"Азовская альтернатива" - читать интересную книгу автора (Спесивцев Анатолий Фёдорович)

Христиан в городе хотели видеть? Извините, что без цепей 20 … 7146 года от с.м.,

Предупреждённые об неэффективности штурма на хапок, казаки и не пытались его делать. Назначенный наказным атаманом в походе на Азов, как и в реале, Михаил Татаринов, был умным и опытным военачальником, умел слушать. Вместо этого, взялись всерьёз за осадные работы. Сэкономили время на работах по возведению оборонительных сооружений от внешней угрозы. Благодаря Аркадию точно знали, что на время осады никакой серьёзной помощи Азову никто оказать не может. Особые усилия потратили на «змееобразные», точнее, «ломанной линии» окопы, вплотную подходящие к оборонительным рвам. По ним можно было подобраться, не подставляясь под выстрелы, прямо к крепости. В предполагаемых местах штурма удалось, к сожалению, не полностью, засыпать рвы. Стоило это жизни нескольким десяткам пленников, расстрелянных со стен. Нетрудно было догадаться, что турки сосредоточат там большую часть защитников. Но им приготовили сюрприз. Да и начать штурм, по предложению того же Аркадия, собирались совсем в другом месте. По поводу чего у него опять возник серьёзный спор с Васюринским и поддержавшими его несколькими донскими атаманами. Воинская честь тогда была куда более распространённым и обширным понятием, чем сейчас. Но победила, как всегда, целесообразность.

Сказать, что Иван пребывал в плохом настроении, это сильно смягчить реальную ситуацию. Скорее, он пребывал в состоянии бессильного бешенства. Бешенства потому, что ему, старому казаку, уважаемому кошевому, знаменитому и среди сплошь не трусливых казаков воину, запретили участвовать в бою. Совсем. То есть, разрешили (вы можете представить, ему, так уж и быть, разрешили, если что, защищать этого чёртова вылупка Аркадия), но в исключительных и строго оговорённых случаях. Защищать же попаданца, пока, по крайней мере, было не от кого. Он как раз, устроивший эту пакость, в бой не рвался. Собственно, именно он и организовал это непотребство, поначалу подозревал Иван. Правда, на совете характерников, в который его по непонятным причинам взяли (какой он к бесу характерник?), и совете атаманов, где были приняты решения о запрете Ивану Васюринскому рисковать своей жизнью, Аркадий не выступал. Обоснование: «В связи с особенно большой ценностью для всего русского народа». Звучало, конечно, приятно, чего уж там. Но стоит вдуматься в смысл… на клочки кого-то хочется порвать. Сильно хитромудрого. Позже Иван поверил Аркадию, что он не при чём, но истинного виновника ему обнаружить так и не удалось.

Бессильной же его злость была потому, что он и сам понимал невероятную, уже начавшую проявляться ценность попаданца. Что начисто исключало месть. Пожалуй, его действительно надо было беречь как зеницу ока. Никто ведь не знает и тысячной доли того, что хранится в его голове. «Но я то, Господи Боже, при чём?!»

Ещё в его настроении, порой беря верх над всем остальным, присутствовала обида. Обида не столько на подлого попаданца, что с него возьмёшь, сколько на весь белый свет. Правда, в отличие от некоторых, у него при таких приступах возникало желание не вешаться, а кого-нибудь удавить. Медленно-медленно, высказывая ему всё, что о нём думал.

С постановлениями советов, что характерников, что атаманов, шутить не приходилось. Сказали, не смей рисковать, приходилось выполнять. Хотя все последние десятилетия провёл на грани жизни и смерти, перестраиваться под старость было очень тяжело.

«И в монастырь ведь не уйдёшь теперь. Не до молитв, если делом можно родину от страшных бед спасти. Так что о надежде отмолить собственные грехи в монастырской келье, придётся забыть. Помолиться же за грешные души других найдётся кому».

Не в силах заняться привычным и любимым делом, Иван проявлял воистину бешеную активность по организации осады Азова. В немалой степени его стараниями, змеевидные окопы из безопасного далёка быстро протянулись под самые стены крепости. Между понуканием землекопов, он же обучал штурмовиков, как, ухмыляясь, назвал их попаданец, бросать гранаты. Необычной формы горшки с порохом действительно, оказалось метать куда удобнее, чем обычные, кухонные. Да и осколков они давали много больше. Иван убедился в этом на демонстрации нового оружия атаманам и старшине.

