"Морской волк. Стирка в морской воде" - читать интересную книгу автора (Лерин Григорий)

Часть первая

1

Нежданно-негаданно в «Мойдодыр» пришла осень.

Впрочем, я не хочу этим сказать, что осень наступила в середине августа или что у меня возникли проблемы в личной жизни. Вовсе нет! На моем строго деловом календаре ясно значились первое число и месяц сентябрь, а для иностранных шпионов, которые ленятся изучать русский язык, еще и была подсказка по-английски September. Так что юридически осень вступила в свои права вполне своевременно и закономерно, и не только в «Мойдодыре», но и на всех территориях и акваториях, размазанных по глобусу от экватора до Северного полюса. В делах сердечных все устроилось не менее конкретно. Мы с Наташкой сыграли свадьбу и недавно вернулись в Питер после медового полумесяца.

И все же на меня, Виктора Эдуардовича Стрельцова, владельца, шефа и исполнителя детективного агентства «Мойдодыр» в одном моем мужественном лице, осень нагрянула внезапно, нахлынула обильным и, похоже, продолжительным дождем, сырым воздухом кабинета, тяжелым лязгом капель по жестяному подоконнику за окном. Этот совсем не летний дождь и заставил меня взглянуть на календарь и убедиться, что дождь — осенний.

Хоть я и обещал Наташе не выходить на работу до конца лета, вот уже неделя, как я нарушил запрет. На следующий день после возвращения из деревни, где мы гостили у Ирины и Андреича, я отпросился у Наташи в «Мойдодыр» на пару часиков, посмотреть, что там и как, и проверить, не украли ли Ленку.

Наташка тяжело вздохнула и махнула рукой. Я благодарно чмокнул в нос свою замечательную жену, слишком поспешно собрался и отбыл на трепетное свидание с офисом.

Ленка прорвалась на работу гораздо раньше меня. Еще до нашей с Наташей свадьбы она терроризировала меня звонками, требуя допустить ее до рабочего места, не гнушаясь упреками: «А для чего я диплом, не разгибаясь, получала?!» и неприкрытым шантажом: «Да я давно могла бы, не разгибаясь, в другом месте…»

В результате она добилась протекции. За Ленку вступилась Наташа.

— Да пусти ты её в офис, Витя! Пусть там одна четыре недели посидит, поработает.

Я хотел возразить, что кофе заваривать для себя Ленка не станет, а больше ей там делать совершенно нечего, но Наташа закрыла прения:

— Девочке нужны деньги, неужели непонятно?

Вообще-то, я смутно догадался об этом ещё в день первого Ленкиного появления в «Мойдодыре». Кроме того, я только что досмотрел новости по телевизору, и у меня мелькнула интересная мысль о круговороте рубля в природе.

Насколько мне известно, Ленкины родители каждый день рано утром едут на производство, что-то там бесславно производят и поздно вечером возвращаются домой. Денег им за это, естественно, не платят, у них даже обеденного перерыва нет, потому что производят они не обеды, а что-то железное. Им говорят, что их производство никому не нужно и их пускают поработать исключительно из жалости. Ленкины родители вздыхают, но на работу ходят, потому что они — производительные силы, им еще в школе вдолбили, что другой участи у них не будет. На самом же деле эти железяки куда-то успешно продают, а вырученные деньги рассовывают по карманам другие родители, которые в школе учились плохо и недостаточно прилежно конспектировали Основоположников. С Ленкиными родителями другие родители делиться, конечно, не станут, они их и за родителей-то не считают и вспоминают о них только во время выборов. Гораздо чаще они вспоминают о частных детективах и гораздо охотнее делятся с ними.

Так что я согласился и с легкой ревностью разрешил Ленке воцариться в «Мойдодыре» без меня.

Потом была свадьба, которая, к счастью, не переросла в событие общегородского масштаба. Число гостей не перевалило за полсотни, хотя нам с Наташкой хватило бы и десяти, которые пришли поздравить нас, а не Клина. К полуночи наша дружная компания сбежала в «Мойдодыр», остальные гости продолжали веселиться в ресторане.

