"Свои и чужие - интриги разведки" - читать интересную книгу автора (Зданович Александр Александрович)

Чекист из общепита

Жарким июльским днем 1933 года в небольшом конференц-зале столичного объединения «Моснарпит» собрался почти весь коллектив этого учреждения. Предстояло открытое партийное собрание ячейки ВКП(б), посвященное проверке (а фактически — чистке) членов партии. Список тех, кто подвергался проверке, открывал руководитель аппарата «Моснарпита» Ян Каликстович Ольский (Куликовский).

О чем угодно спрашивали Яна Каликстовича — о взаимоотношениях с сотрудниками, о количестве созданных под его руководством столовых на заводах и фабриках столицы, об отношении к оппозиции в партии. Но что удивительно, никто из участников собрания не поинтересовался у Ольского причиной перехода его, опытнейшего чекиста, руководителя советской контрразведки, в сферу общественного питания.

Из автобиографии: «В 1915–1916 годах… с группой товарищей: Корейво, Юхневич, Клыс и другие (сейчас все члены ВКП(б)) создали нелегальный кружок польской молодежи, который был после преобразован в Союз польской социалистической молодежи… и связан с социал-демократией Польши и Литвы (Лещинским-Ленским, Берковичем, Циховским и др.). В 1917 году, после Февральской революции, почти весь союз вступил в группу социал-демократов Польши и Литвы».

Революционная работа свела Яна Куликовского с людьми, которые во многом определили его дальнейшую судьбу. Это были будущий председатель Всероссийской Чрезвычайной комиссии Феликс Эдмундович Дзержинский и его соратник Иосиф Станиславович Уншлихт. Именно они в октябре 1917 гдао рекомендовали Куликовского для избрания секретарем польской секции петроградской большевистской организации и одновременно привлекли к технической работе в Военно-революционном комитете, занятом в тот период подготовкой восстания.

В разгаре гражданская война. Петроградский комитет РКП(б) мобилизует большую группу коммунистов в Красную Армию. Ян Куликовский не может остаться в стороне и рядовым бойцом вступает в одну из формирующихся воинских частей. Но совершенно неожиданно ему дают новое назначение на подпольную работу в его родной город Вильно. Объявив друзьям и знакомым, что уезжает на фронт, Куликовский незаметно исчезает из Петрограда и переходит линию фронта. А через несколько дней на явочную квартиру виленских подпольщиков зашел молодой человек и, обменявшись паролем с хозяином, представился: «Ольский, Ян». С этого времени свою настоящую фамилию — Куликовский — Ян Каликстович будет упоминать только в официальных анкетах.

В один из августовских дней 1919 года его пригласил к себе член Реввоенсовета 16-й Красной Армии Уншлихт: «Слушай, Янек, я внимательно изучил представленные тобой материалы по ревизии губернского чекистского аппарата в Минске и пришел к выводу, что опыт подпольщика, навыки партийной и советской работы позволяют тебе объективно судить о деятельности органов ЧК, давать неплохие рекомендации. Но это, как говорится, взгляд со стороны. Думаю, для общего дела будет лучше, если ты непосредственно займешься борьбой с контрреволюцией и шпионажем. Давай-ка возвращайся в Вильно и вместе с Филиппом Медведем организуй там особый отдел. Вот тебе предписание Центрального Комитета».

Так начался новый период в жизни Яна. 13 последующих лет посвятил он чекистской работе. Из автобиографии: «…С августа 1919 года работаю в органах ВЧК—ОГПУ. Был начальником особого отдела 16-й Армии, в 1920 году назначен особоуполномоченным особого отдела Западного фронта… При формировании 1-й Польской Красной Армии мне была поручена организация ее особого отдела, а после я вновь назначен в 16-ю Армию».

Осенью 1920 года по инициативе РСФСР и Украины начались переговоры с буржуазно-помещичьей Польшей, завершившиеся (хотя и с большим трудом) подписанием договора о перемирии. Естественно, что в договоре нельзя было предусмотреть все нюансы, поэтому возникали спорные вопросы, в том числе между противостоящими друг другу войсками. Для их решения стороны обменялись группами офицеров связи.

Одна из таких групп находилась и при штабе 16-й армии. Но, как вскоре выяснилось, польских представителей больше занимал поиск путей для сбора разведывательной информации о красноармейских частях, а не исполнение дипломатических функций. Это не осталось незамеченным военными контрразведчиками. Если бы не решительные действия чекистов, возглавляемых Яном Каликстовичем, то тайная возня польских офицеров могла привести к весьма опасным последствиям для наших войск.

Дело в том, что руководители миссии связи майор Равич-Мысловский и подхорунжий Езерский успели-таки установить связь с существовавшей еще с 1918 года польской шпионской организацией в Могилеве. В той или иной степени на Равича работали 58 человек, среди которых были командиры и солдаты, железнодорожники, служащие органов снабжения армии и даже… несколько поляков — сотрудников особых отделов. Один из предателей вознамерился передать «дипломатам» шифр особого отделения 1-й дивизии, другой даже обратился с письмом к польским военным представителям с перечнем услуг, которые он бы мог оказать в обмен на содействие после бегства в Польшу. Медлить было нельзя. Раскрыв в полном объеме шпионскую деятельность Равича и имея на руках неопровержимые улики, особый отдел армии в начале января 1921 года приступил к ликвидации разросшегося филиала польской разведки.

