам не заметил, как оказался в поселении. Гулким эхом отдавались его шаги по растрескавшимся плитам. Его тянуло туда, где он мог бы услышать рассказы о верованиях веков. Поселок спал. Только одинокий костер — излюбленное место ночных посиделок — освещал перекресток узких проходов. Молодые веки любили собираться вечерами вокруг огня, поговорить о том о сем. Увидев приближающегося Лориана, они с любопытством уставились на него. Юноша вежливо приветствовал компанию молодых людей, и они потеснились, освободив ему место возле огня. За разговорами прошла ночь. А наутро воздух каменоломни снова наполнился гулом голосов и стуком камня о камень.

Достаточно Лориану было поработать несколько дней наравне со всеми, как шутки по его поводу иссякли. Ему нашлось место в каменоломне у мужчин из рода «птичий глаз». Вечера он проводил со стариками. Перекрикивая стук деревянных молотков, которыми поправлялась сносившаяся обувь, или поскрипывание рубила, быстро сновавшего в руках мастера, вырезывавшего новый башмак, старики с удовольствием отвечали на все расспросы любопытного новичка. Яориан выслушивал все подряд; сравнивая услышанное в родном племени и у кочевников с рассказами веков. В легендах говорилось, что Оплот существовал еще до появления первых людей на планете.

Укладываясь на ночлег вдали от шумного поселения, Лориан задавался вопросом: «Если Оплот имеет столь древнее происхождение, кто же его построил?» Какова тень от западной стены Оплота? Как, должно быть, грустно встречать восход солнца из-за высоких стен. Но пре1 красно встретить солнце на вершине стены. Если раньше его занимало, что находится на другом берегу реки, возле которой он вырос, то отныне ему снилась теневая сторона Огромного Оплота. Ни в одном другом племени Ойкумены камень не имел такого широкого употребления, как у веков. С помощью камня добывали огонь, выдалбливали чёботы и детские люльки. В каменоломне сотня мужчин с утра до вечера раскалывала, обтесывала, полировала и сверлила камень. Топоры, тесла и рубила мог сделать из обломка любой век, носивший короткие штаны из лона. Веки были умелыми мастерами. Из нефрита они делали топоры и долото для работ по дереву, в большой камень загоняли клинья из дерева, заливали их водой, и через несколько дней в поселении слышался треск лопнувшего монолита.

Лориана заинтересовали истории о подземном ходе, ведущем на западную сторону Оплота. Если кирпичники на западной стороне делали террасы к Оплоту и висячие сады, то каменщики возводили огромные каменные усыпальницы. Каменные стелы разной формы расставлялись кругами. Длинные ряды камней служили векам календарем. Каменщики работали с цельным камнем, чем отличались от кирпичников. Возможно, лишь подземный ход объединял разделившиеся племена.

Разыскав наконец племя созидателей, Лориан с наслаждением отдался общему делу. Узнав о том, что Лориан ведет себя как простолюдин, шаман потерял к нему прежний интерес, и это Лориана устраивало. Ощущая себя причастным к созиданию полезного, он выработал у себя привычку вставать раньше остальных. Из худого, щуплого мальчугана Лориан превратил ей в ладного, мускулистого юношу. Нести на своих плечах самый тяжелый камень — что могло быть приятнее для парня с крепкими мускулами! Как-то, прогуливаясь после работы, он пошел вдоль Оплота в северную сторону, противоположную той, в которой располагались каменоломни и поселения веков, опоясанные оградой из каменных плит, на которых скучали сторожевые. К юноше они не проявили интереса. Лориан увидел поля, усеянные рядами камней. Огромные постройки из камня возводились под стенами Оплота. Высокие и узкие каменные глыбы вертикально стояли в окружении лежавших плит. Монумент производил впечатление.

Бродя в лугах, окружающих поселение веков, юноша познакомился со стариком из рода «птичья лапка». Этот малочисленный род смельчаков жил вдали от Борового.

Веки хоронили покойников в погребальных каменных ящиках. Они сжигали тела умерших, а потом взбирались на камни, близкие к вершине Оплота, и оттуда развеивали ставшие пеплом останки уважаемого человека над Ойкуменой. Родственники ожидали северного или редкого южного ветра, чтобы пепел долго летел над бастионами Оплота.

Крепкий старик с косматыми бровями преподал синеглазому гостю первые уроки подъема на Оплот. Забраться удалось с шестой попытки. Сидя на зубчатых бастионах, Лориан растирал по обнаженной груди окровавленные ладони и дул на содранную кожу подрагивавших колен. Он часто срывался и разбивал коленки, срывал кожу на запястьях и ломал ногти, но научился лазить по отвесным камням не хуже учителя. Беседуя о прошлом и будущем человечества, они забирались на Оплот в самых трудных местах. «Наше верховное божество — Стеносоздатель», — рассказывал старик, жилистым телом зависнув в десяти метрах над землей. Удерживаясь на стене в резких порывах северного ветра, Лориан внимательно слушал, присматривая щель, в которую можно было бы воткнуть деревянный зацеп и подтянуться вверх на длину локтя. От старика Лориан услышал поразительное признание. «Почему никто ничего не помнит? Потому что все обитатели Перуники — люди одного поколения. Я стар, и я помню, как меня младенцем выносили из Оплота. У людей нет прошлого. Память так хрупка, за ней охотится Китовлас. Твое поколение знает мало, совсем ничего».

На все вопросы фольклор племени давал ответы в образе мифического Стеносоздателя. Надтреснутым голосом старик продолжал: «Как и всякое божество, Стеносоздатель имел власть над силами зла. Очистить планету от лиха предстояло чудищу по имени Гомаледон, которое обитает внутри Оплота. У него из пасти вырываются клубы дыма и нестерпимый жар. Где монстр ногой ступит, там долго не будет ничего расти. После того как животные захватят всю планету, а люди будут спасаться на Оплоте, Стеносоздатель выпустит Гомаледона на волю. Винторогое чудовище сбросит с Оплота тех хищников, которым удалось на него взобраться. Гомаледон сожрет всех хищников. Птицы подскажут ему, где прячется последний кровожадный зверь. А змеи будут защищать Гомаледона со спины. Когда планета очистится, птицы и змеи загонят Гомаледона обратно в самый большой склеп Оплота. Люди заделают отверстие, и воцарится счастье на планете. Старик помолчал, переводя дыхание. «Приятно с тобой поговорить, — признался пожилой век. — Наша молодежь не любопытна к прошлому и к богам. У молодых нет памяти. Она скована сегодняшним днем. Она ленива и живет одним камнем. Так нельзя».

Как-то, несмотря на строгий запрет рода «птичья лап~ ка», Лориан в одиночку поднялся на самую вершину Оплота и долго любовался красотой природы открывшегося ему Заоплотья, где прекрасные дали скрывались за мягкими линиями холмов. Неизвестность манила. Обуреваемый мечтами и любопытством, Лориан не в первый раз преступал запреты разных племен. Неистовое желание продолжить поиски Страны Живых Зверей поглощало все его существо и делало равнодушным к тому, что о нем думают другие. Ссора со стариком прошла для Ло-риана почти незаметно. А разрыв с родом «птичья лапка» означал лишь конец долгим беседам.

— Легкокрылые игры беззаботной молодежи умаляют народную любовь к Оплоту. — Старик с сожалением прощался с Лорианом. — Сперва ты забираешься на вершину и смотришь на запад. Потом начинаешь прыгать с Оплота и летать, как птица из снов веков. Плохо, когда отрываются от стены. Оплот всегда должен быть над человеком. Уходи.

Вернувшись на уютную поляну, где он проводил ночи, Лориан размышлял об истории каменщиков, которые совсем недавно были грамотным племенем, но в одно поколение потеряли свою письменность. Если верить мифу, который Лориан услышал в роду «птичья лапка», виновником трагедии стал некий безымянный богатырь, он носил письмена своего племени во рту. Стеносоздатель запрещал ему уходить далеко от Оплота. Поругавшись со Стеносоздателем и не послушав старейшин племени, богатырь сошел со Стены. Обладая вздорным характером, он отправился на поиски реки. Река ему показалась интереснее Оплота. Также он стал искать себе жену из речного племени. И он нашел девушку невероятной красоты и очень высокого роста. Но она была злая и хитрая и только делала вид, что полюбила героя. Однажды они гуляли над обрывом, и девушка толкнула героя в спину. Он упал на прибрежные валуны и сильно разбил лицо. Все буквы вылетели из его рта. Часть их утекла по течению и досталась другим племенам, а часть затерялась среди речной гальки. Когда беззубый герой вернулся в родное племя, девушка вышла из укрытия и собрала все оставшиеся на берегу буквы. Пропали буквы, выпавшие изо рта юноши, и его племя позабыло письменность. Стеносоздатель рассердился на богатыря. В наказание Бог превратил юношу в чудовище. Чтобы от него не было вреда, чудовище замуровали во внутренние коридоры Оплота. Старейшины племени назвали заколдованного богатыря Гомаледоном. Людям оставалось продолжить дело, когда-то затеянное Стеносоздателем. Своей работой они думают уберечь человечество от Китовласа. По верованиям каменщиков, возвращение животных будет кровавым и опасным для человечества. В будущем животные снова вернутся в мир людей. Клыкастое войско пойдет против человека. Но птицы вступятся за людей. Человек увидит птиц, предупреждающих об опасности, и успеет подготовиться к встрече с животными. Первый вал нашествия разобьется об Огромный Оплот.

Воспользовавшись передышкой, люди поднимутся на Оплот и будут сбрасывать львов и медведей, которые попытаются забраться вслед за ними. Огромная стена убережет человека от гибели.

Далее миф раздваивался. В одном варианте речь шла о всеобщем наводнении, когда звери погибнут в воде. Люди спасутся на Оплоте. Почему не в Облачных горах, Лориану было непонятно. В другом варианте люди оставались жить на стенах, постепенно отвоевывая себе территорию на земле. Кто-то (но кто? кто?) задумал Оплот как сложную систему водоснабжения. Из легенд явствовало, что животные приносят лишь хаос. Кроме птиц и змей. По представлениям каменщиков, птицы и змеи — верные соратники строителей Оплота. Пристрастие к искусственным птицам, к бумажным змеям имело свое фольклорное объяснение. Будто бы в день возвращения животных маленький мальчик запустит с Оплота змея и, увидев его, птицы и змеи перейдут на сторону человека. Змеи будут довольны тем, как много сделали в их отсутствие люди для их Праматери — длинной стены. Оплот — большая каменная мать змеиного рода. Птицы подумают, что их сородичи дружат со строителями стен, и повернут свои клювы против животных.

Замысел Стеносоздателя остался для человека неразрешимой загадкой. Существовала среди прочих легенда, что люди догадаются о назначении Оплота тогда, когда стены будут разрушены. «Оплоту быть пусту», — гласило предсказание шамана племени челов, невесть каким образом ставшее известным и племенам восточной стены. У одного из племен был распространен миф о временном превращении Стеносоздателя в огромного муравья. Человек якобы произошел от муравья, которому и должен поклоняться.

После ссоры со стариком, увешанным деревянными крючьями, Лориан потянулся к сверстникам. Днем он помогал опытным мастерам, а по вечерам вместе с молодыми работниками, пугая девушек, ходил на высоких ходулях вдоль Оплота. Лориан пристрастился к ходулям.

Любознательный юноша, от одного начинания он бросался к другому. Вдруг вспоминал о заветной моне — прекрасном напитке кочевников. Принимался суетиться, но самому изготовить не удавалось. Восстановил по памяти рецепт, предложенный Напроликом. Захотел улучшить традиционную мону и по ночам совершенствовал напиток. Нашептывая про себя рецепт мона-лолы, бродил в окрестностях Оплота в поисках нужных растений. Но среди бледных равнинных цветов никак не удавалось отыскать заветные травы. Порой Лориан уходил так далеко, что привычный строительный мусор не попадался под ноги. Неутомимого искателя Страны Живых Зверей тянуло на запад, за Оплот.

