"Тренд безысходности и предчувствие бунта" - читать интересную книгу автора (Ваджра Андрей)

Цикл третий: Украинская Социалистическая Советская Республика

Как было отмечено ранее, во всех революционных событиях 1917-1919 годов простого малороссийского мужика интересовал лишь свой земельный надел. К «измам», которыми тыкали в физиономию друг другу политические противники тех лет, простой народ оставался равнодушен. Более того, он их не понимал и понимать не желал. Нужны ему были лишь личные десятины, поэтому и смотрел он на всё происходящее сугубо через призму земли.

Наиболее убедительными в обещании десятин были большевики. Их лозунг «земля – крестьянам» был хитом политического сезона. Однако победа большевиков в гражданской войне и создание в марте 1919 года Украинской Социалистической Советской Республики дали крестьянам землю ненадолго, ограничив их право на плоды собственного труда продразвёрсткой, которая проводилась продармией, организованной и действующей по принципам регулярной армии.

Когда сельский мужик понял, что за лозунгом «земля – крестьянам» стоит рабочий с винтовкой, а город хочет кушать и кушать хочет «по законам революционного времени», то есть без платы за съеденный хлеб, любовь к большевизму у селян моментально прошла. В коммунистах они увидели очередных захребетников и разорителей, которых надо встречать пулемётами. Большевики это прекрасно понимали, однако у них не было особого выбора. Задача удержания власти была выше любви крестьян к идеалам коммунизма и советскому государству. А чтобы удержать власть, коммунистам нужен был хлеб.

Война между крестьянскими повстанцами и советской властью развернулась в 20-х годах на огромном пространстве от Западной Сибири до правобережной Украины, охватив всю территорию бывшей Российской империи в виде отдельных частных выступлений и столкновений с властями. Однако основным театром боевых действий стали хлебопроизводящие районы: Чапанная война в Среднем Поволжье и Вешенское восстание на Дону весной 1919 г., Вилочное восстание в Среднем Поволжье весной 1920 г., а вслед за ней Махновщина в Чернозёмном центре с осени 1920 г., потом Махновщина на Украине и Западно-Сибирское восстание, продолжавшееся до конца 1921 г., а местами и до 1922 г.

Повстанцы разрушали железные дороги, уничтожали средства связи, громили совхозы и коммуны, убивали коммунистов и советских работников из крестьян. Вот как они объясняли причины таких своих действий (из «Листовки и воззвания Союза трудового крестьянства» (январь-февраль 1921 г.)):

«Почти шесть месяцев тому назад в нескольких уездах Тамбовской губернии началось крестьянское восстание. Измученные гнетом советского самодержавия, разоренные дотла государственной разверсткой, доведенные до отчаяния безудержным разгулом местных коммунистов и различных наезжих агентов, распухшие от лебеды крестьяне, наконец, не выдержали и чуть ли не с голыми руками бросились на своих угнетателей. С вилами и топорами они грудью пошли на винтовки, пулеметы и орудия. И через несколько дней у повстанцев уже были и винтовки, и пулеметы. Движение, начавшееся в двух-трех волостях, перекидывалось дальше и дальше. В настоящее время мы видим, что Кирсановский, Борисоглебский и Тамбовский уезды сплошь заняты повстанцами. Вместо отдельных небольших шаек, что были в августе и сентябре месяце, мы видим десятки конных полков, прекрасно вооруженных, с пулеметами и даже орудиями. […]

Несмотря на все старания большевиков очернить крестьянское движение всякими гнусными и клеветническими измышлениями, несмотря на позорные названия (бандитов и разбойников), которыми они называют повстанцев, все отлично знают, что повстанцы - это подлинное трудовое крестьянство, которое своим горбом кормило и кормит всю Россию, у которого с рук не сходят мозоли. Измученные и истерзанные, и голодные эти землеробы грудью поднялись на своих угнетателей и решили: или умереть, или победить, поворота назад нет и быть не может, вот их девиз. У повстанцев есть идея - свободная жизнь в свободном государстве. Идя в бой, они твердо знают, за что они умирают, и в этом их сила. Воодушевление, доблесть и геройство, эти черты присущи каждому повстанцу. А если к этому прибавить, что по большей части повстанцы - старые солдаты, вынесли на своих плечах великую германскую войну, тогда всем станет понятно, что за силу представляют из себя те, которых безмозглые большевики называют бандитами. […]

Что сделали большевики для того, чтобы подавить народное восстание? Ровным счетом ничего, а все, что они сделали, это только раздувало пожар. Беспощадные расстрелы, избиение правых и виноватых, бессмысленные поджоги домов и хлеба, дикий грабеж имущества и крестьян, увод заложниками всех не принимавших участия в движении, - все это повело к тому, что самые робкие вынуждены были идти к повстанцам. Дома остались старые да малые. Большевики теперь и сами поняли, что они натворили и своими последними приказами (отмена расстрела, реквизиций и тому подобное) хотят привлечь на свою сторону крестьянство. Волков в овечьей шкуре крестьяне умеют угадывать.

