"Берег бесконечности" - читать интересную книгу автора (Макдевит Джек)18Никогда не ложитесь в постель сердитыми. Эту ночь они спали вместе, как все ночи после «Ворона», но любовь была наигранной, сдержанной, осторожной. Можно было бы сказать, – Как тебе? – спросила она, когда они лежали уже потом, чувствуя, что напряжение не прошло. – Отлично. – Нет, Солли, я же знаю. Солли, я не хочу, чтобы ты на меня сердился. – Я не сержусь. Так оно и пошло. Странно, что раньше она его никогда таким не видела. Она знала, что он может быть хмурым, может обижаться, иногда даже держаться холодно. Но здесь было что-то более глубокое, степень обиды, которая ее удивляла и ранила. Может быть, он сожалеет о потерянных годах, а ее считает за это ответственной. То, что они засунуты в корабль, тоже не помогает. Все слишком концентрированно получается. Слишком много уединения. Наутро все стало получше. Он извинился и согласился, что, конечно же, надо подождать, не следует слишком поспешно брать обязательства, которые, быть может, ни один из них не готов выполнять. В следующие дни они разнообразили наполненные страстью вечера любовными контактами своих представителей, ставя романтические представления, в которых их альтер эго развлекались экзотическими способами, но только друг с другом. Чужих в игру не принимали. Кульминация первой фазы полета наступила к концу дня 7 марта, на тридцать девятый день. Автоматические системы «Хаммерсмита» информировали, что предстоит выход в реальное пространство. Они ждали этого события в центре управления и пили кофе, предвкушая охоту. «Пять минут», – сказал ИР. Ким набросила ремни на плечи. – Момент ноль, – сказал Солли. – Ни пуха. Корабль всегда был полон технических звуков – выполняемое обслуживание, система жизнеобеспечения, двигатели на холостом ходу (обычный для них режим). Ким быстро привыкла к этим звукам и замечала их только тогда, когда специально слушала или когда менялся тон. Сейчас, при подходе к точке назначения в двадцати семи световых годах от Алнитака, заработали прыжковые двигатели, энергия потекла сквозь стены. Ким медленно закрыла глаза. Она представила себе, как возвращается домой с фактами, показывает Агостино верные доказательства того, что контакт был, собирает пресс-конференции, принимает поздравления со всего мира. И даже через тысячу лет люди, вспоминая полет «Хаммерсмита», будут почтительно понижать голос. Но Перспектива представлялась радужной, и Ким предвкушала грядущую славу, когда сработали прыжковые и корабль оказался в нормальном пространстве. – О'кей, вот оно, – сказал Солли. – Приехали. Он включил верхний экран. Тот сразу наполнился звездами. – Пора работать, – сказала Ким, настолько взволнованная, что еле-еле сдерживалась. Он потянулся и хлопнул ее по руке. – У нас часов тридцать до того, как сигнал сюда дойдет. Но раз мы не можем доверять часам, давай включаться сейчас. Когда подлетаешь к созвездиям достаточно близко, они распадаются. Звезды, находившиеся на родном небе рядом, расходятся далеко в стороны. Яркое исключение из этого правила – пояс Ориона. Три его сверхъяркие звезды остались на своих классических местах, только до них теперь было меньше тридцати световых лет, а не тысяча пятьсот, как для наблюдателей с Гринуэя. Они слепили глаза и господствовали на небе. Самой западной была Минтака, «Пояс». Официально она называется Дельта Ориона, наименее яркая из трех, со светимостью около 20 000 солнечных. У нее есть относительно тусклый спутник, с такого расстояния не видимый, на орбите с радиусом порядка половины светового года. Эпсилон Ориона, средняя звезда, известна также под арабским именем