"ПОЦЕЛУЙ ВАМПИРА" - читать интересную книгу автора (Хауэлл Ханна)Глава 2Эфрика слабо улыбнулась, глядя, как Лаклан и Томас помогают друг другу встать на ноги. Окинув сад безумными взглядами, они бросились бежать, словно сам дьявол кусал их за задницы. Знай они правду о человеке, который так легко их раскидал, они, вероятно, испугались бы еще сильнее. Хорошо, если проблемы с ними на этом закончатся. Отойдя от окна, она налила себе немного простого вина, которое Дженкин, видимо, держал для гостей, и снова села возле его кровати. Вскоре появился Дэвид и, услышав, что случилось, предложил посидеть с отцом, но она отправила его заниматься своими делами. Он явно желал вернуться в большой зал, чтобы поесть с друзьями, а Эфрика старалась не попадаться никому на глаза некоторое время. Меньше всего ей хотелось столкнуться лицом к лицу с теми, кто на нее напал. Дэвид объяснил ситуацию ее кузине леди Барбаре Мэтсон, так что женщина не станет искать ее или беспокоиться. Сделав маленький глоток вина, Эфрика принялась изучать высокого стройного мужчину, распростертого на кровати. Она чувствовала, что безрассудно в него влюблена, несмотря на то, что три года старалась задушить в себе любовь, – и это раздражало ее. Глядя на него, можно было понять девушку: Дженкин был красивым мужчиной с иссиня-черными волосами и кожей сливочного цвета. Длинный прямой нос, высокие скулы и твердый подбородок придавали лицу аристократичный вид; золотистые глаза с густыми ресницами и чувственный рот добавляли тепла, которого часто недоставало его тонко вырезанным чертам. Внешность делала его мечтой любой женщины. Избавиться от влечения к этому мужчине она решила из-за его характера. Очевидно, придется приложить больше усилий. Эфрике давно стоило понять, что ее по-прежнему влечет к Дженкину. С первой встречи в Кембране, когда ей было всего шестнадцать, он вошел в ее грезы и остался там. Прибыв ко двору, она узнала о его любовных похождениях, и муки должны были послужить ей уроком. Не удались Дженкин от двора, Эфрика встречала бы его в компании одной или нескольких женщин, – и, с горечью думалось ей, без сомнения, страдания стали бы страшнее. Так нельзя было жить – но вряд ли она могла что-то с этим поделать. Закончив пить вино, Эфрика поудобнее устроилась в кресле, положив ноги на край кровати. Она останется с Дженкином до тех пор, пока тот не поправится наверняка, а потом приложит все силы, чтобы держаться от него подальше. Она не даст своему сердцу попасть в плен к распущенному мерзавцу, живущему в тенях. Закрыв глаза, она добросовестно перечисляла все недостатки Дженкина, пока не уснула. Дженкин медленно открыл глаза в комнате, освещенной только свечой, которая стояла возле кровати. Секундой позже он вспомнил, отчего лежит в постели и чувствует себя не очень хорошо. Он огляделся и остановил взгляд на паре маленьких ступней в чулках, покоившихся на краю кровати. Оценив стройные ножки, которые почти касались его колена, он взглянул на их обладательницу и усмехнулся. Раскинувшись в кресле, Эфрика занимала слишком много места для маленькой женщины; тонкие руки свисали с подлокотников. Но и теперь тяжелое кресло с витиеватой резьбой подчеркивало ее хрупкость. Дженкин удивился, как Эфрике удалось сдвинуть кресло с места, но затем вспомнил силу, которую та проявила, помогая ему добраться до комнаты. Осторожно, стараясь не задеть ее, он сел, опираясь спиной на взбитые подушки. Хотя Эфрика выглядела еще юной, ее черты уже утратили детскую мягкость шестнадцатилетия. Густые медовые с золотом волосы струились спутанными волнами и ложились на сиденье вокруг узких бедер. Прекрасная кожа слабо золотилась. Тонкие правильные черты лица казались слегка похожими на кошачьи, но губы были полными и соблазнительными. Даже когда Эфрике было шестнадцать, они могли пробудить в мужчине страсть. Теперь искушающие губы были чуть приоткрыты; девушка тихонько посапывала. А длинная красивая шея лежала так неудобно, что, проснувшись, Эфрика, наверное, почувствовала бы боль. Убеждая себя, что он только помогает даме, стараясь уберечь от некоторого неудобства, Дженкин принялся толкать ее ступни своими до тех пор, пока Эфрика не проснулась. Когда она открыла глаза, не сразу пропавшая сонная дымка придала им теплый янтарный цвет. Он задумался, как выглядели бы ее глаза, затуманенные жаром страсти. Опасные мысли. – Твои ноги лежат на моей кровати, – сказал он и немного расслабился, когда мягкость в ее глазах мгновенно сменилась раздражением. – Я сняла туфли, – сказала она, уже