А в два ночи заявился Клин, ужасно довольный, что правильно нас вычислил и что ему удалось сбежать тактично и деликатно. Отряд не заметил потери бойца.

Под утро Клин с заговорщицким видом достал из внутреннего кармана пиджака две путевки в Испанию.

Наташа подошла к нему, обняла за шею и зашептала на ухо. Клин секретничать не хотел и обиженно вскрикивал:

— Что за ерунда, Натаха? Почему нельзя? С каких это пор вредно на солнце? Для кого вредно?

Наконец до него дошло, для кого вредно, и он растерянно взглянул на меня. Я кивнул.

— Когда же он успел?!

Клин довольно быстро справился с ударом и, кажется, сообразил, что он и сам вступил в новую полосу своей жизни, потому что впервые за время нашего знакомства посмотрел на меня с уважением и благодарностью.

Ну а потом началось…

О чём мы вообще думаем?! Пять утра на дворе, а Наталья ещё и не ложилась! Да ещё и пьёт шампанское! Это в её-то положении! А этот куда смотрит?! Хорошо, что у Натальи есть отец, который…

В результате путевки в Испанию достались Чарику, а мы с Наташкой поехали к Ирине, хотя я и побаивался, что Клин положит Наташку на сохранение сразу после свадьбы… Я мудро покивал календарю, встал из-за стола и пошел варить кофе.

Ещё каких-то полчаса назад всё было не так уж плохо. Пока не начался дождь. Или, пока я не попросил Ленку сварить кофе.

Я всегда по утрам прошу Ленку сварить мне кофе, и она обычно делает это с той или иной степенью усердия, в зависимости от ноги, с которой она стартовала с постели. И в этот раз я не вложил в свою просьбу никакого особого смысла. Тем не менее Ленка отреагировала, мягко говоря, неадекватно.

— Вы вообще-то собираетесь использовать меня по назначению, шеф?

Я с интересом посмотрел на ее вспыхнувшие щеки и порозовевшие кончики ушей, но вовремя спохватился и деловито спросил, что, собственно, имеет в виду юная, но такая непредсказуемая леди?

Оказывается, юная леди имела в виду только то, что она является дипломированным специалистом, и отрывать ее в рабочее время от компьютерных игр ради такой ерунды, как кофе, — непростительное свинство. Таков был лейтмотив её короткого, но яркого выступления, кое-как прикрытый общими фразами о желании работать с полной отдачей. Отдачей делу, разумеется. И ещё Ленка некрасиво намекнула, что в других местах специалистам её уровня платят миллион. Да, она так и сказала, хотя прекрасно знала, что я не выношу разговоры о других местах.

Я недовольно хмыкнул и поинтересовался, слышала ли она когда-нибудь о Паниковском и о его безвременной и бездарной кончине?

Конечно, она слышала: был такой, то ли красный маршал, то ли белый генерал, которого расстреляли то ли при Ленине, то ли при Крупской. Только при чем здесь Паниковский, если в других местах платят миллион?

Я завёлся:

— А какие дополнительные услуги, кроме нынешних, то есть никаких, вы готовы мне, предложить, юная мисс? — спросил я ледяным тоном.

Ленка почему-то ужасно возмутилась и заявила, что никаких этих самых услуг я от неё до-прежнему не дождусь и что она лучше в ночной бар пойдёт показывать.

Что именно показывать, она не уточнила, а хотелось бы, потому что я, например, ничего из ряда вон показательного у неё не заметил. Я так и сказал, а Ленка объяснила, почему я вообще ничего не замечаю.

А вот это было уже слишком. Во-первых, у меня совершенно нормальная ориентация, а во-вторых, в списках сотрудников «Мойдодыра» я всё-таки иду первым номером. Я напомнил об этом номеру второму и добавил, что кофе умею варить не хуже, а торжественно объявлять: «К вам клиенты, шеф!» могу попросить самих клиентов. Тут уж Ленке крыть было нечем, и она выбежала из кабинета, и заскрипела шкафом, и испустила тоненькое «ы-ы-ы»…

Хлопнула входная дверь, и в наступившей тишине я отчетливо услышат лязг тяжелых капель по подоконнику и посмотрел на календарь.

Зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Детективное агентство эм-дэ-дэ. Слушаю вас.

