"Уголовного розыска воин" - читать интересную книгу автора

Тридцать часов поиска

Глухой пасмурной ночью в поселке Минского тракторного завода кто-то, воспользовавшись кратковременной отлучкой сторожа, выломал входную дверь стрелкового тира, снял с петель вторую — от служебной комнаты — и вскрыл металлический ящик с оружием. Прибывшие по тревожному сигналу на место происшествия работники милиции зафиксировали: преступник унес с собой три малокалиберных спортивных пистолета системы Марголина и несколько пачек патронов.

В эту ночь на ноги были подняты все оперативные работники Минского уголовного розыска, ориентированы о преступлении патрули наружной службы.

Улица Якуба Коласа, 26.

В квартире Радкевичей гулянка. Сергей Викторович провожает в армию сына Валерия. За столом десятка два гостей, в основном безусые юноши и хохотуньи-девушки. Шум, гам...

В первом часу ночи девушки заторопились домой. Парни вызвались проводить их. Валерий, что-то шепнув на ухо матери, тоже юркнул из квартиры вслед за голубоглазой подругой. А пир тем временем продолжался. Довольные торжествами родители будущего воина потчевали чем могли дорогих гостей.

Неожиданно в дверь резко постучали. В комнату скорее вбежали, чем вошли, высокий мужчина в штатском, несколько одетых в форму работников милиции, в том числе проводник со служебно-розыскной собакой.

— Кто хозяин?

— Я, в чем дело? — Сергей Викторович Радкевич встревоженно шагнул навстречу нежданным гостям.

— Возле вашего дома минут десять назад в драке ножом ранили человека...

— У нас никто десять минут назад из дома не выходил, — загалдели парни и девчата.

Это была неправда. И говорившие знали, что лгут, но им и в голову не приходило, что хулиганский поступок может совершить кто-то из их компании.

— Собака привела к вашему подъезду. — Высокий мужчина в штатском сохранял спокойствие. — Кроме как у вас, нигде в доме гулянок нет.

— Безобразие! Врываются среди ночи! — выкрикнул кто-то из-за стола.

— Товарищи, попрошу не шуметь. — Подполковник милиции Михаил Кондратьевич Рабок (это он, высокий, в штатском, первым вошел в квартиру) в ответ на выкрики поднял руку, требуя тишины.

Михаил Кондратьевич сегодня дежурил по городскому управлению внутренних дел, и, конечно, юная компания не знала всего того, что по должности полагалось знать ему, работнику отдела уголовного розыска. Почти сразу после сообщения о нападении хулиганов двое жителей улицы Якуба Коласа один за другим позвонили по 02 о том, что в своем районе слышали пистолетный выстрел. Драка с применением ножа и выстрел — было отчего переполошиться.

— Попрошу всех, — продолжал подполковник милиции, — выложить на стол колющие и режущие предметы...

Шум, недовольство, упреки.

— У нас нет ничего...

— Тогда придется нам самим посмотреть.

Шум усилился, когда трое в милицейской форме приблизились к выстроившейся у стены цепочке парней. И вдруг... Работник милиции, шагнувший к одному парню (он-то как раз с тремя дружками выходил вслед за девушками минут десять назад на улицу, а потом вернулся с ними), словно фокусник, выхватил из кармана его пиджака обойму с патронами, а затем откуда-то сзади, из-за брючного ремня, — длинноствольный пистолет...

Пистолет, зажатый в руке милиционера, взмыл над головами, вызывающе поблескивая сталью.

В комнате ахнули. Хозяйка квартиры, лишь взглянув на опасную находку, рухнула на пол без чувств. Ее бросились отхаживать. А Сергей Викторович Радкевич только и смог произнести:

— Елки-палки. Кого же это мы сюда позвали?..

— Где вы взяли оружие? — спросили у парня.

Тот молчал.

— Что еще есть у вас в карманах?

Снова ни звука. Один из работников милиции вышел в коридор, где участники пирушки сложили верхнюю одежду. Нашли плащ незнакомца. В кармане его находилась пачка патронов — пятьдесят штук — и вторая обойма...

Отодвинув в сторону бутылки и тарелки, работники милиции здесь же, в комнате, составили протокол.