спустив ноги на пол, и потянулась, стараясь избавиться от боли, вызванной сном в кресле. Дженкин удивился, насколько чувственным выглядело это простое движение. – Спасибо, что не дала мне убить тех двух дураков, хотя они полностью этого заслуживали. – Да, конечно, но это кончилось бы неприятностями, и мы оба не смогли бы оправдаться. И спасибо, что пришел мне на помощь. – Она чуть нахмурилась. – Я удивилась: ты оказался рядом, хотя солнце еще было высоко. – Я сидел на окне. Неплохое убежище от вечерних лучей. Я просто спрыгнул вниз, когда стало ясно, что ты проигрываешь схватку. Эфрика взглянула на окно, вспомнила, как далеко до земли, и перевела взгляд обратно на Дженкина. – Несколько опасно. – Нет. Солнце куда опаснее. Вот почему я медлил, прежде чем вмешаться, – признался он. – Надеялся, что ты сама справишься. – Боюсь, у них большой опыт в таких делах. – Она помрачнела. – Возможно, мне стоило позволить тебе порвать горло обоим. Теперь они поправятся – и опять начнут угрожать женщинам. – Лаклан не скоро отважится высунуться. Царапины, которыми ты его наградила, за пару секунд не вылечишь. – Ненавидя слабость, которая вынуждала его просить, он сказал: – Не могла бы ты принести мне еще кружку вина? Эфрика кивнула и отправилась за напитком. Она проклинала тонкость своего обоняния: нельзя было не понять, что в вине полно крови. Потребность Дженкина в крови была одной из причин того, что она боролась со своим влечением так решительно. Она никогда не переставала удивляться тому, что Бриджет, ее сестра, вышедшая за землевладельца из семьи Макнахтанов, могла быть так счастлива там, где нет солнечного тепла и света, среди людей, которым нужна столь ужасная пища. Конечно, так было потому, что Бриджет любила своего мужа. Эфрика намеревалась избежать этой ловушки, но сердце явно противилось здравому смыслу. Рука Дженкина чуть дрогнула, когда он взял кружку, и Эфрика поспешила помочь ему. Она положила одну руку на широкие плечи, а другой поддерживала, пока тот пил. Его близость заставляла сердце тяжело биться в груди и горячила кровь. Говоря себе, что внезапно отстраниться и выбежать из комнаты было бы оскорбительно, Эфрика мысленно молила Дженкина не обращать внимания на ее состояние и поскорее закончить пить. Напиток быстро привел Дженкина в чувство, и с тем большей остротой он почувствовал близость стройной теплой женщины. Допивая вино, он медленно вдыхал ее запах: пьянящую смесь чистой кожи, женщины и аромата лаванды. Дженкина влекло к Эфрике с той самой секунды, как он впервые взглянул на нее, и это влечение быстро ломало все, чем он пытался его ограничить. Всего лишь один поцелуй, подумал мужчина, скользнув рукой по тонкой талии. Всего лишь один глоток того, чего он долго ждал, но не надеялся получить. И придется его украсть, потому что она уже уходит. Дженкин допил вино, отставил кружку и быстро потянул не успевшую ускользнуть Эфрику к себе на кровать. – Что ты делаешь? – настойчиво спросила она, строго приказывая себе освободиться и понимая, что не способна подчиниться этому разумному совету. – Не хочешь ли отблагодарить своего галантного спасителя кое-чем потеплее слов? – спросил он. – Думаю, это было бы весьма неблагоразумно. – Наверное, ты права. Однако вместо того, чтобы выпустить, он обхватил ее второй рукой и поцеловал. Эфрика сопротивлялась едва ли дольше одного удара сердца. Его губы были заманчиво мягкими и теплыми. Всего лишь маленький поцелуй, сказала она себе. Всего лишь один глоток того, о чем она так часто мечтала. Когда мужчина провел языком по ее губам, Эфрика раскрыла их, приглашая сделать поцелуй глубже. Легкое касание его языка – и по венам девушки заструился жар удовольствия, унося прочь мысли и желание сопротивляться. Слабый внутренний голос предупредил ее, что, когда тебя обнимают так крепко, одним поцелуем дело не ограничивается, но она не придала ему значения. И только когда Дженкин увлек Эфрику на постель и прижал своим телом, она вновь почувствовала опасность. Секунду она наслаждалась тяжестью подтянутого возбужденного тела. Было настолько заманчиво принять то, что он предлагал, то, чего она так жаждала, что ей стало больно от желания. Вместе с тем Эфрика понимала, что, став его любовницей, привяжет себя к нему так, что никогда не освободится. Эта мысль дала ей силы избавиться от плотной хватки желания и вывернуться из объятий Дженкина. Стоя возле кровати, всеми силами стараясь вернуть себе спокойствие, она была счастлива видеть, что он так же покраснел и задыхался, как она. – Я не одна из