— Виктор Эдуардович, — торопливо зашептала в ухо Лизка, — вы бы не могли срочно приехать? Он тут лежит совсем задушенный, уже и не дышит почти. На горло даже смотреть страшно.

— Кто?

Я догадался, что на другом конце провода Лизка закатила глаза.

Насколько я знаю, Чарик должен был выйти на работу через два дня. Я не ведал, что они с Лизкой уже вернулись из Испании, тем более, не подозревал, что Чарика успели задушить.

— Лиза, вызови «скорую» и никому не открывай! — необдуманно распорядился я.

Положив трубку, я скинул пиджак, открыл сейф и надел наплечную кобуру. Чертыхаясь, прикрыл её пиджаком, с трудом попав в рукава, и метнулся к выходу.

В подъезде я чуть не сбил с ног подозрительно сухую Ленку, с похоронным видом стоявшую у двери.

— Что?! — заорал я на неё.

— Я согласная, — прошептала она, опустив глаза.

— На что?

— На дополнительные услуги, — прочитала она на полу и подчеркнула носком туфельки. К сожалению, у меня не было ни времени, ни лишних патронов на победный салют.

— Хорошо, начнем прямо сейчас… Нет, сначала позвони Клину, скажи, что я уехал к Чарику, — на него кто-то напал. А потом возьми тряпку и отдайся «Мойдодыру» со всей пылкостью дипломированного специалиста. Всё!

В окне четвертого этажа шевельнулась штора. Из-за неё выглянула на редкость зверская рожа, пробежалась взглядом по «пассату» и снова скрылась.

Я обошёл машину, старательно пиная покрышки. Я здесь оказался случайно. Просто заехал в первый попавшийся двор, чтобы подкачать камеру. Пусть рожа, выглядывающая из комнаты Чарика, в этом убедится.

Я провёл рукой по волосам, стряхивая капли, открыл багажник и достал насос. Присев у заднего колеса, сокрушенно покачал головой и даже всплеснул руками. Станиславский, наверное, сказал бы свое знаменитое: «Не верю!», но там, у Чарика, за занавеской пряталась рожа совсем не Станиславского. И я постараюсь ее убедить, что душить Чарика — нехорошо.

Я выпрямился и медленно пошел к соседнему подъезду.

— Кто там? — отозвался на мой звонок настороженный женский голос.

Я чуть не ляпнул: «Водопроводчик», но вовремя одумался и, за неимением разводного ключа, махнул перед дверным глазком удостоверением.

— Налоговая полиция.

— Нет у нас ничего! Вон, на шестом, в двести двадцать пятой спросите.

— Я не погорелец, уважаемая, а из налоговой полиции. Немедленно откройте дверь, у меня срочное дело.

— Ещё раз покажите… Что это за эм-дэ-дэ такое?

Я убрал руку и твердо сказал глазку:

— Московский департамент детективов налоговой полиции.

— Прямо из Москвы, что ли?

— Из Московского района. Мадам…

— Фотографию покажите! — приказали из-за двери. Я послушно раскрыл удостоверение.

— Что-то не похож как будто…

Ещё сотня-другая вопросов и ответов, и можно будет возвращаться в «Мойдодыр». Я прислонился к двери и на одном дыхании проговорил:

— Если вы сейчас же не откроете дверь, дорогая мадам, я вызову взвод физической поддержки. Они взорвут эти ворота гранатой, другую гранату бросят на кухню прямо в груду немытых тарелок, изрешетят из автоматов кафель и зеркала в ванной комнате, на обоях в спальне нацарапают ножами триста полезных советов, а потом будут минут пятнадцать пинать вас ногами и бить прикладами, пока не остынут от горячки боя. У нас уже были такие случаи, и весь взвод представлен к правительственным наградам.

Кастаньетами защелкали замки. В приотворившуюся дверь выглянуло белое как мел лицо хозяйки.

— О Господи, а я медицинский полис уж неделю никак найти не могу.

Я великодушно улыбнулся:

— Будем надеяться, что он вам уже не понадобится. — Я шагнул в квартиру и затворил за собой дверь. — Вы напрасно так беспокоились. Я по поводу вашего соседа. Из подъезда, с которым у вас лоджии соединяются. Вот он-то нас очень интересует.

