"Берег бесконечности" - читать интересную книгу автора (Макдевит Джек)

29

Ким повторно посмотрела кадры из грузового трюма, остановив на моменте, когда лучи ударили Эмили. Она увеличила кадр и выделила лицо сестры. На нем отразилось скорее удивление, чем боль.

Она погибла быстро, и это уже было какое-то утешение. Но было мгновение, когда гасло сознание и Ким почти прочла ее мысли: «Он у меня в руках, корабль, построенный иной цивилизацией, и я никогда не узнаю, кто они».

Замысел ее коллег приобрел неизбежность греческого Рока. Они отвезут «черепаху» на Гринуэй и узнают, что смогут, о ней и ее обитателях. Но сначала надо нейтрализовать возможность кораблика наносить вред.

Это было исполнено, когда определили, что оружием, использованным против Эмили, была «вилка» на носу. Ее отбили ломом, а после этого кораблик заперли в грузовом контейнере.

Дальше начался горячий спор, приведший к единодушному, хотя и неохотно принятому решению: скрыть исход экспедиции.

«До тех пор, – как сказал Трипли, – пока не придет пора открыть, что мы нашли. Если она вообще придет».

Больше всех против плана возражал Кейн – может быть, потому, что вообще не любил обмана, но еще и поскольку это наверняка потребует фальсификации бортжурналов. Но наконец и он поддался доводу, что, если сообщить о случившемся, каждый из них теряет и работу и репутацию. Они будут считаться безумцами, пока существует род человеческий.

И потому они отвезут кораблик на Гринуэй и сами его изучат. Тем временем, быть может, кто-нибудь из них найдет и решение угрожающей дилеммы, в которую они вляпались.

Этот план требовал, чтобы Эмили осталась здесь, поскольку способа объяснить ее смерть нет. Это Трипли предложил план, что они вернутся в Терминал, закажут для нее гостиницу, с помощью ее удостоверения создадут иллюзию, что она улетела в такси, а потом власти будут гадать, почему она так и не прилетела.

При этом образе действий последним, что надо было сделать, – выпустить Эмили в пустоту.

И это тоже было в записях, будто Кейн оставил их – кому? Историку? Судье? Записи в бортжурнале кончились похоронной службой. Экран погас и отключился.

Ким сидела среди удлиняющихся теней и слушала океан.

«Ким, тебе звонок от Кэнона Вудбриджа».

– Соедини, Шеп.

На самом деле звонил помощник – молодой человек с мрачноватым самоуважением.

– Доктор Брэндивайн?

– Она самая. – Если молодой человек и назвался, Ким этого не услышала.

– Доктор Вудбридж просит вас завтра приехать в Салоники. Он просил меня передать его извинения, что не может сделать этого сам, но он крайне занят.

– Почему?

– Он всегда занят, доктор.

– Нет, почему мне ехать в столицу?

– Я думаю, это какая-то церемония награждения. Он крайне озабочен тем, чтобы вы там были.

– А вы не можете мне сказать, что за церемония?

– Извините, подробности мне не известны. Но транспорт для вас организован. За вами пришлют флаер завтра в девять утра. Надеюсь, это не будет для вас неудобно?

Через десять минут Шепард сообщил еще об одном звонке.

«Тора Кейн».

Ким вздохнула. Она сидела на диване, безуспешно пытаясь читать последний номер «Космика» и не была в настроении слушать враждебные слова. Все же она выпрямилась и велела Шепарду соединить.

– Брэндивайн? – спросила Тора.

Трудная женщина.

– Здравствуйте, – ответила Ким.

Тора стояла возле древней вазы.

– Верно ли мое заключение, что это вас я видела вчера в музее Могучего Третьего?

– Не думаю, – сказала Ким.

– Пожалуйста, не тратьте мое время зря. Я не дура.

Ким пожала плечами.

– Я его предупреждала, что не стоит их там оставлять.

Она говорила об отце или о Микеле?

