5

После экскурсии по дому они вернулись на кухню. Кэти и Виктория рисовали глазурью на пряниках рожицы и хохотали. Миссис Купер оставила их и пошла к гостям.

Позже, закончив с пряниками, Кэти и Виктория отправились на поиски Уэса. Он сидел в шезлонге под деревом с гитарой в руках и пел. Его шляпа валялась рядом на траве. Вокруг расположились слушатели.

День уже подходил к концу. Солнце клонилось к горизонту, оранжевые и серые разводы легли на небе над полями. В тихом предвечернем воздухе звуки гитары звучали особенно мягко и завораживающе.

Уэс заметил приближение Виктории и Кэти, но продолжал петь.

Уэс видел только Викторию… и свою дочь. Они шли рука в руке, на лицах улыбки.

— Папа поет свою новую песню.

Виктория остановилась и прислушалась… Уэс в песне обращался прямо к ней.

Купер заметил восхищенные взгляды своих друзей, обращенные на Викторию. При этом что-то непонятное творилось с ним самим при ее приближении. Когда это началось? Он не знал. Безусловно, Виктория заинтересовала его еще с их первой встречи. Но был ли то простой интерес к новому лицу или что-то большее? Предстояло разобраться в этой психологической загадке.

Кэти бросилась к отцу, а Виктория пошла посмотреть волейбол и скоро присоединилась к играющим. Устав от игры, компания отправилась смаковать десерт — клубничный торт, мусс с хрустящими крекерами, всевозможные пирожные.

Общество подобралось приятное — все более или менее молодые, веселые и спортивные. Виктория тоже разошлась, много смеялась шуткам других и шутила сама.

Почувствовав на плечах мужские руки, она обернулась и увидела Уэса.

Тот посмотрел на ее рот и понял, что она ела клубничный торт со взбитыми сливками. Наклонившись, он накрыл ее губы своими. И только тут до него дошло, насколько его влечет к Виктории. Она нужна ему. Вся, целиком. Только ему.

Виктория лишь улыбнулась в ответ. Ее вовсе не смутило, что он поцеловал ее на виду у всех. Поцелуй был таким мимолетным.

Опустился тихий вечер. Музыканты играли протяжные баллады. Виктория танцевала с Уэсом, склонив голову ему на плечо. На другом плече покоилась головка Кэти. Девочка почти уснула. А Виктория почти влюбилась. Теплое чувство защищенности, окутавшее ее, было новым и таким долгожданным. Она вздохнула, и Уэс поцеловал ее в голову.

В воздухе плыла сладкая музыка. Щекой Виктория ощущала мягкую ткань его рубашки, а под ней твердые мускулы. Уэс прижал ее крепче. Ей захотелось, чтобы все ее тело касалось его тела. Но сейчас нельзя. Где-нибудь в другом месте…

Время близилось к ночи. Они отнесли спящую Кэти в ее комнату. На столике около кровати Виктория увидела фотографию: Уэс, Кэти и ее мать. Красивая женщина. Осторожными мягкими движениями он раздел дочку и уложил под одеяло. Легонько погладив ее по голове, поцеловал теплую щечку, и они вышли.

На лестнице Виктория остановилась, глядя на гладкие широкие перила, которые так и манили к себе. Она не смогла удержаться. Подхватив юбки, села на них и скатилась вниз. Спрыгнув с перил, она, смеясь, посмотрела на Уэса. Тот глядел на нее так, словно увидел впервые.

— Ну, давай! — начала Виктория поддразнивать его. — Наверняка ведь помнишь, как это делается.

Уэс колебался лишь мгновение. Усевшись на перила и подняв в воздух ноги, он съехал вниз еще проворней, чем она. Потирая известное место пониже спины и шумно дыша, он выдохнул:

— Горячо.

Не думая, Виктория похлопала по тому месту, которое он потирал. Поймав ее руку за запястье, Уэс прижал ее к заднему карману джинсов, потом поднес к губам.

— Спасибо. Моей дочери было очень хорошо с тобой. Мне тоже.

— Твоя дочь просто прелесть.

— В этом большая заслуга моих родителей.

— Конечно. — Викторию охватила дрожь, когда он за талию привлек ее к себе.

— Я знаю, ты тоже это чувствуешь. То, что должно произойти между нами, — прозвучал его низкий голос.

— О, я думаю, «должно» — не совсем верное слово.

