Керк Монро Осень без надежды

Предварение Трое разных людей

Рыжая Соня возвращалась домой. Собственно, она давным-давно не представляла, где именно находится ее дом, благо никогда не задерживалась долго в одном месте. Только минувшим летом Соне удалось надолго застрять в Туране — началась большая война с гирканцами, и дороги стали небезопасны не то что для одиноких путешественников, но и для больших, охраняемых караванов.

О возможном нашествии из Великой Степи, с Полуночи и из-за Вилайета слухи ходили уже давненько, но никто в царственном Аграпуре не мог предположить, что молодой гирканский каган Бурэнгийн столь быстро повернет свои тумены на казалось бы незыблемую и могучую Туранскую империю.

Словом, Султанапур, первый крупный город на пути степного кагана, пал в первый день весны нынешнего года. А потом… Череда больших и малых сражений, постепенный отход армий туранского повелителя на Полдень, потеря Акита, Самарры, Бельзины и наконец — решающая битва при Аграпуре, битва за Золотой Трон туранского императора. Единственным трофеем, который Соня получила в Аграпуре являлся меч старинной работы и вроде бы как с наложенными на клинок заклятиями против боевой магии. Меч остался в сонином невеликом хозяйстве не столько из-за древности и красоты, сколько по необходимости — Соня, пускай и была отличной лучницей, прекрасно понимала: в ближнем бою, буде такой случится, луком особо не попользуешься. Клинок в рукопашной надежнее.

…Аграпур пал после семи дней осады. Рыжая Соня, тогда входившая в число воительниц, охранявших императора, сумела выбраться из горящего города по чистой случайности — помогли природное чутье на опасность и неожиданный знакомец, бритунийский эрл Данкварт, родом происходящий из Бергиса…

Он действительно когда-то был эрлом и носил серебряную корону. Ему принадлежал замок Бергис в Бритунии, ленное владение с таким же названием, два рудника, десяток деревень и небольшой город, приносивший, однако, изрядный доход, благо стоял на основном торговом пути из Турана через Бритунию в Немедийское королевство. Путевые пошлины, налоги с купцов, десятина кметов, неиссякаемый источник серебра в Кезанкийских горах… Что еще нужно молодому эрлу, не столь уж и дальнему родичу светлейшего короля Бритунии, рано оставшемуся без родителей и сделавшемуся полноправным господином собственного маленького государства? Однако именно всевластие и повседневная рутина управителя круто изменили его судьбу — Данкварт возжелал изменений. Ему стало скучно — истинно дворянская привилегия.

Бедствия Данкварта, в те времена привлекательного юноши и богатого жениха, на которого посматривали даже благороднейшие девицы из Нарлака, мечтающие об удачном замужестве, начались незаметно и в то же время внезапно.

Отцовская библиотека, собираемая в древнем Бергисе многими годами, всегда оставалась для Данкварта лишь хранилищем знаний о прошлом, записанных на коже или папирусе мудростей старых времен или собранием хозяйственных книг княжества. Когда безвременно скончался отец, смертельно раненый на поединке чести, а затем от горя отошла за круги видимого мира мать, Данкварту пришлось самостоятельно знакомиться с хитрой наукой управления подвластных ему земель, унаследованных от доблестных предков, отвоевавших некогда Бергис (как, собственно, и всю Бритунию) у воинственных немедийцев и надменных подданных Турана.

Юный рыцарь до той поры мало интересовался старинными манускриптами, его более привлекали турниры при дворе короля Ариорикса, путешествия или любовные приключения с прекрасными девами.

Рукопись, лежавшая на самой пропыленной и дальней полки библиотеки и случайно попавшаяся на глаза Данкварту, буквально свела его с ума. Назывался старинный гримуар, датированный 608 годом от основания Аквилонского королевства странно: «Настоящее чародейство, магия и колдовские ухищрения, используемые людьми, одаренными талантом волшебства».

