"Преступление Гаррарда" - читать интересную книгу автора (Филлипс-Оппенгейм Э.)

25

На следующее утро после двух часов непрерывной работы Грэйс, сидевшая у телефона, сообщила своему шефу, что с ним желает говорить мистер Поултоп.

— Кажется, чем-то взволнован,— прибавила она, передавая трубку Гарвею.

Он сидел неподвижно. Ему показалось, что ее голосом с ним говорит сама судьба. Он взял себя в руки.

— Гарвей Гаррард. Кто говорит?

— Поултон, заведующий отделением Южного Банка. Мистер Гаррард, у меня к вам большая просьба. Не могли ли бы вы сейчас же прийти на несколько минут?

— Нельзя ли отложить это до завтрашпего утра? Я очень занят.

— К сожалению, нет. Дело очень срочное. Если нельзя уйти, приду к вам сам.

— В таком случае попытаюсь как-нибудь устроиться. Если дело идет о счете…

— Отнюдь нет. Ваш счет во всех отношениях вполне удовлетворен. Здесь один из наших директоров. Он желает поговорить с вами. Мы не задержим вас.

— Я буду через пять минут.

Он повесил трубку и обратился к Грэйс:

— Пожалуйста, позвоните Греторексу и попросите его прийти.

Кассир сейчас же явился. Его манеры и внешний вид переменились к лучшему. На нем был светло-серый пиджак с розой в петлице. От забот п тревоги, прежде угнетавших его, не осталось и следа.

— Вы платили сегодня утром в банке, Греторекс?

— Нет еще, сэр. Мы ожидали чеков, которые должны прибыть дневной почтой.

— Сколько денег в вашем распоряжении?

— Около 9000 фунтов, сэр.

— А на какую сумму векселей?

— Значительно больше, сэр.

— Отлично. Я сейчас еду в банк и, может быть, депонирую некоторую сумму. Пожалуйста, принесите мне наличные и векселя.

Мистер Греторекс был очень удивлен, но он уже привык доверять шефу и тотчас же пошел за деньгами.

— Что случилось?— спросила Грэйс— У вас очень озабоченный вид.

— Ничего особенного. Маленькая неприятность, которая, впрочем, не является для меня неожиданностью. Вы не получали больше никаких сведений от вашего адвоката или из Скотлэнд-Ярда?

— Сегодня утром ко мне пришел инспектор из Скотлэнд-Ярда.

— Чего ему нужно было?

— Он спрашивал, получила ли я уже свое наследство, и снова просил у меня список бумаг и ассигнаций. Я сказала, что ничего не знаю и сама явлюсь в Скотлэнд-Ярд, когда найду нужным.

— Остался он доволен этим?

— О нет, он был очень резок. По-видимому, получил сведения от Джонс Ривера. Но почему вы вдруг спросили меня об этом?

— Мне внезапно пришло это в голову.

Греторекс вошел в кабинет с портфелем и передал содержимое Гарвею.

— Здесь векселя на сумму 230 000 фунтов, на такую же сумму чеки и, кроме того, ожидается еще один чек на 240 000 фунтов.

— Отлично!

Кассир ушел. Гарвей поднялся и взял свою шляпу. Несколько мгновений он смотрел на темные портреты, висевшие на стенах. Ему казалось, он видит их в последний раз. Грэйс не отрывала от него напряженного взгляда.

— Нельзя ли мне поехать вместе с вами в банк?

— Зачем?

— Я с удовольствием подышу свежим воздухом. Пожалуйста, возьмите меня. Я не буду мешать вам по дороге, а когда вы войдете в банк, подожду в автомобиле.

— Охотнее поехал бы один.

— В таком случае обязательно поеду с вами.

Гарвей вошел в приемную заведующего банком, не выказывая никаких признаков смущения.

Мистер Поултон, напротив, казался чрезвычайно встревоженным. Он забыл даже предложить своему посетителю кресло, но Гарвей, не дожидаясь приглашения, непринужденно сел.

