"Азовская альтернатива" - читать интересную книгу автора (Спесивцев Анатолий Фёдорович)

Конфузов череда Азов, … июля 7146 года от с.м

Вставать с постели не хотелось традиционно и категорически. Оттого, балуя себя любимого приятным бездельем, предавался разнообразным мечтаниям о свершениях, которые его ждут, прикидывал, уже без всяких фантазий, распорядок предстоящего дня. Долежался до того, что в известное место, посещение которого по утрам обязательно, если ты не пользуешься ночным горшком, пришлось бежать. Вероятно, поэтому дёрнул дверь с такой силой, что сорвал с гвоздей крючок, на который она была заперта изнутри.

Туалет всем русским известной конструкции, для семнадцатого века — безусловный хай-тек, функционировал у него во дворе с пару недель, приводя в изумление гостей, которых Аркадий обязательно осведомлял о необходимости оправляться именно здесь, а не в произвольно выбранном во дворе месте. Нехитрое сооружение вызвало оживлённые пересуды и способствовало началу строительства подобных построек в домах казацкой старшины. Кое-кто оценил функциональность туалета, о чистоплотности казаки заботились всерьёз, в отличие от западноевропейцев тех лет, другие захотели быть не хуже всех. Особенно попаданец гордился сиденьем с дыркой из гладкого крашенного дерева. Впрочем, по пословице: «Готовь сани летом…» он всерьёз озаботился устройством в доме тёплого туалета. Однако, уже на стадии проектировки, в устройстве подобного новшества возникли серьёзные проблемы.

Туалет был заперт изнутри успевшей его занять раньше хозяина пленницей. Аркадий тупо рассматривал бледнеющую на глазах черкешенку несколько секунд, потом, сообразив, что это неприлично, закрыл дверь и отошёл в сторону. От неожиданности острота проблемы для него резко снизилась, и он спокойно дотерпел до освобождения рабыней места общего пользования.

«Странно, вот посмотрел на красивую женщину, с обнажёнными ногами и задранным подолом платья, а желание ею овладеть даже не шевельнулось. Хотя эта проблема в последнее время доставала меня до… в общем, сильно. И сейчас пользоваться беспомощностью этой женщины не хочется. В общем, хватит дурью маяться и жлобиться! Сегодня же надо узнать, где можно прикупить пленницу попроще, для постельных утех конкретно. Мечтать о НАСТОЯЩЕЙ спутнице жизни и в прошлом мире было… неразумно, а здесь совсем уж глупо».

Уже начав разминку, он вспомнил, что все эти дни не видел ни пленницы, ни её дочек.

«Чёрт! Получается, что я Карабас-Барабас какой-то, только плётки семихвостой не хватает. Или она у него обыкновенной была? Тогда мне достаточно отрастить до нужной длины бороду, коротковата она у меня пока, а обычная плётка имеется. Надо не забыть попросить джур передать ей моё им разрешение гулять во дворе. Прилёта вертолёта с сообщниками для их освобождения опасаться не приходится. Времена не те. Однако, быть рабовладельцем, для меня, по крайней мере, не так уж и приятно. А ведь и в двадцать первом веке…»

Да, Аркадий сталкивался с рабовладельцами и в двадцать первом веке, причём неоднократно. И каждый раз испытывал к подобным людям ненависть и презрение. Так получилось, что это были люди других национальностей (не заносило его в Сибирь), их отличать от своих и ненавидеть было легко. Здесь же рабовладением «баловались» самые что ни на есть свои. Можно сказать, свои в доску. Вот и самому пришлось приобщиться к этому доходному бизнесу. И сколько он себе не напоминал, что здесь времена такие, все здесь не без греха, нельзя быть святее папы римского, с волками жить, по волчьи выть… самоуговоры помогали плохо. Настроение у него от осознания собственной причастности к подобному занятию снижалось до отрицательных величин. Последний запой был вызван именно нестыковкой его личных установок на жизнь и грубой реальностью.