Через несколько минут оперативная группа, выехавшая на поиски хулиганов, доставила в отдел внутренних дел Советского райисполкома парней, задержанных на квартире Радкевичей. На очной ставке мужчина, пострадавший на улице, ни в одном из парней нападавших не признал.

Следствие по этому делу продолжалось. Хулигана потом все-таки нашли. Его по приметам, которые назвал потерпевший, задержал экипаж патрульной машины. Прямого отношения к участникам пирушки у Радкевичей драчун не имел. Но теперь возникло новое дело...

Пистолет, обнаруженный у электромонтера Мингорэлектросетей Михаила Буряка, ранее судимого за хулиганство, был, судя по номеру, одним из трех, украденных из стрелкового тира.

Глубокая ночь.

Где остальные пистолеты?

— Не знаю! — почти выкрикнул Михаил Буряк.

— Не ершитесь, молодой человек, — сказал Рабок спокойно. — Нам с вами еще толковать да толковать.

— Поймали, ну и сажайте за хранение, — с раздражением, но уже спокойнее отозвался Буряк.

— Ишь как все просто, — улыбнулся заместитель начальника уголовного розыска Жуковский. — Только за одно хранение оружия захотели предстать перед судом. Нет, отвечать придется и за хранение, и за кражу. Слышите, за кражу оружия!

— Я не крал, — произнес уже тише Буряк.

— Но номер-то сошелся!

Молчание.

— Признавайтесь, вы залезли в тир? — продолжал наступать Рабок.

— Я только что вернулся из командировки, был в Минской области...

Почему дрожит его голос? Почему он так не уверен в себе? Правду говорит или пытается словчить? Если правду, то у него насчет кражи алиби.

Немедленно организовали проверку... Томительно тянутся минуты. И вот подтверждение.

Электромонтера действительно направляли в командировку. Судя по отметке в командировочном удостоверении, он вернулся позавчера. Выходит, в самом деле алиби? Ведь кража произошла два дня назад...

Внимательно осматривают командировочное удостоверение — дата без исправлений и подчисток. Но... не вернулся ли Буряк в Минск раньше времени?

В соседнем кабинете другие сотрудники уголовного розыска допрашивают закадычного друга Буряка — Анатолия Пивчука, он должен знать, откуда у дружка оружие и был ли Михаил дома в день кражи.

— Когда вы вернулись из командировки? — снова задают вопрос Буряку.

— В удостоверении отмечено.

— Отвечайте на вопрос.

— Ну на день или два раньше. За это ведь под суд не отдают.

Выходит, три дня подряд друзья не расстаются, бесцельно бродя по столичным улицам. Это значит: Буряк все-таки был в. Минске в ту ночь, когда вор взломал дверь тира.

Подозрения усиливаются. Но сами по себе они не могут служить доказательствами вины. Нужны доказательства, неопровержимые. Надо с достоверностью знать, где находился в ту самую ночь подозреваемый, как появилась в командировочном удостоверении дата прибытия электромонтера в Минск — специально ли была поставлена или же здесь простое совпадение? Тотчас дали задание сотрудникам угрозыска Минской области выяснить эти вопросы.

А пока не снижать темпа допросов.

— Верните оружие, от этого сейчас многое зависит, — снова и снова говорят задержанному и его дружкам,

— Мы не крали, не знаем, где оно, — говорят один, второй, третий...

Молчит лишь Буряк.

— Отказываетесь давать правдивые показания, значит, кража на вашей совести.

И так полчаса, час, два часа подряд. Пока наконец вот это:

— У нас было два пистолета. Второй у Пивчука. Где третий, не знаю.

Пивчук вначале и слышать не хотел об оружии. Но спустя несколько минут и ему пришлось отступить. Рассказ его короток. У него действительно находился пистолет, когда он шел на пирушку. Но... со время вечеринки он случайно забрел на кухню. Увидев из окна работников милиции, направлявшихся к подъезду вслед за служебно-розыскной собакой, спрятал оружие.

— Где?

— На кухне...

Значит, пистолет и сейчас там же — под раковиной умывальника, прикрытый тряпкой?

Мчится милицейская машина на улицу Якуба Коласа, 26. Но... под раковиной умывальника ничего нет — ни пистолета, ни даже тряпки.

— Где оружие?

— Не крали мы, купили, — дает показания Пивчук. — На площади Победы купили, у какого-то мужчины...