Алнилам, «Пояс жемчужин». Она вдвое ярче Минтаки. Ее окружает дымка, вызванная неправильной туманностью NGC 1990, светящейся, как пасмурное небо, отражающее огни города. И наконец, к востоку находится Дзета Ориона. Алнитак. Ким смотрела, как она плывет по главному экрану центра управления, – это «Хаммерсмит» поворачивался к ней. Алнитак тоже собрал вокруг себя дымку от туманности Пламени и излучающей туманности IC434«Мы движемся курсом к Алнитаку, – сообщил ИР. – Набираем скорость до тридцати четырех километров в секунду». – Отлично, Хэм, – сказал Солли. Рабочие антенны корабля навелись на огромную звезду. Из гнезд в корпусе появились еще антенны и выровнялись по главной оси. – Забавно, – сказала Ким. – Что именно? – Я всегда думала, что капитан склоняется над консолями, бьет по кнопкам, вносит коррективы, вообще суетится. А ты мог бы тут сидеть и читать роман, и никто бы ничего не заметил. – У нас хороший пиар, – ответил Солли. – Может быть, тебе стоит подумать о работе на ассоциацию пилотов. Двигатели смолкли. «Набор скорости закончен, Солли», – сообщил ИР. – О'кей, Хэм. Запускай ГЕСДО. Из двух отверстий, сделанных для приема зондов, высунулась пара коммуникационных пакетов. Через одиннадцать минут появилась вторая пара. Потом третья, и так пока вышли шестнадцать устройств. Несколько часов пришлось ждать, пока пакеты выстраивались по широкому полю, нацеленные на звезду. Потом они раскрылись по одному, как гигантские белые цветы. Ким во время развертывания не выходила из центра управления, разве что в туалет и быстро поесть. Около двадцати трех часов Хэм объявил, что ГЕСДО вошла в строй. Создалась радиотарелка с эффективным диаметром как у орбиты внешней луны Гринуэя. Солли улыбнулся Ким: – Хочешь отдать команду? – Еще как! Хэм, включить ГЕСДО! Мигнули лампочки. «ГЕСДО включена». Из динамиков донеслась тихая буря помех. Справа от Ким включился вспомогательный экран. Мигнул идентификатор системы, сообщая, что она работает. – Включить поиск по программе, – сказал Солли. «Включен». Шум помех стал тише. – Что дальше? – спросила Ким. Солли поглядел на верхний монитор, следящий за Алнитаком, и усилил увеличение так, что звезда стала диском. – Дальше – ждем. Ким переключила сигнал на свои наушники и несколько минут слушала. Пустота оживала радиоволнами, какофонией воя, писков и бормотания, затихающим криком звезд, исчезающих в черных дырах, частым стаккато пульсаров, шорохом столкновения водородных облаков. Программа ГЕСДО отфильтрует все, что может оказаться когерентным сигналом. Если «Хаммерсмит» сможет обнаружить вещание «Охотника» (а при невероятной удаче – и еще чье-то), ИР немедленно включит сигнал оповещения. Солли велел Хэму отрубить звук. Ким прикинула разные возможности. Если за один день улететь очень далеко и принять исторически важные радиосигналы? Конечно, надо было бы быть ближе к дому. До Гринуэя было полторы тысячи световых лет, до Земли – тысяча шестьсот, и никакие радиопередачи сюда пока еще не дошли. А было бы занятно иметь такой телескоп, чтобы увидеть отсюда Землю. Там в этот момент Генрих Шестой сидит на английском троне, а Жанна д'Арк бегает в школу. Солли поднялся с места. – Больше мы пока ничего сделать не можем. Пойдем? Она удивилась, как он может захотеть уйти в такой момент, хотя до периода высокой вероятности было еще несколько часов. – Да нет, – ответила она, – я пока здесь посижу. Она так и не вышла, и через два часа он вернулся с нарезанным мясом и фруктами. Этой ночью они долго разговаривали, не спали, ожидая не зазвучит ли сигнал. Оказавшись здесь, где были видны звезды, Солли, проживший всю жизнь в братстве