Иван, для успокоения, потискал ручку дробовика, торчавшую из его правой шароварной[14] кобуры. Тактреба смог вместо приклада приделать к дробовику удобную ручку по рисунку Аркадия. Получилось подобие пистоля, только более ухватистое. Прикосновение к этой игрушке его успокаивало, хотя иначе, чем для стрельбы по воробьям или чучелам, использовать её он не мог.

«Ничего, доброе оружие под рукой всегда может пригодиться. Авось, отменят советы запрет мне на участие в боях. А то, словно жид пархатый,[15] должен ломать голову, где бы денег достать, кого б ограбить. А ведь прав тот французишка, о котором Аркадий рассказывал, что для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё деньги. На одной храбрости далеко не уедешь».

Раз уж ему нельзя было воевать, то на Васюринского свалили ещё и присмотр за финансированием оружейных проектов Аркадия. Оплата тех же работы горшечников обошлась в немалую копеечку. Деньги, полученные от ограбления турецкого посольства,[16] уже заканчивались, расходы же росли и росли. Совсем не копейки стоило производство медных трубок для ракет. Васюринский невольно передёрнул плечами, вспомнив это дьявольское изобретение. Сколько раз он его слышал, столько раз ему хотелось немедленно опорожнить кишки и мочевой пузырь.

«Благодарю тебя, Господи, что дал силы удержаться, сохранить шаровары сухими! Жуть запредельная эти свистелки, ничем, кроме звуков не опасные. А попаданец хренов грозится сделать ракеты поджигающие негасимые пожары, за земляным маслом к гребенцам[17] уже послали. В будущем, ещё и разрушающие любые стены с одного раза обещает. И ведь не врёт, поганец. К чему же мы придём? И сохранится ли честь и доблесть казачья, если врага только издали, не рискуя сами, поражать будем?»

Вопреки самым энергичным протестам Ивана, штурм начался со спектакля. Не сумев ему помешать, он принципиально устроился в это утро на осадных позициях севернее Азова, чтоб глаза этого стыдного (с его точки зрения) действа не видели. Но не слышать пушечной и ружейной пальбы поднятой сначала в море, потом на реке, не мог. Морщась, вздыхая, бормоча себе под нос что-то явно осудительное, он командовал последними приготовлениями к штурму с северной стороны.

Когда Аркадий начал агитировать штурмовать Азов с речной стороны, на него посмотрели как на несмышлёныша. Стены были здесь самые высокие, что-то около двадцати метров, пушек на них стояло больше всего. Учитывая, что подкоп там был невозможен, и турки и казаки считали штурм там невозможным. Аркадий предложил перехитрить врага. Разыграть перед его глазами спектакль, вынудив самим открыть речные ворота. После долгих, местами скандальных споров, его предложение было принято.

Рано утором, со стороны моря до крепости дошла и была услышана далёкая канонада, постепенно усиливающаяся и приближающаяся. Немного времени спустя, с самой южной башни рассмотрели ведущие с казачьими стругами бой галеры. Где-то через час, бой, причём куда более подробно, стало можно рассмотреть и с южной стены. И увиденное сменило радость в их сердцах, на тревогу. Такая долгожданная помощь, никак не могла пробиться сквозь заслон казачьих судёнышек. Нет, галеры двигались к Азову, причём шли они на полном ходу, но их становилось всё меньше и меньше. То и дело казакам удавалось ворваться на палубу очередной галеры и, после ожесточённого боя, конечно, они её захватывали. К крепости смогли прорваться всего три галеры.

