Ф. Румянцев ТАЙНА МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРА БЕХЕРА Документальный очерк по материалам зарубежной прессы

Весна 1945 года. Фашистский рейх агонизирует. Дороги Германии забиты отступающими частями вермахта. Вперемежку с военными и частными машинами движутся сотни тысяч беженцев. В этой общей сутолоке никто не обращает внимания на камуфляжного цвета обшарпанный BMW, который упорно пробирается на юг, к Австрии.

На третий день пути между Линцем и Зальцбургом, в нескольких километрах от небольшого местечка Бад-Аусзе, машина неожиданно сворачивает в сторону. Узкая проселочная дорога приводит ее через полчаса к небольшому пихтовому леску. Здесь машина останавливается, и из нее вылезают пассажиры. Их двое. Они внимательно оглядывают местность. Оба в штатских костюмах, что поразительно не гармонирует с прямой, негнущейся выправкой профессиональных военных. К тому же номер BMW свидетельствует, что ее владелец имеет отношение к какому-то штабу вермахта.

«Здесь», — наконец вымолвил один из них, высокий, сухопарый, с властным лицом. «Яволь, герр штандартенфюрер!» Второй пассажир, угрюмый рыжий детина с мощными бицепсами, которые вот-вот грозятся порвать узкий цивильный пиджак, стал возиться над багажником. «Скорее, Мильке, у нас мало времени». — «Момент, герр штандартенфюрер». Детина вытащил из багажного отделения два серых стальных ящика. Судя по тому, с каким напряжением он держит их в руках, можно предположить, что в них находятся отнюдь не штабные документы.

«Лос, быстрей!» — штандартенфюрер СС отошел на несколько десятков метров в глубь леска. Остановившись у высокой раскидистой пихты, он очертил носком ботинка какой-то круг. Мильке, обливаясь потом, рысцою принес ящики. «Здесь, Мильке, неси лопаты». Через 45 минут все было кончено. Лишь несколько окурков да стоптанная местами трава напоминали, что здесь совсем недавно побывали люди. Штабная BMW уже влилась в общий поток транспорта, шедшего в «Альпийскую крепость», горный район Верхней Австрии, объявленный нацистами «грозным бастионом рейха».

Через несколько дней — 21 апреля 1945 года — за много километров от альпийского местечка, в нейтральной Швейцарии, человек, пожелавший остаться неизвестным, внес 350 тысяч долларов в кредитный банк Лугано на секретный счет с кодовым обозначением Б-Х-891 в «Сосьете женераль де сюрвейанс» в Женеве. В тот же день анонимный депонент отправил с почтамта Лугано телеграмму в австрийский город Линц. Она гласила: «Курт чувствут себя хорошо. Он в Женеве».

Через несколько часов в угловой комнате дома № 4/7 на Гитлерштрассе в Линце телеграмму прочел высокий сухопарый человек с властным лицом. Затем он тщательно сжег спичкой бланк и открыл обе створки окна, чтобы проветрить комнату.

Кто бывал в послевоенном Бремене, тот непременно знает такую старомодную улицу Швахгаузер-геерштрассе. Сюда не доносится шум большого города. Здесь живут те, чей годовой доход определяется шестизначными цифрами. Добротно выстроенные виллы, чистые палисадники за резной медной загородкой, швейцары с внешностью британских лордов. Впрочем, частных особняков в «городе миллионеров», каким считается в Западной Германии Бремен, немало: Бремен ведет коммерческие дела с заграницей, его воздух буквально пропитан запахом денег. Тем не менее именно двухэтажная вилла под номером 180 на Швахгаузер-геерштрассе, точнее, сам владелец дома служит предметом любопытства и объектом разговоров бременцев. «Этот человек сделал 140 миллионов, экономя на трамвае», — с уважением говорят одни, имея в виду личное состояние хозяина виллы. «Это еще не все, — добавляют другие, — с деньгами надо уметь обращаться, а наш бременский Рокфеллер ежегодно делает бизнес на триста с хвостиком миллионов марок». — «Да, приятный, обходительный человек, — вздыхают третьи с ноткой восхищения, — хотя и служил в СС».

Действительно, сам кумир выглядит настоящим миллионером из романа — седой, сухопарый, высокого роста, всегда безукоризненно одетый, с манерами большого барина. Но вот странная вещь: божество не любит журналистов. Ненавидит! За последние годы владелец двухэтажной виллы отказал в интервью по крайней мере ста пятидесяти журналистам из многих стран мира. Чтобы избежать дотошливых репортеров, он даже поставил у подъезда своего дома полицейского. Ведь стоит ему только поднять трубку, как вся бременская полиция будет к его услугам.