Итог пребывания Равича и Езерского в Могилеве был печальным: все завербованные ими агенты провалились, а сами они по возвращении в Польшу преданы военно-полевому суду как не обеспечившие выполнение важных заданий Генерального штаба.

За операцией в Могилеве последовало раскрытие крупной шпионской организации в Витебске. И там Ян Каликстович проявил себя как грамотный и решительный контрразведчик.

Закончилась война. Прекращение боевых действий на польском фронте позволило приступить к налаживанию хозяйственной жизни в Белоруссии. Но тайная война не прекращалась. С согласия и при всевозможной поддержке военных и разведки в Польше формировались, а затем перебрасывались в Белоруссию разномастные вооруженные банды. К маю 1921 года на территории республики уже насчитывалось до четырех тысяч бандитов. «Лесное воинство» постоянно пополнялось за счет все новых и новых групп, просачивавшихся через бреши в охране границы.

В начале лета в Минск прибыла специальная комиссия во главе с Уншлихтом и Каменевым. Выслушав доклады военных и чекистов, они поддержали предложение о создании Реввоенсовета Минского района, наделенного чрезвычайными полномочиями по борьбе с бандитизмом. В его состав вошли командующий 16-й армией Иероним Уборевич, нарком по военным и внутренним делам Иосиф Адамович и председатель Белорусской ЧК Ян Ольский. Чекистам поручалось не только обеспечить войска информацией о местонахождении и численности банд, но и разгромить подпольные националистические и савинковские организации, тесно связанные с вооруженными группировками.

Прицельные удары белорусского ЧК и особых отделов бандиты ощутили очень скоро. В Шуменском уезде удалось вскрыть и ликвидировать контрреволюционную группу савинковского союза, руководившую кровавыми налетами на безоружные крестьянские селения. Недолго просуществовал и так называемый Западный областной комитет с его филиалами в нескольких белорусских городах. Но предстояла еще упорная борьба. Реввоенсовет Минского района издал приказ о сохранении на территории Белоруссии военного положения.

16 декабря 1921 года, выступая на III Всебелорусском съезде Советов, председатель республиканской ЧК Ян Ольский с уверенностью заявил, что «бандитизм к данному моменту полностью ликвидирован». По докладу Яна Каликстовича участники съезда приняли резолюцию, где деятельность чекистов признавалась правильной. Съезд вновь утвердил Ольского председателем Белорусской чрезвычайной комиссии. Отмечая заслуги Яна Каликстовича в деле искоренения бандитизма, президиум ЦИК Белоруссии направил ему письмо с выражением благодарности, а Реввоенсовет наградил орденом Красного Знамени.

В 1923 году, по настоянию заместителя председателя ОГПУ Уншлихта, Ольского переводят на работу в Москву, где он возглавляет одно из подразделений контрразведки. Кто-то может подумать: все понятно, свою роль сыграли высокопоставленные связи, вот и взяли в центральный аппарат. Да, Ян Каликстович был непосредственно знаком с некоторыми руководителями ОГПУ, но дело совсем не в связях. Читаем характеристику, выданную комиссией по аттестации сотрудников ОГПУ: «Работоспособный, с широкой инициативой, безусловно, честный, усовершенствованно знакомый со всеми отраслями чекистской работы… Имеет колоссальные заслуги в области разработок разных контрреволюционных и шпионских организаций, известных ВЧК. Вполне соответствует своему назначению и, несмотря на молодость (родился в 1898 г.), способен занимать более высший пост». Это сказано о 24-летнем Ольском еще за год до переезда его в столицу.

В середине 1924 года в ОГПУ создается отдел пограничной охраны, и первым его руководителем становится Ян Каликстович, одновременно назначенный главным инспектором войск ОГПУ и начальником Высшей пограничной школы. Даже по тем временам нагрузка на его плечи легла немалая. Охрана наших рубежей, по существу, только приобретала облик стройной системы, сочетающей войсковое прикрытие и чекистскую работу в местах наиболее вероятного проникновения противника.

Значительную активизацию оперативной работы в приграничных районах отметил начальник КРО ОГПУ А. Х. Артузов. Видимо, не без его участия Ольский реализовал свое стремление вернуться в контрразведку. В конце 1925 года он стал помощником Артузова, а через некоторое время — заместителем. Во второй половине 20-х годов Ольскому пришлось руководить многими операциями чекистов и лично участвовать в наиболее важных мероприятиях. В этот период его работа отмечена двумя знаками «Почетный чекист», а к десятилетию органов госбезопасности коллегия ОГПУ наградила его почетным боевым оружием с надписью «За беспощадную борьбу с контрреволюцией». В 1927 году Ян Каликстович сменил на должности начальника контрразведывательного отдела легендарного Артузова, возглавив фактически все органы борьбы со шпионажем после объединения КРО и особого отдела в единый Особый отдел ОГПУ.

