"Охота на короля" - читать интересную книгу автора (Юрин Денис)

Глава 13 Путь, усыпанный далеко не розами

Что бы ни говорили любители худобы, стремящиеся к идеальной упругости и твердости своих форм, а быть толстым прекрасно, если, конечно, между жиром и костью имеется крепкая мышечная прослойка, а носитель лишнего веса не испытывает дискомфорта от собственной массы и откровенно плюет на презрительные взгляды окружающих. Толстые люди, точнее те из них, кто уже не стремится во что бы то ни стало стать таким же, как все, по-иному смотрят на мир, гораздо мудрее и спокойнее. Они более уравновешены, рассудительны, как правило, обладают завидным чувством юмора, способны посмеяться над самим собой и не придают излишнего значения внешности, то есть обладают почти абсолютным иммунитетом к одному из самых ужасных недугов человечества – нарциссизму, часто доводимому до стадии неизлечимой звездной болезни. Крепыши-толстяки менее подвержены перепаду температур, что часто помогает им пережить холодные зимы; способны дольше обходиться без пищи и обычно более выносливы, чем их антиподы – обезжиренные атлеты. Порой их тело само борется с агрессивной внешней средой и, к примеру, не дает утонуть, когда толстяк устал и уже не может шевелить обессиленными конечностями.

Одурманенный зловонными испарениями и мучившийся от неприятного привкуса во рту Палион с завистью наблюдал за нежившимся на поверхности испражнений Кором, тихо мурлыкавшим себе под нос какую-то популярную и вульгарную, что в принципе одно и то же, лиотонскую песенку. Разведчик устал, после сумасшедшей пробежки и недолгого отдыха ему приходилось плыть, глотая сточные воды ртом, в то время как вампир не прикладывал ни малейших усилий, чтобы двигаться по коллектору, притом с такой же скоростью, как и он. Толстяк просто лег на спину, как поплавок, широко раскинул конечности и великодушно позволил грязной мути нести свои телеса в единственно возможном направлении. Жировые складки хорошо удерживали грузное тело на плаву, и вампир отдыхал, даже, как Палиону показалось, иногда позволял себе погружаться в легкую полудрему. Раззавидовавшийся чужому счастью Лачек попытался поступить по примеру напарника, но тут же пошел ко дну; утонуть не утонул, но всякой мерзости нахлебался изрядно. Вот так вот несправедлива судьба: одни отдыхают, другие гребут изо всех сил, а результат приблизительно тот же.

– Притомился? Может, дать тебе за ножку мою подержаться? – съехидничал Кор, видя чужие мучения, и стукнул ногой по воде.

Фонтан грязной жижи ударил Палиону в лицо, ухудшив и без того неважное настроение. Лачек до сих пор пребывал в неведении, что же напугало Озета, да и выбранный путь проникновения во дворец не наполнял сердце радостью и оптимизмом. Однако вступать в перепалку с игривым вампиром у разведчика просто не было сил, одной злости уже давно не хватало, чтобы открылось второе дыхание. Именно по этой причине Лачек вместо того, что призвать распоясавшегося провожатого к порядку, предпочел позорно ретироваться из зоны водного ристалища. Он зашевелил руками чуть-чуть медленнее и тут же отстал метров на пять от Кора, со скуки решившего поиздеваться над ним.

Вскоре сила потока значительно увеличилась, мутная жижа потекла под уклоном вниз, да и сам коллектор стал вилять то влево, то вправо. У Палиона возникло странное ощущение, что они движутся внутри огромной змеи, которая, в свою очередь, тоже не стояла на месте. Вообще-то подземное сооружение было довольно странным и как-то не сочеталось с эпохой. Насколько он помнил из курса истории, люди изобрели коллекторы гораздо позже, а в Средние века пользовались обычными выгребными ямами.

«Наверное, эту систему стока построили те, кто жил на Шатуре еще до прибытия на планету первых людей с Земли, но, боже мой, как она прекрасно сохранилась!» – подумал Палион и решил уточнить этот вопрос у Вебалса, если, конечно, им еще было суждено свидеться. Разговаривать на такие темы с вампиром разведчик не хотел, да и вряд ли волосатый толстяк мог дать вразумительный ответ, он-то появился на свет явно намного позже.

К примеру, опыт пребывания в Дукабесе только подтверждал предположение разведчика, но здесь, в лиотонской столице прогресс забрел гораздо дальше: в богатых домах и дорогих гостиницах уже имелись «кабинеты задумчивости», а общественные ямы уже были оснащены примитивными механизмами частичной самоочистки. Кроме того, стены самого коллектора, похожего на огромную трубу с множеством мелких дырок по бокам, были на удивление гладкими и чистыми. Палион не видел в темноте, но его пальцы не потеряли чувствительность. Их подушечки скользили по поверхности идеально ровных камней и едва различали узкие швы между плитами. Никакой коррозии, никакого осадка или признаков вредных грибков; все, что стекало в огромных размеров трубу, по ней же и уходило, не причиняя системе очистки вреда.

