"Восход Чёрной Звезды" - читать интересную книгу автора (Пол Фредерик)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Цзунг Делила не только саму себя поразила, но и очень на себя рассердилась. Инспектор народной полиции вступила в интимную связь с мужчиной намного моложе ее, моложе собственного сына! Какое унижение! И любовник ее, при всем прочем, был янки!

Но даже нещадно предаваясь самобичеванию, она из осторожности использовала фразу «интимная связь». Даже по утрам, во время приступов дурного настроения, бессильно присев у туалетного столика, глядя в зеркало, в собственные ненавистные глаза или на свое отражение в зеркальной двери ванной комнаты, не произносила она этого слова — «любовь». Любовь исключалась, полностью и окончательно.

Делила, о чем она частенько себе напоминала, была женщиной, сделавшей завидную карьеру и обладавшей значительной властью. Именно власть и карьера управляли ее жизнью, ее стремлениями, энергией, мыслями и так далее, и вовсе не какая-то там «любовь». Делила настойчиво убеждала себя, что, если Кастор так или иначе помешает удержать достигнутое или достичь большего, она без промедлений бросит его. Более того. Если нужно, убьет. Она сознавала, что так и произойдет, и потому слово «любовь» было неприменимо. Все, чего ей хотелось, если разобраться, так это тела Кастора, сильного, молодого, ловкого тела, покрывавшего ее от носков ступней до макушки, и, когда он входил в нее, внутри у Делилы все сладко вздрагивало, сжималось, трепетало. Сексуальное влечение? Конечно. Любовь? Ни в малейшей степени!

Поэтому, когда наутро Кастор с ухмылкой поинтересовался:

— Вот для чего ты всучила мне урну, получается. Чтобы мы продолжили отношения, несмотря на приезд твоего сына.

Делила сказала в ответ, тихо, но твердо:

— Присутствие сына меня стесняет, это правда. И мне удобнее было встретиться с тобой здесь, это тоже правда. Ни первое, ни второе особого значения не имеет.

— Очень хорошо, — сказал он, по-прежнему с усмешкой.

Ответ Делилу удовлетворил, усмешка — нет, поэтому она предпочла внимания на нее не обращать.

— Пойду-ка я поищу мой «цикл», — продолжил он. — Вернусь в «Небесное Зернышко»…

— Зачем? Фермеры без тебя его подберут.

— Пожалуй. Но мне еще на автобус в Новый Орлеан нужно поспеть. В этой деревне остановки нет.

— Автобус! — презрительно усмехнулась Делила. — Глупо трястись в автобусе. Ведь я возвращаюсь в город той же дорогой. Почти, — поправилась она. — Нужно заехать в обсерваторию, забрать материалы… Но ты ведь не против?

— Наоборот! — воскликнул Кастор, не скрывая удовольствия.

Делила почувствовала укол самолюбия. Зачем она так стелется перед мальчишкой? Зачем предложила подвезти в машине, если ходит автобус?

— Садись в машину! — приказала она и до самого поворота на обсерваторию молчала. Ей не давали покоя хмурые мысли. Конечно, если спишь с привлекательным молодым человеком, нет ничего плохого в том, чтобы оказать ему мелкую услугу, но…

Но как ни поверни, а чем дальше, тем труднее отделаться просто фразой «сексуальное притяжение». С визгом притормозив у обсерватории, она приказала Кастору:

— Жди меня здесь. И лучше всего — в машине. Если понадобится твоя помощь — я позову.

— Хорошо, Делила, — весело сказал Кастор, оглядывая площадку для парковки машин.

Делила знала, что он впервые оказался за оградой обсерватории, внутри ее территории. Этим, несомненно, объясняется его приподнятое настроение, но чем объяснить его небрежный тон? «Долила!» Вообразите себе! Одно дело — постель, где едва ли станешь требовать обращения по всей форме, вроде «инспектор народной полиции Цзунг», но совсем другое — обсерватория. Ведь охранники все видят и слышат. Нет, это уже наглость, или почти наглость. Предъявляя охраннику свое удостоверение, Делила решила, что мальчика пора проучить.

— Проходите, инспектор Цзунг, — разрешил сержант охраны.