– Что конкретно вы хотите? – спросила Ким.

– У меня есть инструкции, которые я должна выполнить. – Она смотрела на Ким, как может человек смотреть на жучка.

– Инструкции? От кого?

– От Маркиса.

– Вот как?

– Сначала я должна быть уверена, что говорю с тем человеком. Вы вчера украли кое-что из музея или нет?

– Минутку. – Ким отключила звук. – Шеп, нас на том конце записывают?

Он проверил.

«Нет».

– Если она начнет записывать, немедленно прерви связь.

«Сделаю, Ким».

– Дай опять звук.

Тора смотрела из-под полуприкрытых век.

– Надеюсь, вы теперь достаточно уверены в своей безопасности, чтобы сказать правду.

– Журналы у меня.

– Тогда вам надо увидеть кое-что еще.

– Что?

– Приезжайте завтра вечером. В семь.

– Вы не можете сказать зачем?

Тора отключилась.

Правительственный флаер опустился на площадку Ким ровно в девять утра. Она села в машину, показала автомату удостоверение, и аппарат, взлетев, взял курс на север по грозовому небу.

Ким устала до изнеможения. Образы из грузового трюма «Охотника» не отпускали. Все время виделись глаза Эмили, бешеный бросок Трипли к «Доблестному».

Что же ей теперь делать?

Кажется, вещь простая: обнародовать. Резонанс будет колоссальный, и команда «Охотника» восстанет в славе – по крайней мере будут сняты некоторые подозрения в грязной игре. Но этого нельзя сделать, не разгласив, что был контакт. А это нарушение ее договора с Вудбриджем.

Если люди узнают, их никто не удержит. Всякий, у кого есть корабль, бросится к Алнитаку, где встретили – кого? Вид, который стал враждебным, когда захватили в плен его корабль?

Флаер опустился на крышу в Центре национальной безопасности. Дождь лил вовсю. Машина заехала под навес, и Ким там уже ждала молодая сотрудница.

Ее провели на несколько этажей вниз и пригласили в небольшой кабинет. Через секунду открылась дверь, и вышел Вудбридж. Он пожал ей руку, спросил, все ли в порядке в Институте. Она не успела ответить, как вошел помощник и доложил, что все готово.

– Хорошо, – сказал Вудбридж. Более не проявляя интереса к положению дел в Институте, он повел Ким в конференц-зал, где уже тусовались человек двадцать. Это был фуршет. На столах стояли сыр, печенье, вино. Вудбридж стал представлять ее присутствующим, все титулованные – директор того и президент сего, – но тут открылась боковая дверь, и все замолчали. Те, кто еще сидел, встали.

Ким не видела, кто вошел, но услышала голоса в коридоре, почувствовала переполох в комнате и потом увидела, что это – Толбот Эдвард, член Совета. Он вышел вперед (люди раздались в стороны с его дороги) и встал за трибуной. Подождал, пока все усядутся.

– Леди и джентльмены! – начал он. – Рад видеть вас снова. Я здесь не часто бываю.

Эдвард был высок, неимоверно худ, безупречно ухожен. На обеих руках у него были браслеты, а взгляд будто отражался от служителей и гостей, как если бы он ничего вокруг не видел.

– Сегодня мне выпала особенно благодарная задача. – Он оглядел аудиторию, остановил взгляд на Ким, будто ее узнал. И в самом деле узнал, решила она, поскольку искал женщину, сидящую рядом с Кэноном Вудбриджем.

– Доктор Брэндивайн, не будете ли вы так любезны выйти сюда? Кэнон, и ты тоже.

Он крепко пожал ей руку, но смотрел при этом куда-то вверх. Вудбриджу он улыбнулся и еще несколько минут распространялся о преимуществах науки и о том, как важно, чтобы Республика оставалась на переднем ее крае.