Большевики изо всех сил стараются показать, что такое движение происходит только в одной Тамбовской губернии. Но шила в мешке не утаишь, и все знают теперь, что волна народных восстаний поднимается все выше и выше. В Воронежской, Курской, Саратовской губерниях крестьяне с оружием в руках тоже идут на своих поработителей. Дон и Украина сплошь объяты восстанием. Сибирь понемногу начинает давать отпор большевистскому самодержавию. И нет сомнения, что к весне котел народного гнева закипит еще сильней. Вы, братья-крестьяне Тамбовской губернии, не одиноки в своей борьбе» [26].

Крестьянский бунт разворачивался под тремя главными лозунгами: «советы без коммунистов», «отмена продразвёрстки», «право крестьян свободно распоряжаться своим хлебом». В некоторых регионах России (например, в Тобольске) на контролируемых повстанцами территориях путём свободных выборов формировались органы местного самоуправления. Естественно, что мириться с такими актами неповиновения советская власть не могла.

Эта война была предельно жестокой и беспощадной: с кровавыми эксцессами, захватом заложников и массовыми казнями. В некоторых регионах России большевики были вынуждены даже использовать регулярные части РККА, а также применять артиллерию, бронечасти, авиацию и удушающие газы. Изменилась и тактика действий против повстанцев. Вместо отдельных, не связанных единым планом операций, была создана чёткая структура военного управления. Численность войск быстро росла: к началу января 1921 г. она приближалась к 12 тыс. человек, к началу марта - превысила 40 тыс., а к началу июня - была уже более 100 тысяч.

Стратегия советской власти состояла в полной оккупации повстанческих районов, создании жёсткой системы контроля и управления (включавшей представителей армии и ЧК), уничтожении хозяйств и домов тех, кто принимал участие в вооружённом сопротивлении, взятии заложников (одиночками и целыми семьями), создании концентрационных лагерей и проведении репрессий вплоть до расстрела за неповиновение, укрывательство «бандитов» и оружия.

Тамбовский приказ № 171 от 11 июня 1921 года, подписанный Антоновым-Овсеенко и Тухачевским гласил следующее:

«1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте, без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда.

5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитов, и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать.

7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно» [27].

Методы подавления крестьянских бунтов (особенно приказ № 171) были неприемлемы даже для части большевистского руководства. Несложно было в них увидеть жестокую войну советского режима против самого большого в стране класса - крестьян, а, фактически, против самого народа. Поэтому 18 июля данный приказ был отменен. Однако, расстрелы, артиллерийские обстрелы, и даже газовые атаки продолжились до глубокой осени 1921 г.

Вот что писал в своём докладе (10.7.1921) председатель полномочной «пятёрки» о карательных мерах против бандитов Тамбовской области:

«Операции по очистке селений Курдюковской волости начались 27-го июня с деревни Осиновки, являвшейся ранее частым местом пребывания банд. Настроение крестьян к прибывшим для операции отрядам – недоверчиво выжидательное: банды не выдавали, на все задаваемые вопросы отвечали незнанием.

Было взято 40 заложников, селение объявлено на осадном положении, изданы приказы, устанавливающие 2-часовой срок для выдачи бандитов и оружия с предупреждением – за невыполнение будут расстреляны заложники. На общем собрании крестьяне заметно стали колебаться, но не решались принять активное участие в оказании помощи по изъятию бандитов. По-видимому, они мало верили в то, что приказы о расстреле будут приводиться в исполнение. По истечении установленного срока был расстрелян 21 заложник в присутствии схода крестьян. Публичный расстрел, обставленный со всеми формальностями, в присутствии всех членов «пятерки», уполномоченных, комсостава частей и пр., произвел потрясающее впечатление на крестьян [...].

Что касается д[еревни] Кареевки, где ввиду удобного территориального положения было удобное место для постоянного пребывания бандитов [...], «пятеркой» было решено уничтожить данное селение, выселив поголовно все население и конфисковав их имущество, за исключением семей красноармейцев, которые были переселены в село Курдюки и размещены в избах, изъятых у бандитских семей. Строго после изъятия ценных материалов — оконных рам, сеялок, срубов, и др. – деревня была зажжена [...].

3 июля приступили к операции в с. Богословка. Редко где приходилось видеть столь замкнутое и сорганизованное крестьянство. При беседе с крестьянами от малого до старика, убеленного сединами, все как один по вопросу о бандитах отговаривались полным незнанием и даже с вопрошающим удивлением отвечали: «У нас нет бандитов»; «Когда-то проезжали мимо, но даже хорошо не знаем, были ли то бандиты или кто другой, мы живем мирно, никого не беспокоим и никого не знаем».

Были повторены те же приемы, какие и в Осиновке, взяты заложники в количестве 58 человек. 4 июля была расстреляна первая партия в 21 человек, 5 июля – в 15 человек, изъято 60 семей бандитских – до 200 человек. В конечном результате перелом был достигнут, крестьянство бросилось ловить бандитов и отыскивать скрытое оружие [...].

Окончательная чистка упомянутых сел и деревень была закончена 6 июля, результаты каковой сказались не только на районе двух волостей, прилегающих к ним; явка бандитского элемента продолжается.