В одном месте Оплот был составлен из двух етен. Случайно Лориан узнал, что западная стена была кирпичной, потому что ее возводили кирпичники, тогда как восточная представляла собой довольно грубое нагромождение глыб и валунов. Неужели прав старик и веки с челами вышли из кем-то построенного оплота? Открытие столь простой истины означало, что никакого Стеносоздателя не существует. И старик-стенолаз, и многие другие веки утверждали, что промежуток между стенами был набит землею и булыжником. Как убедиться в справедливости их слов?

Лориан изменился внутренне и внешне. Увеличилась ширина запястий. От переноски тяжестей и отжиманий на камне набухли мышцы на руках. Отжимался он по утрам, едва проснувшись, тяжести носил весь день или целый день лазал по восточной стене Оплота. Он набрался от Оплота силы, сравнимой с мощью Кикога и Какога.

После ссоры со стариком и неудачи в общении со сверстниками Лориан снова потянулся к шаману. Спрашивал его о многом. Засиживался в гостях допоздна, пока его не выпроваживала жена хозяина каменной клети.

— Откуда слово «человек»? — переспрашивал шаман. — Самые большие племена Перуники — челы и веки. Челы — заоплотное кочевое племя, которое поделило равнины Перуники между своими родами. Как ты знаешь, веки обитают под восточной стеной Оплота. Врать не хочу, ходят легенды о некоем роде челов, который бродяжничает по южному берегу Миссии. Вспоминая твои рассказы о северном береге Миссии, могу им посочувствовать — в соседях у них мерзкое племя шохотонов.

— А что вам известно о боге Ондроне? Боге, который потерял одиннадцать перстней? — спросил Лориан.

— Ничего мы не слышали об Ондроне. У тебя два перстня поразительной красоты, и тебе мало? Хочешь узнать о перстнях? У Стеносоздателя был волшебный перстень. Извини, но чужакам о его магическом действии мы не рассказываем. Нужно пройти обряд посвящения, — объяснил шаман.

— Простите, я задаю глупые вопросы. — От смущения Лориан покрылся пунцовым румянцем.

— Нет, ты не глуп. Мне нравится, что ты внимателен к человеческой памяти. Не забывай, тем ты и опасен для Китовласа. Илобис — слуга Китовласа. Для Илобиса озерный пророк и именосоздатель опасен потому, что чужд похоти. Я расспрашивал о тебе у людей из рода «птичья лапка». Говорят, ты сторонишься молодых женщин, хотя на тебя заглядываются.

— На меня? — переспросил Лориан. — Или на мои перстни?

Как и большинство шаманов, собеседник всегда был не прочь пофилософствовать.

— Время расшатает вечные камни Оплота. Что не устоит перед его разрушающим действием?

Лориан дорожил и беседами с сыном главного каменщика. Главный каменщик заставлял старшего сына работать вместе со всеми на тяжелых работах. Там они и познакомились. Часто они говорили о том, что Огромный Оплот — самая надежная ограда на планете. Если такой каменной стеной огородить деревню, было бы здорово!

— Вполне по силам моему народу, но у каменной многолюдной деревни должно быть особое название, — рассуждал собеседник.

— Ограда? Огород? Град! Каменный город. Подходит? — спрашивал Лориан.

— Нет, не подходит. — Сын главного каменщика несогласно мотал головой.

С того дня, когда Лориан предложил накрывать от дождя каменные клети щитами из плотно пригнанных досок, к их беседам подключился главный каменщик, руководивший всеми работами в каменоломнях. Он лучше других понимал простую истину: племени никак не удавалось продолжить Оплот. Лориан не разделял подобного мрачного взгляда на будущее.

Научив веков строить дома с крышами, Лориан возвращал племени цель, которую можно было достигнуть за одно поколение. После того как Лориан придумал строить каменный дом для вознесения молитв богу Онд-рону, к нему вернулись пророческие сны. В ночь после ссоры с седобровым стариком он увидел во сне людей, несущих ему весть о власти. Посланники многих племен Перуники обращались к нему с мольбой: «Человек, придумавший строить дома, управляй нашим племенем».

Лориан прожил среди каменщиков несколько лет. Из всех ровесников, с которыми Лориану довелось познакомиться, ему особенно нравился здоровенный и добродушный парень с широкоскулым лицом, на редкость талантливый в работе. Часто можно было услышать, как кто-либо из старейшин говорил смущенному парню:

— Ну ты, рукодел! Угодил нам, право, угодил.

Среди низкорослых веков этот молодой камнерез возвышался на целую голову. Вскоре после знакомства Лориан узнал его историю. Парень ухитрился сделать огромного змея и на нем пролетел по небу. После такого проступка старейшины племени отобрали у несчастного право принадлежать к какому-либо роду. Даже изгои племени веков — род «птичья лапка» — презирали провинившегося. Под страхом изгнания было запрещено вспоминать, к какому роду принадлежал молодой век. Способного юношу никак нельзя было назвать красавцем, но у него оказалась добрая и щедрая душа.

Среди парней, самозабвенно занимавшихся бегом на ходулях, заигрывающих с девушками или изобретавших новые узоры для каменных плит, он выделялся своей серьезностью. Он любил поговорить о Китовласе. До Лориана собеседников у него не было. В первый месяц знакомства, во время сезона дождей, Лориан больше

259

слушал, чем рассказывал. Среди вопросов, с которыми новый приятель обращался к Лориану, было и требование дать объяснение, почему человек без имени беззащитен перед Китовласом. Отняв род у своего соплеменника, племя обрекало его на скорую встречу с невидимым чудовищем. «Ну нет, — подумал Лориан. — Не бывать этому!»

— Давай обменяемся, — как-то предложил Лориан веку. — Ты мне откроешь секрет полета, как можно подняться над землей, а я тебе придумаю новое имя.

«Новое имя!» Лицо века отразило целую гамму переполнявших его чувств. Парень шмыгал носом, сдерживая подступавшие слезы.

— Ты живешь в племени как чужак. Тебя накажут, Лори, если узнают, что ты захотел летать, — наконец цыдавил он.

«Опасности, грозящие другому, для него важнее, чем угроза собственному благополучию. Или он самый большой простак на равнинах Перуники и в тени Оплота, или… лучшего друга мне не найти», — подумал Лориан.

— Что для тебя важнее всего в жизни? Ведь не женщины, не забавы со змеями на стене. А что? Руки! У тебя удивительные руки. Все у тебя ладится и спорится, такому работнику любое племя бы обрадовалось. Говорю, быть тебе… Верноруком!

— Ух ты! — восторженно выдохнул детина. — Вот это имя! Всем именам имя. А то меня все кличут «рукодел» да «широкоступ». Я — Вернорук.

Какое-то время он сидел на корточках, привыкая к своему новому имени. Потом встал и мотнул головой:

— Я научу тебя летать, но это очень опасно.

«После встречи с Кикуром мне ничего не страшно», — с облегчением подумал Лориан.

Приняв решение научиться летать, Лориан потерял последнюю возможность помириться со стариком-стенрт лазом. Нарушая табу, Лориан и Вернорук из тростника, палочек и веревок сделали огромную птицу. Вызнав подробности и детали легенды о летающем человеке, они решили, что для дальности полета лучше прыгать с Оплота. Вернорук сделал крылья и выбрал ветреный день. Привязав крылья к спине, Лориан' взобрался на вершину Оплота. Долго стоял в потоках ветра, подбирая подходящий момент. Успел неоднократно обратиться за помощью к любимым божествам — богу ветра Овохану и Дедо — богу шаманского искусства. «Если разобьюсь, то хотя бы первым среди людей увижу Перунику с высоты птичьего полета», — подумал Лориан, прежде чем оторвался босой ногой от камня.

Шагнул с Оплота и… полетел над бескрайним травяным простором! Дыхание пресеклось, сердце забилось учащенно, будто стремясь вырваться наружу, душу наполнил неведомый доселе восторг. Полет, продлившийся совсем недолго, прервался плавным приземлением в надежные объятия Вернорука. Лориан почти ничего не успел разглядеть из-за вполне понятного волнения, и всю дорогу до поселка друзья обменивались возбужденными бессвязными фразами.

Полет запомнился надолго.

Однажды Лориан стал свидетелем странной сцены. На дальних подступах к каменоломне, из которой веки добывали строительный материал, поздним вечером он увидел тонконогого незнакомого человека. На глазах Лориана некто закутанный до глаз в короткий плащ, с платком, полностью закрывавшим голову, мелькнул под Оплотом. Встревоженно оглядевшись, незнакомец в странной одежде шмыгнул под основание четырехугольной башни восточной стены без привычного стука деревянных подошв о твердый камень. Неизвестный неуловимо юркнул в щель между плотно составленными камнями массивного основания. Быстрым И незаметным движением кто-то посторонний для племени веков проник внутрь стены и необъяснимым образом скрылся между камнями Оплота.

Не справившись с охватившим его любопытством, Лориан вскоре обнаружил непонятную тропинку, которая не могла принадлежать каменщикам, уходящим на юг в бесплодных попытках достроить Великую Стену. Лориан прошелся по узкой тропинке до конца. Она огибала заросли кустарника и резко обрывалась. На заброшенной каменоломне кто-то обитал, и обитатель пустынного места был явно не из местных. Веки отличались грузностью телосложения, а владелец плаща имел хрупкую фигуру. Его умение исчезать в камне граничило с волшебством. Оплот так могуч и древен, что Лориану казалось — поживи он немного возле Оплота и каменные стены откроют ему вожделенные тайны Вселенной. Встреча с незнакомцем была случайной и не принесла Лориану вреда, из чего следовало, что тот не имел никакого отношения к магии Черных Колдунов. Маленькое происшествие заинтересовало Лориана.

Не был ли незнакомец тем человеком, что умел проходить сквозь стену? Подобными страшилками Лориана потчевали не единожды. Он много общался с молодыми веками, с готовностью выслушивал каждого из них, незаметно держась в стороне от тех, кто навязчиво желал с ним подружиться. После разлуки с художником Нейло и после быстротечного расставания с мураявром Напро-ликом, Лориан остерегался заводить новых друзей. Как выяснилось, друзей заводишь для того, чтобы с ними разлучаться при самых трагических обстоятельствах. Но трудно было удержаться от новой дружбы с Верноруком. Лориану давно понравился улыбчивый увалень с мозолями на костяшках пальцев, которому он дал имя. Юный пророк поделился с Верноруком впечатлениями от неожиданной ночной встречи. Эмоциональный отзыв молодого века на рассказ о незнакомце показался Лориану добрым знаком. «С Верноруком можно не только летать, но и в ночную разведку ходить», — осторожно подумал Лориан. Долго не ходили вокруг да около, вдвоем решили устроить засаду для незнакомца.

В первую ночевку решили развести большой костер поодаль от стены, собираясь подловить незнакомца в разбитых камнях. Узкий изгиб тропы затруднял передвижения для незнакомца и был идеальной западней. Не требовалось особой хитрости, чтобы поймать чужака, вздумай он в ближайшую ночь высунуть нос из тайного убежища. Приятели долго ходили под Оплотом озабоченные: «Где бы раздобыть побольше сушняка для костра?» Случайно обнаружили кусок стены, где камни Оплота были опалены. Рядом ворохом лежали неиспользованные поленья. Могло показаться, что под стеной кто-то проводил непонятный обряд, связанный с огнем. Из высокой, в рост человека, поленницы набрали по охапке дров и вернулись к месту, где оставили свои заплечные и поясные сумки.