– Эй, гордый, независимый человечек! Хватит дурня валять, греби шустрей, щас разветвления будут! Не видишь же ни фига, еще завернешь куда не туда, а мне тебя ищи, вылавливай! – проворчал Кор и снова поднял фонтан брызг, на этот раз, правда, не ради глупой забавы, а чтобы показать незрячему в темноте человеку куда плыть.

Ленивый вампир даже не стал притормаживать, и Палиону пришлось приложить немало усилий, чтобы догнать его во внезапно ускорившемся и забурлившем потоке. Наконец-то рука схватилась за что-то мягкое, как оказалось, за толстую ляжку упыря. Кор чувствовал себя настолько комфортно в зловонной среде, что сразу скинул брюки и сапоги, от которых потом все равно пришлось бы избавляться.

– Щас налево, держись! – предупредил дельфин сточных вод и резко поволок за собой компаньона, пытавшегося не захлебнуться в бурлящей, едкой смеси.

К счастью, после парочки поворотов и водоворотов пловцы оказались на мелководье. Зловоние не поубавилось, но зато уставшие ноги Палиона наконец-то нащупали твердую почву.

– Еще немного в темноте побрести придется, но ты уж потерпи и рядом со мной держись! – заботливо предупредил вампир и цепко схватил Лачека за руку. – Шума старайся не поднимать и разговаривай шепотом!

– А что, в канализации крокодилы водятся? – пошутил Палион, но, как оказалось, почти угадал.

– Про крокилов никаких не знаю, а вот с хрупсами встречаться неохота, – пояснил вампир, вдруг забросивший шуточки и ставший необычайно серьезным… даже скучным. – Твари такие в этой грязи обитают. Пасти во-о-о, зубища – во-о-о и хвосты одлиннющие!!!

Кор замахал руками, демонстрируя спутнику гигантские размеры подземных чудовищ. К сожалению, он позабыл, что Палион ничего не видит во тьме, и поэтому тратил силы впустую.

– А почему хрупсы? – поинтересовался разведчик, которого рассмешило название.

– А потому, что когда человечину пополам раскусывают, звук такой противный стоит: «хруп-хруп», – защелкал челюстями вампир, обидевшийся, что его предупреждение не было воспринято всерьез.

На хрупсов путники, к счастью, не натолкнулись, а вот рев их слышали. Он прозвучал неожиданно и так громко, что разведчик, поскользнувшись на слизи, упал и чуть не совершил действо, которого очень стыдятся дети едва научившиеся ходить на горшок, а для взрослого человека ужасно позорное и совершенно неприемлемое. Странно, что Кор еще не отпустил по этому поводу очередную шуточку, видимо, мысль о близости твари беспокоила и его. Возможно, гигантским подземным рептилиям было все равно: питаться человечиной или более высокоразвитыми существами, которыми надменные вампиры себя считали.

Примерно через полчаса скитаний по извилистым коридорам парочка выбралась на участок местности, где уже ставшая родной вязкая пакость доходила всего до щиколоток, а сверху, из маленькой точки открытого люка, струился тоненький лучик света.

– Скоро на месте будем, – произнес вампир, имевший явно собственное представление о «сейчас» и «скоро».

– Час назад обещал…

– Заткнись, – без злобы в голосе проворчал вдруг зашмыгавший носом вампир. – Нам хрупса обходить пришлось. Это, знаешь ли, дело нелегкое, он в стоках как у себя дома: все чует, все знает; а я от вони этой уже почти совсем нюх потерял!

Неизвестно, врал ли Кор или назвал истинную причину задержки, но вот насчет потери обоняния явно преувеличил. Нос его все-таки чуял и через десять минут нового и последнего этапа блуждания в темноте привел путников к месту назначения, в узкий проход, освещенный тусклым светом факелов и перегороженный толстой стальной решеткой. Первое, что бросилось Палиону в глаза, была кладка: примитивная, неровная, поросшая плесенью вперемешку с каким-то гадким, пористым белым грибком и с почти осыпавшимся яичным раствором между изъеденными сыростью камнями.

«Сразу видно, дело рук современников!» – почему-то обрадовался Палион и вопросительно посмотрел на провожатого, который наверняка знал, как обойти появившуюся на пути преграду.

– Чо зыркаешь?! Вот мы и пришли, – огрызнулся Кор, снова ставший угрюмым и брюзжащим.