звездолетчиков, полагавших, что космос принадлежит только людям, пытался ее ободрить, но его выдавала интонация. Почти весь следующий день они провели, сидя у приборов. Ким слушала космический шум и глядела на часы. Завтракать она не стала и пыталась читать, меняя книжки. Солли занялся калибровкой приборов, которым скорее всего она и не была нужна. После легкого обеда они поставили очередную загадку Кинг. Только посмотреть, не участвуя. Но Ким постоянно отвлекалась. Спать они не пошли. Около полуночи Ким растянулась на диване, прикрыв глаза локтем, слушая тишину. – Это может занять на пару дней больше, – сказал Солли. – Если не неделю. Здесь мы не можем точно установить, где мы. На экранах клубилась вечная пустота. Солли собирался еще что-то сказать, когда заговорил Хэм: «Есть сигнал». Ким сразу очнулась. «Передача принята в 0 часов 3 минуты. Без визуала. Передается только аудиосигнал. На стандартной частоте». – Прокрути, – сказал Солли. Было 0:06. – С самого начала. Ким села на диване. Динамик пискнул и смолк. Через секунду он пискнул два раза. – Это «Охотник»? – спросил Солли у ИРа. Три писка. «Не знаю точно. Вероятность, что сигнал искусственного происхождения, превышает девяносто девять процентов». В памяти «Хаммерсмита» хранились характеристики передатчиков «Охотника». Располагая временем и достаточным материалом он мог бы ответить на вопрос Солли совершенно точно. – А это больше никто быть не может! – воскликнула Ким. – Мы их нашли! Она вслушалась, но динамики молчали. – Это все? – спросил Солли. «Да. Сигнал принят четыре минуты назад». – Если примешь что-нибудь еще, Хэм, выдавай нам сразу. – Они считали до четырех, – сказала Ким. Началось снова. Один. Два. – Какого черта они делают? – спросил Солли. Три. – Они кого-то увидели. Четыре. Ким готова была кричать от радости. – Кого-то, с кем не могут говорить! Они пытаются поздороваться! Снова. Один… – А что это за приветствие такое – считать до четырех? – Другого общего языка у них нет. Если это действительно инопланетяне, то могли бы ответить, посчитав до пяти. – Ким сцепила ладони и вознесла молитву тому, кто всем этим заведует, кто бы он ни был. Потом бросилась в объятия Солли. – Солли, это наяву! – Давай-ка пока еще подождем радоваться… Сигналы прекратились. Ким отпустила Солли, сцепила руки и стала ждать. – Если они действительно кого-то встретили, – сказала она, – то мы услышим только одну половину разговора. Потому что тот корабль почти наверняка использует направленный сигнал, а не круговой, как у Трипли. – Ты думаешь, они принимают ответ? – спросил Солли. Снова начались сигналы по той же схеме. – Нет, – ответила она. – Пока нет. Сердце ее колотилось. Сигналы прекратились, потом зазвучали снова. Один. Два. Три. Четыре. «Характеристики сигнала проанализированы, – сказал ИР. – Подтверждаю, что это „Охотник“. Ким представила себе сцену: где-то возле Алнитака корабль Трипли занят ремонтом – то есть – Ну давай! – взмолилась Ким. Солли смотрел на нее. – Ты думаешь, они все еще не получили ответа? – Думаю. Как только тот корабль ответит, они попробуют что-то другое. – И что? – Понятия не имею, Солли. Что угодно… Один… – Почему они не отвечают? – воскликнула Ким. – Может быть, не знают как. – Солли тоже начал путать настоящее и прошедшее. Они же в некотором смысле вернулись в прошлое. – Не могут не знать, Солли. Как это может быть? Она мечтала увидеть хоть один визуал. Будь А пока продолжался счет до четырех. Интервалы между писками менялись, указывая, что сигналы посылаются вручную. Весь счет занимал секунд восемь. Последовательности были разделены минутными интервалами. – Мы используем