— Кончайте, Пивчук, с враньем. То говорили, что пистолет под раковиной умывальника. Теперь о каком-то мужчине выдумываете. Хуже от этого будет только вам.

— Насчет умывальника я правду сказал.

— Так где же то, что мы ищем? Поедемте, вместе посмотрим.

В квартире Радкевичей Пивчук театрально развел руками. Под раковиной умывальника действительно ничего не лежало.

— Кто стрелял в ту ночь во дворе?

— Я.

— Зачем стрелял?

— Так просто. Под хмельком был. Решил с Мишкой опробовать «машинку». Вот и стрельнул вверх.

— А история с ножом ваша?

— Нет. Мы здесь ни при чем. Кого-то, кажется, мы спугнули выстрелом. Они бросились удирать в одну сторону, а мы в другую, к себе в подъезд.

Сведения важные! У пистолета, изъятого па вечеринке у Буряка, чистый канал ствола. Значит, из него не стреляли. Значит, действительно второй пистолет не фикция. Получается, Пивчук не сочиняет о спрятанном на кухне оружии.

— Я не знаю, куда оно девалось, — продолжал упрямо твердить он, пока хозяева квартиры перетряхивали всяческие тряпки, стремясь помочь работникам милиции в их нелегком поиске.

Допросы участников пирушки ясности в эту запутанную ситуацию не внесли. Молодые люди, смущаясь, чувствуя свое неловкое положение в связи со случившимся на их глазах загадочным происшествием, один за другим высказывали предположения, но никто не мог дать в руки милиции нужных сведений.

К концу подходила полная тревог и поисков ночь.

— Не знаю, как его фамилия, — твердил в это время Буряк, когда Жуковский задавал вопрос о загадочном мужчине, якобы продавшем им пистолеты.

— Расскажите подробно о вашей встрече с ним.

— Дело было на Малой Слепянке. Он подошел сам. Мы договорились, что встретимся на площади Победы. Вот и все.

— Где это видано, чтобы первый встречный-поперечный предлагал незнакомым парням пистолеты? Вы только вдумайтесь...

Буряк все так же нервно покусывал губу.

— Но он на самом деле сам подошел к нам.

— Значит, вы были до этого знакомы?

Буряк взглянул на работников милиции. И по этому непроизвольному движению Жуковский понял: вопрос попал в цель.

Кто же мог знать ранее судимого Буряка? Уж не тот ли, кто с ним вместе отбывал срок наказания в исправительно-трудовой колонии? Надо срочно выяснить, кто он такой.

— Послушайте, Пивчук, молчание может дорого вам обойтись, — спокойно говорил старший инспектор уголовного розыска Занько. — Учтите: с вашей помощью или без вашей, но оружие мы найдем.

— Это уж точно, — подтвердил Рабок.

— Я одному парню подмигнул, когда уводили, — уже другим тоном произнес обладатель краденого пистолета.

Похоже, в его поведении наступил перелом.

И снова по утренним улицам Минска мчится милицейская машина. Быстрее, быстрее по названному адресу. Второй пистолет должен находиться у Михаила Оськина.

— Оськин — тяжелый человек, — предупреждает Пивчук. — Так просто он не отдаст.

— Потому мы вас и взяли с собой, — отвечает Занько.

Но Оськин после ночного случая дома не появлялся. Мать пожала плечами: дескать, понятия не имеет, где сын, — город большой, друзей много. Съездили на машине по одному адресу, по второму. Ни в том, ни в другом месте парень не показывался. Снова возвратились к нему домой. Нет, и здесь его все еще не было.

— Хозяйка, дайте, пожалуйста, листок бумаги, — обращается Рабок к пожилой женщине.

Дрожащими руками Пивчук в присутствии матери дружка выводит: «Миша! Все разгадано. Принеси пистолет в милицию». Записку работники милиции возьмут с собой, чтобы при встрече было легче убедить строптивого. А Пивчука тотчас отвезли в райотдел.

Сами же снова в путь...

Если Оськин появится дома, ему все равно не избежать встречи с работниками милиции: в квартире подождать остался старший инспектор ОУР Занько.

Рабок приказывает взять курс на улицу Якуба Коласа. Вот и знакомая по ночному происшествию квартира на втором этаже. Валерий Радкевич знает Оськина в лицо, может заметить издалека.