— Ужасно жаркий день, мистер Поултон, но здесь у вас очень прохладно.

— Мистер Гаррард, разрешите представить вам Мак Альпина, одного из наших директоров.

Высокий, худой мужчина, которого Гарвей раньше не заметил, поднялся из темного угла, подошел к Гарвею и протянул ему костлявую руку. Гарвей сразу узнал в нем шотландца.

— Во всяком другом случае, мистер Гаррард,— сказал он,— моим первым словом было бы искреннее поздравление. Наш банк с радостью следил за вашим успехом.

— Вы очень любезны, но полагаю вызвали меня не за этим.

— Несомненно,— произнес мистер Поултон.— Должен сказать вам, мистер Гаррард, что мы очень встревожены. Вчера днем мистера Мак Альпина посетил инспектор Скотлэнд-Ярда.

— Да?

— Инспектор пожелал узнать,— пояснил Мак Альпин,— не получали ли мы каких-либо американских ассигнаций. У него нет почти никаких сведений о количестве и сумме этих ассигнаций, но относительно одной бумажки, которая была случайно пущена в оборот, у него очень подробная информация. И эта ассигнация, мистер Гаррард, находится в числе тех, которые вы депонировали в нашем банке.

— Не понимаю, причем тут Скотлэнд-Ярд? Мистеру Поултону отлично известно, что эти деньги принадлежат не мне. Я получил их взаймы на известный срок.

— Имеете ли вы что-нибудь против того, чтобы сообщить нам, каким образом и от того вы их получили?

— В данный момент я не могу сообщить вам имени моего друга, который дал их. Но я сделаю это, как только найду возможным. Теперь же хочу сообщить вам кое-что другое. По известным причинам мне хотелось бы скрыть тот факт, что я одолжил эти деньги. Если бы я вынужден был и далее пользоваться ими, был бы, может быть, откровеннее. Наш долг составляет около 60000 фунтов, из которых могу уплатить 50 000 сегодня. Я хочу получить обратно ассигнации, так как вы не нуждаетесь больше в гарантиях. Если вы не согласны на это, любой банк в Лондоне переведет к себе мой счет.

Мистер Поултон и директор слушали его с удивлением. Человек, которого они когда-то прижали к стенке, перешел теперь в наступление.

— Вы понимаете, что отношение между мной и человеком, одолжившим эти деньги, исключительно личного характера. Я хотел бы теперь получить их обратно, и вы должны согласиться, что ничего не можете возразить против этого. Если не исполните мое требование, поеду в любой банк на Ломбард-стрит и поручу ему ликвидировать все мои счета у вас.

— Мистер Гаррард,— сказал Мак Альпин,— что касается вашего счета, вполне согласен с вами. Бумаги нам больше как гарантия не нужны. Но вмешательство полиции усложняет дело.

— В какой степени?

— Полиция запретила выдавать вам на руки эти бумаги без ее разрешения.

— Но объясните мне, пожалуйста, причем тут полиция? Исполните мою просьбу, и бумаги завтра же будут находиться в распоряжении их хозяина. Пусть тогда полиция делает все, что ей угодно.

— Исполнить вашу просьбу значило бы соответственно полученным из полиции инструкциям поддерживать совершенное преступление.

Последовала тягостная пауза. В первый раз Гарвей услышал эти отвратительно звучавшие слова.

— Это ваше окончательное решение?— спросил он.

— При сложившихся обстоятельствах мы не можем поступить иным образом.

— Все это очень таинственно,— заметил Гарвей.— Кто сообщил полиции? Я знаю, что хозяин ассигнаций непричастен к этому.

— Об этом мы ничего не знаем.

Гарвей поднялся.

— Послушайте меня,— обратился он еще раз к директору,— наша фирма ведет с вами дела в течение 140 лет. Рискните выдать мне ассигнации, и уверяю вас, вы избегнете всякого скандала.