— Давно пора! — Женщина обрадовалась, от чего сразу похорошела, помолодела, посвежела. — Понаехали тут, житья от них нет…

— Так я пройду к вам на лоджию?

— Проходите, проходите. Прямо так идите, не разувайтесь. Вот-вот, и на ковёр вставайте ботинками, не беспокойтесь, я его только что пропылесосила.

Я открыл дверь, вышел на лоджию и осторожно заглянул за кирпичную перегородку.

— А вы взвод свой вызовете? — жарко зашептала из-за спины хозяйка.

— Они уже в подъезде, — ответил я, — сигнала ждут. Так что услышите шум и крики — не пугайтесь.

— Бейте, бейте, — согласилась она. — Что поделать, если так надо. Я потерплю или музыку включу погромче.

— Включайте, — согласился и я, доставая револьвер из-под пиджака. — Что-нибудь такое веселенькое. Чтоб бойцов с ритма не сбивать. Знаете, раньше была такая: «В нашем доме появился замечательный сосед, пам-пам, пам-парам-пам-пам-пам…»

Я снова глянул за перегородку, прислушался. Балконное окно было закрыто занавесками, сквозь открытую форточку не доносилось ни звука. Следующее окно, в котором промелькнул неизвестный наблюдатель, отражало в стеклах соседний дом и абсолютно не просматривалось.

Я чертыхнулся и полез к Чарику на лоджию.

— Товарищ детектив!

Хозяйка почти покинутой мною лоджии схватила меня за руку.

Я удержал равновесие с большим трудом, успев ухватиться другой рукой за прочно вбитый крюк, и чуть не выронил револьвер. Медленно повернув голову, почувствовал, как холодный ручеек скатился по спине.

Она смущённо и жалобно смотрела на меня:

— Товарищ детектив, может, прикладами-то не надо? Тоже ведь человек какой-никакой. И сосед неплохой — не шумит, здоровается, и тараканы от него не ползут…

Я молча кивнул, выдернул руку и спрыгнул на пол соседней лоджии.

Дверь в комнату была закрыта. Я приподнял голову и попытался осмотреть комнату сквозь занавески. Кажется, никого. Я аккуратно взгромоздился на подоконник, просунул вперед голову и руку с револьвером и полез в форточку.

Как только плечи закупорили проем и отсекли уличное шумы, я услышал гортанные голоса, доносившиеся из другой комнаты сквозь приотворенную дверь. Голоса Чарика я различить не смог, но говорили его возможные со-язычники. Не слышал я и Лизку, но очень надеялся услышать обоих. У меня все еще не укладывалось в голове, что можно вот так запросто взять и задушить Чарика, а потом и Лизку впридачу.

Я заторопился, упёрся руками в подоконник и уже почти выдернул из форточки ноги, но зацепился брючиной за шпингалет, зашатался и, потеряв равновесие, мешком рухнул на пол.

Голоса в соседней комнате смолкли.

Через две секунды я был уже на ногах, ещё через две секунды в комнату заглянула Лизка. Она обрадовалась и, увидев револьвер в моей руке, показала мне поднятый большой палец. Здорово!

Лизка выглядела как всегда: худая, беспечная и нахальная. У меня даже промелькнула мысль: уж не идиотский ли это розыгрыш, но тут донесся страшный, хрипящий, полный боли шёпот Чарика:

— Лы-ы-за…

Следом взорвался другой голос:

— Эй, помолчи, да! Щто там упало, дэвушка?

Я прижал ствол к губам. Лизка охотно кивнула и громко объявила:

— Да ничего не упало. — Она подмигнула мне и добавила: — Это Виктор Эдуардович в форточку залез.

Не понял… Но понимать было некогда. Я метнулся к двери, без малейшего почтения вытолкнул Лизку в коридор и ворвался в соседнюю комнату вслед за рукой с револьвером.

— Всем лежать! На пол! Перестреляю, суки!