— Помогай, Валерий!

Бегут под колеса метры, сотни метров асфальта. До боли в глазах всматривается экипаж «газика» в лица и фигуры шагающих по тротуарам парней.

— Вот он, на остановке! — кричит Радкевич.

— Миша! Миша! — тотчас выскакивает он из машины и бросается к автобусу, который уже тронулся с места.

Оськин из полуприкрытых дверей прыгает на асфальт. Приземлился удачно... Замечает рядом с Валерием того самого высокого в штатском, понимающе ухмыляется.

— У нас к тебе дело, — начинает Валерий, когда Рабок достает из кармана записку.

Здесь же, на улице Горького, Оськин с каменным лицом читает коряво нацарапанные строки обращения дружка. Буряк и Пивчук для него авторитет. Но...

— Не веришь? — Рабок усмехается. — Поехали, сами поговорите.

В отделе внутренних дел Заводского райисполкома, куда привезли всех задержанных по подозрению в краже пистолетов, Пивчук только на мгновение появился перед растерянным компаньоном.

— Отдай «машинку», — буркнул он, и его тотчас увели.

Работники милиции вопросительно взглянули на того, кто невольно пособничал преступнику. Что руководило им в тот момент? Чувство ложно понятого товарищества? Дескать, выручу друга, уберегу его от неприятностей. А на самом деле? Медвежья услуга! Поощрение к новому преступлению, к новым неприятностям. Выход же был так прост: немедленно сдать оружие в милицию.

— «Машинка» не у меня, ее забрали.

Час от часу не легче.

— Кто? — стараясь не выдать волнения, спрашивает Рабок.

— Фамилию не помню.

— Адрес?

— Не знаю.

— Когда же это вы успели? Ну да ладно... Как зовут этого человека?

Молчание. Наконец:

— Валерий по кличке Черный. Мы с ним давно не виделись, а здесь случайно, с полчаса назад...

Неужели след потерян? Нет, нет, нет! Только не отчаиваться.

Парень уставился в пол. Красный, как перезрелый помидор, он готов теперь провалиться сквозь землю от стыда.

— Не помню, абсолютно ничего не помню.

— Как же вы с ним встречались, если не знаете ни фамилии, ни адреса?

— На квартиру звонил...

На квартиру? Это важная деталь.

— Номер телефона помните?

— Нет. Давно было.

— Давайте вместе вспоминать. С какой цифры начинается? Два? Три? Четыре?

— Кажется, шесть...

Через несколько часов Оськин назвал несколько приблизительно похожих номеров телефона.

— Черный, это ты? — Голос Михаила звучит неуверенно, глухо.

— А, Мишка! — отозвалась трубка. — Что тебе еще?

«Вызывайте на встречу», — шепчет Рабок.

— Надо встретиться, — повторяет Михаил.

— Зачем? — Черный, чувствуется по интонации, колеблется.

— Есть дело. Важное дело.

— Мы же только расстались...

— Надо.

Черный молчит, видимо, соображая, что ответить.

«Настаивайте, говорите, что откладывать нельзя», — подсказывает работник уголовного розыска.

— Надо кое-что сказать тебе. Не по телефону. Срочно, понимаешь?

— Нет у меня времени, чтобы катить куда-то.

«Говорите, что сами приедете», — звучит подсказка.

— Скажи, где ты живешь. Сам приеду.

В ответ молчание. И потом:

— Ладно. Ты откуда звонишь?

Оськин мельком взглянул на торчавший из верхнего кармана пиджака сотрудника ОУР уголок удостоверения и медленно, с расстановкой произнес:

— Я рядом с ГУМом.

— Приезжай на тринадцатом автобусе к моему дому. Он рядом с остановкой Короленко.

Автобусная остановка Короленко. На машине домчались за несколько минут, Черного не видно. Еще рано ему появляться: если ехать автобусом от ГУМа, то поездка из центра должна занять вдвое больше времени.

Прошлись один раз мимо остановки, другой... В нескольких десятках метров с заведенным двигателем замер «газик». Проходит пять... семь, десять минут. А вдруг Черный что-либо заподозрил?

«Если сейчас не выйдет он, — решает Рабок, — пойдем сами».

И в этот момент из-за угла дома появляется высокий, атлетического сложения парень.