Что же это за человек, совмещающий в одном лице столько добродетелей? И чем объясняется его неприязнь к прессе? И почему им так интересуются журналисты? Западногерманские биографические справочники расписывают владельца трех экспортно-импортных фирм в Гамбурге, Бремене, Кёльне и Франкфурте-на-Майне Курта Бехера как «солидного предпринимателя», как человека, сделавшего карьеру исключительно за счет своих незаурядных природных способностей, в личной жизни скромного, не жаждущего рекламы семьянина. Что касается его прежней деятельности, то летописцы ограничиваются лаконичными замечаниями: «Служба в СС».

Попробуем проследить обстоятельства возвышения этого скромного служащего гестапо. Нам придется вернуться в мрачную атмосферу Венгрии 1944 года, оккупированной гитлеровцами.

В последние годы второй мировой войны Бехер занимает должность руководителя особых команд — «зондеркоманд» СС, проводивших «чистку» среди венгерского населения. На языке гестаповцев эта «чистка» называлась «эндлезунг» — «операцией по окончательному решению еврейского вопроса». Коллегой Бехера по этой «работе» был не кто иной, как сам «главный бухгалтер смерти» оберштурмбаннфюрер Эйхман. Правда, роли у старых приятелей были разные: Эйхман отправлял транспорты с обреченными в Освенцим, а штандартенфюрер Бехер надзирал за тем, чтобы имущество и личные вещи смертников попадали по своему новому назначению — в казну третьего рейха.

Одновременно это был источник, из которого эсэсовские бандиты пополняли и свои собственные сокровища.

Тому, кого Эйхман и Бехер намеревались отправить в лагерь уничтожения, разрешалось брать с собой лишь самое необходимое. Каждый, разумеется, стремился взять то, что было для него наиболее ценным и занимало мало места. Ведь большинство несчастных не знало, куда их направляют. Как только эти люди прибывали в концентрационный лагерь, их имущество немедленно отбиралось, а сами они уничтожались. Затем отобранное приводилось в порядок и классифицировалось. Прежде всего самым тщательным образом осматривали одежду или обувь — не вшиты ли в них драгоценности.

«Таким образом, — писал в своем дневнике комендант Освенцима Рудольф Гесс, — мы овладели огромными ценностями на сотни и сотни миллионов. Там были и великолепные драгоценные камни, часы с вложенными бриллиантами, кольца, серьги и ожерелья. Валюта была в изобилии. Иногда то у одного, то у другого человека мы находили сотни тысяч. Банкноты в тысячу долларов не были редкостью…»

Трупы расстрелянных, отравленных в газовых камерах тоже осматривались, у них вырывали золотые зубы и мосты.

Каждый вторник из Берлина в Освенцим приезжал на автомобиле высокопоставленный офицер СС и забирал с собой всю добычу.

В такой ситуации коммерческие способности Бехера и проявились во всем блеске. Излишне говорить, что он не упускал случая поживиться за счет имущества смертников. «Прирожденный коммерсант», — с ноткой восхищения говорили о нем «коллеги» из гестапо; они с завистью констатировали, что скупой Бехер неожиданно завел знакомства с дорогими будапештскими куртизанками и стал частым гостем в лучших кабаках венгерской столицы.

Будапешт 1944 года…

Люди здесь живут как в каком-то невообразимом дурмане. Утром уходят на работу и с ужасом ждут конца дня: будет ли снова бомбежка, что их ждет дома? Гестапо свирепствует по всей стране. Тем не менее многие, наглухо закрывшись в своих квартирах, тайком слушают по вечерам заграничные радиостанции — ведь из нацистской прессы и радиовещания ничего не узнаешь.

На товарной станции в Ференцвароше уже почти не осталось исправных путей. Вдоль железнодорожного полотна повсюду валяются сгоревшие вагоны, автомобили; на месте вокзала развалины, даже железнодорожникам негде приютиться.

Но на оставшихся путях торопливо формируются составы. Ненасытная фашистская Германия требует своего. Туда отправляются до отказа набитые вагоны с венгерской пшеницей, скотом, произведениями искусства и мебелью. На всех вагонах надписи. «Рейхсайгентум» — «Собственность рейха».