Два толстых пожилых кавказца дисциплинированно повалились со стульев на ковер, стараясь не задеть низкий столик, на котором стояли фужеры, ваза с фруктами и высокая полупустая бутылка. Третий кавказец, он же Чарик, уже лежал. Он лежач на кровати, укутанный одеялами, с намотанным на горло огромным махровым полотенцем; страдальчески блестели глаза.

— Виктор… зачем… шутишь? — заскрипел, захрипел Чарик, отрываясь от подушки.

— Ну вы даёте, Виктор Эдуардович! — восхитилась Лизка за моей спиной.

Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов, не опуская руки с револьвером. Дуло уперлось Лизке в лоб, чуть повыше линии глаз. Она отступила к стене, но я шагнул за ней. Лизка скосила глаза и растерянно смотрела снизу вверх на ствол. Потом судорожно вздохнула и затараторила:

— А что я такого сказала? Ну подумаешь, сказала, что у Чарика ангина. Он в самолёте холодной «Пепси» напился, вот лежит и хрипит второй день уже. А я-то не хриплю, так ему со мной скучно. Я и попросила, чтобы вы приехали друга навестить — невелика забота, Я же не знала, что к нему сегодня дядя Теймур и дядя…. этот… как вас там… приедут коньяк пить.

Лизка замолчала и перевела взгляд с дула на меня. Один из дядей поднял голову и что-то прокурлыкал.

— Виктор, дядя Теймур спрашивает: можно уже вставать или нет? — сипло перевел Чарик.

Я временно оставил Лизку в живых и помог подняться дяде. Другой дядя на мою протянутую руку глянул, как укусил, и сказал злобно:

— Нэ надо!

Что делать и говорить дальше, я не знал. Очень хотелось пристрелить Лизку, и я убрал ствол в кобуру подальше от соблазна.

На мое счастье, раздался звонок в дверь, и я сбежал из комнаты.

— Кто?

— Водопроводчик, — ответили из-за двери.

— Заходи, Пояс. — Я щёлкнул замком. — А где ключ взял?

Пояс вошел.

— У водопроводчика отобрал. Что с Чариком? — тревожно спросил он.

— Порядок. Ты один? — с надеждой поинтересовался я.

— Какой там — один! Сом уже, наверное, на балконе сидит, с соседней квартиры забрался, а внизу — Клин со Стасом в машине. Что тут у вас?

Я обречённо махнул рукой и пошел открывать балконную дверь.

Коньяка хватило на всех. Дядя Теймур, собравшись навестить больного племянника, прихватил с собой приличную аптечку.

Участники круглого стола расслабились, подобрели. Подобрел и второй дядя, которого Лизка, несмотря на шелестящие протесты Чарика, упорно называла то Автогеном, то Автоделом. Дядя Автодел на Лизку не обижался и на меня уже смотрел без ненависти, но и без любви. Дядя Теймур, наоборот, с восхищением рассказывал Клину о моих отважных действиях. Клин преувеличенно восторженно поддакивал и как-то странно поглядывал в мою сторону. Я осторожно улыбался в ответ, смутно надеясь, что он не доложит Наташке об инциденте.

Хотя ещё каких-то полчаса назад мне было не до улыбок. Пояс и Сом молча стояли передо мной, ожидая объяснений. Я уже собрался сдать Лизку с потрохами, но с лязганьем распахнулась дверь лифта, и на сцену ворвался Клин.

Увидев Клина, Лизка съежилась и спряталась за мою спину, да еще доверчиво ухватилась за рукав. После этого мне ничего не оставалось, как принять удар на себя.

— Да-а, — подытожил Пояс мои запутанные и неубедительные оправдания о непонятном анонимном звонке, — и чего только не выдумаешь от безделья. Ты бы, Витек, хоть в магазин пока устроился грузчиком, что ли…

Клин покивал головой и сказал:

— Вот именно! До таких идиотских фокусов даже вот эта пигалица бы не додумалась! И когда ты наконец повзрослеешь?

Сом, конечно, вспомнил психушку, но Клин его перебил:

— Ну ладно, хватит! Чарик, ты чего разлегся? Чтобы послезавтра был на работе! А пока принимай незваных гостей. Сам знаешь, кого благодарить.

Чарик с благодарностью взглянул на Лизку.