Утомленный хозяйственными делами Данкварт взялся за переплетенный зеленоватой кожей небольшой манускрипт лишь ради того, чтобы развеять скуку. Волшебство? Это просто здорово!

Полную ночь мерцали свечи в спальне эрла Данкварта. Утром он приказал управителю замка немедленно подготовить лошадей, взял десяток охраны и ускакал к своему серебряному руднику, располагавшемуся на закатном склоне Кезанкийских гор. Впервые за всю историю копей благородный эрл спустился вместе с наемными рабочими в шахты, долго бродил с лампой по нескончаемым туннелям, будто что-то выискивая, а когда поднялся наверх, старый десятник дружины Бергиса, служивший еще отцу Данкварта, заметил в глазах юного господина нездоровый блеск.

Гримуар, теперь лежавший в походном сундучке, изменил все. Доверив управление Бергисом опытному каштеляну, эрл уехал. Сначала в столицу Немедии, затем в Аквилонию. После длинная многовесельная триера под знаменем Зингары унесла Данкварта аж в саму Стигию. Около шести лет никто не видел эрла в своем поместье, однако письма каштеляну-управителю с одинаковым приказом выслать деньги с нарочным в ту или иную часть света приходили исправно.

Данкварт напрочь позабыл, что в Бритунии существует старинный и никем не оспариваемый закон: «Владетельный эрл, тан, граф или любой другой благородный человек, владеющий землями, угодьями, а также рудным промыслом, лишается права на собственность в случае отсутствия в своем поместье протяженностью более семи лет. Исключения составляют: служба при дворе короля Бритунии, участие в войне, которую ведет Бритунийское королевство, или тяжкая болезнь, застигшая владельца поместья в иных землях. Во всех же прочих случаях владение отторгается в пользу короля Бритунии, долженствующего передать лен любому благородному человеку по своему усмотрению».

Зря управитель отсылал господину панические письма со слезными просьбами приехать хотя бы на несколько дней, показаться на глаза соседям и наместнику короля в Пайрогии. Минуло семь полагающихся лет, законный владелец Бергиса по-прежнему бродил в неизвестных далях чужих и незнаемых земель… Однажды в замок явился легат Бритунийского владыки и громко прочел перед лицом каштеляна и осиротевшей прислуги давно ожидавшийся указ. Бер-гис перешел под руку Ариорикса, государя и великого короля Бритунского государства. Любые претензии бывшего хозяина лена не рассматривались, да их и не поступало. Больше никто не отвечал на письма, в которых Данкварт просил выслать серебро.

Лишившийся звания эрла Данкварт Лаур-Хельк вновь ступил землю титулованных предков только по прошествии четырех долгих лет.

Он по-прежнему был хорошо одет, его кошелек приятно отягощали монеты, среди которых встречались даже удивительно дорогие платиновые аквилонские «фениксы». Ненадолго появившись в Пайрогии Данкварт прямо в столице купил двух лошадей, наведался в Бергис — полюбоваться издали на свое бывшее владение, заглянул с кратким визитом к наместнику, а затем снова исчез. На этот раз, как казалось соседям и некогда знакомым благородным дворянам — навсегда.

Никто не знал, какие обстоятельства вызвали столь неожиданное и бесславное падение рода Бергисов. Его величество король Ариорикс, беспокоясь за дальнего родственника, попытался разузнать подробности его местопребывания и жизни, но не преуспел. Данкварта вроде бы некогда видели в библиотеках самых просвещенных городов мира, ходили слухи, будто он служил при дворе великого короля Аквилонии — не то жрецом, не то предсказателем, после провел два года в Стигии… И ничего более.

Никто кроме самого Данкварта не знал, что бывший владетельный эрл учился волшебству. И у магов Черного Круга, и у митрианских жрецов, и даже у знаменитых колдунов Гипербореи.

…Война застала Данкварта в Аграпуре, когда он изучал магические трактаты в библиотеке туранского императора.