Вскоре бойкий костерок разгорался у них в ногах. С веселым потрескиванием выстреливали поленья звездными искрами, рассыпавшимися в темноте.

— Поленья трескучие, — закапризничал Вернорук.

— Язык у тебя с трещиной, — высказался Лориан. Благоуханная трава и дразнящие язычки жаркого огня располагали к ночной беседе. Если Лориан вспомнил блуждания по Веселым болотам, то Вернорук живо описал первый полет над Оплотом, когда ветром его снесло на западную сторону, а род кирпичников помог незадачливому летуну перебраться обратно, но летающего змея пришлось оставить в Заоплотье. Каждый раз от историй о приключениях, пережитых в трудном пути или опасных скитаниях по чужому миру, они возвращались к дерзости сегодняшнего замысла.

— Мы сидим у костра, а внутри Оплота Китовлас или Илобис бродят за тонким камнем ближайшей стены, — опасливо предположил век, потянувшись плечами к отпрянувшему огню.

От произнесенного вслух темнота вокруг будто сгустилась, и мурашки побежали по всему телу.

— Да, если бы нам удалось развести костер внутри стены, мы бы на белый свет самого Гомаледона выгнали на потеху молодежи, — снова бодро заговорил Вернорук, устыдившись своей минутной слабости.

Зубчатая тень от стены легла на колючую подстилку Лориана. Лориан приподнялся на локте. Оплот закрывал от него половину звездного неба. Потрескивали в костре сухие поленья, и все же ухо юноши сумело различить топот легких подошв о камни. Странный звук заставил Вернорука замолчать. Ночи на Ойкумене всегда тихие и спокойные, если не напугаешь себя сказками чужого племени или… не отправишься на поиски незнакомого человека. Нет, сомнений больше не было — отчетливо слышались поспешные шаги. Лориан и Вернорук переглянулись.

— Ты был прав, — прошептал Вернорук. — Он здесь. По ночам он выходит из Оплота.

Они вскочили на ноги и наперегонки устремились к стене.

Лориан обогнал века, ведь ни по восточную, ни по западную сторону Оплота не было ему в беге равных, но побежал он по камням в неудобном месте, в то время как век, забирая чуть влево, схитрил и сразу оказался на мокрой траве. Вернорук опередил Лориана и первым добежал до стены. Вдруг… Трах! — кубарем Вернорук полетел на землю. Не успев выругаться, молодой век шумно скатился вниз, подминая высокую траву. Лориан прислушался. В темноте было слышно лишь шуршание травы, в которой барахтался Вернорук. Незнакомца они упустили. Лориан подбежал к другу, тот поднялся, потирая ушибленные места, и воскликнул с досадой:

— Костры ему, понимаете ли, не нравятся! Вот дает! Ночных духов не боится, в Оплоте шмыгает, а огня не любит. Да я каждый вечер буду разводить костры под стеной. Я его из моей стены выкурю!

В следующий раз они поступили умнее: Вернорук занялся костром под самой стеной, Лориан сбоку залег в засаде. Чтобы его деревянные ботинки не стучали, с наступлением темноты Лориан ходил босой, хотя жесткая трава резала ноги в кровь. Издали пламя костра можно было принять за одинокий красный цветок, распустившийся на черной земле.

Ближе-к полночи раздались знакомые крадущиеся шаги. Лориан выждал, пока незнакомец отойдет подальше от стены, и стал пробираться за ним по пятам. Вскоре он услышал упреждающий свист.

Незнакомец разгадал немудреные хитрости преследователя и свернул с едва приметной тропы, уводя юношу от костра. Вернорук помахал в воздухе тлеющей головешкой. Вдвоем они преследовали незнакомца.

Развязка наступила на стыке глиняного вала с каменными стенами. Глинобитный вал ранее строили гончары, но эта пародия на Оплот вскоре была разрушена ураганом. Приятели стремглав мчались вслед за незнакомцем в развевающемся плаще. Тот добежал до стены, подпрыгнул, оторвался от травы и несколько шагов пробежал по отвесной стене, затем соскочил на глиняную насыпь, взмахнул руками и засыпал костер каким-то пахучим порошком. Сгустившаяся темнота и едкий дым окружили любителей острых ощущений.

Вытирая слезящиеся глаза и захлебываясь в кашле, незадачливые охотники за ночными призраками вынуждены были признать обидное поражение.

— Гад, быстро он шмыгнул от меня. Не нравится мне этот парень, что без спросу разгуливает под Оплотом. Надо его подкараулить и как следует проучить.

— А не боишься? — спросил Лориан. — Вдруг мы имеем дело с Черным Колдуном?

— Веку под стеной бояться нечего. Пускай хоболы боятся Оплота.

Они двинулись к гигантскому массиву Оплота. Осмотр снова ничего не дал. В третий раз Лориан решил бросить вызов таинственному обитателю Оплота. Было ясно, что ни в скорости, ни в сноровке им не обставить противника. Тогда Лориан придумал нечто новое. С наступлением темноты он залез на стену. Упираясь коленями и пальцами ног в гладкую поверхность остьшающего гранита, надежно укрепил тело веревками, намотанными на зацепы, втиснутые в пазы между камнями. На плоской стене Оплота опытный взгляд всегда мог найти дюжину-другую трещин, выемок или выступов. У мужчин рода «птичья лапка» Лориан научился пользоваться веревкой, деревянными зацепами, научился часами висеть на пальцах ног, быстро забираться на стену с помощью одних рук

«Кто умеет по ночам быстро и незаметно удаляться, тот явно дружит с луной», — думал Лориан. Бесплодно заканчивались все попытки проникнуть в сознание таинственного обитателя Оплота. Лориан пытался это делать неоднократно, но в конце концов был вынужден признать, что камень защищает чужой мозг от вторжения. Лориана занимал вопрос, почему у незнакомца нет кон тактов с веками. Сам факт существования таинственного обитателя Оплота, человека из плоти и крови, мог нанести удар по их самомнению. Получалось, что они ошибаются, считая себя полноправными хозяевами Оплота. Нельзя было без иронии относиться к молодежи, к шаманам веков, жившим по одну сторону Оплота, редко поднимавшимся наверх, не знавшим внутренних секретов Оплота и не хотевшим узнать ничего нового, кроме событий внутриплеменной жизни вкупе с бесконечными повторами нескончаемых сказаний о высокомерном Гомаледоне.

С такими мыслями на исходе ночи он встретил незнакомца в третий раз. Громадная тень Оплота закрывала от наблюдателя основание каменной стены. Лориан увидел, как в лунном сиянии на фоне сверкающей, сырой от ночной влаги, траве обозначилась стройная тень.

Некто в плаще двигался прямо под ним. Лориан быстро спустился навстречу новому приключению. Незнакомец остановился неподалеку от костра, некоторое время, не двигаясь, смотрел на Вернорука, а затем повернул обратно. Он прошел так близко от Лориана, что достать чужака можно было вытянутой рукой. Незнакомец подошел к стене и что-то прочертил на ней палочкой. Стена раздалась, впуская любителя ночных прогулок, и таинственный незнакомец без труда просунулся в образовавшуюся щель. Одним прыжком Лориан очутился у потайного входа. Незнакомец оказался не столь проворен, как ранее, стены сомкнулись, но… за спиной у Лориана. Вытянутой рукой он успел схватить край развевающегося плаща. Раздался треск, и клочок одежды остался единственным трофеем подростка. Каменная дверца не успела захлопнуться, и Лориан проник внутрь Оплота, неотступно следуя за чужаком.

Лориан остался наедине с темнотой и вполне мог стать жертвой хозяина мрачного лабиринта.

Перумы и шохотоны охотились за племенем Лориана, конаны многое бы отдали за голову Первого Пророка. Сейчас он сам вел охоту на обитателя каменной стены.

«Камни раздвигались перед ним!» — не мог забыть увиденное Лориан.

Лориан ступил босой ступней на каменную лестницу. В темноте он двигался легко и свободно. «Дедо, направляй мой кулак», — обратился он к богу шаманского искусства на тот случай, если незнакомец вознамерится затеять потасовку в родных стенах. Лориан услышал плеск воды, свободно льющейся по камню, который ни с чем бы не спутал. Он опустился на колено и ухом приложился к сырой плите. Низкий и рокочущий гул стал более явственным. Вода внутри стены? Вдруг он споткнулся и, перевернувшись через голову, скатился кубарем в воду. Он вскочил на ноги и пригнулся. По щиколотку в воде, он готов был дать отпор любому нападавшему.

У Лориана не было страха перед темнотой. Он слишком часто входил в сознание слепого Нейло и привык видеть мир абсолютно черным. От Нейло осталась привычка ориентироваться в пространстве без помощи зрения.

Где-то вдалеке был виден слабый свет. Свет внутри Оплота? Размышления Лориана прервались с приближением постороннего шума.

Вдруг Лориан увидел незнакомца, который приближался с факелом. Лориан выставил вперед руку с перстнем, незнакомец остановился. Он также показал руку, затянутую в черную перчатку, с перстнем из красного камня на тонком пальце.

Поверх повязки, скрывающей нос, рот и щеки, незнакомец окинул незваного гостя испытующим взглядом. Лориан отступил. Впервые он понял, что перстни имели конкретный смысл. Они примиряли!

Незнакомец провел в воздухе согнутой рукой, и Лориан понял, что ему указывают на выход. Повернувшись спиной к человеку с факелом, Лориан шагнул и оказался в каменном проеме. Если бы камни сдвинулись, Лориан мог погибнуть в страшных муках. Следующим шагом Лориан ступил на траву, росшую под Оплотом. Напоследок он обернулся, но плотно сдвинувшиеся камни обдали его дыханием вечности. К Лориану подбежал запыхавшийся Вернорук.

— Гад, Гомаледона из себя разыгрывает. Ничего я ему на плащец-то наступлю. Мало не покажется.

Вдвоем они вернулись к потухшему костру.

— Завтра он у нас в руках. Пойдем внутрь Оплота вместе? — спрашивал Вернорук.

— Нет, я оставляю незнакомца его собственным заботам. И тебе советую остановиться. Зачем нам вмешиваться в чужую жизнь? — ответил Лориан.

Внешне Вернорук остался спокоен, но мысли о потайном входе в стену не оставляли его.

— Самые тяжелые камни будут послушны мне, будут раздвигаться передо мной! — рассуждал Вернорук. — Где бы разыскать нам новую тропу чужака? Где часто ходят, там должно быть несколько тропок, — продолжал Вернорук. Он посмотрел на товарища и укоризненно покачал головой. Лориан неподвижно лежал на подстилке. Вернорук нырнул в темноту. Он никак не мог успокоиться и считал, что в одиночку скорее поймает чужака. Лориан остался у костра. Почему-то он был уверен, что незнакомец больше не появится. Не появится у восточной стены, яе появится и у каменоломни.

Оставшись у огня в одиночестве, Лориан вытянулся во весь рост, сложив руки на животе. Он прислушивался внутреннему голосу. Неужели это была женщина? Нет, не может быть. Он рос в окружении женщин, знал, как они ходят, бегают.

У незнакомца из стены была женская походка, но принимал решения он как мужчина!

Глядя на смолистое пламя, Лориан думал о том, что незнакомка, быть может, несчастна в своей привязанности к Оплоту. Если разобраться, зачем они ее преследовали? Чего хотели они от существа, так упорно избегающего встречи с людьми? Выведать у нее тайны Оплота? Не было сомнений, обжитые с запада и с востока, Великие стены оставались непознанным явлением и трудно было найти человека, который самонадеянно сказал бы: «Мне все об этом известно». Но чего еще нужно Лориану?