– Время от времени мы в Управлении прогресса любим чествовать людей, возглавляющих наступление. – Кажется, ему понравился этот образ, потому что он еще раз повторил: – Возглавляющих наступление. Сегодня мы хотим высказать нашу благодарность доктору Брэндивайн за особый вклад в космологию.

Вудбридж достал белую коробочку и отдал ему. Эдвард взял коробочку, открыл ее, достал серебряную медаль с красной лентой и показал публике.

– Медаль Брейса Ситвелла «За особые достижения», – объявил он и сделал рукой изящный жест к лацкану Ким, куда и прикрепил медаль. – Поздравляю вас!

Он пожал ей руку, пожал руку Вудбриджу.

Ким никогда и слыхом не слыхала про Брейса Ситвелла. Она поблагодарила, зардевшись, улыбнулась Вудбриджу и члену Совета.

Эдвард выразил уверенность, что она и дальше будет работать столь же успешно. Потом пожал еще несколько рук, поглядел на часы и исчез.

Люди стали подходить поглядеть на медаль и поздравить.

– Спасибо, – сказала Ким Вудбриджу.

– Это действительно высокая награда, – ответил он. – Самая высокая, которую мы можем дать. Только, увы, никто не знает, за что ее дали вам. Только вы, я, советник и несколько человек технического персонала.

Ким сама не совсем понимала, за что получила награду. Вудбридж положил ей руки на плечи, будто посылая в бой.

– А теперь удастся мне вас уговорить со мной позавтракать?

Ким подлетела к дому Торы Кейн, когда начинало темнеть. Тора стояла на посадочной площадке с каким-то напитком в руках. Такси приземлилось, Ким вылезла.

– Добрый вечер, Брэндивайн, – сказала она.

Ким кивнула и поглядела на свое такси.

– Ему подождать?

– Вреда не будет.

Был приятный вечер конца апреля, солнце только что зашло. Воздух был полон ароматами леса. Две белки гонявшиеся друг за другом по стволу старого дуба, остановились и уставились на женщин.

Они поднялись на крыльцо, и Тора предложила Ким сесть. Она взяла шаткий деревянный стул, Тора села на качели. На столе стоял кувшин и еще один стакан.

– Хотите? – предложила хозяйка.

– Спасибо, – ответила Ким, решив не реагировать на хмурость Торы.

Тора налила себе.

– Как вы узнали, где они?

– Журналы? – Ким пожала плечами. – Я решила, что спрятать их там было бы в его характере.

– В музее, на стенде? Да, это на него похоже.

Напиток был хорош.

Ким посмотрела в глаза Торы:

– Вы с самого начала знали? Знали, что случилось на «Охотнике»?

– Да, знала.

– Вы видели журналы?

– Нет. – Тора поставила стакан и уставилась в густеющую мглу. – Нет. Кровавые детали мне не хотелось видеть. Но я знала, что произошло. Это его мучило.

– А что случилось на пике Надежды? Каков конец истории?

Тора открыла ящик столика и достала диск.

– Он знал, что кто-нибудь в конце концов сделает то, что сделали вы. Найдет хотя бы часть правды. Не вы, так кто-нибудь другой. – Внутри, за окном, горела лампа. – И он дал мне инструкции: если журналы найдут, это заявление должно быть передано властям. Вы – не власти, но будет логично, если вы его получите.

Ким взяла диск.

– Хотите посмотреть?

– Я это видела.

Ким сунула диск в карман.

– Но вы должны понимать, что я еще не решила, обнародовать ли что-нибудь из этого.

Тора пожала плечами:

– Обнародуйте и будьте прокляты.

Ким встала и повернулась уходить. Тора не встала с качелей.

– Вы должны понимать, что у вас только копия. История «Охотника» не должна быть обнародована частично – только полностью. И если вы этого не сделаете, сделаю я.

Дома Ким сразу вывела диск на экран.

Сначала было изображение «Доблестного». Таймер в правом нижнем углу показал 3 апреля 573 года, 18:48. Ким вспомнила, что взрыв на пике Надежды случился в тот же день чуть после семи вечера.

