7. ЛЮБЕЗНЫЕ ЧИНОВНИКИ

— Дайте мне, пожалуйста, еще одно разъяснение,— сказал Фандор хозяйке гостиницы.— Как можно получить личную аудиенцию у королевы?

Хозяйка воздела руки к небу:

— О чем вы говорите, месье? Личную аудиенцию, да еще в такое время, как сейчас! Это совершенно невозможно! Подумайте сами: узурпаторша претендует на ее трон... Какой-нибудь фанатик может покуситься на жизнь нашей всемилостивейшей королевы!

— Ну а если мне нужно сказать ей пару слов? Нет, как хотите, а завтра я загляну во дворец... Где здесь можно купить белые перчатки? Все-таки я должен иметь приличный вид!

Проснувшись на следующее утро, Фандор не сразу сообразил, где он находится. Несколько секунд он с недоумением оглядывал симпатичную комнатку с цветами на окнах, в которой каждый предмет был вымыт и вычищен, а дощатый пол натерт до блеска.

Сквозь кретоновые занавески весело светило солнце.

— Очень мило! — проворчал журналист.— Ах да, это же Голландия!

Он отбросил одеяло и сел на кровати.

— Брр... Но очень-то здесь жарко! Чем баловаться революцией, лучше бы протопили печку! — продолжал он ворчать себе под нос.— Развели здесь политические интриги — сам черт ногу сломит... Ну, раз уж я приперся в эти места, надо вставать и заниматься делом... Подъем!

С этими словами Фандор снова лег, накрылся одеялом и закурил сигарету. «Как же мне увидеть королеву? — думал он. — Я чувствую, что именно от нее я узнаю все, что мне нужно... Говорят, она мила и любезна. Вот только прорваться к ней мне так же легко, как улитке — выиграть скачки! Я здесь иностранец, никто меня не знает... кроме, конечно, графа д'0беркампфа, но он вряд ли даст мне рекомендацию для королевы... И вообще, надо еще выяснить, действительно ли он здесь придворный сановник, или он просто всем задурил голову и повесил французскому правительству лапшу па уши. Кроме того, я должен знать, какая связь существует между Голландией и Еленой Майенбургской...»

Определив, таким образом, направление своего расследования, Фандор вскочил с постели. Десять минут спустя он уже был в нижнем холле и снова приставал с расспросами к хозяйке:

— Мадам, на каком языке, кроме голландского, говорят чиновники в этой стране? Как вы, наверное, заметили, я не знаю ни слова по-голландски. По-немецки я знаю только ругательства. С английским могу справиться кое-как. Итальянский знаю хорошо...

— Итальянский вам здесь вряд ли пригодится. Немецкие ругательства — это хорошо, но недостаточно. Проще всего вам будет говорить с местными чиновниками по-французски: они, как и вы, знают этот язык лучше, чем английский. Французский — язык дипломатии…

— Отлично! Я буду чирикать по-парижски — и да здравствует Пантрюш! — Фандор продемонстрировал неплохое знание парижского арго, чем доставил удовольствие хозяйке гостиницы.

— Еще один вопрос, мадам: где обретаются чиновники, заведующие записями актов гражданского состояния?

— В мэрии, месье. В здании ратуши.

— Как туда пройти?

- Прямо по улице, никуда не сворачивая. Это как раз напротив королевского дворца.

В ратуше Фандору пришлось обойти не менее десяти кабинетов в поисках чиновника, который мог бы дать нужную справку. Наконец он очутился в кабинете, где за письменным столом, отделенный от посетителя деревянным барьером, сидел маленький старичок, склонившийся над чистым листом бумаги. На появление Фандора он не обратил ни малейшего внимания. «Чертовы бюрократы! — подумал журналист.— Во всех странах одинаковые... Надо быть с ним полюбезнее...» И он деликатно кашлянул. Чиновник даже не повернул головы. Прошло еще несколько минут.

— Простите, сударь,— сказал Фандор,— когда вы устанете рассматривать этот лист чистой бумаги, вы разрешите попросить у вас справку?

В ту же минуту старичок скатился со своего стула и с красным от гнева лицом подбежал к барьеру.

— Справку? — закричал он по-французски. - Справку? Вы думаете, я сижу здесь для того, чтобы давать вам справки? Вы что, подождать не можете?

«А он и в самом деле говорят по-французски, как любой парижский бюрократ»,— подумал Фандор про себя. А вслух он сказал:

— Нет, не могу: у меня тяжелая болезнь сердца, мне нельзя долго стоять... Если я умру у вас в кабинете, у вас будут неприятности!

Чиновник внимательно посмотрел на посетителя, стараясь понять, смоется ли тот над ним или говорит правду. Фандор невозмутимо выдержал его взгляд.

— Что вам угодно? — спросил старичок.

