2

Амбар был сильно запущен. Он давно использовался как сарай, куда сваливалось все подряд.

Тут и там валялись инструменты, старая сбруя, седла, одеяла, заплесневелое сено и разный хлам. Виктория покачала головой. Их амбар и конюшни никогда не были в таком состоянии. Конечно, там, в Вирджинии, за порядком следили конюхи и грумы. Здесь же она располагала парой собственных рук, вилами и метлой в придачу.

В этот ранний час все еще спали, так что на помощь рассчитывать не приходилось.

Закатав рукава по локоть, Виктория начала с ближайшего к двери угла. Ее ладони уже начали грубеть и покрываться мозолями от работы и тренировок с лошадьми.

В процессе уборки Виктория оглядывалась, прикидывая и планируя. Ей нравился этот амбар, настоящий, не то что новое строение из металла с цементным полом. Здесь нужно устроить стойла для лошадей. Она с удовольствием переведет сюда свою Тонку. По субботам можно устраивать танцы, поставить столы с угощением — пирогами, пирожными и пуншем, — в общем, так, как она видела по телевизору. Правда, придется использовать стереосистему, пока не удастся найти настоящих скрипачей. Это будут романтические медленные танцы, западный тустеп. Танцы привлекут новые деньги в Глори-таун. В этом смогут участвовать не только туристы, но и жители из близлежащих мест. Маленькая наковальня никак не поддавалась. Виктория закатала рукава повыше и вновь попыталась сдвинуть ее.

— Хотите заработать грыжу?

Не останавливаясь, она волокла тяжелую наковальню.

— Как вы рано, мистер Купер. Некоторые мужчины здесь ленивы, как овцы, и… — Она смутилась, вспомнив, что, когда они виделись последний раз, она была без одежды. По щекам Виктории разлилась краска.

Уэс прошел мимо нее и поднял наковальню, как будто та была наполнена гелием.

Обернувшись, он послал ей чуть насмешливую улыбку.

— Леди не должны поднимать такие тяжести. Здесь достаточно мужчин, которые с радостью сделают это за вас.

Взяв грабли, Виктория начала грести к двери сено и солому. Краем глаза она увидела, как Купер целеустремленно шагает из угла в угол. Заинтересованная, она оперлась о рукоятку граблей и стала за ним наблюдать.

Сделав в блокноте пометку, Уэс принялся мерить заднюю стену.

— Что вы делаете? — спросила Виктория, слегка раздраженная тем, что он строит какие-то планы… в ее амбаре.

— Делаю замеры. Хочу устроить несколько учебных классов. Здесь можно репетировать перестрелки и проводить занятия по быстрой стрельбе. Думаю, нам необходимо шоу с профессиональной стрельбой. Это всегда вызывает большой интерес.

Ее подбородок автоматически пополз вверх.

— Я навожу порядок, чтобы устраивать здесь танцы по субботам.

Купер кивнул, занятый собственными мыслями.

— Хорошая идея. Мы сможем сделать и то и другое.

Виктория подобрала банку из-под пива и с силой швырнула ее в угол, словно желая этим жестом усилить свою аргументацию.

— Рада, что вы разрешаете. И еще я хочу, чтобы здесь всегда было чисто.

Уэс искоса взглянул на нее.

— Слушаюсь, мэм, — ухмыльнулся он и продолжил заниматься своим делом.

Спиной Уэс чувствовал ее взгляд, как будто ее жгли лучи солнца в холодный зимний день.

Почему ее вывело из себя его «слушаюсь, мэм»? Это из-за тона, решила Виктория. Почти наглого. А ведь прежде он сказал, что находится здесь, чтобы выполнять все, что ей нужно.

— Не называйте меня «мэм», Уэс Купер. Если вы намерены использовать это место, помогите мне убрать его.

Он медленно повернулся.

— Меня наняли, чтобы учить, а не мести метлой. Я пришлю сюда в помощь кого-нибудь.