твоих женщин, – сказала она, радуясь холодному самообладанию своего голоса. – У меня нет женщин, – ответил он. – Ха! За то время, что я живу здесь, я многое о тебе слышала. Я не собираюсь быть одной из твоей конюшни. Он проклял про себя всех, кто слишком много о нем слышал, и женщин при дворе. Его раздражало то, что нужно было объясняться, даже извиняться за предшествовавшие излишества. Он был холост, не обручен; он просто брал то, что предлагали, как любой мужчина. Но его все равно укололо что-то близкое к разочарованию, мелькнувшее в ее глазах. – Сплетни и слухи еще не факты. Он не осуждал Эфрику за то, что, услышав столь жалкий ответ, она закатила глаза. Поняв, что ей хочется, чтобы он опроверг все наветы, подтвердил, что был непорочен, как монах, Эфрика поняла, что пришло время уходить. – Следует быть осторожным, недооценивая слухи, – с подчеркнутой медлительностью сказала она, – большой темный жеребец. Она усмехнулась, глядя, как он залился краской; Дженкин сердито посмотрел на нее. – Теперь я уверен, что ты не слышала ничего, кроме лживых шепотков по углам. И, между прочим, что ты вообще здесь делаешь? – Меня привезла кузина Барбара. Мне уже около двадцати. Последний срок, чтобы найти мужа. Мысль о том, как другой мужчина касается Эфрики, утверждая свое владычество над ней, подняла в Дженкине волну гнева, которую тяжело было скрыть. – Барбара не выглядит хорошей компаньонкой. – Она замечательная. Не ходит хвостом, но появляется, когда нужна. – Как, например, в саду? Вопрос прямо в цель, но она только пожала плечами. – При свете дня. Что мне грозило? Теперь буду более осторожна. А можно сейчас спросить, что ты делаешь тут? В стороне от беспорядочной половой охоты? Дженкин пропустил последнее замечание мимо ушей. – Ищу жену для Дэвида. Он больше Посторонний, чем Макнахтон, и я думал, что смогу устроить ему выгодную женитьбу. – А, ну конечно. Если ты добьешься успеха, она, несомненно, сослужит клану хорошую службу. – Да, если получится, потому что женитьба позволит показать, что один из нас не настолько, ну… – Странный? – Неплохой вариант. Он посмотрел на нее, затем изогнул одну бровь. – Ты собираешься хранить свою тайну от мужа? Эфрике хотелось бы располагать простым ответом на вопрос из числа тех, что она нескончаемо себе задавала. – Думаю, мою тайну сберечь проще. – Да, правда. Если бы не звуки, которые ты издаешь, когда закипает кровь, – прошептал он, чувствуя, как его задушенное желание просыпается при воспоминании о низком, горловом мурлыкании, которое она издала в его объятиях. – Думаю, женам не следует мурлыкать. – А я думаю, мне лучше уйти, потому что скоро я захочу тебя удавить, – отрывисто бросила она, смутившись: ему было совершенно ясно, как сильно поцелуи ее волновали. – Увы, вот так легко мурлыкающий котенок становится шипящей кошкой. Открыв рот для резкого ответа, Эфрика быстро закрыла его, проглотив оскорбления, которые вертелись на языке и касались пьющих кровь мужчин, падающих от солнечных лучей в обморок, как слабые девушки. – Нет, ты не заставишь меня обмениваться с тобой оскорблениями. – Она посмотрела на дверь. – Я выросла из таких вещей, – надменно ответила она. – Взрослость, знаешь ли. Тебе тоже стоит попробовать. Сильный удар, подумал он и усмехнулся. Ухмылка стала шире, когда, уходя, она хлопнула дверью. Взрослость, очевидно, не помешала ей показать, насколько она задета. Он вздохнул и уставился в потолок. Только теперь он понял, что свеча погасла довольно давно и в комнате почти кромешная тьма. Эфрика этого даже не заметила. Дженкин лениво подумал, стоит ли говорить ей, что большинство людей не могут настолько хорошо видеть в темноте, а муж наверняка заметит эту способность и найдет ее странной. Мысль об Эфрике рядом с другим мужчиной разогнала приятные думы. Раньше его не беспокоило, чем женщина занимается до него или после. Он, конечно, никогда не представлял себе Эфрику с мужчиной. В его воображении она всегда оставалась невинно чувственной молодой девушкой, сестрой жены его землевладельца – и запретным плодом. Ему никогда не приходило на ум ни то, что запретной она будет не для всех, ни то, что она не захочет такой быть. Хуже того – теперь, когда он отведал вкус этого плода, он жаждал его еще больше. Хотел снова услышать ее мурлыканье, хотел быть единственным мужчиной, кому знакомы эти пьянящие звуки. Дженкина преследовало безнадежное чувство, будто, украв кусочек этого запретного плода, он совершил самую большую ошибку из всех, что когда-либо делал. SHAPE \* MERGEFORMAT |
||
|