Она кивнула и прошла в дверь с тяжелыми бронированными створками. В приемной она села и стала ждать директора обсерватории, который передаст вещь, за которой она отправилась в такую даль. Это очень важная кассета, очень. Но для Делилы, при всей своей важности, кассета сейчас отошла на второй план.

Делила вспоминала своих любовников. С тех пор, как восемь лет назад престарелый супруг отправился Домой умирать, она переспала с… Сколько же их было? Каждую неделю новый… с больше, чем сотней мужчин, по меньшей мере. Молодыми, пожилыми, средних лет, всех кровей и народностей, которые попадались. И все они были друг на друга непохожи. Кое-кто отличался скверным характером, попадались и паршивые любовники… а некоторые, что хуже всего, стремились подчинить себе Делилу, взять над ней власть. Все они стремительно исчезали из ее жизни! И ни один не относился к ней так небрежно, как Мелкинс Кастор. Это слегка бесило Делилу. Нельзя спускать мальчишке с рук даже мелкую неучтивость, иначе будет скандал. Кроме того, она должна помнить о своем положении, о том, что здесь, в обсерватории, она выполняет серьезнейшее поручение.

Мальчик зашел слишком далеко, решила Делила. Пора наставить его на путь истинный. Она тут же подумала, что солнце сегодня печет немилосердно и Кастору, наверное, очень жарко в машине.

Потом появился директор обсерватории, и Делила узнала, наконец, зачем она в обсерваторию примчалась.

…Солнце припекало, Кастору было скучновато сидеть без дела в машине, но он не унывал. Ведь он, наконец, оказался на территории радиотелескопа, куда так давно и безуспешно стремился проникнуть. И где у него, считай, было даже право находиться. Осчастливленный этой мыслью, он вытащил из кармана студенческое удостоверение, предъявил охранникам карточку, а потом робко обратился к сержанту по-китайски:

— Я студент университета, я изучаю астрономию. — Он умоляюще смотрел на охранника. — Я хотел бы осмотреть установку, если вы мне позволите.

Охранники переглянулись, потом сержант усмехнулся и сказал снисходительно:

— В здание входить не положено, янки. Но прогуляться вокруг стоянки — пожалуйста, если есть желание.

— Большое спасибо! — воскликнул Кастор, сияя от радости. В его собственном истолковании «вокруг стоянки» обозначало всю территорию обсерватории, вплоть до ограды из проволочной сетки, за которой виднелись выстроившиеся шеренгой чаши ближайших антенн. В общей сложности больше гектара. Довольно простора, чтобы удовлетворить жажду знаний. Почти прижавшись носом к проволочной сетке, он прошелся вдоль ограды, рассматривая антенны телескопов. Какие они громадные, как правильны и красивы их очертания! Кастору отлично были видны параболические раковины, ловившие радиоволны, и маленькие, с гелиевым охлаждением, сердечники внутри раковин, превращавшие пойманные волны в удобочитаемые сигналы. Потрясающе!

Он вернулся к зданию обсерватории, прокрался вдоль стены, заглядывая в окна. Большей частью окна были непроницаемы — задернутые шторы, аппаратура, какие-то ящики, — и поэтому, ничего интересного не обнаружив, Кастор испытал разочарование. Но несколько раз удалось бросить взгляд во внутренности сумеречных комнат, и он даже заметил пару сотрудников-ханьцев, сидящих перед скоплением экранов, обрабатывая какие-то данные. Наступит день, пообещал сам себе Кастор, и он тоже войдет в одну из этих рабочих комнат! Им придется его принять — по крайней мере, в обсерваторию, когда он закончит университет. Хотя едва ли он попадет в отряд подготовки астронавтов — если вообще таковой будет существовать, что маловероятно. Китайская космическая программа в последнее время начинает подавать признаки жизни, это факт, власти озабочены появлением неизвестного космического корабля. Но в любом случае экипажи управляемых кораблей будут составлены исключительно из китай…

— Кастор! Мелкинс!

Это был голос Делилы, но до сих пор Кастор ни разу не слышал, чтобы она звала его так громко и таким тоном. Он быстро обернулся и с удивлением обнаружил, что Делила вернулась, и не просто скоро, но крайне скоро. Она стремительно, почти бегом, направлялась к машине. И в руках несла плоский черный футляр, явно металлический. И вопреки сказанному ранее не позволила Кастору взять футляр из ее рук, чтобы помочь. Когда юноша протянул руку, она резко отдернула футляр в сторону.