Ее кулаки уперлись в бедра.

— Послушайте, Купер. Учить — да, но не распоряжаться здесь всем по своему вкусу. — Занимайтесь своим делом, а я справлюсь сама. — Увидев, как он закуривает, Виктория вскипела от ярости: — И не курите в амбаре!

Уэс взглянул на свою сигарету, потом на нее.

— С четырнадцати лет я курю в амбарах и поблизости от них и знаю, как это делать, — сказал он и, вернувшись к своему блокноту, записал несколько цифр.

— Но не в моем, — заявила Виктория, топнув ногой.

Они стояли друг против друга, как два борца перед поединком. Обычно спокойный и уравновешенный, Уэс мысленно пожал плечами. Бак говорил ему, что она испорченная девица из богатой вирджинской семьи. Он не собирается потакать ее прихотям. Приподняв шляпу, Купер пошел к выходу, не видя, как Виктория состроила гримасу ему вслед.

Позже, идя по городу и встречая туристов, она желала им доброго дня и гладила по головке детей. Ей нравилось ее новое, сшитое по моде прошлого века платье из желтого ситца с крошечными маргаритками, кружевным воротником и юбкой с оборками, украшенное спереди кружевом вдоль ряда перламутровых пуговок.

Чаше всего ока носила джинсы, но в иные дни Виктории хотелось выглядеть более женственно и она облачалась в наряды, которые шила для нее портниха. На голове у нее красовалась шляпка, удерживаемая на месте лентой, завязанной под подбородком, в руках она держала зонтик. У Виктории было такое ощущение, будто она ждет дилижанс, на котором прибудет ее муж, возвращаясь из деловой поездки на Восток. Она тихо рассмеялась. Определенно ее увлекала эта роль. Пребывание в Глори-тауне шло ей на пользу. Виктория огляделась вокруг и удовлетворенно вздохнула. Это место наполняло ее покоем, которого она не знала прежде. Никакого напряжения. Никаких усилий, чтобы играть роль дочери Марши Клей. Раньше Викторию всегда ждало какое-нибудь чаепитие, на которое она была приглашена, и благотворительная работа. Жизнь, которую вела ее мать в ожидании, что дочь будет придерживаться того же стиля, казалась Виктории пустой. Она не знала, когда точно это определила, но после развода с Дэвидом продолжать такую жизнь уже не могла.

Направляясь к гостинице, Виктория заметила Уэса, выходящего из салуна. Он тоже оделся специально для туристов, во все черное, с белым шейным платком, развевающимся на ветру. Его вид настолько соответствовал обстановке, что у Виктории перехватило дыхание. На Купере была новая шляпа «стетсон» с полями, опущенными вниз, типа «лучше не подходи». Весь его вид говорил о том, что от него нужно держаться подальше. Увидев Викторию, он улыбнулся ей и тронул поля шляпы рукой, затянутой в черную кожаную перчатку.

В обеденном зале гостиницы Виктория села за столик. К ней сразу же подошел слуга, мулат Джо.

— Что закажете, мисс Клей? Как обычно?

Приветливо улыбнувшись, Виктория сказала:

— Да, Джо. И, пожалуйста, немного того чудного сахарного печенья.

Густая тень легла на ее столик. Это подошел Уэстон Купер. Зазвучал глубокий, бархатный голос:

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам, мэм?

Послав застенчивую улыбку туристам, толпившимся вокруг, она процедила сквозь зубы:

— Прекратите так меня называть, — и затем громко: — Конечно нет, мистер Уэстон.

Джо принес ей чай и печенье и поставил на середину столика. Виктория заметила, как приподнялась бровь Уэса.

— Мистер Купер? — обратился к тому Джо.

Не сводя глаз с Виктории, Уэс улыбнулся и сказал:

— Сарсапариллу, Джо. Без льда.

Джо кивнул и отошел. Виктория попробовала печенье. Вкус отменный, как она и надеялась.