— Мистер Гаррард, вы требуете невозможного. Советую вам немедленно обратиться к вашему адвокату.

— Не прошу у вас советов. Прощайте, господа!

Он вышел на залитую солнцем улицу. Грэйс сидела в самом прохладном углу лимузина. Тихонько напевая про себя, он сел рядом. Но она заметила глубокую складку у его рта.

— Куда теперь?— спросила она.

— Все равно.

— Пожалуйста, скажите мне, что случилось.

— Судьба нашла мою слабую сторону и поразила, вот и все.

— В торговый дом, сэр?— спросил шофер.

— Да, Мэсон.

Гарвей скоро поборол охватившую его слабость. Обычным уверенным шагом вошел он в переполненное здание торгового дома и сразу же направился в кабинет кассира.

— Я ничего не уплатил,— сказал он, кладя порфтель на стол.— Греторекс, я хотел бы видеть мистера Чолмера. Вызовите его и подымитесь ко мне. Я сообщу вам о своих намерениях. Меня никто не спрашивал?

— Никто, сэр. Сейчас позвоню мистеру Чолмеру.

Гарвей вошел в кабинет, где его уже ждала Грэйс. Она подошла, словно желая показать ему какое-то письмо, и положила в первый раз за все время работы руку на его плечо.

— Гарвей, скажите, в чем дело. Я должна знать правду, какова бы она ни была.

— Вы узнаете обо всем сегодня вечером, Грэйс.

— Ничто не помешает вам сдержать это обещание?

— Ничто.

Греторекс вошел и сообщил, что Чолмер приедет к трем часам. Гарвей попросил его сесть.

— Греторекс, я пригласил сюда Чолмера, потому что ведение дел фирмы, принявших колоссальные размеры, не может больше лежать на плечах одного человека. Мне повезло. Но все же недостает коммерческой опытности, и ответственность, которую мне приходится брать на себя, чересчур велика.

— Я не встречал ни одного среди опытных коммерсантов, кто оказался бы способным на то, что сделали вы.

— Благодарю, Греторекс. Все же я полагаю, что прав. Знаю, мой отец и дед и слышать не хотели об этом, но считаю наилучшим превратить фирму в акционерное общество.

— Это верно.

— Данный момент является самым подходящим для этого. За последние несколько недель мы заключали очень крупные сделки, и так будет продолжаться еще некоторое время. Хочу попросить мистера Чолмера составить проспект и взяться за проведение этого дела. Я хотел бы предоставить часть акций вам, Греторекс, и другую часть четырем из тех, кого мы назначим директорами. Нам не нужны ни чужой капитал, ни чужая помощь. Люди, до сих пор работавшие для фирмы, будут в дальнейшем пользоваться доходами, которые она приносит.

— А вы сами, сэр?

— Я намерен стать главным директором. Не хочу посвятить всю свою жизнь коммерции, но на несколько лет занялся бы этим. В три часа я буду здесь и поговорю с мистером Чолмером. Хотел бы устроить все это по возможности скорее и взять отпуск на некоторое время.

— Вы действительно нуждаетесь в отдыхе, сэр, и вполне заслужили его.

— Пожалуйста, обдумайте вопрос относительно назначения директоров и составьте доклад. После ухода мистера Чолмера снова поговорю с вами.

Не успел Греторекс закрыть за собою дверь, как Грэйс, взволнованная, обратилась к Гарвею.

— Что все это значит? Вы уезжаете? Возвращаетесь к вашей жене или вам грозит опасность, о которой не знаю? Вы должны дать мне объяснение. Я имею право требовать его.

— Право?

— Конечно! Разве я не доверяю вам всю свою жизнь и свою судьбу? Если вам грозит опасность, хочу разделить ее с вами.

Его ответ звучал неопределенно. Но в тоне его обращения к ней сквозило столько любви, что она простила его. Он сжал ее руку.

— Вы узнаете обо всем раньше всех.

— Сегодня вечером?

— Вероятно.