– Может, ты в летучую мышь обратишься и сквозь прутья и перелетишь, да вот только мне такого не дано. Что делать-то будем? – спросил Палион, улучивший момент, чтобы вылить липкую слизь из сапог.

– Не боись, пройдешь, только ты мне вначале одну вешчь обещать должен.

– Не сорить, на пол не плевать, священные грибки не есть и нехорошие слова не произносить, – рассмеялся Лачек при виде насупившейся рожи вампира.

– Это как раз пожалуйста, сколько угодно… а поклясться ты мне в другом должен, эту дорогу тут же забыть, как только мы во дворце королевском окажемся, – заявил Кор необычайно серьезно и даже с пафосом.

– С чего это вдруг? Сокровища несметные, что ль, припрятал?

– Если бы, – тяжело вздохнул Кор, видимо, вспомнив о дукабесских тайниках, до которых еще лет пять было не добраться. – Это вход в пристанище столичных вампиров. Они необычайно мнительны и злопамятны, если узнают, что человека к ним привел, жди беды, а уж если нас с тобой обнаружат, то как пить дать на месте прикончат.

– А что же ты меня сюда завел? – спросил Палион, почувствовавший серьезность момента. – Другого пути во дворец нет, что ли? Ни в жизнь не поверю, что коллекторы ко дворцу не подходят!

– Почему не подходят, подходят, да только охраняются уж больно сильно. Они там… – Кор затыкал пальцем в грязный потолок, – …дворцовая стража, то есть не совсем дураки и дело свое знают… не пройти. А где стражи да ловушек нет, там хрупсы. Вот и выходит, что самый безопасный путь через убежище идет, я тя специально самой трудной дорогой повел, где столичные снобы не ходят, одежонку, видишь ли, замарать боятся. Если тихо пойдем да шуметь излишне не будем, то все обойдется…

– А если нет?! – насторожился Палион.

– Тогда драпать очень быстро придется: сначала досюда, а там ближе к хрупсам держаться будем. Чистоплюи столичные этих тварей очень боятся, так что не подойдут.

– Странно как, – удивился Палион. – А что же твои собратья убежище в таком опасном месте устроили?

– Почему опасном? Никакое оно не опасное, если куда не надо нос не совать, – пожал плечами Кор. – К тому же у столичных свои причуды, они себя кем-то вроде элиты нашего рода мнят, даже главаря королем обозвали. Король человеческий во дворце восседает, а их как раз под дворцом трон продавливает… По-моему, хоть и чудно, но логично.

– Ладно, веди! Надеюсь, у твоих соплеменников нюх тоже вонью отбит, нас не почувствуют, – устал слушать не относящуюся к делу болтовню и мерзнуть в сыром, каменном мешке Палион. – Даю я тебе слово, даю, а если не веришь, кровью расписаться могу… прям на лбу твоем!

– Ага, очень ценная вещь, жижа твоего тела… – презрительно хмыкнул вампир, – …лет десять всякую гадость жрал… да на тебя теперь мой собрат даже в голодный год не позарится!

Вампир тоже был нелестного мнения о пище, которую Лачеку приходилось принимать до прилета на Шатуру. Консерванты, пищевые добавки и биосмеси, конечно, содержали все необходимые для жизнедеятельности человека компоненты, но в то же время включали в себя множество веществ, засоряющих организм шлаками. Есть из мусорного бачка способен далеко не каждый бродяга.

Кор поворчал-поворчал, но, поскольку сам не смог придумать клятвы более верной, решил просто поверить на слово, тем более что Вебалс уже поручился за своего компаньона. Не говоря ни слова, вампир вдруг подпрыгнул до самого потолка и на лету зацепился когтями за крюк, который на самом деле оказался рычагом. Проржавевшая решетка заскрипела и стала медленно подниматься вверх, открывая тайный проход в логово столичных вампиров.

Мерун был страшен в гневе, и недаром Наставник Ордена снискал славу чудовища, беспощадного к врагам и ротозеям. Трое упустивших Вебалса стрелков благородного происхождения стояли навытяжку и потупили взор, терпеливо выслушивая оскорбления от своего командира. Несвоевременный выстрел одновременно из трех арбалетов не только не привел к желаемому результату, но и позволил колдуну снова уйти. К тому же из левого плеча самого Жанора до сих пор торчал обломок арбалетного болта, но, похоже, Мерун не обращал на такие несущественные мелочи внимания. Он бесновался, как некормленый тигр, и жаждал крови, притом не важно чьей.