— Чай? — насмешливо спросил Уэс, пытаясь задеть ее.

— Сейчас четыре часа. А, как вы сказали, от некоторых привычек трудно избавиться. Печенья? — предложила она сладким голосом.

Купер отрицательно покачал головой.

— Не ем. Значит, это правда, что вирджинцы пьют чай во второй половине дня? — Он откинулся на спинку стула.

Виктория подняла на него глаза и, помня, что они оба как бы часть представления, снова улыбнулась.

— Правда, мистер Купер. А чем занимаются в это время оклахомцы? Грабежами и разбоем?

Ни на секунду не задумываясь, Уэс ответил:

— «Ред догом» и покером.

— Понятно. Вы должны научить меня этому, — скучающе протянула она.

— Чему? Пить «ред дог»? Не думаю, что вам это нужно. А вот играть в покер — можно. В пятницу вечером в вашем необыкновенно чистом амбаре соберутся парни на дружескую игру. Хотите присоединиться?

Опять он над ней смеется.

— Едва ли.

Виктория поправила юбку. Ей становилось не по себе. Нарочно он это делает, что ли? Кажется, он очень уверен в себе, хотя… Она заметила нечто, говорящее о том, что, пожалуй, Уэс хочет, чтобы так все думали. Она попробует завести обычную беседу, коль скоро они на виду у туристов.

— Как у вас складываются отношения с людьми?

Купер поблагодарил Джо за сарсапариллу и сделал большой глоток.

— С большинством — отлично. Разве что Ника пока не пойму. У него со всеми трудности или только со мной?

— Ах да, Ник. Ну, думаю, ему действительно не по душе ваше появление. Он считает, что все и так хорошо. После того как несколько лет назад умерла его жена, у него ничего не осталось в жизни, кроме этой работы. Иногда я наблюдаю за ним. Он все принимает слишком близко к сердцу, но если у человека больше ничего не осталось, то как я могу его судить? Когда я только приехала и мне было трудно, он отнесся ко мне по-дружески и помог. — Она обмакнула печенье в чай и откусила. Затем, холодно улыбнувшись, добавила: — Кроме того, ему, естественно, не нравится, что появляется новый мужчина… очень привлекательный, и кружит дамам головы.

— Я кружу головы?

Виктория засмеялась и промокнула губы салфеткой.

— Не притворяйтесь. Даже замужние поглядывают на вас.

Уэс пожал плечами. Она продолжила:

— Большинству мужчин нравится такое внимание.

Виктория понимала, что они просто играют. Пусть она вирджинская леди из богатой семьи, но нельзя сказать, что она совершенно бесполезное существо. Она ведь работала в госпитале для ветеранов корейской и вьетнамской войн… выслушивала их, заботилась о них, помогала им, как могла.

— Вы разведены? — вдруг спросила Виктория, подумав, что этим, возможно, объясняется его равнодушие к собственной внешности.

— Да.

— Я тоже. Но я не потеряла интерес к противоположному полу, в отличие от вас.

— Вы же не жили с моей женой. На самом деле я не имею ничего против женщин. По крайней мере в эту минуту. — Он подал знак Джо, чтобы тот принес еще порцию сарсапариллы.

— Просто так случилось, и вы до сих пор переживаете, да? — предположила Виктория. Уэс не ответил, и она улыбнулась. — Скоро приедет дилижанс, который будут грабить. Мы с ребятами кое-что изменили, но вы, возможно, предложите еще что-нибудь.

— Я здесь именно для этого.

Привыкнув задавать вопросы, когда она хотела что-нибудь узнать, Виктория прямо спросила:

— Почему вы ушли из полиции?

Его взгляд остановился на ее губах с кусочком печенья между ними. Уэс пытался не думать о том, каковы были бы его ощущения, окажись он на месте печенья. И вообще эта леди не на его вкус. Он не любит таких напористых.

— Неблагодарная работа.