Уэс поднял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Это было трудно. Слишком сложные и противоречивые чувства обуревали Викторию. Кроме того, она боялась, что их застанут врасплох.

— Может быть, — отозвался Уэс. — Но все равно мы…

Упершись рукой ему в грудь, она слегка отстранилась.

— Уэс, ты мне нравишься, но…

— Ты не хочешь, — закончил он за нее, провел рукой по волосам и засунул ладони под ремень, чтобы ненароком не обнять ее вновь против ее желания.

— Нет, не то. Я сама не знаю, что это.

— В любом случае, ты не хочешь. Я чувствую… — Он усмехнулся. — Черт возьми, мне никогда не приходилось просить женщину об этом.

Она схватила его за руку.

— Уэс, я пообещала себе, что в следующий раз буду с мужчиной только по большой любви. А сейчас я не уверена, узнаю ли любовь, если встречу ее.

— Ну, если ты ждешь фейерверка и взрывов ракет, то я не думаю, что это всегда бывает так. Иногда любовь подкрадывается тихо и дает о себе знать почти без слов. Думаю, мы оба относимся к этому слишком серьезно. Уже поздно. Давай я отвезу тебя домой, иначе опять заберусь на самый верх и снова съеду по перилам.

Виктория с облегчением рассмеялась.

— Звучит соблазнительно.

— Не очень, — буркнул Уэс, выводя ее из дома.

Пожелав всем спокойной ночи, они уехали на грузовичке.

— А где мать Кэти? — спросила Виктория, откинувшись на спинку сиденья.

С минуту Купер молчал, а когда заговорил, голос его изменился.

— Кто знает? И кому это интересно? Иногда она звонит и приезжает повидать Кэти. Мне ее приезды не нужны.

Виктория покачала головой.

— Не представляю, как можно бросить ребенка.

Уэс пожал плечами.

— Не совсем так. Она ее не бросила. Это я сказал ей, что не отдам Кэти. Объяснил, что девочке нужен постоянный дом. Она увлеклась каким-то политиком и сошлась с ним во время избирательной компании. В конце концов она поняла, что я прав. Я сказал, что она может приезжать сколько и когда захочет. По правде говоря, она не очень часто этим пользуется. Я оформил опеку, если тебя это интересует. — Уэс закурил.

— Я и не сомневалась. Я видела, как Кэти любит тебя, а ты боготворишь ее. Она такая живая, веселая, глазки сверкают. — Виктория опять вспомнила собственное детство. Сплошные правила и ограничения… Любовь, да, но холодная, сдержанная.

— Сначала многие высказывались против того, чтобы я забрал дочку. Родители поддержали меня. Она здесь счастлива.

— Не оправдывайся, Уэс. Любой увидит, что это так. Поверь мне, отцовская любовь так же важна для ребенка, как и материнская. Давно вы с Кэти на ранчо?

— Полгода. Бракоразводный процесс закончился больше года назад. С тех пор ее мать не появлялась. Кэти не понимает почему.

Виктория дотронулась до его руки.

— Когда-нибудь поймет. И, возможно, когда-нибудь твоя жена тоже поймет, что она потеряла. Для ребенка же трудно желать лучшей обстановки. Привози ее иногда в город. Я составлю ей компанию.

Уэс остановился у светофора и повернул голову.

— Отличная идея. Ей это нужно… Мама не может бегать с ней по лужайке и играть в мяч. А ты сможешь.

— Зеленый, — обратила она его внимание на светофор, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься ему на грудь и не поцеловать этот зовущий рот. Уэсу гоже знакомо одиночество. Она видела это по его глазам, — Сегодня, глядя на Кэти, я испытала чувства, которых не испытывала раньше… Оказывается, можно в белом платье сидеть на траве и копать ложкой землю, не боясь, что тебя накажут за испачканное платье. Моя мать, естественно, тоже любила меня, но у нее были свои взгляды на воспитание. Меня растили довольно строго. У тебя есть братья или сестры?

— Есть сестра. Была ужасной занудой, сейчас замужем и живет в Калифорнии с мужем и пятью детьми. Брат — военный. Скоро должен приехать.

— Как бы я хотела иметь брата или сестру, пусть даже зануду.

— Знаешь, я очень рад, что ты наконец оттаяла. Ты была такая неприступная, когда я приехал. Бак — мой старый друг. Он просил меня… Предложил мне эту работу как раз тогда, когда я нуждался в доходах, не облагаемых налогами. Я пока не определился. Мне нужно время, чтобы обдумать, чем заняться дальше.