«Доблестный» стоял на столе. Он был залит светом, и видна была часть устройства, похожего на подвешенный к потолку сенсор. Больше ничего разглядеть не удавалось, но стол был похож на тот, что стояли в подвальной лаборатории Трипли.

В кадре появилась рука, поправила сенсор. Послышался голос Кайла:

«Как теперь, Йоши?»

Рука была в белом рукаве. Она отодвинулась, и снова стал виден только кораблик на столе.

«Теперь хорошо».

И снова Кайл:

«Маркис, мы готовы начать».

«Спускаюсь».

Таймер отсчитывал секунды.

«Готовы?» – спросил голос Трипли.

«Все настроено. – Голос Йоши. И тут же более высоким тоном: – Эй, Кайл, что это?»

Ким ничего не видела.

«Не знаю точно. – Рука снова вернулась, зашла за левый борт кораблика, загородив имиджер. – Э, да у нас тут люк открыт!»

Стол и кораблик зарябили.

Из нескольких точек «Доблестного» поднялся туман, будто кораблик включил вентиляцию.

Рука отдернулась.

Голоса смешались:

«Что это?»

«Они живы!»

«Боже мой, Кайл, отойди от него!»

«Вылезай оттуда!»

Освещение резко изменилось, будто перед лампой прошла штора. Что-то, похожее на огромную стрекозу, появилось из-за корабля и выплыло из кадра.

Кайл крикнул Йоши, остерегая ее, и послышались еще крики, но голоса Йоши слышно не было. Кто-то тяжелый – наверное, Трипли – пробежал по полу и загрохотал вверх по лестнице. Раздались новые крики, слышался голос Трипли, потом послышался тошнотворный хруст – падение тела и ломающиеся кости.

Йоши.

Тяжелые шаги загремели вниз. Ким поняла, что Йоши упала с лестницы или ее столкнули, что Трипли пытается с ней что-то сделать, потом орет, что поубивает гадов – именно такими словами, – и он бросился вверх по лестнице, прочь из лаборатории.

«Доблестный» стоял на столе без изменений до самого конца записи.

Появилось новое изображение: Маркис Кейн в просторной черной рубашке. Дата показывала 11 августа 575 года. Более двух лет спустя.

На лице Кейна появились морщины. Несколько секунд он только смотрел на экран. Ким подумала, что он не уверен в себе. Совсем не тот Кейн, которого она узнала.

«Я не знаю и не могу знать, – сказал он, – кто услышит этот рассказ об „Охотнике“ и о разрушении деревни Северин. Виноваты мы все, все, кто был в этой экспедиции. Ради других, ради, быть может, моей собственной репутации, я бы предпочел, чтобы все события так и остались – некоторые незамеченными, некоторые – необъясненными. Но я должен полагать, что слушатель знает достаточно, чтобы остальное тоже следовало прояснить.

Прежде всего я хочу признать, что основная ответственность за катастрофу, постигшую Северин 3 апреля 573 года, лежит на мне. Я согласился, вопреки своему мнению, на захват инопланетного корабля. Я предложил и осуществил план его взятия на борт, то есть выполнил тот акт, который непосредственно привел к смерти Эмили Брэндивайн. Далее, мне не удалось отговорить Кайла Трипли от его намерения доставить корабль инопланетян на Гринуэй, хотя я знал, что это чревато катастрофой именно того рода, которая произошла. То, что я не вышел и не признал эти факты открыто, – бесчестно. Я надеюсь, что, когда правда выйдет наружу – что, несомненно, произойдет, – я уже буду мертв и недоступен публичному позору, а лишь божественному правосудию.

Ни в один момент после взятия на борт на чужом корабле не был заметен ни единый признак жизни. Мы предположили, что нападение Кайла на этот корабль убило всех, кто был внутри. По этому поводу мы испытывали смешанные чувства. Совсем не так мы представляли себе первый контакт. Да, но они лишили жизни Эмили.