— В машину, Мелкинс! — коротко приказала она. — Возвращаемся в Новый Орлеан. Немедленно!

Немедленно означало немедленно, более того, Делила выжимала из спортивной машины все, на что машина была способна, до последней капли. Казалось, она позабыла о безопасности, ее волновала только скорость, скорость и еще раз скорость. Включив полицейскую мигалку на крыше, завывая сиреной, — «уип-уип-уипп!» — она на предельной скорости гнала вдоль прибрежного шоссе. Встречные машины послушно жались к обочине так же, как и те, мимо которых они проносились, обгоняя.

Пока они мчались в город, Делила не проронила ни слова.

Лишь достигнув сердцевины старого города, Делила сбросила скорость. Но не намного, а только чтобы дать пешеходам долю секунды убраться прочь с дороги. Она включила радио, что-то коротко произнесла в микрофон, и минуту спустя появились две автомашины народной полиции, понеслись впереди, освобождая дорогу инспектору. Кастор заметил, к изумлению своему, что Делила направляется к дому Многолицего, и еще больше изумился, когда они достигли квартала, где располагался дом. Вдоль тротуара выстроились автомашины, сплошь лимузины с правительственными номерами, или столь роскошные и внушительные, что даже смотреть на номерные знаки не было нужды, чтобы понять — хозяева этих автомобилей облечены немалой властью. Похоже, половина высокопоставленных партийцев Нового Орлеана в этот вечер припарковала свои машины возле дома Многолицего. Полицейские чины. Университетские руководители. Правительственные чиновники.

— Что происходит? — громко спросил он, оглядываясь по сторонам.

— Ты и сам без труда мог бы сообразить, студент. Особого ума не требуется. — Делила припарковала автомобиль. Слова ее были резки, но тон… Кастор с удивлением отметил, что Делила подавлена. Разумеется, он и сам уже понял, что произошли некие события и что связаны они с плоским ящичком, который Делила привезла из обсерватории; кроме того, глядя на скопление блестящих лимузинов, Кастор с такой же легкостью вывел, что высший член партии Фунг Босьен собрал у себя в доме группу влиятельных лиц, чтобы обсудить неожиданный поворот событий. Все это было ясно как день. Но почему же у Делилы такое напряженное, тревожное лицо, почему закусила она побелевшую губу — Цзунг Делила, невозмутимый инспектор полиции?! Вот это сюрприз!

Но на этом сюрпризы не кончились. Кастор открыл дверцу, начал выбираться из машины, но не успел коснуться асфальта, как дверца с противоположной стороны громко хлопнула. Он не успел захлопнуть свою дверцу, а Делила уже взбежала вверх по крыльцу, нетерпеливо застучала дверным кольцом. Плоскую металлическую коробку она крепко сжимала под мышкой и, когда Кастор поспешил ее догнать, бросила на него холодный взгляд.

— Сразу же иди в свою комнату, — приказала она. — Профессор занят на закрытом собрании, тебе там нечего делать. Ты хорошо меня понял?

— Да, Делила, — сказал он, — я понял тебя вполне хорошо. Но ты знаешь… дверь обычно открывал я, а поскольку мы с тобой стоим снаружи, и Многолицый к двери никогда не подходит, нет смысла терять время. Толкай дверь, она не заперта.

…Победа не принесла Кастору радости, слишком уж она была мелкая. Кроме того, Делила никак не прореагировала, никак не показала своего раздражения, которое обычно и доставляло Кастору удовольствие, когда он донимал инспектора шуточками на ее счет. Кастор понял, что ей сейчас просто не до того. Значит, произошло нечто из ряда вон выходящее.

Кастор выполнил приказ Делилы, по крайней мере, частично. Он ушел в свою комнату. В комнате он включил экран, порыскал по каналам в поисках новостей из космоса, но ничего не обнаружил. Он попробовал, не повезет ли с информационными файлами, но узнал лишь о том, что неопознанный объект излучает электромагнитные сигналы, и все. Какого рода сигналы — этого ему не сообщили. Возможно, радар, возможно, автоматические импульсы радиомаяка или, быть может, на борту до сих пор работают телеметрические системы… не исключено, что это какое-нибудь сообщение. Больше в новостях ничего не говорилось. Даже на интерактивных каналах, где по заголовкам и ключевым словам можно отбирать информацию и отыскивать сообщения касательно разных аспектов интересующего события — даже на этих каналах Кастор не обнаружил дополнительных подробностей. Он оставил экран в поисковом режиме, присел на краешек кровати, задумчиво глядя в окно, на старые крыши и вентиляционные шахты, черневшие на фоне закатного неба над «французским кварталом».[8]

Ханьцы секретностью себя, как правило, не утруждали. Если секрет существует, он каким-то образом связан с политикой.

