"Роман 'Петровичъ'" - читать интересную книгу автора (Заякин Виктор)

П Е Т Р О В И Ч Ъ (сцены из уездного существования)

Наступило очередное утро, неболее поганое, чем всегда. На старом, прогнившем от времени крыльце, под унылым, моросящим уже который месяц дождем подыхал воробей — не иначе, отведавший чего-то с барского стола; в хлеву ревел бык Пегас, обиженный тем, что вчера пьяный ветеринар, вызванный принимать роды у последней, не павшей от сапа, породистой лошади барина, сослепу начал принимать роды у Пегаса… Что он там с ним делал — неизвестно, но Пегас долго этого вытерпеть не смог, и ветеринара пришлось отправить домой в тяжелом состоянии. "Хоть бы инвалидом не остался!", — уныло подумал Петрович. "Из черепа-то добрых полчаса копыто вынуть не могли…"

Размышления Петровича прервал отвалившийся ставень, который упал ему прямо на правую, скрюченную ревматизмом, ногу. Разъяренный помещик крепко схватил его обрубками пальцев еще действующей правой руки, и, натужно засопев прокуренными легкими, метнул его из последних сил в чахлый куст сирени, сдуру выросший на этом Богом забытом дворе. Из куста донесся чей-то хрип. "Семен", — догадался Петрович. "Видно, снова на гулянке с кем-то не помирился — вона под кустом кровищи — то сколько. Полз, видать, к себе на конюшню, отлежаться, да дальше куста не смог…"

— Ульяна! А ну-ка поди сюда! — крикнул Петрович.

На крыльцо, щурясь правым бельмом на хмурое небо, выползла Ульяна, старая помещичья кухарка. С тех пор, как она на очередных поминках по очередной жене Петровича отравила шестерых гостей вчерашним супом, в ее поведении что-то неуловимо изменилось, стала она какой-то задумчивой, вялой. Даже деревенских ребятишек, пойманных на очередной попытке подбросить в кашу навоза, она била ржавой кочергой по кудрявым головенкам не со злобы, а как-то так, походя…

— Ульяна! А заглянь-ка под куст — чего Семен там расхрипелся?

Опираясь на костыль, Ульяна подобралась к сирени.

— Дык ты ему, батюшка, аккурат завесом в темечко вгородил! Он уже и оправился, сердешный!

"Эка день начинается…" — тоскливо думал Петрович…