— Можно ли найти в ваших регистрах запись о гражданском состоянии лица, имя которого я вам сообщу?

Чиновник пробормотал нечто, что можно было истолковать как утвердительный ответ.

— Тогда, сударь,— сказал Фандор,— я был бы вам благодарен, если бы вы помогли мне установить личность Елены Майенбургской.

При этом имени старичок побледнел, потом позеленел, потом снова покраснел и посмотрел на посетителя выпученными глазами:

— Как... Как вы сказали?

— Я сказал... Елена Майенбургская.

Чиновник подпрыгнул на месте и забил коротким» ручками, словно петух крыльями перед тем, как закукарекать.

— Негодяй! — закричал он.— Вы просто негодяй, милостивый государь! Выйдите немедленно из моего кабинета! Убирайтесь, или я велю вас арестовать!

— Какая муха вас укусила? Объясните же мне, черт возьми!.. Я иностранец...

— Вон! Вон отсюда! — продолжал бушевать чиновник,— Я не позволю! Я верноподданный Ее величества королевы Вильхемины!

С письменного стола он схватил огромный колокольчик. Фандор понял, что пора ретироваться. «Надо пока что избегать скандала,— думал он, выходи из кабинета.— Нечего сказать, хорошенькое впечатление производит здесь имя Елены Майенбургской!.. Что же мне теперь делать? Попробую навести справки в департаменте морских перевозок».

И придав своему лицу как можно более значительное выражение, Фандор вошел в другой кабинет. Его хозяином оказался длинный-длинный тощий господин, который, было похоже, вот-вот переломится в пояснице. Фандор отвесил ему вежливый поклон.

— Не знаю, сударь, к вам ли я должен обратиться,— начал он,— но я иностранец и надеюсь, что вы простите мне возможную ошибку. Я увидел на дверях вашего кабинета изображение корабля и подумал, что вы, должно быть, в курсе передвижения всех морских судов. Мне хотелось бы узнать, где находится сейчас броненосец «Роттердам», когда он прибудет в гавань Амстердама и когда, следовательно, я смогу увидеть пребывающего па нем графа д'Оберкампфа?

И желая произвести хорошее впечатление, Фандор добавил:

— Это мой друг...

Видимо, Фандору в этот день было суждено попадать впросак. Чиновника, который в начало благосклонно взирал на посетителя, как будто подменили. Он закричал, брызгая слюной:

— Вы негодяй! Вы не знаете, с кем имеете дело! Я вызову вас на дуэль, вы кровью заплатите за свою наглость! Как вы посмели произнести здесь имя графа д'0бсркампфа? Вы еще, чего доброго, спросите меня о Елене Майенбургской! Вы шпион! Вы явились, чтоб скомпрометировать меня! Не выйдет! Да здравствует королева Вильхемина!

С неожиданным проворством тощий чиновник протянул длинную руку и схватил Фандора за грудки:

— Кричите: «Да здравствует Вильхемина!» — или я убью вас...

— Да здравствует Вильхемина! — без особого энтузиазма прокричал Фандор. Ему, в общем, было все равно.

«Это страна буйнопомешанных,— ворчал он, выходя из здания ратуши.— Обращаться к здешним чиновникам опасно для жизни. Попробуем что-нибудь другое».

Неподалеку находилось заведение, напоминающее кафе. Зайдя внутрь, Фандор потребовал пива, и минуту спустя ему принесли большую пенящуюся кружку и трубку, набитую табаком. «Трубку я не просил,— подумал журналист,— но, наверное, здесь так принято. Ну что ж, сделаем еще одну попытку». И, глядя прямо на официанта, Фандор громко произнес:

- Долой Елену Майенбургскую! Да здравствует Вильхемина!

Журналист был уверен, что на этот раз он попал в точку и что народ, в лице официанта, поддержит его. Но не тут-то было. Физиономия у официанта перекосилась, и он заорал что было мочи:

— Долой Вильхемину! Да здравствует Елена Майенбургская!

Свое восклицание он сопроводил длинным высказыванием по-голландски. Фандор ничего не понял, и красноречие официанта пропало втуне. «Да что же это за напасть! — подумал журналист.— Что ни удар, все мимо... Ну-ка еще разок!»

— Долой графа д'0беркампфа1 — крикнул он и приготовился к катастрофическим последствиям.

Он не ошибся. Глаза официанта налились кровью. С криком: «Да здравствует граф д'0беркампф!» —он кинулся на Фандора. Терпению журналиста пришел конец. Уклонившись от нападающего, он схватил его за шиворот, резкой подсечкой лишил равновесия и швырнул в большой чан, где отмачивалась соленая треска.

- Если так будет продолжаться,— ворчал он, поспешно ретируясь из кафе, - мне не удастся завязать в этом городе много дружеских связей... Одно, во всяком случае, я знаю теперь точно; имена Елены Майенбургской и графа д'0беркампфа здесь лучше не произносить...