Постаравшись выбросить все мешающие мысли из головы (другой вопрос, насколько хорошо у него это получилось), попаданец всерьёз занялся силовым упражнениями и растяжкой. Но порукомашествовать и подрыгоножествовать всласть ему этим утром не удалось. В самый разгар зарядки прибежал джура от Петрова-старшего и попросил срочно подойти к атаману, в то место, где вчера совещались. Пришлось обливаться водой из колодца и идти. Атаман Петров зря, да ещё срочно вызывать бы не стал, не тот человек.

Увидев, что в зале уже присутствуют Татаринов, Каторжный, Васильев, Хмельницкий и ещё несколько атаманов, попаданец встревожился не на шутку. Заседать по второму разу не собирались, если такие люди собираются, значит по серьёзному делу. Здороваясь с каждым, наносить обиду невниманием не хотелось никому, подошёл к Осипу.

— Что случилось?

— Не подвело тебя чутьё, сбежал Остряница.

— В Москву?

— Судя по тому, что пошёл прямо на полночь, да, в Москву.

Аркадий привычно полез чесать затылок, стимулируя умственную деятельность. Побег кого-то из осведомлённых о его тайне атаманов в Москву был событием ожидаемым. Разве что, он думал, побежит кто-то из донских атаманов, с Москвой тесно связанных, и позже. В том, что какие-то дьяки там уже читали донос о пришельце из будущего Аркадий не сомневался. Но одно дело, донос, другое — приезд авторитетного атамана из Сечи Запорожской. Донос могут воспринять как очередную лжу, бумага, как известно, всё стерпит. Но подробные рассказы атамана способны навести бояр на очень нехорошие мысли и, самое главное, действия.

— Давно отъехал?

— Три дня назад.

— Да, не догонишь. Думаешь, побежал на нас ябедничать?

— А зачем ещё, тайком от других атаманов… может, как-нибудь… на чёрте?

Аркадий вздохнул. В то, что характерники, каковым и он числился, способны летать на нечистой силе придумал не Гоголь. Много всяких россказней про них ходило, причём верили в эти бредни буквально все, вплоть до выпускников иезуитских коллегиумов.

— С нечистой силой лучше лишний раз не связываться. Чревато! — поднял палец вверх попаданец. На что атаман, в знак понимания, закивал. — А скажи, его ближние к царю, бояре примут сразу, как попросит, или помурыжат, заставят ждать?

— В Москве сразу? Такого не бывает. Обязательно заставят ждать, давать подарки сначала дьячкам, потом слугам ближним боярским… а примет ли его царь, Бог весть. Может и не принять.

— Ну и хорошо, прекрасно, можно сказать, — улыбнулся довольно попаданец, — мы без нечисти обойдёмся. Он сам себя выставит там таким дураком, что никто всерьёз его не примет. Пускай там мелет что захочет.

— Это как? — выразил всеобщее недоумение товарищ сбежавшего, Гуня. Остряница был кем угодно, но не дураком.

— Ну сами посудите, стал бы разумный человек выступать против общества? Особенно, против такого общества! — Аркадий обвёл рукой вокруг. Атаманы огляделись. Действительно, в этом помещении умный человек против такой банды опытнейших убийц выступать бы не стал. Даже в полном рыцарском доспехе и с автоматом в руках. Но Москва, или там, Варшава, далеко, саблей до горла предателя не дотянешься. Атаманы недоумевали. Злить их загадками не хотелось, пришлось выкручиваться. Потому как правду говорить было нельзя тем более.

«В этот раз Штирлиц был как никогда близок к провалу» — вдруг всплыла в памяти фраза из любимого сериала. Узнай атаманы, почему его не сильно волнует предательство Остряницы, плохо пришлось бы не только ему, а мечту о построении государства в степях можно было хоронить.

— Эээ… вот представьте, является к наш непутёвый атаман к дьячку в Посольском приказе и начинает требовать встречи с царём, или, там, ближним боярином. Его сразу проведут, куда просится, или спросят, зачем ему встреча эта нужна?

Атаманы, многим из которых приходилось бывать в Москве, заулыбались. С чиновничьей волокитой, бюрократическими проволочками, они сталкивались все и не верили в быстрое получение Остряницей встречи не то что с царём, но и с его боярами.