— Да? Выписывали слишком много штрафных квитанций?

— Не любите копов? Понимаете, что бы полицейский ни делал, ничего не изменится. Я устал.

— Почему же? Вы очищаете от преступников улицы, спасаете людей, помогаете…

Услышав шум колес и стук копыт, Уэс взглянул в окно.

— Прибыл дилижанс. Вы идете? — Он помог ей встать.

Виктория оперлась о предложенную руку. Итак, служба в полиции — больное место Купера, он не хочет говорить об этом. И, кажется, не единственное. А все-таки неясно, почему он здесь. Тут же Виктория нашла ответ. Да потому, что Бак боялся, что она самостоятельно найдет нужного человека и таким образом обставит его, Бака.

Уэс и Виктория вышли на улицу и заняли место, откуда им хорошо было видно происходящее. Тротуары уже заполнились туристами. Повсюду сновали дети в огромных шляпах и куртках. Малыши сидели на плечах у родителей. По улыбкам на лицах можно было заключить, что взрослые ожидают зрелища с не меньшим интересом, чем дети.

На площадь въехал дилижанс. Глядя на представление, Уэс отметил, что оно мало чем отличается от предыдущего.

— Они время от времени смотрят на публику. Это портит впечатление, — пробормотал он.

Виктория кивнула.

— С лошадьми надо работать. И потом, настоящие грабители не убирают оружие, пока не окажутся в безопасности.

Она снова кивнула. У него хороший глаз. И он понимает, чего она хочет.

Изогнув бровь, Уэс посмотрел на нее.

— Итак?

— Думаю, что согласна с вами. Это трудно сделать, Купер?

Кажется, работа будет интереснее, чем он предполагал.

— Нет, никаких проблем.

Как бы то ни было, публика осталась довольна.

— Через полчаса побег из тюрьмы, — сообщила Виктория.

Уэс кивнул. Идя рядом, она машинально взяла его под руку. Собственный жест удивил ее так же, как и его. Но, привыкнув с детства делать то, что нравится, она не стала задумываться. Она поразмышляет об этом позже.

— Я собираюсь участвовать в шоу вечером в салуне вместе с Лолой.

Он взглянул на нее.

— Перелезть из одеяния школьной учительницы в наряд необузданной женщины? Хотелось бы это увидеть,

— В баре будет ссора, которую вы обязательно должны посмотреть.

— Во сколько?

— Шоу начинается в восемь пятнадцать, так что потасовка, думаю, случится около девяти.

— В девять мне надо быть в другом месте, поэтому ссору я надеюсь увидеть в следующий раз.

В такое же время он исчез и вчера. Свидание? Почему это, собственно, ее интересует?

— Тогда увидимся позже, — сказала Виктория.

Салун был заполнен до отказа. Жгучая брюнетка Лола и платиновая блондинка Рокси танцевали что-то кокетливо томное. Виктория помахала им, пробираясь в толпе. Их костюмы были не такими откровенными, какими могли бы быть, но здесь присутствовали дети. Виктория радовалась этому обстоятельству, потому что стеснялась слишком обнажать грудь. При ходьбе ее пышная атласная юбка развевалась, высокие красные каблуки постукивали по деревянному полу, свет ламп отражался в ожерелье из горного хрусталя и рубинах серег.

Заметив Ника за угловым столиком, она робко подошла, как — она видела это в фильмах — делают салунные девушки, и сказала:

— Ты что-то грустен сегодня, ковбой.

Его лицо посветлело. Ник был в своем роде довольно привлекательным мужчиной: около шести футов ростом, с широкими плечами и узкими бедрами. Он носил необычно длинные, висячие усы. Хотя глаза у него были светлые, их особая сумеречная голубизна создавала впечатление более темного цвета.

— Садись, Вик. Потрясающе выглядишь в этом платье.