мультиканал? – спросила Ким. Просто на случай, если инопланетяне что-то передадут, а их антенна – Да, мы бы их уловили. Но я бы не стал на это ставить. Как раз был промежуток между сигналами. Ким пыталась представить себе состояние мыслей экипажа «Охотника» и гадала, что видели они в своих телескопах, что они нашли. Будь это возможно, она бы сейчас с радостью убила Маркиса Кейна. Как до них не дошло, что такое событие может вызвать интерес в будущем, и исходный сигнал будет перехвачен? И что надо подумать о тех, кто этим займется? Солли поглядел на таймер: – Запаздывают. Молчание длилось. Пять минут. Семь. – Может быть, они это бросили. – Нет. – Такого не могло быть. Никто не бросит, если сидит и смотрит на корабль инопланетян. – Они бы так не сделали. – Могли, если чужак улетел. У Ким похолодело в животе. Такой возможности она не учла. Она предполагала, что виды, научившиеся летать к звездам, в такой ситуации испытают одинаковое любопытство. Назовем это Софизмом Брэндивайн. Но если была встреча, а потом неожиданно прервалась, это не объясняет последующих событий. Нет, не так все просто. – Наверное, они сменили подход, – сказала она. – Что-то такое, чего в передаче не видно. – Например? – Будь я на их месте и не получи ответа на радио, я бы начала мигать бортовыми огнями. Может быть, была установлена связь и они готовы обменяться сувенирами и поклясться во взаимной дружбе. Может, они открыли люки и машут руками. Ничего из этого ГЕСДО не увидит. – Последнее предположение можешь отбросить. Ни у кого не было бы времени влезть в скафандр. – Он посмотрел ей в глаза и спросил с тревогой: – Что с тобой? – Солли, если это еще продлится, я просто эмоционально распадусь. Она всматривалась в изображение Алнитака, будто усилием воли могла увидеть, что там произошло. Где-то там, захлестнутые световой феерией гигантской звезды, были изображения «Охотника» и – Солли, у меня к тебе вопрос. – Давай. – Есть ли способ узнать, находится на борту другого корабля жизнь или нет? То есть если мы встречаем корабль, а он молчит, есть ли у нас датчики, способные заглянуть внутрь и определить, есть ли кто на борту? – Нет, – ответил он. – Любой корабль, подошедший так близко к Алнитаку, должен быть тщательно изолирован от излучения. «Охотник» никак не мог узнать непосредственно, есть ли на том корабле экипаж или это просто автомат. Единственный способ – разговор. И даже тогда нельзя будет сказать точно поскольку может оказаться, что ты говоришь с ИРом. – Солли еще подумал. – Наверное, надо встретиться физически и пожать друг другу руки. – Он усмехнулся. – Или что там у них есть пожимать. А до того все это только догадки. Сперва Ким не сообразила, где она. «Охотник» снова посылал сигналы. Бип. Бип. Бип. Но на этот раз по другой схеме – один-три-пять-семь. Приглашая тот корабль ответить «девять». Они сменили метод – значит, получили ответ? Она снова лежала на диване, Солли набросил на нее покрывало. – Это они делают уже часа два, как я думаю. – Ты думаешь? – Был перерыв посреди сигнала. Он длился четырнадцать минут. Может быть, что-то их закрыло. Тот газовый гигант котором ты говоришь. Было больше четырех утра. Четыре часа назад они приняли сигнал «Охотника». – Хочешь пойти поспать? – спросила она его. – Ага. Я думаю, что на одну ночь мне этого хватит. А ты? – Я пока останусь. – О'кей. – Он встал, нагнулся к ней, нежно поцеловал. – Никогда бы не подумал, что они что-то нашли, а на них не обращали внимания. «Слушайте, мы тут нашли настоящих инопланетян, но они нас в упор не видят. Куда они направляются? Понятия не имеем». – Ладно, – сказала она. – Даст Бог, получим больше, чем