— И чего он, для быстрейшего допуска к царю или боярину скажет? Если про меня, попаданца, так дьячок его за умалишённого примет. Потому как он, этот самый дьячок, ни про каких попаданцев отродясь не слыхал и способствовать допуску такого сомнительного человека к важному лицу, поостережётся.

Аркадий дал атаманам немного времени на обдумывание и краткое обсуждение между собой своих аргументов. Тем более, что ему самому пауза нужна была несравненно больше. Прокляв собственный длинный язык, он судорожно придумывал доводы, способные убедить атаманов в том, что «Всё хорошо, прекрасная маркиза…». Приходилось импровизировать на ходу, что напоминало бег по лезвию бритвы. И ещё одна такая оговорка могла обойтись ему очень дорого.

— Думаю, Остряница и сам это понимает, посему будет добиваться встречи, не раскрывая дьячкам ничего. Нет, конечно, может попытаться начать обвинять меня в том, что я колдун и хочу извести его царское величество злыми чарами. Только кто ж ему без доказательств поверит? Доводилось ли кому слышать, чтоб из Москвы требовали характерника? Да и сейчас мы государю московскому служим получше, чем большинство его слуг, он не дурак и к наветам на нас прислушиваться не будет.

По комнате прошёл гул. Много кого хотел царь с Дона получить (но к тем временам, не выдали ему никого), однако колдуны с края света его не интересовали никогда. Атаманы об этом прекрасно знали. Аркадий продолжил. Его как знаменитого литературного героя понесло и оставалось надеяться, что удастся выкрутиться.

— Скорее всего, постарается не разглашать заранее ничего. Мол, слово для царских ушей, очень тайно и важно. Ну, к царю его, вряд ли сразу пропустят, однако, человек он известный, думаю, тот же Шереметев его примет. Только вот… чем Шереметев, в этом деле, от самого простого дьячка отличается, знаете?

Задав вопрос, Аркадий оглядел аудиторию. Атаманы слушали внимательно и видимого неудовольствия не проявляли, что его сильно порадовало.

— Длиной рукавов Шереметев от самого последнего дьячка отличается. Боярину полагается на людях носить одёжку с длинными рукавами. Потому, как и он ни в какое колдовство с Дону он не уверует, спросит: «А чем докажешь?», а уж ни про каких попаданцев и слушать не станет. Да и любой атаман для боярина — разбойник с большой дороги, коему верить никак нельзя. А Остряница человек гордый, если не сдержится, на хулу ответит… то худо будет не мне, а ему самому.

Аркадий тихонечко вздохнул сделав малюсенькую паузу, взмолился про себя «Господи, помоги!» и продолжил.

— А значит, и у боярина ждёт нашего перебежчика большая, круглая… — попаданец обвёл описываемый предмет руками.

— Ж…! — догадался кто-то в зале.

— Точно, она самая. Никто там ему не поверит и, в самом лучшем для него случае, пошлют его по всем известному адресу.

— На х…! — ещё раз проявил сообразительность кто-то из молодых донцов. Ещё несколько человек поддержали догадку смехом.

— А куда же ещё посылать человека допекающего вас глупыми выдумками? Но это в лучшем случае. Могут и в острог кинуть, если почему-то на Остряницу обидятся, подумают, что он их нарочно пытается обмануть. Сами знаете, в Москве с казаками не церемонятся.

Атаманов логическая цепочка, выстроенная Аркадием, удовлетворила. Или, по крайней мере, они сделали вид, что ею удовлетворены. Никто не заметил, или не стал заострять внимание на том, что попаданец связал подобный исход предприятия беглого атамана со скоростью его приёма в верхах. Вспомнив всё ту же киноклассику, решил отвлечь внимание атаманов на другой предмет.

«Поверим Штирлицу-Исаеву, что человеку свойственно запоминать последнее из сказанного».