На шедшую сзади, казаки таки смогли ворваться уже в пределах достижимости самых дальнобойных пушек. Но как стрелять туда, где братья по вере бьются с лютыми врагами? Пушкари и не стреляли, стискивая от бессилия кулаки. Янычары на атакованной галере не сдавались, несмотря на безнадёжность положения, что дало возможность двум другим галерам оторваться от погони и приткнуться к берегу у самых речных ворот. Видя, что казаки всё ещё не могут сломить сопротивления героев с третьей галеры, сердар Ибрагим-бек приказал приоткрыть ворота, пустить, сумевших прорваться к Азову янычар и матросов в крепость. Они наверняка несли важные вести, да и в случае вражеского штурма, полторы сотни воинов на стенах лишними не будут.

Придумать себе, что-то типа: «У меня было предчувствие, что это не настоящие мусульмане» сердар не успел. Погиб одним из первых, так как вышел прибывших встречать. В доверчиво открытые ворота ворвались не экипажи османских галер, а одетые в трофейную одежду казаки. Тюркские вопли: «Быстрее открывайте! Вы хотите, чтоб нас перерезали на ваших глазах?» принадлежали, либо казакам тюркского происхождения, их в войсках, что запорожском, что донском, было много, либо страдальцам, отбывшим срок на галерах.

Начало схватки в воротах послужило сигналом для общего штурма крепости. С опустевших, вроде бы, галер покинутых перед этим, на Азов, над стенами, выпустили несколько запугивающих ракет. Казаков попавших в штурмовую команду специально приучали к их звуку, выпустив над их головами по ракете несколько раз. И всё равно, они признались, что предпочли бы обойтись без такой поддержки. А на не ожидавших привета из ада осман, звуковой удар произвёл страшное действие. Часть попрыгала со стен, не разбирая, внутрь крепости, или наружу они прыгают. Впрочем, учитывая высоту стен, разбирать не было смысла. Несколько человек умерли от инфарктов и инсультов. Многие потеряли сознание, другие впали в состояние прострации, перестав на какое-то время замечать происходящее вокруг. Это дало возможность ворвавшимся казакам перебить всех, кто был возле ворот, включая руководителя обороны, сердара Ибрагим-бека.

Тем временем с галер подбежали ещё полторы сотни человек, выполнявшие роль галерников-рабов. Естественно, никто их не приковывал к галере и были они вооружены. Это был штурмовой отряд из туберкулёзников и серьёзно проштрафившихся казаков. Они, в соответствии с планом, рванули в глубь крепости, создавая побольше шума и убивая всех подряд. В основном, прямо скажем, мирных жителей. Учитывая специфику занятий этих самых мирных жителей, казаки не собирались оставлять в живых никого из них, кроме маленьких мальчиков для казацких школ (институт янычарства наоборот). Ещё имели шанс остаться в живых красивые женщины, если попадали в руки заинтересованных в них мужчин.

Именно эти безобразничавшие в крепости люди и привлекли внимание большого резервного отряда янычар. Не став ждать начальственных указаний, командовавший ими ага Али Бессрашный бросил резерв против безобразников и, понеся не такие уж большие потери, перебил почти всех. Единственный не попавший под действие звуковой удар, а потому сохранивший боеспособность отряд янычар надолго застрял, вычищая квартал богачей от бесчинствовавших там захватчиков. Фактически, на всё это время, устранившись от реальной защиты крепости.

С приречной стороны казаки встретили сопротивление только в двух угловых башнях, гарнизоны которых подверглись меньшему влиянию звука и имели больше времени, чтобы прийти в себя. При штурме башен особую эффективность продемонстрировали гранаты. В помещении, в котором взорвалась граната, сопротивляться было некому. Даже оставшиеся в живых получали тяжелейшую контузию и легко добивались ворвавшимися туда казаками. Хорошо показали себя и дробовики, поражавшие в тесноте лестниц и коридоров, порой, по несколько человек сразу.