Разве не достаточно того, что благодаря незнакомке он научился по веревке слетать с Оплота, прыгать в те места, где можно было уберечь стопу от травмы, и прочим полезным хитростям? Незнакомка прошла сквозь стену, и разве этого открытия недостаточно?!

Человек из стены оказался грациозной незнакомкой. Сохранить кусок плаща — признать поражение перед молодой женщиной. Может быть, ровесницей Лориана. Не дожидаясь возвращения Вернорука, он бросил в костер клочок чужой одежды.

Прогуливаясь вдали от поселка, Лориан отметил, что в одном месте под камнями стены трава не растет. Почему? Вернорук ему объяснил:

— Там, в каменной каморе у вершины, живет дева, сбрасывающая со стены ложных идолов.

— Что за дева? — удивился Лориан. — Что за идолы?

— Темная история. Расспроси шамана.

— Шаман не общается со мной. Он боится, что с тайнами народа веков я перелезу через Оплот.

— Через стену ты летал и перелезешь к гулящим девчатам из Заоплотья в любом случае, но в покоях Орлоглазки тебе не бывать, — захихикал Вернорук.

— Да рассказывай ты толком, — возмутился Лориан, раздраженный намеками приятеля.

— Когда-то маленькой девочкой Орлоглазка сбросила с единственной остроконечной башни Оплота каменные изваяния ложных идолов. Не расспрашивай меня про них, я не шаманский сынок, не знаю и не ведаю ни про ложных, ни про истинных идолов, мое дело — руки и камень, — так вот, на племенном совете было решено изгнать ее из племени. Сказано — сделано. Отец, крепкий такой мужчина, не будь дураком, возьми да и подними дочь на Оплот. Думали, он уйдет вместе с нею на западную сторону. А он вернулся. Спустя какое-то время мужика подловили за странным занятием — он привязывал глиняный кувшин с водой к веревке, выброшенной из башни.

— И все? — нетерпеливо спросил Лориан.

— Закавыка в том, что веревка свисала не из-за зубьев стенной башни, а из какого-то проема. Я и сам смеялся над байками о камерах, выбитых внутри Оплота, но тут поверил. Короче говоря, отец своенравную дочь оставил в такой конуре. Поначалу она сбрасывала веревку, а он узлами привязывал к ней воду и одежду. Много лет она ни в чем ни от кого не зависит. А как она достает воду, мне неизвестно.

— Давай, давай, рассказывай дальше, — торопил Лориан медлительного товарища.

— Да… Поговаривают, что Орлоглазка по ночам превращается в птицу, летает над Оплотом, а жениха себе выберет среди спящих парней.

— Давно выбрала. Да он слишком крепко спал, не добудилась, — пошутил Лориан над привычкой Вернорука поспать днем на камнях.

— Будешь смеяться, ничего не расскажу.

— Я тебя спрашивал, почему в том месте трава не растет, а ты меня кормишь байками про девственниц с орлиными крыльями.

— Она летает, — нахмурился Вернорук. — Я сам видел.

— Да ну?

— Да. Превращается в маленькую птичку. Привяжет себя к каменным зубьям башни и вволю летает над Оплотом. Красиво. А привязывает себя, чтобы ветром слишком далеко от Оплота не отнесло.

Лориан вспомнил первое знакомство с Оплотом, и тут ему вдруг пришло в голову, что имя девушки похоже на его собственное. «Орлоглазка!» Ему нравилось, что в их именах совпадают звуки «л», «о», «р» и «а».

Вернорук погрозил кому-то своим могучим кулачищем:

— Я им покажу. Пусть и не рассчитывают. Она будет моей!

«Вот те на!» — присвистнул, пораженный догадкой, Лориан.

— Ты любишь ее? Что ты задумал? Так все твои крылья и задумки ради того, чтобы к ней попасть?

Вернорук смущенно отвернулся. Лориан вскочил на ноги.

— Чего же ты ждешь! Упустишь верное счастье! — возбужденно повторял Лориан. — Сегодня… Нет, сейчас я тебя подниму на стену! Давай прямо здесь поднимемся! Я тебе говорил — это легче, чем кажется.

Но сколько он ни убеждал Вернорука, тот не хотел подниматься на стену. Лориан объяснил своему товарищу, как пальцами цепляться за щели в камнях, как нащупывать выемку в стене, чтобы поставить ногу, как перемещать вес тела, как приникать к Оплоту всем телом при опасном порыве ветра, но Вернорук набычился и ни в какую не соглашался на пробный подъем. Когда в очередной раз Лориан показывал другу, как цепляться ладонью за плоский камень, Вернорук сказал:

— Сегодня устроимся спать под ее оконцем.

Взволнованный рассказами Вернорука, Лориан с трудом заснул. «Почему Орлоглазка? Почему не Лорена? Хоть и схожи наши имена, но, видно, никогда не встретиться мне с этой удивительной девушкой», — засыпая, подумал он.

Но судьба распорядилась так, что встретиться им довелось быстрее, чем можно было представить в самом романтическом сне. Проснувшись, он вскочил на ноги от ощущения тревоги. Едва не попав ногой в угли дымного кострища, осмотрелся. Вокруг не было никакой опасности. Конаны, мураявры и прочая нечисть никогда не подходили близко к основанию Огромного Оплота. Нет, тревога исходила от сознания Вернорука. Но где товарищ?

Лориан обошел дотлевающий костер и посмотрел вправо и влево вдоль Великой стены. Спрашивается, куда мог запропасть приятель? В ближайшей низине он обнаружил Вернорука, заливавшегося горькими слезами, с волосами, густо обсыпанными серым пеплом. Скорчившись, он сидел на земле и рыдал, размазывая слезы по пухлым щекам. При виде столь душещипательного зрелища Лориан остолбенел.

— Вернорук, что с тобой? — Лориан пытался развернуть товарища к себе лицом, но всякий раз Вернорук отворачивался.

Кто мог обидеть этого великана со здоровенными кулаками? Когда Вернорука удалось немного успокоить, он промолвил всего одно слово:

— Перстень.

Лориан подскочил на месте:

— Какой перстень? Ты о чем? Вернорук всхлипнул:

— Ночью и утром я уходил. Гулял под стеной. Когда вернулся, над твоей головой висел перстень на веревке. Это верный признак.

— Какой перстень, над чьею головой? Какая веревка?

— Пока меня не было, Орлоглазка спустила по стене перстень, привязанный на конце спущенной веревки.

— А… — протянул пораженный Лориан. Вернорук поднялся и побрел прочь. Лориан двинулся следом за приятелем.

— Это был знак для тебя, — попытался он по-иному истолковать утреннее событие.

— Нет, — Вернорук отрицательно помотал головой, и из его широкой груди вырвался стон. — Перстень — это верная примета избранника. Мне он по ночам снился.

Лориан развел руками:

— Без тебя я никуда не полезу. И речи быть не может. Забудь об этом. Я на твою девушку не претендую.

— Полезешь, — ощетинился Вернорук.

Лориан насторожился. Ему совсем не хотелось ссориться с другом. Не к драке ли идет дело?

— Полезешь, и я сам тебя в тощий зад буду подталкивать, — с угрозой в голосе заявил Вернорук.

— Да объясни ты, в чем дело-то?

— Если Орлоглазка спустила перстень со стены, она требует жениха. Это знак, чтобы парни со всего племени попробовали себя, испытали. Каждый по очереди может залезть на вершину Оплота.

— Что им всем с одной девушкой делать?

Вернорук обернулся:

— Кто-то же доберется до ее клети.

— Один из нас, — уточнил Лориан.

— Один из вас. — Вернорук был на редкость упрям. — Я не полезу.

Лориан не понял:

— Вернорук, о чем ты? В племени есть парни посильнее нас с тобой. Они заберутся к девчонке, не успеем мы сказать: «Лети, красавица, лети».

Лишь в ответ на эту грубость Лориана Вернорук соизволил дать вразумительное объяснение:

— До цели доберется лишь тот, кто избран девчонкой. Перстень висел у тебя в изголовье. Ты избран. Всех остальных она сбросит. Если Орлоглазка не в духе, малой кровью не обойдется.

Лориану с трудом верилось в услышанное. Когда они ~ вернулись к племени, Вернорук всем рассказал о перстне, спущенном со стены. Среди молодых веков возникло волнение. Каждый считал себя достойным провести ночь в каменной каморке Орлоглазки. Все стали перебирать веревки и искать у старших мази для рук. Не участвовавшие в этой суете Вернорук и Лориан отправились в карьер. Они работали как в обычный день, но молча. Выполняя заданную работу, на пару они обтесали продолговатый прямоугольник и вернулись к стене. Новости были печальны. Из тех, кому удалось добраться на опасную высоту, двое сломали себе ноги, один переломал ребра, а последний лежал без сознания, окруженный родными, — у него был поврежден позвоночник. К тому моменту, когда тень от стены бежала на восток, больше не было желающих попытать счастья. Вернорук подтолкнул Лориана коленкой и прошептал:

— Полезешь.

Лориан отрицательно помотал головой.

— Тогда ты мне не друг, — пригрозил век. Выхода не было.

— Разрешение у шамана будем спрашивать? — спросил Лориан.

— Ты хоть и мудрец, но глупый. Половина племени соберется под стеной Оплота, сделай только первый шаг к Орлоглазке.

Так и вышло. На дальних лугах Лориан набрал пахучих цветов и вернулся к Оплоту. Чтобы букет не мешал ему при подъеме, он засунул его за пояс на спине. Его стыдливые действия вызвали град насмешек у толпы зрителей. Многим из легкомысленных веков хотелось посмотреть, как речной юноша, облитый нечистотами, свернет себе шею. Подойдя к стене, Лориан поплевал на мозолистые ладони. Вернорук стоял рядом и молча подставил другу сцепленные замком руки.

— Скажи одно слово, и развлечение отменяется, — сказал Лориан, поместив правую ступню на крупные ладони века, а левой рукой обхватив его за плечо.

— Ты что, хочешь, чтобы какой-нибудь шаманский сынок лапал девушку из моих снов? Ты-то, по крайней мере, парень вежливый и потом расскажешь мне все в подробностях. Давай, друг.

Лориан переставил левую ногу в ближайшую щель. Когда правая пятка оторвалась от услужливо подставленных плеч товарища, в толпе поднялся шум. Раздавались нестройные возгласы и выкрики «о!» и «ха!». Все ждали, когда очередной смельчак сверзится с середины отвесной стены. Получилось иначе. Орлоглазка жила наверху в келье с одной узкой бойницей. Кроме отца и редких смельчаков, мало кто добирался наверх. Вообще-то, веки побаивались места с мертвой травой. Забраться без приглашения хозяйки и через верхние зубья стены не то чтобы было особенно трудно, но не каждому это приходило в голову.

Быстрее обычного Лориан вскарабкался на Великую стену Огромного Оплота. Самым трудным оказался участок над прямоугольным проемом, в который счастливому избраннику и предстояло заглянуть. Через этйт проем девушка выбрасывала веревку и могла общаться с внешним миром. Нижняя часть проема была истерта веревками. Поэтому для Лориана оказалось удобнее, обогнув проем, подобраться к нему сбоку. Наконец юноша достиг намеченной цели. Он на пальцах подтянулся, оперся сначала на правый локоть, потом завис на локтях на краю выступа.

Когда глаза привыкли к сумраку, он разглядел в двух шагах от себя девушку с обручем на голове. При виде девушки Лориан ощутил прилив озорства и стал раскачиваться нижней половиной тела, зависая на животе. Девушка вскрикнула, выронила бронзовый топорик и упала на каменный пол. Ее обморок был неожиданностью для Лориана. Юный стенолаз отпрянул от бойницы и чуть не полетел вниз. Сердце в груди трепыхалось как пойманная рыба, но цепкость рук спасла юношу от смертельного полета к ногам притихшей толпы. Покрытый холодной испариной, Лориан из последних сил перевалился через парапет и упал на каменные плиты покоев Орлоглазки. На четвереньках подобрался к бесчувственному телу и приложил вытянутую ладонь к бледному лбу таинственной красавицы. Над ее подстилкой в изголовье висели сухие травы, источавшие пряные запахи. Юноша огляделся в поисках воды и понял, что вполне может выпрямиться в полный рост.