сейчас есть. – Она посмотрела на монитор, на котором мигал новый отсчет. – Представляю себе, как сижу напротив Агостино с записью, на которой только морзянка от «Охотника». Солли остановился в дверях. – Если даже ничего больше не найдем, – сказал он, – мы можем с уверенностью доказать, что Кейн подделал бортжурналы. К чему бы ни относились эти передачи, а ни одна из них не была записана. – Он стал на ходу снимать рубашку. – Позови меня, если что… Он вышел, Ким зевнула, залезая под покрывало и слушая радиошум. Один, три, пять, семь. Снова и снова. Но сейчас она уже не спала. Она встала, налила себе кофе. В центре управления всегда было прохладнее, чем в других частях корабля. Система жизнеобеспечения слегка барахлила. – Давай, «Доблестный»! Отвечай, – сказала Ким. Ким стала пить кофе. «Охотник» продолжал посылать морзянку. Направление радиосигнала показывало точно на Алнитак. «Охотник» вышел из гипера возле звезды, может быть, вблизи газового гиганта. И там встретил другого зеваку, пришедшего полюбоваться на звезды. Сигнал изменился. Один. Два. Три. Пять? Потом Ким щелкнула интеркомом. – Слышу, – ответил Солли из своей каюты. – Что это значит? Серия затихла. – Новая серия, – сказала Ким. – Чуть более сложная. Солли, я думаю, они получили ответ. – Почему? – А зачем иначе уходить от простых последовательностей? Она представила себе сцену на борту: люди подпрыгивают, хлопают друг друга по спинам, вопят от восторга. – И какой же будет следующий номер? – спросил он. – Тринадцать, – сказала она. – Если так было на самом деле, вот что они слышали. Тринадцать сигналов с другого корабля. – Было бы хорошо, если бы у нас была почва для гипотез поконкретнее, – сказал Солли. Но он вышел в центр управления прямо в пижаме и стиснул руку Ким. – Надеюсь, что ты права. Пожатие перешло в объятие. Она Солли стоял рядом и покачивал ее в объятиях, ожидая следующей серии. Когда она началась, Ким насчитала одиннадцать. И все: Одиннадцать сигналов. – А что на этот раз? – спросил Солли. – А кто его знает? Одиннадцать – простое число. Но это должен быть ответ на передачу того корабля. – Например? – Один, два, три, пять, семь. Простые числа. А может, они послали первые пять нечетных. Солли покачал головой и сел в кресло. – Ким, – сказал он рассудительно, – у нас ничего же конкретного нет. – А что ты хотел бы? – резко спросила она, отодвигаясь. – Мы знали, что услышим односторонний разговор. Без картинок больше желать нечего. Система снова затихла. Ким и Солли ждали, молчание тянулось пятнадцать минут. – Может быть, они пытаются решить, что делать дальше, – предположила Ким. – А что бы сделала ты? – Встретилась бы лицом к лицу. Пустила бы визуалы. Если бы они прошли нормально, предложила бы встретиться физически. Выслать десантный бот. Солли кивнул. – Ты думаешь, с обменом визуалами могли быть проблемы? Она подумала и кивнула: – Да. – Например? – Что, если у нас от их вида с души воротит и они это заметят? Или мы у них вызываем органическое отторжение? Но в какой-то момент это придется пробовать. Их перебил ИР: «Принимаем видеосигнал», – сказал он медовым голосом. Взгляд, которым обменялись Ким и Солли, нес бурю эмоций. Солли передал изображение на верхний дисплей. «Усиливаю», – сказал ИР. – На экран, – велел Солли. Они смотрели на эмблему «Охотника», корабль и планета с кольцами. И через миг изображение расплылось и возникла Эмили! Она сидела в кресле, и у Ким сердце сжалось от боли. Эмили была так молода, и она лучилась эмоциями. Волосы были убраны назад, она была одета в свободную белую кофту и улыбалась счастливой улыбкой. «Мы знаем, что ничего этого вы не поймете, но (невосстановимо) здравствуйте. Вас приветствует Гринуэй. Можем ли мы… (невосстановимо). Сердце Ким бешено забилось. Один за другим выходили члены экипажа «Охотника» и каждый произносил фразу. Трипли фонтанировал. Несмотря на все сходство с Бентоном, Кайл сильно от него отличался. Он был мягче, подвижнее, Йоши была нежной, прекрасной, с сияющими глазами и неотразимой улыбкой. Она пожелала счастья новым друзьям и выразила надежду, что начинается новая эра в истории обоих видов. – Кажется, это то, что надо, – сказал Солли. Ким покачала головой, думая, как могут быть истолкованы эти образы обитателями другого корабля. Вообще, видят ли они эти изображения. Какова вероятность, что их аппаратура совместима с таким сигналом? – Это очень простая технология, – сказал Солли. – У них почти наверняка должна быть такая возможность. Последним вышел Кейн. Он говорил из кабины пилота, и говорил в манере деловой, но не резкой. Он сказал, что рад встрече с обитателями другого корабля. Это замечание заставило Ким обрадоваться еще сильнее. – Поздравляю, – сказал Солли. Кейн спросил, может ли «Охотник» им чем-нибудь помочь. Он был единственным, кто сумел не показать голосом пафос, естественно порожденный этим моментом. Он глядел с картинки прямо на них примерно минуту. Потом исчез. На экране снова мелькнула эмблема «Охотника», и картинка погасла. «Конец приема», – произнес ИР. Ким все еще стояла, слишком заведенная, чтобы сидеть на месте. – Все бы отдала, только бы узнать, что им ответили! – Найди настоящие бортжурналы. Она кивнула: – Надо будет, когда вернемся. Это первым делом. Солли сложил руки на груди и уставился в экран. – Надеюсь, Кейн их не уничтожил. – Конечно же, нет! Самый торжественный момент в истории человечества. Кейн ни за что бы не стал уничтожать записи. Нет, он их где-то спрятал. – Но где? И почему? – Не знаю. Узнаем. Разговор длился долго, до следующей передачи. – Знаешь, – сказал Солли, – мне не дает покоя вопрос Кейна. Почему он спрашивал, может ли он помочь? Инопланетянин был лишен хода? Терпел бедствие? – Может быть. Все равно, черт бы побрал Кейна. Нельзя углубляться в это море догадок. – Я бы на твоем месте был ему благодарен. – Это еще почему? – Если бы он сделал все, как положено, все это дело было бы кончено двадцать семь лет назад. И ты бы к нему и близко не подошла. А вместо этого он тебе оставил такую вкусную загадку и шанс на бессмертие. Так что скажи спасибо. «Визуалы», – сказал ИР. Появилась Эмили. «Здравствуйте еще раз, – сказала она. – Хотите прибыть на борт?» – Это еще что? – спросил Солли. – Они что, думают, там на борту есть хоть кто-то, говорящий – Дело не в словах, – объяснила Ким. – Дело в тоне. В невербальном языке. Но вряд ли чужой культуре будет полностью понятен наш язык жестов. В изображении появился разделенный экран, и рядом с Эмили материализовался «Охотник». Он плавал на фоне реки звезд. За ним через все небо выгнулась оранжевая дуга кольца планеты. Открылся люк грузового трюма и вспыхнули лампы, осветив его изнутри. Половина экрана с Эмили погасла, на ее месте возникла Йоши и поманила в открытую дверь, чтобы обитатели чужого корабля поняли приглашение. – Неплохо, – сказала Ким. – Не уверен, – возразил Солли, поджав губы. – Почему? – Представь себе, что перед нами в полукилометре корабль, управляемый – Солли! – с притворным возмущением воскликнула Ким. – А где же твоя тяга к приключениям? «Охотник» повторил передачу. Снова повторил. – Эти, кто бы они ни были, обдумывают, – сказала Ким. Солли кивнул. – Трипли испытывает удачу. Надо было перестать. Раз предложил – и хватит. За «Охотником» был виден кусок