Марвет задержался, оказывая помощь раненому Паклю, и поэтому успел лишь к концу представления, даваемому на задворках гостиницы, там, где посреди небольшого парка собралась группа рыцарей Ордена и крепко связанный вампир, отрешенно взиравший на происходившее рядом буйство. Кровь уже не струилась по голове Лукабы, а засохла, образовав отвратительную с виду багрово-коричневую лепешку. Процесс регенерации оскальпированной девицы шел медленно, но неумолимо: под потрескавшейся кровяной коркой образовывался новый кожный покров, но до роста волос было еще далеко.

Хоть Мерун кричал и грозил, но не распускал рук, как это привыкли делать армейские командиры. Марвет отметил это как плюс, а вот виновники поражения предпочли бы получить по паре затрещин и оплеух, вместо тех обещаний, что щедро раздавал разъяренный Наставник. Они-то знали его дольше и не тешили себя иллюзиями, что командир покричит-покричит, отойдет да забудет. Мерун всегда держал свое слово и принципиально наказывал тех, кто был повинен в срыве его планов. Наконец-то праведный гнев командира утих, он обернулся и заметил терпеливо ожидавшего за его спиной окончания бури Марвета.

– Как Пакль? – спросил Наставник уже спокойным голосом, ведь к простолюдину из Лютена у него не было претензий, скорее наоборот.

– Плохо: зубы выбиты, нижняя челюсть разбита, но это еще ничего… Табурет сломал нос и, похоже, маленький осколок попал в мозг. Я, конечно, не лекарь, но…

– Понятно, – прервал дальнейшее объяснение Мерун, уяснивший главное: Пакль не сможет встать в строй, и его отряд уменьшился на одного бойца. Потеря двадцати процентов личного состава вещь весьма неприятная, но вполне приемлемая. – Ну что ж, господа, я даю вам еще один шанс доказать, что вы достойны высокого звания члена «Небесного Братства». Всем разойтись, а через полчаса продолжим охоту на недобитого зверя.

Именно в этот миг Марвет почувствовал себя не у дел, рыцари покинули строй и уселись на пожухлую траву возле кривого двуствольного дерева, не только не пригласив его в свою компанию, но даже не одарив взором нового члена боевой группы. Причина холодного приема в отряд крылась не столько в расположении к нему командира, сколько в неблагородном происхождении бывшего сотника. Подобные ситуации случались с ветераном и раньше. Несмотря на громкие слова о воинском братстве, чести и доблести, благородные даже на войне не считали простолюдинов людьми и старались указать им на их «место» при каждом удобном случае.

Не желая тратить впустую время на тщетные попытки завоевать расположение глупых в своем высокомерии рыцарей, Марвет выбрал для отдыха другое дерево. Присев на траву и облокотившись на широкий, гладкий ствол сосны, ветеран запрокинул назад голову, закрыл глаза и, делая вид, что дремлет, стал прислушиваться к разговору, идущему поблизости. Мерун допрашивал пленницу, и хоть говорил тихо, но все-таки до сотника долетели обрывки кое-каких интересных фраз.

– Ты предала меня, мало того, именно из-за тебя Озету удалось бежать!.. – методично стукая девушку о ствол дерева головой, вел Мерун беседу с перешедшим на сторону врага агентом.

Марвет не любил двуличных хитрецов, опутывающих любое честное дело интригами. Война не была исключением, ведь на войне последствия предательства особенно трагичны. Именно по этой причине ветеран в душе не осуждал чрезвычайно грубое обращение Наставника с женщиной. Будь он на его месте, поступил бы точно так же, если еще не суровей. К тому же женщина, взявшая в руки меч или обнажившая клыки, лишается привилегии неприкасаемости с точки зрения всех писаных и неписаных кодексов воинской чести. У него самого имелся к красотке небольшой разговорчик на тему: «Что такое плохо и что такое очень плохо?» Плохо – вмешиваться в честный поединок двух мужчин, и очень плохо – накидываться на врага со спины и пытаться острыми когтями разорвать ему глотку. Однако девушке и так уже изрядно досталось, и поэтому Марвет великодушно решил простить ей маленький должок.

– …Ты должна очень-очень постараться, чтобы выжить… – прекратив избиение, говорил Мерун, обхватив голову девушки руками и силой заставляя ее смотреть ему прямо в глаза. – Ты чувствуешь его?! Где он, куда направляется Вебалс?!

В ответ Лукаба рассмеялась, за что и получила пощечину. Мерун не сдавался и продолжал допрос, изредка встряхивая теряющего сознание вампира за плечи, а иногда и награждая ее затрещинами. Наставник стал говорить значительно тише, и вскоре Марвету надоело смотреть на немую сцену. Сами по себе побои не вызывали у него интереса, а смысла разговора без слов было, увы, не понять. Бывший сотник закрыл глаза и решил немного вздремнуть, но как только его сознание стало медленно погружаться в приятную негу, над ухом старика пронзительно взвыл походный рожок.