Вначале Лориан ничего не увидел, но его неудержимо влекло рассмотреть, куда он попал и что его окружало. Когда глаза привыкли к полумраку, он увидел каменную лестницу, которая вела куда-то вниз. С осторожностью Лориан начал спускаться по ступеням и обнаружил внизу дверь, прикрытую синим занавесом. Занавес был соткан из материала, не похожего на знакомый лон. Ему было ужасно любопытно, что могло скрываться за занавесом. Лориан откинул материю и увидел в сумеречном освещении длинную прямоугольную комнату. Потолок был сделан из светлого камня, а пол был покрыт узорчатыми каменными плитами. По центру комнаты, от входа до невысокого помоста, была разложена красная циновка.

Вернувшись в верхний покой, Лориан с трудом приподнял обмякшее тело девушки и перенес ее на подстилку. Осмотревшись, под складками занавеса юноша заметил долбленку с водой и, смочив руку, провел подушечками пальцев по девичьему лицу. От прикосновения мокрой ладони девушка очнулась, но не поднимала трепещущих ресниц. Она не шевелилась, вероятно от страха.

Лориан поскреб в затылке, как часто делал Вернорук. Он не придумал ничего лучше, как отступить и вернуться назад к проему. Юноша вылез из каморки и повис на руках на внешней стороне Оплота. Должно быть, со стороны подобные действия выглядели забавно. Спустя какое-то время девушка выказала признаки жизни. Она медленно встала на корточки и метнулась в глубь кельи. Занавеска скрыла ее от нескромного взора пришельца. Лориан снова забрался в каменную клеть. Во второй раз перелезая через отверстие в стене, он ногой наступил на какой-то предмет. Девушка выскочила из-за занавеса и склонилась над тряпочной птицей.

— Это Фаия! — . объяснила незнакомка, подняв дорогую для нее вещь, и бережно прижала чучело птицы к груди.

Незваный гость открыл было рот, но девушка подняла ладонь с указательным пальцем, направленным к потолку, и произнесла:

— Ни о чем не спрашивай.

— Меня зовут Лориан, — смущенно представился юноша.

— А меня — Орлоглазка, — тихо ответила девушка.

Лориан, с такой легкостью взобравшийся на вершину Оплота, сейчас был совершенно сконфужен. Струйка пота змейкой сползла по спине, и Лориан густо покраснел. Ладонью он провел по пересохшим губам. Привыкшие к постоянному полумраку девичьи глаза ловили каждое его движение. Девушка расценила жест как просьбу утолить жажду. Она поднесла ему глиняный кувшин с водой:

— Если хочешь, пей.

Лориан перевел взгляд с кувшина на девушку и понял — он победил!

Оправившись от минутной неловкости, юноша сделал несколько глотков. Вода была прохладной и вкусной. Вернув Орлоглазке кувшин, Лориан внимательно ее рассмотрел. Высокая, стройная, с тонкой талией и широкими плечами, Орлоглазка была одета в длинный балахон, перехваченный в талии изящным пояском. Рыжеватые, с медным отливом, волосы девушка перевязала широкой лентой, так что высокий гладкий лоб был открыт. Женщины его племени ходили всегда с распущенными волосами, закрывавшими половину лица. Лориан впервые видел девушку с волосами, туго собранными в пучок. Юноша был очарован тонкими чертами лица и темно-синими глазами незнакомки. Щеки девушки зарозовели. Орлоглазка улыбнулась, и на щеках ее заиграли ямочки. Красавице юноша явно понравился. Прошло смущение от неожиданного вторжения, и молодые люди одновременно рассмеялись, и — потекла беседа. Как ни в чем не бывало сидели они на высоченной башне Оплота, свесив ноги из оконного проема и болтая босыми пятками. Цветы! Лориан совершенно забыл о букете! Поправляя рубаху, он нащупал слегка завялые голубые цветы. Он достал полевой букетик и, чуть встряхнув, протянул подарок девушке. Ее глаза округлились, брови удивленно поднялись, изящно очерченный ротик чуть раскрылся, — все это придало ей столько очарования, что Лориан не смог удержаться и потянулся губами к устам прелестной девы. Прервав поцелуй, Лориан принялся расспрашивать девушку об ее прошлом.

— Раньше мне воду приносили в кувшине, — рассказывала Орлоглазка. — И я поднимала глиняный сосуд на длинной веревке. Потом я узнала: за каждой из трех стен моей клети есть потайная дверца, а за ней — лестница. Можно дни и ночи брести по бесконечным коридорам внутри стен. Если бы ты знал, сколько раз мне доводилось заблудиться, и тогда я плакала, сидя на холодном камне!

Она вдруг посерьезнела:

— Преследуя ловчих Великой Охоты, мой отец готов был отправиться в дальний путь. Но он так и не услышал призывного голоса западных богов. На его просьбы молчанием отвечало божество по имени «Запад».

Орлоглазка рассказала Лориану о потайных ходах, уводящих воображение к выходам из Оплота в разных местах Восточной Ойкумены.

— Я знаю многие из секретов, но далеко не все. Долгой человеческой жизни не хватит, чтобы открыть одну десятую всех тайн Оплота. Поверь мне.

Потом она стала расспрашивать Лориана о пережитом в его долгих странствиях по Перунике.

— У веков иногда уходят мужчины на восток, но никогда в племени челов никто не уходил на запад. Я вижу твое будущее, тебя не остановят стены Оплота. Ты дойдешь до конца. Но будь осторожен. Где-то там, на границах Страны Тысячи Племен и Милазии, есть озеро с черной водой. Воду из него берут Черные Колдуны, живущие в подземной деревне.

Лориан, в свою очередь, рассказал Орлоглазке, что верит в божественную силу Ондрона и в существование Страны Живых Зверей. Но Орлоглазка оказалась на редкость умна и задавала острые вопросы.

— Твоя вера основывается на желании единства всех племен и народов. Но хотят ли они сами такого объедет-нения? Ты спрашивал?

Лориан даже поперхнулся от подобной проницательности. С умной женщиной всегда надо держать ухо востро. А когда она не только умна, но и красива, приятное знакомство превращается в постоянное балансирование на канате. Как бы не упасть в ее глазах!

Они беседовали, поглядывая на расстилавшиеся внизу травяные холмы и ложбины, заросшие густым кустарником. К зависти менее удачливых парней из племени веков, они провели вместе несколько часов. Затем юноша неторопливо спустился, переговариваясь с девушкой наверху. На следующий день Лориан принялся за привычные дела, внешне не придавая значения тому, что произошло. Нет, он не будет жениться на хозяйке каменного склепа. Он сделал то, что другим не удавалось, но ему ничего не нужно.

Верноруку такое поведение понравилось, однако Лориан в глубине души понимал: второй подъем неизбежен. Прошло несколько дней, и в племени веков забыли о том, что сделал чужак, пришедший из восточных степей. Но Лориан не забыл о красавице, заточенной в стене. Как-то поздним вечером, убедившись, что за ним не подглядывают, он подкрался к заветному месту у стены и тихонько свистнул. Орлоглазка выглянула из проема, и лицо ее вспыхнуло радостью. Лориан понял, что его ждали. Он вскарабкался на Оплот с помощью веревки, охотно спущенной из высокой бойницы.

Орлоглазка помогла юноше перебраться через парапет. Посреди комнаты висела занавеска, делившая ее на два уютных жилища. В той половине, что выходила прорезью на восток, девушка занималась делами и проводила большую часть дня.

Ласково встретив желанного гостя, она удалилась на дальнюю половину. Затаив дыхание, Лориан ловил шорохи, доносившиеся из-за полога. Догадавшись, что девушка снимает легкую одежду из лона, Лориан смутился. Занавеска из тростника раздвинулась, и Лориан увидел обнаженное девичье тело. На реке он видел десятки и сотни голых женщин. Но там грудей, животов и мускулистых ног было слишком много, и они были всегда в движении, а здесь перед юношей самая красивая девушка Перуники замерла неподвижно, как бы чего-то от него ожидая. Ее длинные ноги завораживали нежной белизной, острые груди могли бы заставить скрежетать во сне многих подростков, если бы последние догадывались о существовании такой удивительной красоты под одеждой девы, сбрасывавшей идолов со стены. При мысли о том, что эта девушка ему доступна, Лориан затрепетал. Такого совершенного тела ему видеть не доводилось. Горячая волна затопила его сознание. Он приблизился и поцеловал девушку в холодную щеку.

Тонкие руки обхватили шею Лориана, и Орлоглазка приникла к нему. Голова неискушенного в любви подростка закружилась. Ночь прошла незаметно. Юные любовники, увлеченные объятиями и поцелуями, не обращали внимания на солнце, поднимавшееся на востоке.

После они лежали на тростниковой подстилке и разговаривали обо всем на свете. Девушка нежно провела пальчиком по багровому пятну песочной чесотки, подхваченной в кикуровском плену. Язва, не до конца залеченная травами, расползлась по правой руке от локтя до плеча.

В смущении он спросил:

— Тебе неприятно прикасаться?

— Я люблю тебя таким, какой ты есть. Со всеми недостатками. Разве может женщина любить по-иному?

Он гладил ей волосы. Заглядывал в глаза.

— Разве ты не знаешь сказания народа веков? — спрашивала Орлоглазка. — Песочная чесотка — это особый хом. Так Китовлас помечает самых сильных людей. Тех, с кем врагу рода человеческого не удалось справиться в первую встречу. Такими язвами нужно гордиться. — Всматривалась в улыбающиеся глаза Лориана. — До встречи с тобой я не знала, что где-то существуют люди с синими глазами. Думала, я одна такая: В моей семье у всех были карие глаза.

— У веков синие глаза — редкость. — соглашался Лориан.

— Знаешь, как мне бывает холодно по утрам? — спросила она, прижимаясь к его груди.

Из многочисленных рассказов Лориана ее заинтересовало описание племени, для наречия которого были характерны слова, составленные из слогов. Заливисто смеялась она, когда он изображал речь этих людей: «Ко-ко-чои чо-чо-кои ро-по-по ша-те-те». Ей нравилось, когда он в лицах изображал тех, с кем встретился в дороге к Оплоту.

— Я могу предсказывать будущее, — сказала Орло-глазка. — Я вижу твое будущее. За каменным занавесом мироздания, Огромным Оплотом, от тебя скрывается непредсказуемый Запад. Мое окно смотрит на восток, но ты рожден для того, чтобы о могуществе племени веков рассказать западным народам. Я вижу.

Многое про будущее и прошлое мог бы узнать Лориан, останься он с Орлоглазкой. Но высокое предназначение вело его прочь от любви.

— Я постараюсь достать железные ободья для твоего самоката. — Орлоглазка погрустнела при мысли, что добровольно приближает разлуку. — Не уходи, любимый… — жалобно пробормотала девушка.

— Я должен попасть в Язочу, — ответил Лориан, а про себя подумал, что поиск ответа на сложный вопрос сродни поиску хорошей жены. Верные ответы встречаются не чаще верных жен.

— Племя, умеющее читать по-писанному, живет по соседству, — объясняла ему молодая женщина. — По ту сторону Стены.

Когда последние лучи солнца отразились на бегущих облаках, оба ощутили, что близок час расставания.

Случайно заглянув за занавеску, Лориан заметил на полу знакомый короткий плащ. Значит, это все-таки была девушка!