Но… космический корабль на орбите — что здесь политического?

Кастор подошел к двери, приоткрыл ее, выглянул в коридор. Дом Многолицего принадлежал к роскошным особнякам почти двухвековой давности, он был выстроен в начале двадцатого века луизианским богачом, а луизианские господа, как известно, любили размах: коридоры в доме были широченные, потолки — высокие, лестница, ведущая на второй этаж — помпезная. К сожалению, стены были толстыми, и двери тоже отличались основательностью. Из гостиной, где происходило собрание, Кастор слышал приглушенный хор голосов. Многолицый и гости что-то обсуждали… но разобрать отдельные слова на таком расстоянии — затея безнадежная. В коридоре показалась пара молодых людей с мрачными физиономиями, — какие-то запоздалые гости, — они решительно направились к дверям в гостиную, и Кастор поспешил скрыться в своей комнате, осторожно затворив дверь.

Он понял, что если спустится вниз и начнет подслушивать у двери гостиной, его могут застигнуть на месте преступления другие опоздавшие.

С другой стороны, почему бы и нет? Какой в этом вред? Он никому ничего плохого не сделает. Если он живет в доме, у него есть право свободно ходить по всем комнатам, как ему вздумается!

Убедив себя самого, что это в самом деле так, он бесшумно, на цыпочках, спустился вниз по ступеням, прижался ухом к створке двери, к сожалению, весьма толстой. Но нельзя сказать, что совершенно звуконепроницаемой. Отдельные голоса вполне до Кастора доносились. Собравшиеся вели разговор преимущественно на высшем наречии, что для Кастора проблемы не представляло; трудность заключалась в другом — все они, похоже, говорили одновременно. Голоса принадлежали незнакомым людям, хотя Кастор узнал Многолицего, его характерный тенорок и взволнованное контральто Делилы.

Но ни одного слова из сказанного он не смог разобрать. Он прижался ухом к щелке и… услышал, всего на секунду позже, чем нужно, как открывается незапертая парадная дверь. Он стремительно выпрямился, но недостаточно быстро, чтобы избежать порицаний.

— Янки! — пронзительно взвизгнула какая-то женщина-старушка с похожим на печеное яблоко лицом, в традиционных синих шароварах и кителе Отчизны. — Ты что здесь делаешь? Убирайся немедленно!

Кастор со злостью посмотрел на старушку. Он помялся, чтобы показать — он уходит, но не по приказу, а потому, что сам решил так. Тем не менее, он не рискнул ослушаться. Он подчинился букве закона. Он удалился прочь. Но не в свою комнату.

Любопытство свербило, и оставить зуд неутоленным Кастор уже был просто не в силах. Бросив взгляд назад, на затворенную дверь, он прокрался в личный кабинет хозяина дома.

У Многолицего в кабинете имелось нечто, чего в своей комнате Кастор не мог иметь. Спутниковый приемник на сто каналов. Даже подсоединяясь к нему через свой экран, Кастор не располагал всем богатством вариантов выбора. Он аккуратно закрыл дверь в кабинет и погрузился в методический поиск новостей.

Ничего. Поиски были тщетны. Ни на местных каналах, ни на этнических, рассчитанных на мексиканцев и амеро-индейцев. Ни на ионосферных ретрансляционных каналах из Отчизны. Ни на одной из десятков станций того или иного назначения, принадлежавших ханьскому Китаю.

Кастор погасил раздражение и сказал себе, что это даже хорошо. Тем интереснее становится поиск! Должно быть, новость, которую сейчас обсуждали заговорщики в гостиной Многолицего и которую так тщательно скрывали от общественности, в самом деле потрясающая! Какая-нибудь совершенно сногсшибательная! Кастор хмуро потянулся к выключателю и…

Его осенила гениальная идея. Все ханьские станции абсолютно подчинены ханьским властям, но есть же на Земле страны и земли, на которые власть китайцев не распространяется.