Кайл намеревался какое-то время хранить наше открытие в тайне и привлечь к исследованию несколько надежных ученых. Он хотел использовать лаборатории, имеющиеся в распоряжении Фонда, для вскрытия артефакта и разгадки его секретов. Но трудность заключалась в том, что эти лаборатории располагаются в густонаселенных областях.

Мы не знали, какая энергия движет этот корабль. Но мы считали вероятным предположение, что в нем используется единственное известное нам горючее, которое позволяет проникать в подпространство: антиматерия. Такое предположение ставило перед нами весьма сложную проблему. Если это так, то всегда есть возможность утечки из системы хранения. В случае такой утечки, если мощность упадет настолько, что не сможет удержать магнитную бутылку, корабль взорвется вместе с нами и приличной частью окрестностей. Следовательно, нам нужна была лаборатория в достаточно уединенном месте.

В скобках я должен добавить, что мы полагали, будто обладаем достаточным временем, поскольку каждый проведенный нами тест показывал циркуляцию энергии внутри корабля и стабильность всех поддерживающих систем. Разумеется, как показало следующее событие, все это были в основном догадки.

Для уменьшения риска Кайл предложил, чтобы Фонд финансировал лабораторию на Шиммере, где в случае аварии пострадали бы только добровольцы-техники. До ухода от Алнитака мы послали сообщение по гиперсвязи, приказывающее немедленно начать работы. Тем не менее до полной готовности этой лаборатории должны были пройти месяцы.

В свое оправдание я должен указать, что я настоятельно предлагал оставить артефакт на орбите одного из газовых гигантов в системе Гелиоса, где он ни для кого бы не представлял опасности. Но это значило просить от Кайла слишком многого. Он горел желанием держать находку в таком месте, где мог бы ее осматривать. Он считал, что по крайней мере тела экипажа должны быть исследованы как можно скорее.

Кайл выбрал в качестве базы свой летний дом в Северине. Это был компромисс, где степень риска была ниже, чем, скажем, в Терминале или Марафоне. В то время это казалось разумным.

Я считал, что вероятность катастрофы невелика, хотя основания, на которых я строил это заключение, сейчас непонятны мне самому. Мы полагали, что за несколько дней сможем определить природу горючего и состояние систем его хранения. К несчастью, этих нескольких дней у нас не было.

Пронести артефакт через таможню оказалось просто. Йоши сказала, что это игрушка для ее племянника. Она оценила ее достаточно скромно, и ей было сказано, что такая игрушка обложению не подлежит.

Мы отвезли находку в дом Кайла, где выяснилось, что аппаратура для анализа куда менее мощная, чем Кайл думал. Пришлось разыскивать почти все, что нам было нужно. В результате мы растратили и то небольшое время, что у нас было. Например, даже на поиск сенсора Вановера, чтобы заглянуть внутрь, ушел целый день.

Я не вполне точно знаю некоторые обстоятельства события 3 апреля, поскольку находился наверху, когда оказалось, что возникла проблема. Кайл и Йоши, находившиеся в лаборатории, подняли крик. Я побежал к лестнице и увидел Йоши, которая поднималась мне навстречу. Она была смертельно перепугана.

Потом я увидел нечто, весьма напоминавшее живое облако, вышедшее из корабля. Оно тут же напало на Йоши. Когда мы с Кайлом бросились на помощь, облако ее отпустило, и она упала с лестницы, ударилась головой и, очевидно, когда Кайл подбежал к ней, была уже мертва. Тем временем облако двинулось ко мне. Оно нанесло электрический удар, который меня временно парализовал. Упав на пол, я увидел небольшой корабль, если хотите, миниатюрный посадочный модуль, проплывший мимо меня вслед за облаком. Трудно сказать точнее, что это было, поскольку я еще не владел своими чувствами. Кроме того, я порезал себе руку при падении, и глаза мне заливала кровь. Как бы там ни было, нечто выбило в окне дыру, и облако вместе с посадочным модулем – если это был он – исчезли в ночи.