— Этот перстень помогает тебе проходить сквозь камень? — спросил он, пытаясь скрыть волнение в голосе.

Орлоглазка встрепенулась:

— Так ты из-за перстня сюда поднялся? Ради него целовал меня? Ну так смотри!

Орлоглазка взмахнула рукой и с размаху швырнула перстень вниз через парапет. С удивительной легкостью женщина выбросила волшебный перстень.

— Надеюсь, он никого не убьет, — пошутил Лориан. Орлоглазка глядела на него недоверчиво.

— Глупая, что общего между нашими чувствами и перстнем? При чем здесь перстень?

От таких слов молодая женщина сразу смягчилась.

— Родной ты мой, — прошептала Орлоглазка, бросившись Лориану на грудь.

При возобновившихся объятиях она покачнулась, и роскошная медно-рыжая коса перелетела с девичьей спины на мужское плечо. Туго заплетенные волосы смешались с белобрысыми прядями Лориана. Любовное приключение продолжалось. Оно стоило перстня!

Орлоглазка шептала:

— Заставь меня поверить в то, что, когда вожди племен будут просить тебя стать мужем безобразной женщины ради блага их народов, ты им откажешь, обещаешь? Все больше рождается уродливых детей, потому что внутри Оплота живет чудовище Гомаледон. От него исходит жар, который, проникая сквозь камень, вредно действует на беременных женщин. Ты не задумывался о том, как спасти народ веков?

Лориан молчал.

— Глупый, волшебные перстни придуманы обманутыми людьми. Ты сможешь сотворить волшебство и без помощи перстня.

Орлоглазка молчала, пока он перебирался через парапет в темноту ночи. Лориан спустился и сразу принялся шарить в траве, не подозревая о том, что за ним наблюдает Вернорук.

Со стороны казалось, что озерный юноша собирает рассыпавшиеся зацепы и деревянные когти.

— Что ищем?

— Перстень, — односложно ответил Лориан, отряхивая росу с колен.

Меньше чем когда-либо он был склонен к разговору.

— Прости, но я тебе не помощник. Женщина и перстень — не слишком ли много для одного чужака?

Лориан долго искал перстень, прерываясь лишь для того, чтобы распрямить поясницу и глотнуть воды из ближайшего родника. На второй день поиски увенчались успехом. Перстень с изображением двуглавой птицы нашелся почему-то в кострище.

— Я удовлетворен, — сказал Вернорук. Лориан спросил:

— Чем?

— Твоим унижением.

— ?

— Хорош же ты был с задницей, поднятой кверху. Ты ведь ползал по мокрой траве прямо под ее жильем. Я вволю потешился. Она-то нагляделась поди вдоволь на униженного избранника.

— А, ты все об одном и том же, — сказал Лориан. Теперь он был уверен, что век первым нашел магический перстень.

— Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?

— Я не пророк. И не Стеносоздатель. Я обычный парень, и у меня самые обычные недостатки. — Грудь Вернорука бурно вздымалась от волнения.

— Мы уйдем от стены, она запомнит меня с поднятой задницей, а тебя красивым и неиспачканным, — с притворной грустью молвил Лориан.

Вмиг вся спесь слетела с его товарища.

— Ты переживаешь? — спросил он у Лориана. Вздохнув, Лориан продолжал разыгрывать дурачка.

— Еще как. Опозорился я с перстнем. Теперь всем живущим на Оплоте известно, где на моих штанах заплатки.

— Знаешь, ради дружбы… Раз такое дело… Я готов. Уперев кряжистые руки в землю, Вернорук встал на четвереньки и принялся ползать среди травы, сузив плечи и показывая пустоглазой стене толстые ляжки. В конце концов смешно шлепнулся в грязь. Лориан не удержался и захохотал от души, сбрасывая напряжение последних дней.

Но вскоре его стали терзать новые сомнения: вдруг у Орлоглазки родится ребенок? Рождаются ли дети после первой и единственной ночи? Его пугала ответственность. Что нужно делать мужчине, если он станет отцом нежданного ребенка? И как он узнает о появлении младенца?

Ни с кем не поделившись своими тревогами, Лориан, на всякий случай, вознес молитву богине чадородия, попросив, чтобы, если родится сын, Орлоглазка назвала его «Юрианом», что значит «Приносящий удачу».

Вдали от поселения Боровое Лориан в задумчивости бродил по Огромному Оплоту, вспоминая сладостные минуты, проведенные с прекрасной Орлоглазкои. Образ девушки глубоко запал в душу юного пророка. Вдруг Оплот содрогнулся от удара неведомой силы. Лориан лег на край Оплота и прислушался. Мощь второго толчка застала его врасплох. Не ухватись он за камни, упал бы с одной из самых высоких башен восточной стены. Лориан взглянул на север. Именно оттуда донеслись страшные звуки. Словно огромное винторогое чудовище Гомаледон, пытаясь вырваться из Оплота, с разбега бросалось на стены темницы. Что бы это могло быть? Юноша поспешил вернуться в поселение. Там царили волнение и суматоха, слышались крики встревоженных женщин, плач детей. Вернорук с нетерпением ожидал возвращения друга.

— Плохие новости. С юга идет существо с шестью пальцами на руке. У него на плечах два огромных шара, которыми он хочет пробить дыры в Оплоте. На встречу с ним спешат дикие племена и страшные злые колдуны, научившие одиннадцатипалого носить на своих плечах два гигантских круглых камня.

— Что за чушь? — возмутился Лориан и сразу прикусил язык.

Нашлось объяснение страшным содроганиям Оплота! К Лориану подошел шаман.

— В твое отсутствие выяснилось, что некий молодой мужчина по имени Иго ведет несколько сотен конанов, тысячу шохотонов и несколько родов племени лорсов, чтобы разрушить Оплот, схватить и наказать Первого При* рока. Иго горит желанием личной мести Человеку-Покляв-шемуся-Остановить-Великую-Охоту. Помогает ему черный маг с темной как ночь кожей, которого они называют не иначе как Человек-Породнившийся-С-Китовласом.

Шаман говорил, что Иго исполняет волю Китовласа. Удары, которые слышал Лориан, следует понимать как баловство Иго. Разрушив стену в одном месте, он опробовал силу черной магии, проверил прочность таинственных шаров, которыми собирался уничтожить Оплот, племя веков и Лориана. Черные Колдуны науськивали Иго проломить огромные бреши в восточной стене Оплота. Колдуны из Милазии помогали Иго удерживать власть над конанами, поддерживать строгий порядок в племени шохотонов и привлекать на свою сторону южных лорсов.

— Не могу понять. — Шаман недоуменно качал головой. — Ты рассказывал, что шохотоны живут на северном берегу Миссии? Как они могли переправиться на южный берег? Как могли знать, куда им идти и где соединиться с конанами и лорсами, идущими с юга?

Лориан ничего не стал объяснять, но понял, что Иго поддерживают люди, владеющие приемами ясновидения. В поселении веков началась активная подготовка к встрече врага.

— Наш вождь по-прежнему болеет, поэтому возглавить оборону поселения придется нам с тобой, победитель конанов, — обратился шаман к Лориану.

Лориан отдал первые распоряжения. Вскоре старик-стенолаз привел двух лорсов, захваченных в плен. Смельчак по стене Йроник ночью в самое логово врагов. Он подкрался к сидевшим у костра воинам, слегка придушил их, связал и приволок бесчувственные тела в селение. Придя в себя, пленники сообщили, что северный отряд возглавляет юноша-убийца по имени Шонго.

Лориан сидел в одиночестве, когда пришел Вернорук и сообщил о настроениях в племени. Мужчины хотели услышать юного пророка. Лориан направился к векам. Около тысячи взрослых мужчин толпились на западном склоне невысокого холма. Лишь она отделяла Воровоё от приближающегося противника. Когда-то здесь была каменоломня. Несколько лет назад ее засыпало в страшную пыльную бурю. Холм зарос высокой травой. Лориан шагал сквозь толпу. На вершине холма он бросил взгляд в сторону лагеря Иго и повернулся к врагу спиной.

— С помощью перстня… — медленно начал Лориан и с каждым новым словом говорил все громче и громче, — я постараюсь открыть Оплот. Племя сможет перейти на западную сторону. Тогда вы сохраните себе жизнь. Но шохотоны и лорсы идут не ради ваших женщин. Они хотят уничтожить Оплот. Они будут пробивать проходы в Оплоте для хоболов и перумов. Ловчие Великой Охоты будут гнать вас и ваших детей до самой Милазии. Есть один выход — здесь, у поселения Боровое, защитить священный Оплот. Я могу открыть для вас Оплот, но сам останусь здесь. Со мной остается Вернорук и шаман. Остальные могут уходить. Вы сохраните жизнь женщинам и детям. Каждый из вас имеет право умереть от старости, а не от ножей конанов. Тогда вы умрете мужчинами, которые не встали на защиту родных стен. Решайте!

Лориан обернулся к Верноруку за поддержкой.

— Вся Ойкумена наш Оплот, — негромко высказал Лориан сокровенные мысли многих мужчин из племени веков.

Последние слова все расслышали очень хорошо, толпа мужчин пока молчала в мучительно долгой паузе. И вдруг веки зашумели.

— Мы и наши дети, наши женщины… Мы все умрем завтра, но не оставим Оплот. Что нужно делать? Говори, пророк! Говори!

Лориан встретился взглядом с шаманом.

— Осталось не так много времени, но мы успеем подготовиться к приходу врага. Нет ничего проще приготовлений к смерти.

Шаман кивнул головой в знак согласия. Мужчины разбрелись по Боровому и местам, на которых ночью будут разведены костры. Лориан остался на вершине кургана. «Отстоим Оплот от шохотонов и лорсов, защитим Ойкумену от Китовласа», — мысленно призывал Лориан друзей и прочих веков. Он вслушивался в мысли врага и думал о будущей битве. Их всех ждет ужас поражения, если сейчас он не предпримет каких-то решительных мер. Бессознательным жестом Лориан дотронулся до бирюзового перстня.

На его призывы о помощи Ветер и Земля не отзывались. Мысль о смертельной угрозе загадочных шаров, повисших в воздухе над головой Иго, не давала Лориану покоя. Против магического оружия следовало подобрать не менее мощное. Но какое? Спасительная мысль появилась совершенно неожиданно. Поможет каменный столп в каменоломне! Лориан попытался определить, в какой стороне находится от него дальняя каменоломня. Повел сердоликовым красным перстнем с изображением двуглавой птицы влево, вправо. Сила волшебства, заключенная в перстне из сердолика, помогла Лориану! Вскоре он услышал далекий гул. Монолит вырвался из объятий скалы! Где-то вне пределов зрения гигантский камень с гладко обтесанными боками низко поплыл над землей.

Прошло не так много времени, и вот колоссальный кусок гранита медленно проплывал над головами веков. Длиной более шестидесяти шагов и диаметром в десять обхватов, столп весил не меньше самого большого бастиона Оплота. Каменным шарам была противопоставлена колонна из гранита. Продемонстрировав шохотонам свое оружие, Лориан аккуратно положил каменный столп в траву у западного склона. К холму сбегались взрослые веки и мальчишки. Каждый век успел обзавестись нефритовым топором или ножом. Все с нескрываемой радостью выполняли распоряжения Лориана и Вернорука. Против черной магии есть магия белая! Черные Колдуны и одиннадцатипалый не страшны векам!

С вечера Лориан отправил на разведку самых ловких мужчин рода «птичья лапка». Нарушив родовой запрет, они во главе со стариком-стенолазом, взобравшись на вершину Оплота, дошли до того места, где внизу лагерем стали племена Иго. Лазутчики привели в Боровое пленного шохотона в пестрой одежде военачальника. Его допрашивали Вернорук и шаман.