– Вставай, старик, пора отправляться в путь! – оповестил ветерана Мерун, вешая на пояс хоть не совсем мелодичный, но очень полезный в дороге инструмент. – Сбежав, Вебалс прямиком направился к коллекторам, значит, он хочет попасть во дворец. Куда еще можно пробираться таким сложным путем? Только туда.

– По нечистотам плавать? – В голосе старика не чувствовалось оптимизма.

– Не бойся, заплыв отменяется, – рассмеялся Мерун, на глазах у смотревших исподлобья рыцарей хлопнув ветерана по плечу. – Во дворец мы сможем проникнуть и куда более простым путем. Кстати, ты себя в бою великолепно показал, поэтому у меня к тебе особое поручение. Возьми это… – легкий кивок головы в сторону лишившейся чувств Лукабы не оставил сомнений, что, точнее кого, Наставник имел в виду, – …и не спускай с нашей подружки глаз. Если Вебалс опять уйдет, то она нам снова понадобится. Держись позади отряда, но очень сильно не отставай! И не переживай, она совсем не в том состоянии, чтобы кусаться!

Выражение лица Марвета было неправильно истолковано, Марвет действительно нервничал, но по иным поводам. Во-первых, ему еще ни разу не приходилось бывать при дворе, и он не знал, как себя правильно вести. А во-вторых, благородные рыцари – товарищи по отряду косились на него очень нехорошо, и на их поддержку в бою не приходилось рассчитывать, скорее наоборот, впредь предстояло следить, чтобы никто из ревнивцев не вонзил бы ему в неразберихе драки нож в спину. Такие случаи бывали нередко и убивали исподтишка не только титулованных особ.

Идти по коридору было опасно, но намного приятнее, чем плыть в темноте в бурлящем потоке зловонной жижи. Мерно горящие факелы хорошо освещали узкий проход, а под ногами хоть и шуршала всякая всячина, начиная от черепков битой посуды и заканчивая обломками старой мебели, из которых порой на путников смотрели маленькие, красненькие глазки удивленных крыс, но зато было сухо. Уже шагов через двадцать Палион решил поступить по примеру проводника и избавился от грязной одежды. Липкая слизь не только ужасно пахла, но и стала затвердевать, покрыв прилипшую к телу ткань довольно твердой коркой. Идти голышом было намного приятнее, намного быстрее, и к тому же одежду все равно нужно было менять. Уж лучше показаться во дворце с голым торсом (и не только торсом), чем в костюме, от которого разило на целую версту. Из всего обмундирования Палион оставил на себе лишь медальон и широкий пояс, на котором болтался постоянно бьющий по ногам меч. К счастью, его вид никого не смущал, тем более что точно такой же нагой, но сверху еще и покрытый слоем засохшей слизи Кор все время шел впереди. Смотреть на обнаженного толстяка было делом не из приятных, однако на войне как на войне, когда под большим знаком вопроса находится собственная жизнь, то не время думать об эстетическом наслаждении.

– Тише. – Вампир подал знак остановиться, а затем жестом подозвал Палиона к себе.

Разведчик приблизился и присел рядом с опустившимся на корточки упырем, который то втягивал воздух носом, то забавно раздувал раскрасневшиеся от холода ноздри. Неизвестно, слышал ли что толстяк, но Лачек лишь ощущал противный сквозняк, идущий откуда-то из-за поворота коридора.

– Странно, – наконец-то прогнусавил тихим шепотом вампир, судя по выражению лица чем-то очень сильно озабоченный.

– Что странно? – спросил Палион, хоть и испытывающий дискомфорт от легкого дуновения подземного ветерка, но все же не видящий оснований для беспокойства.

– За поворотом находится убежище, нам же дальше идти, где-нибудь через четверть часа должны к подземелью дворца выйти, – произнес Кор, скорее размышляя вслух, нежели отвечая на вопрос разведчика. – Ворота убежища всегда закрыты, такого сильного сквозняка быть не должно…

– А хлюпальник-то твой что чует? – тяжело вздохнув, спросил Лачек, уставший от загадок, холода, подземелья и жаждущий побыстрее прорваться к теплу и нормальному дневному свету.

– Но-но, поуважительней относись к моей носопыре, она нас через все подземелье провела и от встречи с хрупсами избавила. Мерзкие твари, я те скажу…

– Уговорил, если выберемся живыми, куплю твоему хлюпальнику дюжину шелковых платков с кружевной вышивкой. Сейчас же ответь всего на один вопрос: долго еще мы здесь зады будем морозить?