Когда стало ясно, что из города надо бежать, иначе можно лишиться головы и встретиться с безжалостной степной саблей гирканцев, Данкварт бросился в гавань и за огромные деньги купил место на корабле идущем в Хоарезм. На забитом беженцами и ранеными воинами судне, Данкварт оказался соседом некоей молодой привлекательной особы в мужском походном костюме, с луком и колчаном, полным стрел, независимым взглядом и копной ярко-рыжих волос. Звали неожиданную попутчицу Соней. А прозвище она имела вполне соответствующее своему облику — «Рыжая».

— Так ты родом из Бритунии?

— Именно. А ты?

— Как бы это сказать правильнее?.. Отовсюду. Вольна, как морская чайка.

Темно-зеленые волны Вилайета били о борт триремы, а мужчина и молодая женщина, устроившиеся возле борта, тихонько беседовали, стараясь не потревожить одного из раненых, за которым им обоим волей-неволей приходилось ухаживать. Рук на корабле недоставало, каждый помогал другим, как мог.

— У тебя неплохое вооружение, Соня. Ты наемница?

— И это тоже. Кстати, этому парню надо бы сменить повязку.

— Похож на зингарца…

— А он и есть зингарец. Из знаменитого легиона города Артос. Слыхал про таких?

Данкварт нахмурился. Конечно, слыхал. Еще как! Самый непобедимый и самый необычный воинский отряд на всем Материке. Впрочем, насчет непобедимости можно поспорить — зингар-цев, отправленных по союзному договору между королем Кордавы и туранцами, на помощь против гирканского нашествия, наголову разбили в Аграпурском сражении.

Спастись удалось лишь немногом. Самую малую часть раненых артосийцев успели перенести на корабли — из Аграпура начинался повальный исход жителей.

Но не это главное. Легион Артоса, называвшийся зингарским словечком «Кастельон» — «Крепость», славился удивительными традициями.

Артос не прославился выдающимися поэтами, историками или волшебниками, там запрещались лицедейские представления и азартные игры, не приветствовались «дома отдохновения», а воспитание молодежи полностью возлагалось на военную знать. Многоученый Данкварт назвал бы Артос образцом «страны, управляемой Мечом». Если раньше считалось, что многие чужие расы — к примеру, бессмертные альбы или оборотни Пограничья — превосходят человека, то, как видно, управители Артоса задались целью создать людей, превосходящих все прочее человеческое сообщество.

Расовые уложения в этой аррантской провинции, по мнению многих, стали не просто жестокими, но бесчеловечными. В Обители Мудрости Тарантии и ученых заведениях Аграпура Туранского, пожилые мудрецы откровенно говорили о том, что в Артосе выращивают не людей, а породистых животных, как раз более всего беспокоясь о «породистости», нежели о духе. Ибо, как известно, величайший поэт, сочинитель, астролог или любой иной ученый муж может быть горбуном, одноглазым, а то и вовсе пораженным проказой, чему несчетно примеров в мировой истории.

Однако жители необычного зингарского города не обращали внимания на злословие варваров и придерживались своих традиций.

Подверженные болезням новорожденные сбрасывались в море со скалы, являвшейся одновременно главным святилищем Артоса, родившиеся девочки отдавались на воспитание в соседние провинции Зингары, в городе оставлялись только мальчики, для восполнения поколений покупались самые здоровые и красивые рабыни, процветал культ физической силы и красоты, взрослым аргосийцам (а таковым житель города считался с четырнадцати лет) запрещалось вступать в постоянный брак с женщиной, ибо, как речется у знаменитейшего аквилонского пророка Эпимитриуса, женщина — орудие совращения.

Еще днем, когда корабль уходил от пылающего Аграпура, Данкварт сказал раненому, пытавшемуся отказаться от помощи:

— Нехорошо отказывать, когда люди хотят сделать тебе добро.

— Мой друг умер два дня назад на поле боя. А я — выжил.