— А что случилось, почему ты оказался в таком положении?

Уэс заерзал, будто ему внезапно стало неудобно сидеть. Они подъехали к гостинице. Он выключил мотор и фары, и все погрузилось в ночную темноту.

— Да так вот сложились обстоятельства. Я смотрел, как растет моя дочь, и понимал, что не годится, чтобы она весь день проводила в детском саду, а потом со мной в маленьком домике в городе. Нужно, чтобы рядом с ней была женщина, которая бы заплетала ей косы; ей нужно хоть иногда чувствовать запах только что испеченного шоколадного печенья, которое она бы помогала готовить. А полиции нужен офицер, который бы полностью отдавался работе. Я понял, что настало время что-то решать, в тот день, когда мы брали в Редвуде торговцев наркотиками. Завязалась перестрелка, и я вдруг поймал себя на мысли, что Кэти может лишиться и отца… Вот так.

— И ты ушел из полиции, вернулся с дочерью к родителям, и тебя мучает совесть.

— Да, ушел. Потому что не мог отдаваться работе, как раньше. Буду честен с тобой — не верю женщинам. После развода мне не встретилось ни одной, которая бы уже заранее не представляла себе четкий образ своего избранника. Ты, пожалуй, единственная не такая. С женщинами я всегда чувствовал себя как муха в паутине у огромного паука, который в лупу рассматривает каждый волосок на ее ноге. Мне нужна была перемена. И ты права, я чувствую себя виноватым, что ушел с работы, с которой хорошо справлялся, только потому, что не сумел устроить свою жизнь. А должен бы суметь…

— Возможно, ты слишком многого от себя требуешь. А если я разозлилась, что Бак взял тебя, то причина совсем не в тебе. Просто я хотела показать ему, что способна принести пользу Глори-тауну, выбрив подходящего человека на это место. Нравится ему или нет, но он должен понять, что я здесь, чтобы работать.

— Ты из этого создала почти неразрешимую проблему. Никто в тебе не сомневается, кроме тебя самой. Бак уже не молод, и там, откуда он родом, занятие женщины — готовить обед и рожать детей. Дай ему время. Все, что требуется, это время. Он привыкнет.

Уэс осторожно убрал кудрявую прядь ей за ухо. Это прикосновение вывело Викторию из мечтательного состояния, в котором она пребывала, и напомнило, как близко друг к другу они сидят. Повернувшись вполоборота к ней, Уэс, казалось, заполнил собой всю кабину грузовичка.

— Лично я рад, что ты остаешься. Твой энтузиазм заразителен. Люди тебя уважают. Ник боготворит. Бак перестанет вставлять тебе палки в колеса. Его время прошло. Он динозавр. Другое дело, что он не признает этого вслух.

— Тебе он нравится, верно?

— Никогда не встречал человека проще и добрее. Они с моим отцом много чего пережили.

— Мне он тоже нравится, но я также не признаюсь в этом вслух. Ему об этом незачем знать. Он ведь даже не попытался скрыть свое недовольство, когда я решила остаться здесь. Но мы справимся.

Он наклонился, накрывая своим ртом ее губы.

— Возможно, со многим можно справиться.

Каждый раз, когда Уэс целовал ее, поцелуй оказывался легким и быстрым. Викторию это мучило. Ей хотелось обнять его за шею, прижаться к нему. Она еще не встречала мужчины, от чьего присутствия кровь начинала яростно бурлить, а внутри будто трепыхались крылышки сотен бабочек. А что, если прыгнуть в темную воду без оглядки? — пронеслось у нее в голове. Но Виктория чувствовала, что еще не готова к такому отчаянному поступку.

Уэс ощутил, прикоснувшись к ее губам, как все в нем напряглось. Легкое прикосновение вызывало желание большего, желание продолжить. Он решил, что это просто физиологическая реакция… Но сердце, бухая в грудной клетке, опровергало это прежнее знание. Виктория не была похожа на женщин, которые встречались ему раньше. Под обидчивой и горделивой оболочкой он чувствовал теплое, щедрое, доверчивое существо. Доверие… А что, если она узнает, о чем просил Бак, предлагая эту работу? Поверит ли она ему вновь? Теряя возможность логически рассуждать, Уэс притянул Викторию к себе и впился ей в губы.