1929–1931 годы — особый период в чекистской биографии Ольского. Заняв исключительно ответственный пост в центральном аппарате органов госбезопасности, Ян Каликстович много внимания уделял обеспечению законности в деятельности чекистов и особенно следователей. Известны многочисленные факты, когда он жестко реагировал на нарушения закона со стороны работников ОГПУ. Даже по его коротким заметкам на полях документов и записок, адресованных Главному военному прокурору, можно судить, как дальновиден был Ольский, как он стремился предостеречь своих коллег и подчиненных от пренебрежения нормами закона при ведении следствия. Совместно с работниками ГВП он подготовил циркуляр, в котором категорически требовал от начальников особых отделов обеспечить соблюдение законности, устранить трения с военной прокуратурой.

Процесс устранения разногласий между военной прокуратурой и органами ОГПУ протекал сложно. Однако Ян Каликстович и его ближайшие сотрудники смогли стать выше ведомственных амбиций во имя интересов тех, кто по каким-либо причинам оказался под следствием. Ведь не секрет, что в ОГПУ тех лет торжествовал иной подход: арестовать побольше подозреваемых, а уж потом послушные следователи сумеют слепить дело любых размеров.

Ветераны-чекисты вспомнили немало фактов столкновений Яна Каликстовича с заместителем председателя ОГПУ Ягодой. И если бы не поддержка таких известных чекистов, как Е. Евдокимов, С. Мессинг, С. Реденс, то очень сомнительно, что Ольский остался бы в центральном аппарате ОГПУ.

Однако конфликт с Ягодой усиливался, и кульминация его пришлась на лето 1931 года, когда принималось решение по малоизвестному в исторической литературе, но значительному по масштабам делу «Весна». Возникло оно на Украине, а вдохновителем и организатором всех мероприятий по нему стал печально известный Леплевский, расстрелянный впоследствии за грубейшие нарушения законности. При явной поддержке Ягоды он хотел раздуть дело «Весна» до масштабов «Промпартии», и это ему удалось. В числе арестованных оказались известные военные специалисты, такие, как Верховский, Какурин, Линтау, Лукирский, Свечин, Снесарев и многие другие. Ольский и его непосредственный начальник Евдокимов резко выступили против арестов, проводимых по делу «Весна». Они допросили многих содержавшихся под стражей военных, изучили большое количество документов и утвердились в своих предположениях: дело «Весна» — «липа».

Ягода был очень встревожен таким поворотом событий. Тем более что ему стало известно о намерении Ольского, Евдокимова и еще ряда крупных чекистов опротестовать не только дело «Весна», но и некоторые другие и довести до руководства страны, что ОГПУ сворачивает на путь чрезмерных репрессий. Ягода кинулся за советом к тогдашнему руководителю Московского горкома Лазарю Кагановичу. И не ошибся. Лазарь Моисеевич не терпел «гнилого либерализма», был сторонником применения жестких мер к любому, кто пытался противодействовать немедленному и тотальному подавлению даже потенциальных противников «генеральной линии» Сталина. Силы оказались неравными. На совещании в ЦК генсек поддержал Кагановича и Ягоду, и по предложению Сталина в августе 1931 года было единогласно принято кардинальное решение разогнать бунтарскую группу в ОГПУ, не останавливаясь перед увольнением ее членов и переводом их на работу в гражданские учреждения.

Так Ян Каликстович Ольский оказался в системе общественного питания столицы. Этот серьезнейший поворот в своей судьбе он тяжело переживал, расставаться с делом, которому была отдана большая часть сознательной жизни, было нелегко.

Когда 30 мая 1937 года в дверь его квартиры настойчиво постучали, он сразу все понял…

Дело Ольского вел Зельман Пассов. Когда-то этот «заплечных дел мастер» работал под руководством Яна Каликстовича, ловил каждое его слово, а после событий 1931 года быстро переориентировался на леплевских, гаев, фриновских и им подобных. Зная Ольского, Пассов и не пытался его уговаривать. С первых же допросов начались избиения. «Скажи, — требовал Пассов, — что ты шпион и по заданию польской разведки внедрился в органы ВЧК, а все, что делал потом, — это лишь игра поляков, продвигавших тебя в руководящее звено ОГПУ». От Ольского добивались не только самооговора, но и признания в том, что многие ответственные чекисты состояли вместе с ним в шпионской организации. В черный список попали Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Бортновский, Пинталь, Глинский и многие другие чекисты.

27 ноября 1937 года Военной коллегией под председательством небезызвестного Ульриха Ольский был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение. Тяжелая участь постигла и семью Яна Каликстовича: жена отбыла длительный срок в северных лагерях, старшего сына отдали в детский дом, младшего — приютили родственники.