«Смертник, — догадался Драйбен. — Когда один из воинов „Кастельона“ погибает или умирает, его напарник дерется до последнего, стараясь положить как можно больше врагов и не щадит своей жизни. Полагаю, гирканцам с этим легионером лучше не сталкиваться лицом к лицу — ему уже нечего терять. А если останется жив — покроет себя позором. Все-таки второй из пары умер, что не говори, на войне, и неважно, поразила ли его сталь противника или внезапная болезнь… Не позавидуешь парню».

Рыжая Соня относилась к зингарским традициям с пониманием, но отнюдь их не приветствовала. Однако, по три раза в день делала не желавшему называть свое имя зингарцу перевязки и болтала с Данквартом о всякой чепухе. Бритуниец, мигом прозвал раненого «Безымянным», с чем тот молча согласился.

До гавани Хоарезма оставалось три дня морского пути.

— Жаль расставаться, — сказал Данкварт Рыжей Соне, когда на траверзе забелели купола Хоарезма. — Кажется, мы успели подружиться. Ты куда собираешься теперь?

— Не знаю, — пожала плечами Соня. — Дорог на свете много.

— А я — домой, в Бритунию. Началась война, моим соотечественникам могут потребоваться мои познания в волшебстве и мой меч… Пускай я теперь даже не эрл, а самый обычный человек.

— А я, представь себе, самый настоящий тан,

— фыркнула Рыжая Соня, — причем у вас, в Бритунии.

— То есть как? — изумился Данкварт. — Ты — бритунийский тан?

— Именно. Несколько лет назад я служила в дружине герцога Юстиния Райдорского. И за помощь в одном крупном деле — не хочу сейчас об этом вспоминать, дрянная вышла история, — герцог одарил меня жалованной грамотой на танство. Сейчас название припомню… Кертоно?

— Кернодо, — подсказал Данкварт. — Точно, есть такое. На самой Полуночи страны. Глухомань невероятная… Нет, неужели правда?

Соня, с надменной усмешкой покопалась в поясной сумочке, и вручила бритунийцу измятый пергамент.

Да, самая настоящая жалованная грамота! С подписью и печатями герцога!

— И ты что же, никогда не ездила в Кернодо? — продолжал допытываться Данкварт.

— Ездила один раз. Давно. Ты верно сказал — глушь и дыра. Нужен мне больно этот титул… Уж хотела и грамоту выбросить, чего ей место занимать, когда другого хлама приходиться таскать не меньше, чем верблюдице…

— С ума сошла! Это же твой дом! Законный, настоящий дом! Целое ленное владение!.. — Дан-кварт подумал, и несмело предложил: Если уж я собираюсь в Бритунию, рванули вместе, а? И веселее, и вдвоем безопаснее. Ты же сама сказала, что не имеешь четкой цели путешествия! Поедем?

— А твоего Безымянного куда денем? — нахмурилась Соня, кивком указав на раненого зингарца. — Ведь не бросишь одного, без денег, без товарищей, в чужой стране. Да еще и хворого…

— Вот не думал, что ты у нас эдакая защитница вдов и сирот, — хмыкнул ученый бритуниец. — Ладно, обузой он нам не будет… Ты согласна?

— Идет, — Соня, почти не раздумывая, протянула Данкварту сильную ладонь. — Я — проводником, благо путь неблизкий, а с тебя — все расходы на дорогу.

— Только меня забыли спросить, — процедил сквозь зубы раненый зингарский легионер, но на его ворчание никто внимания не обратил.

Ближе к полудню, когда корабль разгрузился в порту Хоарезма, Данкварт уже успел купить у торговцем скотом три молодых лошади. Специально для легионера из «Кастельона» был приобретен вороной зингарский жеребец, злобный и норовистый.

Ближе к вечеру тройка всадников уже пробиралась по тропам гор Ильбарс на Полночь, в сторону Хаурана и предгорий Кезанкии…