– Я чувствую присутствие вампиров, но что-то не так… Точнее сказать не могу. А тебя разве не смущает, что ворота открыты? Вебалс говорил, ты парень бывалый да смекалистый, такие нюансы без внимания не оставляешь…

С одной стороны, вампир был прав, но это только с одной стороны. Его нос почуял опасность, а значит, нужно было или искать обходной путь или продолжать движение вперед, но быть еще более осторожным. Оставаться на месте и высиживать неизвестно что – бессмысленно, примерно так же, как ждать, что подлец попросит прощения за совершенный им гадкий поступок. Пустая потеря времени и больше ничего!

– У тебя есть предложения? – решил взять командование на себя Лачек. – Вижу, что нет. Тогда пошли, ступай осторожней, а если твой нос вдруг почует неладное, то дай знать!

Обнажив меч и избавившись от только мешавших теперь и раздражавших дурным запахом ножен, Палион стал продвигаться вперед, аккуратно обходя осколки стекла с битыми черепками и стараясь держаться подальше от больших обломков мебели, в которых могли водиться мелкие, но ужасно нервно реагирующие на приближение чужака твари.

Как и предупреждал вампир, ворота подземного пристанища столичных кровососов были не заперты, более того, между массивными, дубовыми створками в два метра высотой виднелся зазор, в который мог легко протиснуться бочком взрослый человек, конечно, за исключением толстяков наподобие Кора. Однако не только это привлекло внимание разведчика. На каменных плитах пола возле самой щели проема виднелся какой-то странный по форме и окраске предмет, рядом с которым, визгливо пища и дерясь друг с дружкой, возилась целая стайка крыс. Когда до ворот осталось всего пара шагов, путники наконец-то поняли, что привлекло внимание хвостатых подземных жительниц. Это была рука, судя по острым и длинным когтям на скрюченных пальцах, рука вампира, изначально по локоть отрубленная, а затем и обглоданная перепачкавшимися в крови грызунами до кости.

Хоть визит внутрь разгромленного логова не предвещал ничего хорошего, но Палион предложил зайти. Неизвестно, какие мотивы движили Кором: то ли жажда наживы, то ли обыкновенное любопытство, но он, несмотря на явную опасность встретиться внутри с собственной смертью, не стал перечить. Разогнав стайку крыс, толстяк стянул с наполовину обглоданного пальца руки перстень с бриллиантом и, втянув объемный живот, прошмыгнул вслед за разведчиком в узкий проем ворот.

Хозяин обглоданной руки нашелся сразу, он висел, приколотый к воротам огромным топором, прорубившим его тело насквозь и крепко застрявшим между дубовых досок. Палион не помнил, как точно называлась любимая забава земных натуралистов накалывать на булавку жуков да бабочек, и взрослый вампир мало походил на насекомое, но общее впечатление было тем же. Вампир убегал, пытаясь спастись от неизвестной опасности, он уже открыл ворота и вот-вот должен был скрыться за ними, как его настиг брошенный с чудовищной силой топор. Метательный снаряд вонзился в его спину и, подбросив в воздух, намертво пригвоздил к воротам. Тело беглеца, беспомощно болтая ногами в воздухе, висело на топоре. Позвоночник был перерублен и верхняя часть тела свесилась назад, так что голова с открытыми ртом и глазами находилась на уровне неестественно выгнутых лопаток. Даже на войне не каждый день можно увидеть такое зрелище, циник Лачек, уже давно относившийся к трупам как к трупам, а не как к покинутому храму бессмертной души, искренне пожалел, что под рукой не оказалось фотоаппарата. Бездельники от искусства: художники да скульпторы заплатили бы бешеные деньги за такой эффектный снимок, с которого потом быстренько склепали бы свою высокоинтеллектуальную мазню.

– Хе-е-е, а я его знаю, – вывел Палиона из состояния задумчивости почему-то повеселевший вампир. – Это Жанкье, изрядной сволочью был, надо сказать…

– Естественно, он же вампир, – съязвил Палион, чтобы получить удовольствие от вида перекосившейся рожи Кора.

Однако толстяк обманул его ожидания, он не расстроился и даже не удивился подобной оценке его племени, просто пожал плечами и, не собираясь спорить, побрел прочь от ворот в глубь разгромленного логова. Лачек расстроился и пошел следом, в душе искренне желая все-таки добиться своего и при помощи колких замечаний вывести невозмутимого вампира из себя.

Повсюду виднелись следы недавнего погрома: перевернутая мебель, разбросанные вещи и трупы упырей, порой даже не порубленные на куски. В целом же у путников создалось впечатление, что каких-то полчаса назад в подземелье изрядно повеселилась бригада пьяных, случайно забредших в поисках выпивки лесорубов. Только вот в чем беда: вампира убить – не стволы рубить, ни Лачек, ни Кор даже не могли представить, кто был способен сотворить такое. Злодеи должны были обладать не только чудовищной силой и немалым проворством, но и каменной кожей, от которой отскакивали стрелы и мечи.