звездного неба. – Солли, – спросила Ким, – а как они делают эти картинки? Он на секунду задумался. – Проще всего было бы взять сигнал с любого телескопа. – Он глянул в окно, на переливающиеся звездные поля. – А потом наложить на «Охотник», как они сделали с Йоши. – Значит, это настоящий вид на звезды в ту ночь и из того положения, в котором они находились? – Вероятно. Даже наверняка. – И ты думаешь, что это вид с передних телескопов? – Может быть. Так было бы естественно. А что? Какая разница? – Возможно, никакой. Но это дает нам курс, на котором они были в момент контакта. Ким прикинула, как это могло выглядеть. – А в какое время суток все это происходило? – спросил Солли. Ким посмотрела на отметки времени. Первый радиосигнал был передан с «Охотника» в 11:42 17 февраля 573 года по времени Сибрайта. Сейчас на «Охотнике» было 16:12. – Сейчас им надо бы, – сказал Солли, – вернуться к радиопередаче и продолжать разговор. Пытаться сделать следующий шаг. Экран ГЕСДО снова погас. – Похоже, – сказала Ким, – приглашение не дошло. Почти два часа ничего не происходило. Потом «Охотник» снова передал изображение открытого люка, на этот раз вместе с Трипли. Но он только помахал в объектив и не пытался указывать на трюм. – Кажется, у них кончились идеи, – заметил Солли. Ким грустно вздохнула: – Мне это удивительно. – Почему? – Они столько лет пытались добиться именно этого и оказались настолько не готовы. – Ты насчет картинок с открытым люком? – Я насчет того, что здесь все кажется спонтанным. Как ты думаешь? Как будто их застали врасплох. И это наводит на мысль, что они – А что им – Коротко говоря, Эмили и ее друзья мало что могут сделать. И должны это признать. Они не могут выучить новый язык, и пока что только балуются с числами. А ведь установить взаимное доверие, скажем, с гигантскими пауками – штука непростая. Я бы сказала, что нужна группа специалистов, иначе дальше привета дело не пойдет. – А потому? – А потому они должны заняться вот чем: определить дату – И как бы ты это сделала? – У них есть под рукой планета. Ее можно использовать, чтобы назначить встречу. Показать, скажем, пару сотен ее оборотов. Шесть месяцев. «Вернемся через шесть месяцев». Это будет достаточно ясно. – Как у тебя все легко получается, – сказал Солли. – Жаль, что тебя там не было. Ким подтянула колени к груди, обхватила их руками. Солли стал проявлять легкое нетерпение: – Как ты насчет завтрака? – Нет, спасибо. Я буду здесь. – Ты ничего не пропустишь. А я бы не отказался. – Так давай, – сказала она. – Я действительно не голодна. Он покачал головой: – Придется мне воспользоваться правами капитана и настоять. Это может продолжаться еще сутки или больше, а мне не нужны голодные обмороки на борту. Ким поглядела на индикаторную панель. Только лампочки светятся. – Ладно, уговорил. Он принес две тарелки с ветчиной, бисквитом и нарезанным ананасом. Ким ела задумчиво, подавленно, угнетенная явной неспособностью «Охотника» выработать эффективный план действий. Солли предположил, что инопланетян могла отпугнуть открытая дверь. Или у них есть культуральные особенности, запрещающие дружбу с другими видами. Или… – Да как это может быть? – возразила Ким. – Этот вид создал звездолеты. Если они долетели до Алнитака, значит, у них есть прыжковые двигатели. Как же у них могут быть предубеждения относительно разумных видов? – Может быть, мы представляем для них какую-то религиозную проблему. Считается, что мы не существуем, а обратное утверждение опрокидывает всю теологию. – Вряд ли космической цивилизации присущ такой образ мысли. – Да? А у нас нет споров христиан с мусульманами от Гринуэя до