Председатель полномочной «пятерки»

Усконин» [28].

С 1918 по 1921 годы жертвы боевых действий и репрессий на деревне по всей территории бывшей Российской империи исчислялись сотнями тысяч. Однако экономически самодостаточный крестьянский класс оказывал яростное сопротивление.

Именно это сопротивление, а также полный развал экономической жизни в стране, вынудил большевиков пойти на попятную. Насилие не давало необходимого результата, а все эксперименты с введением т.н. военного коммунизма провалились, вызвав в стране финансово-экономический коллапс и социальную катастрофу. Кремль был вынужден провозгласить «Новую экономическую политику» (НЭП). Большевикам была нужна передышка. Им необходимо было время, чтобы разобраться в том, что делать дальше, так как их умозрительные представления о путях и методах построения коммунистического общества упёрлись в глухую стену реальности, весьма далёкой от коммунистических идеалов.

Однако главной своей цели в этой схватке советская власть добилась. Основные силы крестьянства были сломлены. Наиболее умная и активная часть этого социального класса - уничтожена. Оказывать в дальнейшем серьёзное вооружённое сопротивление крестьяне уже были не способны.

В конце 30-х годов перед руководством СССР встал вопрос о том, где взять средства для индустриализации. В условиях разрухи и международной изоляции необходимые средства могло дать только село, кроме продуктов сельского хозяйства, за границу продавать было нечего. В связи с этим началась пропаганда коллективных хозяйств. Однако крестьяне оставались к ней глухи. В колхозы и совхозы не шли, предпочитая личные наделы и традиционное самоуправление. В 1928 году лишь два процента крестьян СССР состояло в колхозах [29].

Москва могла заработать необходимую для промышленности иностранную валюту, лишь продавая сырьё. В том числе – зерно. Однако государственные планы хлебозаготовок можно было выполнять только путём неэкономического отъёма у крестьян плодов их труда. Без колхозов осуществить это было невозможно. Крестьяне не хотели сдавать государству хлеб по фиксированным ценам, предпочитая его продавать на коммерческом рынке, не контролируемом советским правительством. В экономическом плане установленные властью цены были для крестьянских хозяйств не выгодны и даже убыточны. Взять выращенный хлеб государство могло только силой. Именно поэтому в 1929 году в стране начался процесс т.н. раскулачивания и широкомасштабной принудительной коллективизации. Иначе говоря, - ликвидация экономически самодостаточной прослойки крестьянства, способной к политическому и вооружённому сопротивлению, а также введение государственного «крепостного права».

Естественно, что мужик вновь взялся за финку и обрез. Согласно докладам ОГПУ, в 1929 году вспыхнуло 1300 крестьянских бунтов. В следующем же году их количество возросло в 10 (!) раз. Как свидетельствует «Докладная записка о классовой борьбе в деревне в 1930 году» секретно-политического отдела ОГПУ (Центральный архив ФСБ РФ), в 1930 году произошло 13 754 массовых крестьянских выступления [30]. В целом в них, в той или иной мере (от вооружённых выступлений до протестных манифестаций), приняло участие более 2,5 миллионов крестьян. Только по делам, которые расследовало ОГПУ, было приговорено к расстрелу более двадцати тысяч человек [31].

Требования крестьян были практически такими же, как и в 20-х годах. Сводки ОГПУ свидетельствовали о том, что «крестьяне требовали возвращения обобществлённого и реквизированного имущества; имущества сосланных семей; роспуска комсомола, который они единодушно считали организацией шпионов и провокаторов; уважения их религиозных чувств и обычаев; свободных выборов сельских советов; прекращения реквизиций; свободы торговли. Повсюду звучало чёткое «нет» возврату крепостного права, ибо именно так понимали крестьяне сущность коллективизации…» [32].

Однако силы были уже неравны. Репрессивная машина советского государства жёстко подавила селянские выступления. Вместо земли крестьяне получили модернизированный вариант крепостного права, без помещиков, но с трудоднями и социально-политическим бесправием.

Фактически ГУЛАГ начался именно с репрессий на селе. На 1 января 1933 года в лагерях содержалось 334 тысячи заключённых, и ещё 1,142 миллиона человек проживало в спецпоселениях. Их контингент в основном состоял из репрессированных крестьян [33].

С точки зрения вождей «диктатуры пролетариата», крестьянский класс нёс в себе зародыш консервативной контрреволюции и был потенциально опасен для советского режима. Именно поэтому крестьянский класс (а это более 80% населения) стал расходным материалом для построения социализма в отдельно взятой стране. Село, в той или иной форме, было принесено в жертву индустриализации.

Таким образом, народный бунт (в виде крестьянских восстаний), начавшийся в 1917 году и растянувшийся на более чем десятилетие, своих целей не достиг и в 1930-ом завершился полным разгромом. Простой мужик хотел получить самое важное в своей жизни – землю, а получил террор и новое крепостное право. Причём, это желание его было неосуществимо изначально, какая бы из противоборствующих сил в гражданской войне ни победила.