Пока Кор снимал с мертвых тел перстни, кольца и прочие драгоценные безделушки, говоря попросту, мародерничал, Палион не искал выживших, встреча с пережившим бойню вампиром была бы очень даже нежелательна, а пытался все же понять, что произошло в подземелье. Первым делом подозрение пало, естественно, на рыцарей Ордена. Механические существа, конечно, могли бы порвать кровососов на куски, но они настолько были заняты борьбой с детками Кергарна и ловлей Озетов, что не стали бы размениваться по таким мелочам. К тому же логово находилось в столице, а если точнее, то под самим королевским дворцом. Влияние «Небесной Братии» в главном городе Лиотона было весьма ограниченно, а для такой операции необходима основательная подготовка, которую непросто скрыть от зорких глаз дворцовых сплетников и городских властей. Кроме того, и это обстоятельство являлось основным аргументом, сразу после сражения здесь бы было полно людей. Ни рыцари, ни дворцовая стража не оставили бы гнить под землей множество трупов, да и от ценных вещей убиенных владельцев избавили бы. Судя же по тому, как обвесился цепочками, ожерельями и перстнями Кор, убийцы вампиров или очень спешили, или их не интересовал презренный металл, что в общем-то совершенно не типично ни для благородных радетелей правого дела «Небес», ни для королевских слуг, никогда не упускавших возможность набить карманы чужим добром.

Палион безуспешно ломал себе голову и уже не знал, на кого и подумать, как его неожиданно окликнул Кор. Превратившийся в ходячую вешалку для дорогих безделушек и побрякушек вампир присел возле одного из трупов и, издавая невероятный звон, махал руками.

– Ну, как тебе этот нравится, мой друг? – спросил Кор у только что подошедшего Лачека.

– Что, тоже изрядной сволочью был? – пытался пошутить Палион, но при взгляде на обезглавленное тело позабыл о своем намерении и протяжно присвистнул.

Голова мертвеца была отделена от тела довольно необычным образом: то ли оторвана, то ли отгрызена. Если учесть, что Кергарн и ему подобные не стали бы опускаться до подобного варварства, а хрупсы, которых так боялся вампир, заглотили бы все тело, а не только невкусный, жесткий череп с минимальным количеством мяса, то среди подозреваемых оставались лишь оборотни-ренегаты, или «добрые люди» Терены, как Палиону было привычнее их называть. Лесные твари искусно маскировались под людей и даже приучили себя не терзать жертву когтями, а убивать при помощи оружия, по-человечески, но в пылу боя «темное» прошлое взяло свое. Кто-то из нападавших не удержался и откусил голову противнику. Все сразу стало сходиться, все мелкие камушки головоломки сразу стали на свои места. Ренегаты обладали звериной силой и не уступали вампирам по скорости. Шкура оборотня могла выдержать удар острых вампирских когтей, а более прочной чешуе вутера и меч был нипочем.

– Скажи, Кор, а сколько выходов у этого логова, сколько путей ведет в подземелье? – прищурившись в раздумье, спросил Лачек, развивая свою теорию до стадии твердой убежденности, а затем и неоспоримой истины.

– Три, – честно признался вампир, которому уже незачем было скрывать от человека-компаньона сокровенные тайны столичных кровопийц, которые он, кстати, узнал очень недавно и совершенно случайно. – Тот, по которому мы пришли, второй ведет наверх, в подземелье дворца, и третий…

– Что с третьим? – переспросил Палион, видя, что собеседник немного замялся.

– Можно сказать, что его нет, – с печалью вздохнул Кор. – Раньше он был вместо первого, но потом там хрупсы лежбище себе устроили.

– Тот дохляк, что на воротах висит, в коридор бежал, из которого мы пришли. Путь во дворец дальше по туннелю, но все равно выходить через ворота приходится.

– Не-е-е, что ты, не-е-ет! – громко забренчал мотавшимися на толстой шее цепочками и ожерельями Кор, до которого вдруг дошло, к чему клонил человек. – Это невозможно, там же лежбище хрупсов, убийцы не могли оттуда прийти!

– А давно эти хрупсы-пупсы здесь объявились, не раньше пяти-шести лет назад, поди? – сдавленно засмеялся Палион, уже знавший, что ответ может быть только положительным.