— Но бог с ним, беглым Остряницей. Раз уж мы здесь почти все собрались, давайте прикинем, кого направить в Венецию к дожу, для переговоров о союзе в борьбе с турками. Посылать, пожалуй, надо уже сейчас, потому как осень у нас будет жаркая, воевать на море придётся много. Если с юга по туркам ударят и венецианцы, их злейшие враги, и им и нам легче будет. А ещё неплохо бы помочь Левону Дадиани захватить Абхазию, а если осилит, то и Имеретию. Тогда туркам, если они вздумают пойти на нас по побережью моря, придётся сначала воевать с его армией. Заодно можно выторговать у него, за помощь, город Сухум, этот порт нам в будущем может пригодиться.

— А пойдут ли на переговоры с разбойниками, какими нас многие считают, гордые венецианцы и царь Мингрелии? — выразил сомнение Хмельницкий.

— Дадиани пойдёт в любом случае, уж очень ему хочется объединить всю Западную Грузию под своей властью. Венецианцы пойдут на переговоры, если мы турок ещё раз или два вдрызг расколошматим. Слать посольство к ним стоит уже немедленно, пока оно туда доберётся, наши победы уже будут греметь на всю Европу. Кстати, неплохо бы было договориться с прибрежными черкесами о совместном походе на Стамбул. Думается, они согласятся. Крайне желательно условиться с ними и о уничтожении турок и их союзников в Анапе. Для нас этот рассадник турецкого влияния опасен, его обязательно надо выжигать.

Ну какой же мужик не любит поболтать о международном положении? Тем более, если ему самому, или его куму там, свату, светит стать полномочным послом для важного дела? Атаманы заглотнули приманку с ходу. Предложения о посольствах прошли на «Ура!». Зато обсуждение персон будущих послов вызвало ожесточённые споры. Под их шумок Аркадий вышел во двор со Свиткой. Ещё в первые дни, на совете характерников попаданец высказал предложение, что неплохо бы было иметь при каждом из атаманов своих людей. Одного, возможно даже двух, но не знающих о задании друг друга. Свитка, воспитывавший пластунов, сказал, что это можно устроить. Верные казацкому делу (кто бы объяснил толком, что это такое) хлопцы у него были. Тогда и поставили его начальником разведки и контрразведки в одном флаконе. Аркадий, считавший главной опасностью для нарождавшегося государства не нищету ресурсов даже, а продажность старшины тогда такой инициативе очень обрадовался. Но сообщать о таких мероприятиях атаманам было… если не самоубийственно, то крайне неумно.

— Возле Остряницы кто-нибудь из твоих хлопцев есть?

— Есть.

— А готовое средство, возбуждающее человека у тебя имеется, помнишь, мы говорили о таком? Свитка выказал некоторое удивление.

— Возбуждающее? Так оно ж может убить разве что больного сердцем, а Остряница здоров как бык.

— Ну и хорошо, что здоров. И дай ему бог здоровья на ближайший месяц. Нам слухи, что мы его отравили, совсем не нужны. Срочно пересылай своему человеку то средство. Предупреди, что его необходимо подмешивать в питьё полковника перед его хождением в приказы и к важным людям. Тогда там его точно сумасшедшим посчитают. И всерьёз прислушиваться к его воплям не будут. А он ведь, в ответ на недоверие, пожалуй, без крика не обойдётся?

Свитка помолчал немного, видимо обдумывая предложение. Потом поднял взгляд на более рослого собеседника и тихо, без интонаций, ответил.

— Если питьё будет в нужной пропорции, ясно дело, не обойдётся. Сегодня же пошлю гонца вслед. После Воронежа Остряница спешить не будет, думаю, до Москвы он их догонит. Однако и сволочь ты, Аркадий. Убить-то, куда милосердней было бы.

— Сволочь? Наверное. Только учти, если хочешь спасти родную землю от великих бед, тебе самому надо становиться сволочью куда большей. Чтоб я казался, по сравнению с тобой, невинным, белым и пушистым.

Свитка зыркнул на попаданца исподлобья и пошёл со двора. Аркадий постоял, подумал. Возвращаться к спорящим атаманам ему не хотелось. Кому куда ехать они без него распределят.