Даже на стоканальном приемнике Многолицего нелегко оказалось поймать индийский телеканал. Спутники у Индии были слабенькие, настройка и ориентация антенн зачастую оставляла желать лучшего. Изображение, появившись на экране, оказалось блеклым, с «песком», и настройка то и дело «плыла» — Кастор только после десятой попытки нащупал нужный ему индекс и услышал историю, которую жаждал услышать.

Но он ее все-таки услышал и увидел.

Когда он отыскал нужный индекс, а индекс извлек на экран нужный клип, Кастор увидел индийского теледиктора, юношу с напомаженными волосами, в дхоби. Диктор насмешливо ухмылялся, как все индийские пропагандисты, когда им подворачивался случай сообщить нечто, с их точки зрения, разоблачительное в отношении Китая. Диктор сидел на фоне увеличенного снимка. Несмотря на плохую передачу, на волны и зигзаги, Кастор узнал изображение — это был неопознанный космический корабль. Снимок качеством не отличался, его либо сделали с помощью примитивных индийских телескопов, либо с помощью шпионов выкрали у китайцев.

Но текст, который диктор зачитывал, мгновенно поглотил внимание Кастора. Он буквально прикипел к экрану.

— Китайская Народная Республика, — диктор ухмыльнулся, его полные сочные губы словно выплевывали каждое слово по отдельности, предварительно попробовав на вкус, — в очередной раз пытается скрыть правду от собственного народа. — Телевизионный спутник вел передачи на западное полушарие, поэтому диктор говорил по-английски, почти без акцента, как отметил про себя Кастор. — Но не может быть сомнений в том, что китайцы получили сообщение с борта неизвестного корабля, хотя продолжают скрывать этот факт. Мы располагаем текстом этого сообщения. Сообщение передано по-английски, и сейчас вы его услышите в том виде, как оно было передано.

Диктор замолчал, поджав полные губы, вновь насмешливо изогнутые. Потом послышался голос, хрипловатый, густой, с придыханием:

— Внимание! — сказал голос.

Последовала пауза, заполненная картинками: какая-то женщина, одетая в военную форму или костюм, очень похожий на форму; другая женщина, почти обнаженная, на плече у нее что-то вроде большой мягкой игрушки для детей, какое-то животное, а рядом — то ли гигантская летучая мышь, то ли маленький дракон; огромный город, весь из разноцветных стеклянных башен, а повсюду в небе над ним крутятся опять-таки странные создания.

Снова заговорил глубокий хрипловатый голос:

— Вы сомневаетесь в нашей силе, и мы готовы ее продемонстрировать.

Насмешливо ухмылявшийся индийский диктор кивнул и поджал губы, приготовился слушать дальше.

— Выберите остров, — сказал голос. — Мы превратим его в безжизненную пустыню, чтобы вы поняли, на что мы способны. Тогда вы увидите, что намерения наши — самые серьезные, и китайские захватчики должны вернуться домой. Но вести переговоры мы будем лишь с одним человеком, и человек этот — Президент Соединенных Штатов.

Изображение на заднем плане погасло. Голос умолк. Индийский диктор презрительно улыбнулся.

— «Президент Соединенных Штатов», — повторил он, — если бы подобное явление существовало в природе! Не удивительно, что китайские милитаристы поспешили скрыть послание из космоса! Забавно будет понаблюдать, какой выход попытаются они найти, чтобы вывернуться из ситуации, грозящей крахом всей зловещей китайской гегемонии!

Час спустя Кастор услышал шум голосов внизу, стук двери — собрание подошло к концу, гости расходились. Он помчался вниз по лестнице и застал Многолицего за разговором с Цзунг Делилой. Лицо у Делилы было серьезное. Остальные народные вожди успели покинуть комнату. Кастор осмелился задать вопрос в открытую:

— Индийцы передают правду?

Она устало, с сочувствием, взглянула на него.

— Да, Кастор, правду.

— И корабль требует, чтобы китайцы покинули Америку?

— Выходит, что так, — медленно произнесла она.

— И они способны уничтожить жизнь на Земле?

Делила не ответила. И Многолицый тоже не ответил. Их молчание сказало Кастору все, что он хотел знать.