Неожиданно для себя он оказался перед королевским дворцом. У входа он увидел группу офицеров и членов дворцовой охраны, вооруженных алебардами. Они о чем-то разговаривали «Красивые костюмы... Как в опере!» — подумал Фандор. проходя мимо. Вдруг он замедлил шаг, потом остановился и вернулся обратно. Новая идея зародилась в его голове. Сняв шляпу, он вежливо обратился к одному из офицеров:

— Прошу прощения! Я иностранец и хотел бы получить от вас маленькое разъяснение...

— Я к вашим услугам,—сказал офицер, поклонившись.

— Я слышал,— продолжал Фандор,— что ваша всемилостивейшая королева Вильхемина охотно удостаивает аудиенции людей искусства, приезжающих в Амстердам. Я художник и литератор. Могу ли я надеяться удостоиться такой чести?

— Я готов помочь вам, любезно ответил офицер. Соизвольте следовать за мной, я провожу вас в канцелярию двора Ее величества, где вы сможете подать соответствующее ходатайство. У вас есть удостоверение личности?

— Да, конечно.

— Тогда нет сомнения в том, что аудиенция будет вам предоставлена.

Следуя за офицером, Фандор внутренне ликовал. «Я предпринял рискованный маневр,— думал он,— но игра стоит свеч! Только бы мне увидеть королеву, и я сумею ей объяснить, что Элен не имеет ничего общего с Еленой Майенбургской и что все это — результат происков Фантомаса и его сына Владимира, выдающего себя за графа д'0беркампфа...»

Желая быть любезным, он сказал вслух:

- Разрешите мне как иностранцу, выразить восхищение патриархальными нравами вашего отечества. Мне очень приятно, что королева вашей страны столь милостива и удостаивает аудиенцией не только своих подданных, но и иностранцев!

— Милостивый государь,- ответил офицер с довольной улыбкой,— королева Голландии действительно хотела бы, чтобы не существовало никаких преград между ней и ее подданными. К сожалению, сейчас, в связи с трагическими обстоятельствами, о которых вам, конечно, известно...

- О да, о да, сказал Фандор.

«Этот народ состоит из сфинксов,— подумал он про себя.- Все говорят загадками... Ничего невозможно понять!»

Тем временем они вошли в здание, где располагалась канцелярия Ее величества. В роскошном кабинете их встретил какой-то высокопоставленный чиновник.

- Дорогой барон, сказал офицер, этот художник-иностранец ходатайствует о чести быть принятым Ее величеством...

— Прошу садиться,— обратился чиновник к Фандору. Разрешите узнать, какие мотивы побуждают вас просить об аудиенции у Ее величества?

— Я хотел бы услышать из уст вашей всемилостивейшей государыни ее суждения о стране, народе, о здешних нравах... Вы знаете, с какой симпатией относятся во Франции к Ее величеству, и я думаю, что книга о ней встретила бы у нас хороший прием…

— Да, конечно...— промолвил барон,— Ее величество, разумеется, не откажет вам в аудиенции. Разрешите ознакомиться с вашей аккредитацией или, хотя бы, удостоверением личности... Вы понимаете, что в свете нынешних событии...

— Разумеется, я понимаю,— сказал Фандор, который в действительности понимал все меньше и меньше,— Вот удостоверение, выданное мне по всей форме в Префектуре полиции Парижа...

Чиновник с любезной улыбкой взял паспорт Фандора, но, едва заглянув в него, побледнел и подскочил на месте:

— Простите... Нет ли здесь ошибки?.. Так как вы говорите, ваше имя?

— Фандор... Жером Фандор.

Чиновник сжал кулаки. Глаза его засверкали.

— Негодяй! Подлец! Бандит! — закричал он благим матом. — И ты посмел явиться сюда? Посмел просить об аудиенции?

Офицер, приведший журналиста, выхватил саблю и заорал в свою очередь:

— Какая наглость! Какая дерзость! Оскорбление Ее величества! Стража, сюда!

Вынужденный отступить перед направленной на него саблей, Фандор почувствовал, что им овладевает бешенство.

— Сами вы бандиты и подлецы! — закричал он.— Хуже того — сумасшедшие! Вас всех надо отправить в сумасшедший дом!

Он готов был броситься на офицера, но комнату уже заполнили вооруженные стражники.

— Именем закона, арестуйте этого человека! — приказал чиновник.

Фандор почувствовал, как па него навалилось сразу несколько тел. Его опрокинули па пол, связали, заткнули рот кляпом,.. Он услышал, как чиновник сказал:

— Бросьте его в каземат! Королеве не докладывать... И чтобы никто не знал о его аресте! Пусть сдохнет там от голода и жажды! Жером Фандор не заслуживает ни жалости, ни снисхождения!