«Присутствовать при дележе портфелей… я этого ещё в двадцать первом веке по телевизору насмотрелся. Хотя, вот какая странность, атаманы такой делёж производят… интеллигентней, что ли. Пусть и называть интеллигентом Каторжного или Кривоноса… хм, смешно. Но, возможно из-за опасения, что хамство здесь немедленно боком может вылезти, ведут они себя приличней депутатов. Без того безобразия, что приходилось наблюдать в раде, чтоб её… Пойду-ка лучше своими прогрессорскими делами займусь».

Далеко идти не пришлось. Дела прогрессорские настигли вскоре после выхода со двора Петрова. Аркадия на улице отловили три незнакомых казака с ружьями. Они были до предела возмущены тем, что приделанные им кузнецом прицелы точной стрельбе не способствуют, а мешают. А они за переделку своих ружей деньги платили! Не стесняясь в выражениях, казаки крыли матом всех таких-сяких колдунов, выдумывающих всякую дурацкую хрень.

Между тем, точность стрельбы была одним из главных казацких козырей. По меткости с ними в Европе в те времена могли сравниться, из военных формирований, только янычары. В европейских армиях умение солдата точно стрелять считалось недостатком. Ведь солдаты были предназначены для сражений больших войсковых масс. Французу стрелять во вражескую терцию было всё равно, что в длинный забор. В кого-нибудь да попадёшь без всякого прицеливания. Оно же отнимает время от перезарядки. Чем больше выстрелов, тем больше попаданий, считали европейские генералы. Казакам, кстати, по свидетельствам очевидцев, умение стрелять точно не мешало стрелять быстро. Тот же Боплан отмечал невероятную скорость стрельбы залпами у казаков.

Встревоженный попаданец немедленно стал проверять прицелы на казацких ружьях. В своё время он намучился с определением места прицела на стволе. Это оказалось нелёгкой задачей, пришлось сначала находить методом тыка куда необходимо ставить прицел с помощью пристрелки, а уж потом закреплять его там намертво. При внимательном рассмотрении прицелы были сделаны грубовато, однако выглядели вполне правильными, сделанными точно по центру ствола сверху. Аркадий растерянно начал вертеть одно из ружей, пытаясь понять, где брак. Наконец, рассматривая ружьё сбоку третий или четвёртый раз, понял, в чём дело.

— Это кузнец виноват. То ли не понял, что я о прицелах говорил, то ли не придал сказанному внимания. Вот, видите какой высоты прицел? С толщину большого пальца. А мушка на конце ствола в толщину мизинца. Вот и получается, что целясь в них вы задираете ствол. Для стрельбы вдаль, сажен на пятьдесят, оно самое то. Может и маловато окажется, придётся ствол ещё больше приподнять, но при стрельбе на близкое расстояние будете палить в белый свет, как в копеечку. Идите и заставьте кузнеца увеличить мушку, он должна быть такой же высоты, как прицел. Можете с него, за такую ошибку, выпивку стребовать, пусть в следующий раз тщательнее работает.

Довольные успешным разрешением своей проблемы казаки пошли к кузнецу, а Аркадий отправился к своему, ставшему уже родным, химцентру. Смыть рядом с ним пот, которым не раз покрывался за утро, не столько от физических усилий, сколько от умственных. И поговорить с приятными, уважающими его людьми, джурами. Общение с историческими личностями быстро стало вызывать не гордость, что к твоим словам прислушиваются ТАКИЕ люди, а напряжение и усталость. Потому как слушать и соображать они умели лучше, чем иногда хотелось бы попаданцу. Если залез в политику, говорить ВСЮ правду — сумасшествие, а утаивать часть правды от людей умнее тебя самого тяжело.

«Эх, знать бы, что интрига, запущенная в Стамбуле сработает, как задумывалось, можно было бы приниматься за производство пулелеек для пуль Минье и Нейсслера. На всю казацкую армию. Но… один бог знает, как всё обернётся, а начинать его раньше преддверия войны за Украину нельзя. Такие изобретения очень быстро копируются всеми, кому это нужно. Будем ждать вестей из Багдада. Чёрт побери, здешние средства сообщения!!! Надеяться на голубей в таком важном деле… непривычно. Однако, до интернета далеко, а, как известно, за неимением гербовой…»