Виктория удивилась, с какой легкостью он назвал ее так, как называл только Бак. И все же что-то в Нике ее беспокоило. Она относила это на счет его постоянно мрачного настроения. Несколько раз она перехватывала направленные на себя взгляды, когда он думал, что никто их не видит. Виктория замечала, как быстро Ник впадает в гнев, и знала, что он предпочитает людям общество лошадей.

Она любезно приняла комплимент, стараясь не обращать внимания на то, что он не сводит глаз с ее груди. Оглядев зал, Виктория отметила, что туристы (сегодня больше пары, чем семьи) получают удовольствие от шоу и танцев. Поймав себя на том, что смотрит на вращающиеся двери в ожидании Уэса, она вскочила и, схватив Ника за руку, потащила его танцевать. Краем глаза она уловила движение дверей и обернулась. На пороге стоял Уэс. Виктория не могла отвести от него глаз. Он выглядел просто потрясающе в сером пиджаке и черных джинсах. Три верхних пуговицы на белой рубашке расстегнуты. Начищенные сапоги сверкали. На этот раз он был без шляпы, и волосы, волнистые и густые, падали ему на лоб.

Ник с силой повернул ее, и они продолжали танцевать, а Уэс смотрел на них. Щеки Виктории разгорелись, под взлетавшей юбкой мелькали длинные стройные ноги в черных чулках, блестящие вьющиеся волосы развевались. Уэс почувствовал, как сжалось у него в груди и ладони вдруг стали влажными. Она выглядела очень красивой и какой-то дикой, необузданной. Когда он только входил в салун, то услышал ее смех, мелодичный и веселый, как колокольчик.

Когда танец кончился, Виктория вдруг обнаружила, что Уэс ушел. Она почувствовала необъяснимое разочарование. А чего она ожидала? Что он пригласит ее на следующий танец?

Ник отвел Викторию к столику. Да она совсем и не хочет, чтобы Купер посмотрел, как ей удается роль… Ник кашлянул. Виктория сообразила, что он у нее что-то спрашивает. Она похлопала его по руке.

— Пиво со льдом вполне подойдет.

Большая часть зрелищного предприятия принадлежала людям, живущим в трейлерах поблизости. Но гостиница была собственностью Виктории и Бака. Салун также принадлежал им. Ей хотелось бы сдавать номера в гостинице, как когда-то, но на это требовались средства.

Как было бы просто написать в банк и взять деньги. Но ее мать только этого и ждет. Она ждет, что у Виктории вообще все рухнет. Марсия Клей не скрывала, что, по ее мнению, женщина должна зависеть от мужа, обустраивать его дом, воспитывать его детей.

Уставшая после длинного дня, но не желая подниматься в свою комнату, Виктория уселась в глубокое кресло в уютном холле, чтобы посмотреть телевизор.

Она давно увлекалась Диким Западом. Ковбои, индейцы, солдаты. Виктория прочла все посвященные этому книги, что ей попадались, художественные и нехудожественные.

Фильм прервала реклама, и Виктория мысленно вернулась к делам.

Глори-таун пока не терпит краха. Положение довольно трудное, но не безнадежное, и если взять заем и действовать с головой, то можно добиться прибыли в двести процентов. Виктория провела не один час в Тульсе и Оклахома-Сити, изучая спрос на майки, сапоги и сувениры. Она также проанализировала цены в ресторанах. Оказалось, их цены здесь, в Глори-тауне, гораздо ниже рыночных. Никому это и в голову не пришло. Интересно, что за человек был ее дядя. Видимо, совсем не предприниматель.

Она принялась составлять список необходимых вещей: краска, новая упряжь, ткани для швеи, бильярд для салуна.

Через полчаса Виктория выключила телевизор и отправилась в свою комнату. Ее голова была переполнена идеями и планами. Завтра будет хороший день. Она сама сделает его таким. Он станет настоящим началом ее новой жизни здесь. И если для этого придется жить и работать рядом с Уэстоном Купером, что ж, пусть так и будет.