"Пароль не нужен" - читать интересную книгу автора (Семенов Юлиан Семенович)

КАБИНЕТ ПОСТЫШЕВА

Владимиров сидел за столом, перелистывая бумаги в папках, оставленных ему Постышевым. Павел Петрович, вернувшись из театра, подивился тому, как гладко причесан его гость; лицо свежее, будто спал он не два часа, а добрых десять; щеки лоснятся после бритья, и в прокуренном кабинете легко пахнет довоенным сухим одеколоном.

— Эк вы, однако, лихо со сном управились, — сказал Постышев, — я думал, вы часика три-четыре на ухо надавите. До восьми еще времени хватит.

— Выход назначен ровно на восемь?

— Да. Надо, чтобы вы ночью перешли границу нейтральной зоны.

— Я просмотрел материалы из Владивостока. Увы, там слишком много благоглупостей и сплетен. Пишут, например, что Меркуловы — болваны и кретины, Гиацинтов — глупый трус, японцы — хуже баранов, американские резиденты — доживающие последний день кровавые империалисты. Если Меркуловы — кретины, то мы, следовательно, еще большие кретины: кому проиграли, кому Владивосток отдали?! Если полковник Гиацинтов трусливый болван, то почему все-таки наши люди взяты его контрразведкой? Что за манера у нас такая появилась идиотская — безответственно болтать о враге все, что угодно, только потому, что он враг?! Как тут не вспомнить про услужливого дурака! Простите, Павел Петрович, — оборвал себя Владимиров, — просто я очень зло принимаю фанфаронство и комчванскую благоглупость.

— Ничего, ничего, вслух посердиться — куда как облегчает. Я иной раз по ночам в кабинете ору — стены звоном дрожат. Помогает. Теперь я хочу вам кое-что порассказать. Сейчас во Владивостоке было несколько очень подозрительных арестов в большевистском подполье: по-видимому, в организацию проник провокатор. Поэтому вам придется работать пока что автономно. Вас найдут, когда в этом появится необходимость, вы сами никого не ищите. Связь у вас будет идти через товарища Чена. Это Марейкис, бухарец, опытный чекист. На корейца похож, поэтому — Чен. У него налажена почта через торговцев наркотиками, которые ездят в Харбин. Но это, как говорится, его дело. Ваше определено для вас Феликсом Эдмундовичем достаточно точно. Предпринимать что-либо вы можете только в экстреннейших случаях. По обычным делам не надо, сдерживайте себя, как ни горько порой может быть. Теперь еще вот что: во Владивосток приехал из Дайрена ваш знакомый — Ванюшин, редактор «Ночного вестника».

— Николай Иванович?!

— Да. Вы, кажется, у него работали при Колчаке в пресс-центре?

— Громил красных дьяволов печатным словом.

— Как вы с ним расстались?

— Товарищами. Он считает, что я эмигрировал в Лондон.

— Это очень здорово, потому что сейчас Ванюшин — третий человек, сразу же за Меркуловыми.

— Любопытно.

— Теперь вот что… С финансами у нас, как всегда, ни к черту, поэтому мы только самую малость для вас приготовили.

— Я понимаю.

— Когда пойдем знакомиться с провожатыми, обговорим запасные формы связи. Пароль… Хотя, пожалуй, пароль там не нужен. Чена вы по фотографии узнаете, слова тут ни к чему. Встретит вас на вокзале Васильев, он легал, руководитель профсоюза грузчиков, это — вторая, запасная ваша связь. Парень он обаятельный, добрый парень. Любимец рабочего Владивостока. Если, не дай бог, какие-нибудь неожиданности — Чена найдете в кафе «Банзай». Ванюшина — в ресторане «Версаль».

Сухо затрещал телефон. Постышев снял трубку:

— Я слушаю. Кто? Трибунал? Что у вас? Филиповский?! Не может быть! Я приеду на допрос.

Он швырнул трубку на рычаг и брезгливо поморщился. Посидев мгновение в неподвижности, он рывком поднялся, сказав:

— Ну что ж, пошли собираться. С командующим познакомлю: Степан Серышев — великолепный человечина. Пошли.

Постышев пропустил Владимирова перед собой, положил ему руку на плечо, заметив:

— Экое у вас плечище-то железное, просто Самсон…

— Чтобы не появилась Далила, надобно будет срочно обстричь волосы, спокойней как-никак…

Они быстро шли по длинному коридору штаба, весело переговариваясь, и свет из окон то выплескивал на них солнце, то — в простенках — мрак поглощал их. Но когда их поглощал мрак, все равно был слышен глуховатый бас Постышева и низкий широкий смех Владимирова. Так шли они рядом, а потом скрылись за тяжелой дубовой дверью.