В бронированных комнатах национального банка начинают упаковывать валюту, золото, ценные бумаги и даже клише банковских билетов. В ожидающих отправки ящиках тридцать четыре тысячи килограммов чистого золота. Здесь же сложены 60 ящиков с коллекцией древних книг национального музея.

25 ноября 1944 года перед зданием Венгерского национального банка останавливаются несколько тяжелых военных грузовиков. Они перевозят золото на вокзал, где его укладывают в вагоны. Сюда же привозят королевскую корону и ящик с драгоценными атрибутами коронования. В кабинете начальника вокзала телефонный звонок. Звонит штандартенфюрер СС Бехер. Он дает приказ об отправлении «золотого» поезда. Состав трогается с места и, набирая скорость, уходит в сторону рейха.

По пути на станциях поезд минует составы, груженные машинами, продовольствием, ценностями. Штандартенфюрер Бехер ведет точный учет таких составов. Ведь, помимо всего прочего, он главный хозяйственный уполномоченный Гиммлера в Венгрии. Бехер держит эти сводки в памяти — за четыре месяца 23 839 вагонов.

Особенно интересует штандартенфюрера состав, который увозит в Германию ценности, награбленные у 800 тысяч венгерских евреев. Большинство из них уже «вышли на волю» через трубы крематориев Освенцима, следовательно, их имущество прямо зависит от Бехера, как главного имперского уполномоченного по всем лагерям смерти (штандартенфюрер занимает одновременно три ответственных поста!). Бехер отправляет своего адъютанта Мильке сопровождать поезд и дает ему запечатанный сургучом конверт: «Передашь начальнику охраны на станции Бреннбергбань. Там же тебя будет ждать обратная машина. Ящик доставишь ко мне». И Мильке действует. До станции Бреннбергбань ценности везут просто «россыпью». Здесь поезд останавливается, и начинается «сортировка». Отдельно складываются ценные предметы из чистого золота, золотые часы, украшения с драгоценными камнями, драгоценные камни, жемчуг и, наконец, золотые слитки и золотые монеты. Сортировка длится несколько дней. Затем все сокровища складывают в ящики, окованные железными лентами. Получается внушительная цифра: 41 ящик золота, весом по 45 килограммов каждый, 35 ящиков с золотыми часами, 18 ящиков, по 35 килограммов каждый с золотыми украшениями, 8 ящиков с бриллиантами — каждый из них весит 38 килограммов! И наконец, три стокилограммовых ящика с золотыми монетами.

Мильке передает запечатанный конверт штурмбаннфюреру, начальнику эсэсовской охраны поезда. Штурмбаннфюрер пробегает текст, внимательно рассматривает печать «Хозяйственное управление СС, Берлин» и приказывает эсэсовцам передать унтер-штурмфюреру Мильке под расписку два ящика с бриллиантами. Три солдата тащат тяжелый груз к BMW, прибывшей накануне вечером из Будапешта. Мильке влезает в машину. Тут же садятся два эсэсовских автоматчика — охрана. Ящики у них под ногами. На прощание будапештский гость небрежно кидает солдатам, тащившим бриллианты, пачку сигарет. Через несколько часов драгоценный груз в Будапеште, у Бехера. Штандартенфюрер, тщательно занавесив окна и заперев дверь своей спальни, исследует содержимое обоих ящиков.

Время от времени он прислушивается к тому, что говорит установленный в углу комнаты радиоприемник. Диктор сообщает, что русские приближаются к Будапешту. В целях выпрямления линии фронта доблестные войска фюрера отступили на 13 километров, бодро вещает радио. Штандартенфюрер Бехер не знает, плакать или смеяться ему над этими глупыми комментариями. Он хапает все подряд.

Венцом «деятельности» Бехера в Венгрии была кража… концерна, да, именно самого большого в стране концерна тяжелой промышленности — заводов Вейса-Манфреда. Правда, официально концерн был взят на двадцать пять лет (!) под опеку СС. Фактически же Бехер подарил концерн Гиммлеру, но при этом не забыл положить в карман огромный куш. Кстати, концерн Вейса — это хоть и самое крупное, но одно из многих предприятий, ставших добычей уполномоченного Гиммлера в Венгрии.

Другой крупнейшей его махинацией были обороты во время инфляции в Венгрии, когда он присвоил себе фантастическое богатство.