Кариби? А универсалисты не смотрят сверху вниз всех, кто не согласен с официальной теологией? – Это значит, что официальной теологии не существует. – Не придирайся к словам. У них может быть та же тенденция – не знаю. Может быть, у инопланетян нет такого разнообразия, как у людей. Если они представляют собой один и тот же тип, у них никогда не было необходимости иметь дело с чем-либо Солли неторопливо доел завтрак, откинул голову назад и задремал. Примерно через час он проснулся, пошел к себе принять душ и переодеться. Вернулся он несколько посвежевшим, хотя все еще усталым. – Мне не верится, что они там сидят и ничего не делают, – сказал он. – Может быть, они запустили посадочный модуль, – предположила Ким. – Возможно, они пытаются устроить встречу. – Нет, были бы радиосигналы. «Охотник» должен был бы показать им свои намерения. Все утро экраны продолжали молчать. Солли и Ким все время возвращались к одним и тем же вопросам. К середине дня Ким уже решила, что качество сигнала ухудшилось настолько, что его нельзя принять. – Возможно, – возразил Солли, – но маловероятно. Они пошли в тренажерную поработать. Потом, после душа и переодевания, Солли спросил, не думает ли она, что все кончилось. – Может быть. – Так что будем делать? – Еще послушаем. Если ничего не услышим, пойдем к другой точке перехвата и послушаем еще. Это позволит взять второй пеленг и засечь их местонахождение. – И сколько времени мы здесь пробудем? «Охотник» пробыл возле Алнитака почти два дня. – Давай подождем завтрашней полночи и еще чуть. Если ничего не услышим, уходим. В этот вечер нежность и страсть Солли ошеломили Ким. – Я так рад, что ты получила что хотела, – сказал он ей после первого приступа любовной страсти. – Мы еще не знаем всего, но хотя бы знаем, что это произошло. – Ты меня лучше поцелуй, глупый, – вздохнула она. Этой ночью были смех и слезы, Ким ни себе, ни ему не могла объяснить, откуда они взялись, но они текли и текли. – Я в постели с бессмертной, – сказал Солли. И она знала, что он прав. В конце концов они во всем разберутся, получат ответы, узнают, что случилось с Эмили, почему Йоши оказалась в реке и что взорвало склон пика Надежды. Это только вопрос времени, и детишки, рожденные через тысячу лет, будут учиться произносить ее имя. Никогда, никогда Ким не ощущала себя такой живой, и она не давала Солли покоя, смеясь, когда он в изнеможении падал на спину и молил дать ему отдых. Где-то около пяти утра, лежа на спине под рукой Солли, она решила, что останется с ним, сделает все, что надо будет сделать. Солли был с ней в самый замечательный момент жизни, и все, что к этому моменту относится, должно быть сохранено. Их обвенчала сама радость пережитого. Церемония будет только констатацией того, что произошло на самом прославленном из звездолетов. Утром они долго спали, ели, смотрели ВР, потом направились в центр управления, где экраны ГЕСДО так и остались пустыми. За двадцать четыре часа не было ни одного сигнала. Стало ясно, что, какова бы ни была причина, праздник окончен. Все равно Ким и Солли чего-то ждали. Потом, наскоро пообедав, они стали готовиться к переходу на новую точку перехвата. – Но у меня мало надежды, – сказала Ким, сильно поостыв от возбужденной радости вчерашнего дня. Ей припомнилась старая аксиома: если хочешь заставить людей поверить в невероятное заявление, представь невероятное доказательство. А есть у нее такое доказательство? Вспомнив мечту о телескопе, в котором был бы виден Генрих Шестой, она от всего сердца возмечтала направить такой телескоп на окольцованную планету в системе Алнитака. В полночь она со вздохом сказала: – Пора. |
||
|