— Спасибо, старик, — поблагодарил Лориан стенолаза, получившего ранение при взятии «языка».

— Я на тебя осерчал тогда, прости, — с побелевшим от боли лицом простонал старик.

— Завтра утром Ондрон нас всех простит, — просто ответил Лориан.

«Язык» рассказал о том, что на сторону Иго перебежал сын главного каменщика. Таким образом, противник получал полные сведения о местности, количестве и расположении отрядов защитников Оплота.

В конце дня мужчины снова потребовали, чтобы Лориан вышел перед ними.

— Если нужно — умрем, но закроем телами священный Оплот! — с коротким воззванием обратился Лориан к мужчинам с вершины невысокого взгорья.

— Погибнем, но не повернем лица к Оплоту! — обещали друг другу веки, собравшись перед решающей схваткой у вечерних костров. За ночь шаман веков не сомкнул глаз. Путаясь в одежде с узелками, он обошел весь лагерь. Для многих из соплеменников и чужаков он находил добрые слова поддержки. Старики не помнили такой беззвездной и безлунной ночи. В обступившем всех и вся мраке на душе у шамана светлело, когда он слышал слова: «Умрем как мужчины. Пусть каменные шары Китовласа ударят нам в грудь, но не по Оплоту». Так говорили мужчины с могучими руками камнерезов, старики с обвисшими усами и мальчишки, дрожащие от ночной прохлады. Затем шаман прикорнул, прислонившись к спине седобрового старика. Потухли последние костры. Мгла окружила враждующие племена. Боровое и высокий холм напротив погрузились во тьму. Лишь сторожевые и Лориан не спали.

«Что есть истина как не взгляд на события и вещи с точки зрения нравственных первооснов твоего народа? — рассуждал Лориан. — Истина ближе к гармоний и красоте, чем правда. Парадокс бродячего мудреца Фаддия состоял в том, что иногда для определения истины достаточно одной правды, половинки правды или откровенной лжи. Знание и опыт помогают с успехом отличать навязываемую правду от истинно нравственной оценки событий. При поисках истины речь идет не о „соответствии нравственным первоосновам". Зачастую истинными признаются красивые вещи. Как быть, если появляется человек, который называет истинными моральные догмы пока не возникшего и не оформившегося народа? В таком ли человеке нуждаются народы? Его ли следует называть Первым Пророком?» Лориану не спалось. Мысли об истине не давали покоя.

Пророк взошел на курган с помятой травой. Мгла сгущалась. Он поднял лицо к невидимому в темноте небу. По лицу скользнуло дуновение ветра от далекого и непонятного движения. Лориан понял, что не уйдет, пока не проникнет в чье-либо сознание на противоположном холме. Он забросил воображаемый каменный шар с длинной веревкой и мысленно попытался зацепиться за голову врага. С первой попытки он вошел в мысли сильного и ожесточенного лорса. Сознание лорса было затоплено жаждой крови. Глазами лорса Лориан глянул окрест и не смог удержаться от придушенного вскрика. Где-то над головой у воина Иго раскручивал каменные шары. Как и прочие воины в его стане, лоре стоял на склоне холма и прислушивался к шелесту в небе. Тяжелые шары с помощью черного колдовства перестраивались в порядок, удобный для внезапного нападения. Иго уже готовился к нападению. Почувствовав, что лоре ощутил неожиданный приступ головной боли, Лориан поспешно выскользнул из чужого сознания. Сосредоточившись, Первый Пророк врздел к небесам руку, на которой блеснули два перстня: бирюзовый и сердоликовый. Хотя он полностью отдался мысленному приказу, посылаемому огромному куску камг ня, но все же услышал шумный выдох за спиной. Это Вернорук поспешно спускался с вершины холма в спящий лагерь веков.

«Поднимайся», — потребовал Лориан от тяжелого столпа, лежавшего на траве. Он по-прежнему ничего не видел. Слышал, как в Боровом Вернорук поднимал мужчин, чувствовал, как в опасной близости Иго вел по облачному небу шары Китовласа, и ощущал кончиками пальцев гладкие бока каменной колонны. Грозовые тучи нависли над вершинами холмов. Пока Лориан подводил каменный столп к верхушке холма, беззвездная мгла осветилась вспышками далеких молний. Молнии высветили огромные шары, приближавшиеся к Боровому. У Лориана не было выбора. С помощью волшебного перстня поднимая в воздух огромный столп из камня, он должен был принять вызов Иго. Посылая мысленные команды каменной махине, Лориан развернул гранитный столп и направил его против шаров Иго. Спиной и плечами Лориан чувствовал поддержку Дедо — каменного истукана, которого за день до сражения глубоко врыли в землю на верхушке холма. Дедо помог принять последнее решение пролить чужую кровь.

Беспредельная тьма застилала небо. «В такой темени нос к носу с Китовласом столкнешься и поцелуешься», — пробормотал какой-то пожилой век. «Человек не может выдержать всего. Если сейчас кто-нибудь расплачется, я сойду с ума», — подумал Лориан, ощутив на мгновение приступ слабости.

До сих пор тьма не пропускала ни единого звука со стороны лагеря шохотонов, расположившихся на западном склоне холма и готовых первыми застать веков врасплох. Неожиданно нижняя часть столпа засветилась. Огненный столп встал на пути у шаров Китовласа. Словно по сигналу, следом ударили всполохи первых молний. Лориан чувствовал, что у него на мочках ушей повисли две холодные капельки пота, но не мог согнуть руки в локтях, так как кончиками пальцев на вытянутых руках вел колонну по черному воздуху. Не обладавший магическими способностями, Шонго тем не менее был одним из немногих, догадавшихся о возможном исходе событий. Горящая холодным огнем колонна плыла над головами пораженных шохотонов.

С адским грохотом каменные шары столкнулись с колонной в воздухе над головами конанов и шохотонов. Лорсы наблюдали за происходящим со стороны. Затем по несльшшой команде с вершины холма шары разошлись и каждый ударял столп в одно место. Грохот от ударов камней заглушал грохотанье молний. Уподобляясь злым псам, рвущим шкуру медведя, шары пытались расколоть столп. Укрепленный волшебством, гранит выдержал ожесточенные атаки, и вскоре первый шар раскололся надвое. Половина каменного шара рухнула на головы десятка конанов, вторая половина зависла на месте, вращаясь с безумной скоростью. Затем и она упала на место, которое для нее предупредительно освободили разбежавшиеся лорсы. Вскоре второй шар от собственного удара разлетелся на куски, острыми тяжелыми осколками убивая и калеча конанов.

В гордом одиночестве столп Горизонтально завис над станом шохотонов. Бездонная тьма сгустилась в лощине между высоким холмом, попираемым великим изувером Иго и Черными Колдунами, и курганом, на котором стояли Лориан и шаман племени веков. Лориан позволил себе расслабиться и на мгновение-другое проникнуть в сознание какого-нибудь человека из свиты Иго. Беспроглядный мрак не помешал Лориану мысленно оказаться на высоком холме. То, что пророк увидел в таборе врагов, его не слишком удивило. Лиходей стоял на вершине холма, с нескрываемым ужасом всматриваясь в останки тел воинов племени конанов. Крысиные черты лица юного предводителя шохотонов и лорсов скривилось. Сумрачный, как бы олицетворяющий все зло мира, Иго был отстранен от свиты, толпившейся полукругом. Стоявшие рядом телохранители ощутили, как помрачнело изможденное лицо Иго, искаженное гримасой неистребимой ненависти. «Проклятый стояк!» — пробормотал Иго, посылая лютые проклятия Лориану и могучей колонне. Злодей отбросил в сторону длинный нож с золотой рукояткой и, мелко перебирая ногами, стал быстро спускаться с холма вслед за Черным Колдуном. Думая о спасении жизни, признавая поражение в несостоявшемся сражении, он позабыл о брошенных конанах, спасая жизнь для нового столкновения. Китовласово тщеславие Иго было невосполнимо уязвлено. Властная темень мокрым ветром гнала Иго в напряженную спину.

Сознание Лориана раздвоилось. Он по-прежнему оставался на холме, ощущая, как холодили стебли травы его босые ступни, но одновременно был и Верноруком, который едва сдерживал свой порыв. Мокрая мгла облепила лица веков, лишала зрения, пугала ночными шумами и липким потом покрывала руки и плечи. Всем участникам сражения было понятно, что в природе без вмешательства недоброй магии Черных Колдунов не обошлось. Огненный столп погас. В двух шагах не было видно соседа по боевому расположению. Иногда из черной сырой тьмы до веков доносились переговоры злобных конанов с угрюмыми шохотонами. Лорсы затаились.

Поднеся к губам руку с перстнем из сердолика, Лориан что-то прошептал. Направляемая рукой Первого Пророка, гранитная громада опустилась на землю с жутким мягким стуком. Послышались крики ужаса. У многих в стане веков волосы стали дыбом. Что творилось среди конанов, шохотонов и лорсов, никому не было видно. По склону высокого холма столп катился вверх, вдавливая тела врагов в землю. Люди не успевали отбежать, мешали друг другу и спотыкались. Конаны умирали молча, шохотоны ревели по-звериному, и отчетливо слышны были возгласы отчаяния в воинском таборе лорсов.

— Ондро! — во всю силу богатырской груди закричал Лориан. И веки приняли его крик как команду к наступлению. Прежде чем они сорвались с места и достигли подножия холма, лорсы успели повернуться спинами к наступавшим и сломя голову броситься на юг. Раненные шохотоны и немногие выжившие конаны провожали трусов проклятиями. С криком «Ондро!» веки принялись штурмовать высокий холм, заполненный остатками былой армии Иго.

Поначалу, сжимая в руках нефритовые топоры, они бежали по мокрой траве. Затем их ноги стали вязнуть в кровавом месиве из человеческих тел. Трава на склоне холма была покрыта страшным ковром из костей и мяса врагов, по которым прокатилась гранитная махина. Еще не вступив в битву, веки были заляпаны кровью с ног до головы. Те, что были помоложе, падали на землю, не совладав с приступами рвоты. А вот старик-стенолаз отбросил нефритовый топор и поднял с окровавленной травы острый нож конана. Обрывки одежды и острые кости погибших не мешали продвижению наступавших. В некоторых местах столп вдавил тела врагов в кострища и над холмом потянулся запах паленой человеческой кожи. Ничего не было видно в густом дыму от затушенных костров. Воля к победе двигала веков навстречу врагу.

Восклицая «Ондро!», веки достигли вершины холма и сшиблись с остатками конанов, перестроившихся в боевой порядок. Конаны и шохотоны добровольно остались приг крывать отступление лорсов, Иго и Черных Колдунов. Поначалу они были уверены, что легко справятся с нападающими, но едва веки пустили в ход свои нефритовые топоры, как шохотоны лишились надежды на победу. Конаны тоже прекратили нелепую битву за никому не нужный холм и сноровисто пустились в бегство. «Для поддержки надо было оставить на Оплоте людей с кострами», — запоздало подумал Лориан. Увидев, что в рукопашном бою веки не уступают бывалым конанам, Лориан успокоился. Исход битвы стал очевиден всем, кто сошелся в страшной сече под стенами Оплота. По-прежнему было темно, но все ощущали, что надвигается тот предрассветный мрак, после которого прошедшая ночь покажется жутким сном.

Лориан закричал:

— Иго! Ты не краб! Ты опозорил род крабов! Я отнимаю у тебя имя! Отныне ты лишь безымянное порождение речного тумана! Ты умрешь как гнилой тростник, упавший в речной ил, захлебнешься болотной жижей в самой прокисшей щели Милазии!