Пораженный весельем товарища Кор кивнул и Палион, не став тратить времени на дальнейшие расспросы, быстро направился к коридору, ведущему к лежбищу хрупсов. Найти путь оказалось гораздо проще, чем разведчик предполагал. Уже через две минуты он стоял возле распахнутой настежь решетки и валявшихся на земле сбитых замков. Последние сомнения отпали, друзья Терены прошли именно этим путем. Зверье их не тронуло, поскольку было таким же искусственным, как и они, как лесные гарбеши, болотные ползунки или сычихи. Ответ на один вопрос тут же породил целую серию «почему». Куда направлялись оборотни-ренегаты? Если во дворец, то что им было там нужно? Было ли нападение на вампиров спланированным действием, или упырей просто смели, как хлам, попавшийся дворнику на дороге? Кто они, эти «добрые люди», враги или союзники? К сожалению, ни трупы вампиров, ни ревущие где-то во тьме низшие твари, ни следы недавно прокатившегося по подземелью побоища не могли дать ответ на эти крайне важные вопросы. Единственное, что мог сделать сейчас разведчик, это продолжить свой путь во дворец.

Палион постоял немного, а затем развернулся и пошел обратно к тому месту, где он оставил мародерствующего вампира. К великому удивлению, Кор уже не сдирал с трупов драгоценности, а то, что он уже насобирал, куда-то пропало с жирных телес.

– Куда золотишко-то припрятал?

– А тебе зачем знать? – хитро прищурившись, ответил вампир. – Побрякушки мои, куда захотел, туда и запрятал. Делиться с чистоплюями и ротозеями не намерен, самому нужно было собирать!

– Вулак с ним, с золотишком-то, – тяжело вздохнул Палион, на которого оказывала крайне плохое воздействие гнетущая атмосфера залитого кровью и захламленного трупами подземелья. – Идти нам уже пора.

– Как, прямо так? – удивился вампир, намекая разведчику, что у них нет даже одного фигова листочка на двоих.

– А у тебя есть другие предложения? Не думаю, что окровавленные тряпки, снятые с мертвяков, будут смотреться лучше при дворе, чем абсолютная нагота. Хотя, с другой стороны, тебе бы стоило прикрыться. Я ко всякому жизнью приучен, но от твоих жировых складок у меня уже ком к горлу подкатывает.

– Подкатывает, так блюй! – мгновенно парировал вампир, достаточно наслушавшийся подобных речей насчет своей внешности. – Я портки грязные надевать не предлагаю, но вот если бы ты немного башку напряг, то догадался бы, что у вампиров, как и у людей, не только то шмотье имеется, что на них надето. Мы же в жилище, балда! Здесь же у каждого члена общины своя комната и свой гардероб, от тряпок дорогих ломящийся!

Как ни стыдно разведчику было признаться, но этот вроде бы очевидный, само собой разумеющийся момент он как-то совсем упустил. В поисках новых платьев путники забрели в комнату, используемую скорее не как жилое помещение, а как лазарет. По полу и по поломанным кроватям было разбросано множество фрагментов тел. Судя по всему, больных было двое, они были людьми и женщинами. Палиона поразило, почему находившиеся в плену у вампиров дамы были не съедены или не освобождены, а уничтожены с особой жестокостью. Однако ответ на этот вопрос дал отдохнувший от зловонных испарений коллекторов нос Кора.

– Пахнет Озетами, поклясться могу, Озетами тащит! – затараторил испуганно пятившийся к двери толстяк.

– Успокойся, они уже не воскреснут, – произнес Палион, на удивление быстро нашедший ответы на некоторые «почему».

Столичная община кровососов была уничтожена не случайно. Герцог Самвил всегда и везде легко находил общий язык с представителями кровососущей братии, что в Дукабесе, что и здесь, в столице. Теперь герцог стал большей частью Кергарна, баронесса Октана, тоже одна из частей, была задействована в хитром плане завоевания лиотонской короны, а две остальные дамы, в которых вселился Озет, остались не у дел. Они были своеобразным резервом, на случай, если баронесса и ее влиятельный друг потерпят фиаско. А где можно было надежно спрятать пока бесчувственные тела? Конечно, в подземелье среди вампиров. Столичные снобы, как их любил называть толстяк Кор, ценили дружбу с двоюродным братом короля, а когда он превратился в большую часть Озета, то просто оказались его покорными рабами. Они не могли ослушаться могущественного существа, обличенного к тому же и огромной властью среди людей.

Друзья Терены как-то узнали об этом и объявили крестовый поход. Две из четырех частей Кергарна были найдены и уже уничтожены. Это значительно облегчало задачу, оставалось расправиться лишь с теми, кто находился сейчас во дворце, но были не столь беспомощны, как пребывавшие в безвременном сне дамы.

С вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента Палион мог утверждать, что таинственные союзники из числа искусственных тварей не остановятся на достигнутом и, как они, отправятся во дворец. А вот хорошо это или плохо, Лачек по кличке Палач уже не знал, это должно было показать ближайшее будущее.