Он! Медленно шагают ему навстречу трое — в центре Оськин. Черный замедляет шаг, подозрительно оглядывает спутников дружка. На его лице замешательство.

— Надо отдать, — виновато бормочет Оськин.

— Что отдать? — Парень зыркнул налево и направо.

— Надо отдать «машинку».

— Мне нечего отдавать.

Несколько секунд, отстучавших после ответа, были похожи на вечность.

— Послушайте, Черный, — подполковник милиции чеканит слова. — Мы сейчас зайдем в вашу квартиру, — и кивнул головой на поблескивающие в свете солнечных лучей окна пятиэтажного дома. — До двенадцати ночи будем искать, но найдем. Понятыми соседей позовем...

Гулкая, напряженная тишина повисла между группой и этим высоким парнем. Казалось, все замерло, притихло вокруг. Даже автобусы, проносившиеся по улице Волгоградской, теперь как будто двигались беззвучно.

Секунды молчания... О чем он думает сейчас, этот парень? Морщит лоб, заметно прикусывает губу.

— Не надо, не ходите. Я сам принесу...

Его взгляд как бы спрашивает: можно идти?..

Подполковник милиции смотрит ему прямо в глаза. Как глубоко нужно разбираться в людях, каким даром проникновения, интуицией, психологической сметкой в конце концов надо обладать, чтобы дать ответ, верней ответ на этот немой вопрос.

— Мы будем ждать здесь, — только и сказал он.

Парень скрылся за углом. Что он делает сейчас? Тик-так, тик-так. Теперь кажется, что часы даже звенят, гремят, отсчитывая секунды.

Дверь подъезда с другой стороны. Отсюда, с улицы, ничего не видно... От напряжения стучит в висках. И, кажется, лоб повлажнел.

Черный появляется из-за дома неожиданно. Рука в кармане... Ближе... Ближе...

— Возьмите!..

Итак, где-то оставался последний пистолет.

— Не берите чужой грех на свою душу. Затягивание допроса не в вашу пользу, — убеждали тем временем Буряка.

И тот, когда узнал, что найден второй пистолет, не выдержал, сдался. Владимир Акимов, вместе отбывали срок наказания в колонии, — вот кто выкрал из тира оружие...

Работники милиции своими путями к этому времени тоже пришли к выводу — Акимов, слесарь СМУ Главгаза, ранее судимый за взлом телефонов-автоматов, причастен к взлому тира и краже пистолетов. Но прямых улик против него пока не было. Признание Буряка теперь меняло картину.

Улица Бумажкова, 52. Здесь и был задержан подозреваемый в краже.

— Где пистолет? — спросили у него.

— Не берите на пушку.

Провели очную ставку. Спесь с Акимова как рукой сняло.

— «Машинка» в тайнике — в шкафу под фанеркой.

Близка развязка. Так считали прибывшие к дому подозреваемого сотрудники отдела внутренних дел. Но... В который раз за время поисков помешало это «но». В доме задержанного оперативную группу ждало разочарование. Были тщательно осмотрены не только шкаф — все уголки квартиры. Но все понапрасну.

Глубокая ночь. Обыск затянулся. Кто-то уже смахивает пот со лба. Настроение подавленное. Неужели Акимов, не имея ни одного шанса избежать наказания, решился хитрить, водить за нос? Вряд ли. Но если он говорит правду, то где пистолет? Из дома вынести не могли: с момента задержания хозяина сюда никто не входил и не выходил.

Жена Акимова сочувственно смотрит на уставших работников милиции... Может, ее рук дело?

Уже под утро ни с чем, валясь с ног от усталости, возвратилась группа в райотдел. Привезли с собой и жену задержанного.

— Не может быть! — заскрипел зубами Акимов, узнав о безрезультатности обыска. — Ты, — повернулся он к жене, — отдай! Добром говорю: отдай!

Через некоторое время последний из украденных пистолетов лежал перед следователем. Акимова, оказывается, знала о тайнике и, когда мужа арестовали, через форточку передала в сад тяжелый сверток двенадцатилетнему племяннику. Тот по ее наказу спрятал сверток в дальнем углу сада, под плитой...

В окно здания райотдела внутренних дел заглядывал рассвет. Каждый из членов оперативной группы только сейчас осознал, какой огромный груз вынесли они на своих плечах за последние тридцать часов непрерывного поиска.