Не встретили серьёзных проблем и штурмующие со стороны суши. Османы, конечно, приготовились, как могли, к выскакиванию врагов из докопанных до самых стен окопов. Нацелили на них пушки с картечью, сосредоточили на стенах и вплотную за стенами, большие резервы янычар и ополчения. Однако на звуковую атаку они не рассчитывали. Жуткий вой, пусть на недолгое время, лишил возможности сопротивляться почти всех защитников на стенах и за ними. Нашлось лишь несколько особо храбрых или сильных людей, которые смогли стрелять по выбегающим из окопов казакам. Их, походя, пристрелили специально выделенные для такого случая снайперы, рассыпавшиеся вдоль стен. Высокие стены Азова зубцов не имели. Всех, остальных, кто не спрыгнул со стен с перепугу, или не умер сам, легко добили. Прежде чем лезть на стену, казаки перебрасывали через неё гранаты, ещё более облегчая себе жизнь. Именно за стенами находились ближайшие резервы. Гранаты взорвались прямо среди них или над их головами, произведя страшную прополку в их рядах. Спускавшимся со стен казакам, оставалось добить, можно сказать, из милосердия, всех не убитых гранатами. Ошарашенные инфразвуком, оглушенные, контуженные взрывами гранат, ополченцы и янычары не смогли оказать сколь-нибудь серьёзного сопротивления.

Всего при штурме стен казаки потеряли несколько десятков человек, в основном, в башнях, где инфразвук оказался неэффективным. А гарнизон и ополчение, при этом потеряли около восьмидесяти процентов защитников. Что приятно, город попал в руки казаков, в отличие от реала, неповреждённым, с целыми стенами и башнями. Правда, стенами без зубцов, требующих переделки.

Не связанный постановлениями важных советов, Срачкороб принял в штурме самое непосредственное участие. Он возглавил сотню казаков, под его влиянием перевооружившихся дробовиками и штыковыми ружьями, целенаправленно двинувшуюся на арсенал крепости. Не приходилось сомневаться, что среди защитников Азова может найтись храбрец готовый бросить горящий факел в бочку с порохом. Юхим вознамерился предотвратить взрыв арсенала с разрушением центра города.

Весьма высоко оценив штык, Срачкороб, тем не менее, попросил всех скрыть их наличие до поры. Но надеть трофейную, турецкую одежду, таковой у запорожцев было много. Благодаря вовлечённости резерва янычар в бой с штурмовым отрядом, ворвавшимся в речные ворота, сотня Срачкороба стремительно, без боёв, дошла до арсенала, легко, многие в сотне свободно говорили по турецки, ликвидировала стражу и ворвалась в здание.

Численное преимущество, неожиданность, несравненно лучшая организация, позволили казакам быстро блокировать подходы к пороховому погребу, расстреляв стражей у его двери. Опомнились турки слишком поздно. Прежде чем в здании перебили всех защитников, бежать или сдаваться никто из них не собирался, они смогли только нанести отряду Срачкороба потери. Стрелять янычары умели. Своим умением рубиться они в этот раз воспользоваться не смогли. Казаки расстреливали всех замеченных турок, не попуская их на расстояние удара ятаганом.

Потеряв большую часть своего отряда в уличных боях, Али Бесстрашный сумел прорваться с десятком своих янычар к арсеналу. Он намеревался уйти с этого света с максимальным эффектом, с как можно большим числом врагов. То, что арсенал давно уже захвачен врагами, он и подумать не мог. Всех их, как в тире, без потерь со своей стороны, расстреляли казаки Срачкороба.

К сожалению для казаков, запас пугающих ракет закончился быстро, да и куда ими стрелять, если со всех сторон уже свои? Добивать отряд того самого аги, увлёкшегося уничтожением штурмовиков, пришлось в честном бою, так любезном сердцу Васюринского. Янычары смогли взять за свои жизни достойную плату. Не смотря на применение гранат, дробовиков и штыков, потери в этом бою были один к одному. Так что общие потери при взятии Азова казацким войском составили почти четыреста человек убитыми и умершими от ран. Ещё сотни три получили раны излеченные позже.

Аркадий наблюдал за последним этапом боя за город с одной из башен приречной стороны. Ему разрешили туда подняться, когда полностью зачистили стены и башни. Зрелище, со стороны, было не впечатляющее. В конце двадцатого и начале двадцать первого веков научились убивать людей куда более эффектно и эффективно. Однако лезть в гущу сражения ему и не хотелось. В отличие от адреналинового наркомана Васюринского, страдавшего из-за отлучения от передовой. Попаданец был уверен, что рисковать собственной шкурой им придётся не один раз. И совсем не убеждён, что удастся уцелеть достаточное время для серьёзных изменений в истории. Всё только начиналось.