Примерно в этот момент Кайл, очевидно, понял, что Йоши уже ничем не помочь. Он бросился наверх и спросил меня, куда делись пришельцы.

Я показал на окно, и Кайл, ничего не говоря, помчался за ними. Я попытался отговорить его и выбежал наружу, но он уже взлетал с площадки. Я кричал ему, уговаривая вернуться, но он не слушал.

Я вызвал его по коммуникатору. Он сказал мне, что гонится за инопланетянами, что видит их на экране и на этот раз он твердо намерен с ними разобраться. Еще он сказал, что вызовет меня, когда все кончится, и отключился. Я пытался еще много раз с ним связаться, но он не отвечал.

Тогда я вернулся домой посмотреть, что можно сделать с Йоши. Но она была мертва. Через несколько минут я услышал взрыв, снесший склон пика Надежды. Дом содрогнулся, свет мигнул и погас. Когда я вышел, на землю все еще сыпались обломки.

Повсюду горели пожары. В развалинах слышались крики.

Прости меня Бог, я знал теперь, что это взорвались топливные элементы, что инопланетяне как-то перенесли их в модуль, а виноваты во всем Кайл и я.

Я делал, что было в моих силах, помогая жертвам. Аварийные команды из Орлиного Гнезда и ближайших городов прибыли быстро. Я снова пытался вызвать Кайла, но больше я никогда его не слышал.

В то время я считал, что люди будут знать, кто виноват. Как можно этого не увидеть? Мы только что вернулись, взрыв был вызван антиматерией, Кайл почти наверняка погиб при взрыве. У нас пропал один из членов экипажа, другой погиб в деревне. Ясно, что мы здесь сильно замешаны.

Но я не мог пойти на публичное унижение, и потому я сделал все, что мог, чтобы скрыть это событие от властей. Для этого, я считал, нужно сделать две вещи.

Первая – избавиться от тела Йоши, чтобы оно не было найдено на месте катастрофы и возбудить дополнительные вопросы. Я завернул тело в пластик и бросил в реку над плотиной, в самом глубоком месте.

Вторая – надо было убрать кораблик. Я решил закопать его в горах и тем отвести в сторону поток подозрений, который, как я знал, на меня обрушится – и так оно и оказалось. Но когда я вернулся на виллу Кайла, к моему ужасу, там уже находилась его мать и сама всем распоряжалась. У меня не было никакой возможности взять кораблик, и я оставил его в надежде, что никто не поймет, что это такое. Через несколько дней, когда я к ней зашел, мать Кайла сказала мне, что отдала эту игрушку внуку.

Существо, напавшее на Йоши, все еще бродит в горах на свободе. О нем слагают легенды, и оно стало местной знаменитостью, хотя, к счастью, очень мало людей относятся к этому серьезно. И их считают сумасшедшими.

Я слегка сочувствую этому существу, затерянному одинокому в чужом мире. Я не верю, что оно хотел вреда Йоши – оно только очищало путь своему кораблю. Иногда я даже приезжал, чтобы его разыскать. Если оно существует и узнает меня, оно держится от меня подальше.

Несмотря ни на что, я с уважением отношусь к погибшему экипажу кораблика. Они убили двух, быть может, трех наших людей. Но они не могли не знать, что взрыв неминуем, и все же взяли горючее с собой. Можем ли мы понять причину этого? Или они поняли, что находятся в населенном месте и принесли себя в жертву ради существ, до которых им не было дела и которые не заслужили их сочувствия?»

Три великих звезды Ориона поднялись из моря около девяти вечера. Ким сидела на веранде и смотрела на них. В соседнем доме праздновался чей-то день рождения, гремела музыка, взлетали ракеты. Потом шум затих, свет погас, но Ким все еще сидела на веранде.