После сражения на холме Лориан отдал отряду веков распоряжение отойти. Сам он продолжал смотреть в сторону, куда отходил побежденный Иго. Когда к нему подошел Вернорук, Лориан попытался пошутить: «Неплохой из меня получился носильщик тяжестей?» Потом всмотрелся в заляпанное кровью лицо друга и замолчал. Тучи рассеялись. Первые лучи озарили окрестности. Тег перь можно было оценить обстановку.

Возглавляя отряд лорсов, вобравший в себя оставшихся в живых конанов, Иго бесславно отходил на юг. Впереди него бежал Черный Колдун. Следуя примеру предводителей, шохотоны и лорсы отбросили прочь ножи, каменные шары, дубинки и плети и бежали, едва поспевая за Иго и перетрусившим магом. Поселение Боровое по-прежнему принадлежало племени веков. Веки не преследовали врага. Приходилось думать о захоронении изуродованных останков. Работа предстояла не менее страшная, чем ночной штурм, ибо холм стал братской могилой конанов и шохотонов… Все воины племени конанов остались на холме, раздавленные гранитным монолитом. Отныне они были вычеркнуты Китовласом из списка главных ловчих Великой Охоты.

В утреннем сумраке прорезалась звезда и заставила вспыхнуть в полную силу ранее еле приметный нимб над головой Первого Пророка. Веки с благоговением взирали на необыкновенного юношу.

В наступившее туманное утро все взрослые женщины веков вышли из своих каменных домов и отмыли столп от крови врагов. Отмывали выбоины и щербины, забитые клочьями мужских волос, серой кашицей мозгов и ошметками кожи. Исполнили поручение шамана и разошлись по клетям. Ни одна не пожаловалась на грязную работу. От женщин племени веков враг не дождался бы пощады, не было в сердцах даже самых молодых женщин жалости к врагу.

— В память о победе мы поставим столп на Оплот. Основанием станет один из самых широких бастионов. Мы назовем этот памятник Колонной Первого Пророка, — сказал шаман.

«Рано праздновать победу», — подумал Лориан.

Перстни из сердолика и бирюзы помогли Лориану выиграть сражение. Но достаточно ли будет двух перстней и золотой безделки, подаренной дождем, для новой победы?

Соплеменник с шестью пальцами на руке остался цел, ни на мизинец не утратив волшебной силы.

Китовлас временно повержен, но борьба только начинается!

Страна Живых Зверей — вечно ускользающая мечта! Она снова поманила юного пророка, и он спешил на юг вместе с Верноруком. Четыре сезона дождей, проведенные в племени веков, — долгая задержка. Оседлав деревянные самокаты, захватив одежду, два ножа из твердого металла (трофеи, доставшиеся после страшной битвы) и легкую плетеную обувь, друзья катили на юг. Ласковый ливень сопровождал их первую половину пути. Лориан и Вернорук продвигались по единственной каменной дороге Восточной Ойкумены. Разбрызгивая свежие лужицы, они катили по гребню стены с быстротой, сравнимой лишь с течением реки.

— Я найду Страну Живых Зверей! — кричал Лориан, возбуждаясь от ветра, свистевшего в ушах.

— Мы полетаем на драконах! — пытался его перекричать Вернорук.

— Нам все по силам! — крикнул Лориан, испытывая невероятный прилив энергии.

Весело вращались деревянные колеса с металлическими ободками, которые Орлоглазка, не забыв обещание, подбросила под Оплот как-то ночью. Юношам дождь не был помехой. Приятели были не прочь даже помчаться наперегонки. Казалось, они не друг с другом соревновались в скорости, а догоняли обложной ливень начавшегося сезона дождей. Напористые дождевые струи, не дающие человеку высушить одежду и согреться, только веселили Лориана. Все вокруг было залито светом, искрящимся под струями отвесного дождя. «От такого беспрерывного дождя я скоро полысею», — дурашливо жаловался Вернорук.

Им стали попадаться запущенные висячие сады. Западная стена оказалась более застроенной. У молодого века был глаз каменотеса, но все чаще встречались сооружения, назначение которых было непонятно и Верноруку. На одной из стоянок они увидели в круглой выемке бьющий из стены родник. Лучшее свидетельство близости племени кирпичников трудно было представить. Когда Оплот удалялся от источников воды, людям из племени челов приходилось пользоваться сложной системой наклонных желобов. Во многих местах на вершинах бастионов вода сбегала по водостокам и долго летела заплетающимися струями, прежде чем рассыпаться звонкими каплями, достигнув земли. Небольшими озерцами застаивалась вода под стенами Оплота. При виде такого водного праздника Лориана не оставляла мысль о необходимости огромного моста через реку. Если бы народ строителей породнился с речными племенами, то через Миссию можно было бы строить прекрасные каменные мосты. К сожалению, каменщики и кирпичники не владели навыком мостостроения. Лориана интересовал вопрос, проходит ли Огромный Оплот через Миссию? Словно гибкое тело змеи, извивались и блестели под светом ярких звезд бастионы мокрых каменных стен. Лориан не переставал удивляться — ночью звезды были видны даже в сильный проливной дождь. Лишь в середине ночи находили такие густые облака, что скрывались все звезды, кроме одной — над линией горизонта.

— Хочу быть звездным пророком, — говорил Лориан.

— В Заоплотье гадатели по звездам есть, слышал. Про другое не скажу, — отвечал Вернорук.

Твердо расселись по горизонту холмы, перехваченные поясом каменной стены Огромного Оплота. Пророк всматривался в убранный звездами лик ночного неба, изборожденный морщинками редких перистых облаков. Юноша ждал появления утренней звезды, она прощалась с ним вечером и встречала его по утрам. «По звездам племена ходят», — когда-то обмолвился Тенихан, и сейчас Лориа-ну становился понятен смысл этой фразы.

Друзья при каждом удобном случае поддерживали друг в друге уверенность в существовании Страны Живых Зверей.

— Сперва найдем способ остановить Великую Охоту, затем разведем животных по всей Перунике. Чтобы в реках и озерах плавали рыбы, по степи и по горам бегали лошади и бизоны, — мечтал вслух Лориан.

— Тебя послушаешь и сразу подумаешь, не рожден ли ты на западной стороне Оплота, — сказал Вернорук.

На другой день Вернорук отлучился. Он развернул самокат и покатил назад, привлеченный воздушными змеями, запускаемыми над Оплотом. Судя по всему, с севера за двумя юношами следовал какой-то род веков. Жаждавший приключений Вернорук отправился выяснять, не ошибался ли он в своем предположении.

Лориан смотрел на заход солнца, свесив ноги со стены. Приятно было снова вдохнуть свежий воздух степного простора. Хорошо сидеть одному на краю стены, всматриваясь в далекую предзакатную дымку. Прозрачная полоса дальнего дождя притягивала юношеский взор. Он видел, как багрец вечернего солнца и золото умирающего дня смешались в одну поблескивающую лиловую массу. Ночь вползла на Оплот сиреневыми язычками теней от бастионных зубцов. Месяц желтел над зубчатым горизонтом, составленным из квадратных башен Огромного Оплота.

Лориану приснился сон о том, как близнецы Киког и Каког привели племя к Оплоту и сказали Лориану: «Будь нашим главным шаманом!» Затем другое племя привел Нейло. «Будем разрисовывать стены картинами о животных», — предложил он. Могут ли сбыться эти странные сны? Многие люди предсказывали ему удивительное будущее. Шаман из речного племени говорил о Мальчике-Который-Объединит-Племена. Жена шамана племени веков, женщина-прорицательница, прилюдно обещала удивительное будущее каменным поселениям, воздвигнутым рукой Лориана.

В смутном сне под звездами он услышал странные слова.

«Ты камень среди камней. Камень, но не скала», — произнес басовитый голос.

Проснувшись, Лориан понял, что в поисках друзей и животных он должен исходить или объехать весь Оплот. «Не давай своему сердцу превратиться в камень» — такой дал он самому себе совет, размышляя над загадочной фразой из сна.

Лориан долго смотрел на звезды, пока не догадался: да это же глаза живых зверей! Злые волшебники разлучили их с человеком. Призвание Первого Пророка состоит не в том, чтобы отыскать Страну Живых Зверей, нет. Его задача — освободить животных от злого заговора. Он найдет заветную Страну, вступит в поединок с Черными Колдунами и одержит победу над черной магией. Он вернет животных на Перунику. Люди снова будут жить вместе с ними на одной планете. Таково призвание Первого Пророка.

Он помнил уроки Фаддия. Много думал о том, что ловчими Великой Охоты племена вытесняются на запад. Где-то в Милазии есть железные племена, выталкивающие кочевников с навыками литья бронзы. Племена бронзы давят на земледельцев, льющих медь. Племена с медным оружием обижают слабых. Каменные племена агрессивно оттесняют на запад тех, кто не имеет никаких орудий. В каких отношениях с соседями находится племя людей, владеющих секретом письменности? Неужели все члены этого неведомого племени столь умны, что нашли способ избавить Язочу от Великой Охоты? Связана ли с исчезновением животных злая сила, вытесняющая племена на запад? Животные, агрессивность племен и тайны Черных Колдунов — в чем загадочная связь между ними? И есть ли она, эта связь?

В конце сезона дождей, овеянные полуденным зноем, хорошо пахнут цветочные холмы. Днем, неожиданно вспомнив тряпичную куклу Орлоглазки, Лориан из обрывков веревок и рукава старой рубашки сделал куклу. Назвал ее именем «Фаня» и, наделив воображаемой возможностью думать, получил посредника для чтения мыслей Нейло. С помощью куклы Лориан узнал о том, что художник действительно покорил отдаленное племя. Сначала стал шаманом, а потом и вождем племени следовиков. Нейло удалось ввести новый ритуал. Отныне полагалось хоронить мертвых в могилу с изображениями покойника, не оставляя ему предметов для загробной жизни. Так бытовая утварь могла переходить из поколения в поколение, а не оседать на дне земляных ям. Портреты старейшин племени обеспечили художнику их особое расположение. Каждому приятно явиться перед Верхбогом красивым. Без рисунков хоронили чужаков и отступников от племенных традиций.

Лориан не понимал, почему кукла делала его ясновидящим, но решил с ней не расставаться.

Время работало на него. Слова отца нашли косвенное подтверждение в тот день, когда Лориан впервые увидел летящего в небе змея из мешковины. У стен Оплота юноша испытал в тот момент невыразимые чувства. Остается продолжить пленительный поиск и найти змей с блестящей чешуей и птиц, которые поднимаются в зенит без помощи человеческих рук и деревянных палочек. Кто-то нарисовал каменного краба на стене. Иго? Зачем Иго, связавшемуся с Черными Колдунами, нужен живой краб? Зачем Иго звери? Или он намерен украсть живность с Андоморы? А может, есть другое объяснение?

Вернорук догнал Первого Пророка и рассказал о том, что видел. Оказывается, веки снялись с места, оставили поселение Боровое и двигались следом за Лорианом. Они хотели, чтобы Первый Пророк был у них вождем племени.

Тогда веки готовы были вместе с новым предводителем искать неведомую Страну Живых Зверей.

— Разве мое желание обязательно должно совпасть с выказанной волей веков? Нет, не могу. Пока не освою грамоту, не смогу быть вождем, — возразил Лориан.

Мальчик, который вводил новые обряды и ритуалы для племен Восточной Ойкумены, превратился в мужчину, который обязательно освоит грамоту! Обязательно разгадает тайны Вселенной!

Дождь оставлял на лице юного пророка загадочные письмена. «Звездисто как», — восторгался Вернорук в те редкие часы, когда дождь переставал заливать окрестности и тучи уползали в невидимые трещины небесного купола. Глаза обладателя волшебных перстней снова и снова находили звезду, с которой были связаны гордые мысли о будущем.

Первый Пророк следовал за звездой, манившей в Страну Живых Зверей.

Народы следовали за Лорианом против его воли.