Виктория понимала, что должна остановиться. Мозг приказывал это сделать, а сердце трепетало от желания большего. Казалось, ее тело расплавилось. Она уже сомневалась, что сможет когда-нибудь снова твердо встать на ноги. Уэс уложил ее к себе на колени; сквозь тонкий ситец платья и жесткую ткань джинсов Виктория чувствовала прикосновение его горячей плоти, пряжка ремня упиралась ей в живот. Он оторвался от ее рта и начал целовать щеки, ямочку на шее, где пульсирует жилка.

Ее руки погрузились в его густые волосы, сбросив шляпу на пол. Его пальцы пробрались в вырез ее платья. Виктория хотела, чтобы ласка продолжалась вечно. Дэвид тоже гладил ее, спал с ней, но она никогда не испытывала при этом ничего подобного. Почти не в состоянии дышать, она попыталась вырваться. Уэс не выпустил ее.

Крепко прижав к себе, он смотрел ей в лицо. Его глаза стали черными от страсти.

Влажные губы блестели, волосы упали на лоб. Грудь Уэса бурно вздымалась, Виктория ощущала гулкие удары его сердца. Ока надеялась, что он не слышит, как быстро бьется ее собственное сердце, красноречиво свидетельствуя о ее состоянии.

— Это не просто влечение, — задыхаясь, проговорил Уэс. — Как только я увидел тебя, я почувствовал что-то необъяснимое. Не знаю что. Со мной такого никогда не было. — Он прижался губами к ее шее пониже уха, затем вернулся ко рту, вновь впитывая в себя его чуть терпкий вкус. — У нас будет время узнать друг друга получше, если ты этого хочешь. Мы обязательно будем вместе, леди.

Виктория подумала, что знает, какими будут его следующие слова, но то, что услышала, ее потрясло.

— У нас будет своя семья — ты, я и Кэти. И не думай, что я просто ищу ей мать. Это что-то другое, я знаю. И я не смогу вечно ждать, пока ты наконец поймешь, что именно между нами происходит. Так что не заставляй меня ждать слишком долго! — Уэс принялся целовать ее с новой страстью.

Последняя фраза прозвучала почти как угроза, и Виктории это не понравилось. Уперевшись в его литые плечи, она выпрямилась и откинула назад волосы.

Уэс распахнул дверцу машины. Проклятье! Что-то он сказал не так. Но изменить уже ничего нельзя. Обойдя грузовик, он помог ей спуститься, когда она уже собиралась выбраться сама. Улыбка сошла с лица Виктории, и Уэс расстроился, оттого что из-за его слов у нее на лбу пролегла морщинка.

Он поднял ее лицо, чтобы лучше рассмотреть выражение ее глаз в лунном свете.

— Нет ничего хуже для меня, чем видеть тебя недовольной. Нам ведь было хорошо вместе. Тебе нравится, как я тебя целую. Вот и все. Остальное придет. — Он скользнул губами по ее губам, и они вошли в гостиницу.

Виктории хотелось, чтобы все закончилось. Она все еще чувствовала себя размягченной после его объятий, после поцелуев, вызывавших ощущения, которых она до сих пор не знала. Она позволила Уэсу взять себя за руку. Жест немного собственнический. Когда-то ее рука принадлежала Дэвиду. Викторию окатила горячая волна, новая и пугающая. Как, наверное, чудесно оказаться в его объятиях в постели…

Ник наблюдал, как на стоянку въехал грузовик и из него вышла эта пара. Оставаясь в тени, он следил за ними. У него перехватило дыхание, когда он увидел, как Уэс целует Викторию. Глядя, как они вошли в гостиницу, рука в руке, Ник почувствовал, что его лоб покрылся испариной. Он прижал ладони к вискам. Его мучила невыносимая головная боль. Бросив последний взгляд на гостиницу и выругавшись сквозь зубы, он поплелся в свой пустой трейлер. Назад к бессонным ночам, к мечтам о красавице, которая так хорошо относится к нему. И так хорошо пахнет, такая мягкая, если прикоснуться. Которая любит его. Он уверен в этом. Только бы Уэс убрался подальше. Нужно устроить так, чтобы Уэс исчез, И Виктория станет принадлежать ему. Да. Он избавится от Уэса, и она придет к нему. Она будет в длинном белом платье, и он распахнет объятия ей навстречу, прижмет к своей груди и будет гладить ее волосы.

Ник помотал головой, пытаясь прояснить мысли.

— Зачем я здесь? — спросил он себя, на секунду остановившись. Затем, словно все стало ясно, продолжил путь.