К концу войны гестаповцы стали помещать награбленные ими капиталы в нейтральной Швейцарии. Гитлеровцев очень устраивало, что никто в этой маленькой альпийской республике не требовал от них указывать свое настоящее имя. Швейцарские банки работали по принципу «деньги не пахнут». Десятки гестаповских мародеров умело использовали это благоприятное обстоятельство. С помощью подставных лиц они внесли на секретные счета в швейцарские банки огромные суммы денег и золота, похищенные ими у своих жертв. Тем не менее, несмотря на густой покров тайны, окружающей эти вклады, кое-что стало известно общественности. Оказалось, что общая сумма гестаповских вкладов в Швейцарии равна 5 миллиардам долларов! Из них немало и бехеровских, с незримым клеймом Освенцима. Накануне краха рейха Бехер воспользовался своими связями с Оппенгеймом и другими крупными германскими банкирами, сотрудничавшими с СС, и вложил в женевский банк «Сосьете женераль де сюрвейанс» 350 тысяч долларов — часть той суммы, которую он выручил, продав краденые драгоценности. Телеграмма: «Курт чувствует себя хорошо. Он в Женеве», которую Бехер получил от своего подставного лица из Лугано накануне краха рейха, и означала, что его эсэсовские денежки благополучно достигли подвалов этого банка.

Куда же девался штандартенфюрер? В последний раз мы встречали его переодетым в штатский костюм в тот момент, когда он сжигал присланную ему из Лугано телеграмму…

Вскоре после войны Бехер вынырнул в Бремене и занялся бизнесом. Никто не поинтересовался, откуда у бывшего штандартенфюрера СС (Бехер и не думал скрывать, что он служил в гестапо) оказалось состояние, позволившее разом занять ему место среди крупнейших коммерсантов города и открыть одну за другой три экспортно-импортные фирмы. Да и кому, собственно, было до этого дело? Ведь на свободе разгуливали не менее важные птицы, как гаулейтер Украины Кох, последний комендант Освенцима Бер. Скрывались от возмездия и такие крупные акулы, как заместитель Гитлера — Борман и коллега Бехера — Эйхман. Все они своевременно сменили черный мундир на светлое цивильное платье.

На столах у чиновников западногерманской прокуратуры пылились материалы о преступном прошлом нынешнего миллионера и о грязном происхождении его богатства.

В самый дальний ящик стола было засунуто требование правительства Венгерской Народной Республики о выдаче и наказании военного преступника Бехера, виновного в тяжких преступлениях против венгерского народа. Казалось, что после поимки Эйхмана суду будет предан и его ближайший подручный. Однако этого не случилось. Эйхмана повесили, Бехер как ни в чем не бывало продолжал спокойно торговать и умножать свои кровавые миллионы. Чья-то «таинственная» рука спасла Бехера от петли.

Но чудес на свете, как говорится, не бывает. Мистическая рука, спасшая преступника, была из самой обыкновенной плоти. В Западной Германии ни для кого не секрет, что за спиной Бехера стоит могущественный банк Оппенгейма… Бехер был связан с этим банком еще с тех пор, когда разгуливал в эсэсовском мундире. Банк Оппенгейма существует уже около 200 лет и благополучно пережил десятки кризисов и войн. Он финансировал Вильгельма II, Гинденбурга и Гитлера. После 1945 года этот банк стал поддерживать финансами аденауэровскую партию и мог поэтому рассчитывать на покровительство боннского правительства.

Западногерманская юстиция не пошевелила пальцем и после того, когда швейцарская пресса опубликовала материалы о темном прошлом бременского негоцианта и потребовала от властей Федеративной республики предать Бехера суду. И даже когда западногерманское телевидение организовало передачу, в которой рассказывалось о преступных деяниях Эйхмана, Бехера и их сообщников в Венгрии, Бехер сумел выйти сухим из воды.

Сохраненные в Швейцарии миллионы очень пригодились обер-мародеру. На них и на деньги, вырученные за бриллианты, своевременно спрятанные близ Бад-Аусзе, он и основал свои три экспортно-импортные фирмы.

Бывший штандартенфюрер и полковник гестапо по-прежнему преспокойно живет в ФРГ, в городе Бремене. Тихая старая улица, тихая добротная вилла. И в этой тишине «уважаемый предприниматель» считает свои новые миллионы. Миллиончик к миллиончику… Да, Бехер чувствует себя вполне спокойно и не страдает угрызениями совести: ведь он только делал бизнес!