"Садовники Солнца" - читать интересную книгу автора (Панасенко Леонид Николаевич)

ЗАГАДКА ЮДЖИНА

– Ну? – Юджин Гарт поощрительно улыбнулся. – Как наш «ящик»?

Четвёрка друзей сидела на серой с красными прожилками глыбе камня и угрюмо молчала. Это и был злополучный «чёрный ящик», или, как назвал его Илья Ефремов, «камень, в котором что-то есть».

– Понимаю, – в улыбке руководителя Школы мелькнула тень удивления. – Что, никаких предположений?

– Никаких, – подтвердил Егор.

– Может, догадки, эмоции? – упорствовал Юджин. – Всё-таки четыре почти сформированных Садовника и элементарный «чёрный ящик», вещь со скрытым смыслом. Слава, ты защищал реферат о пользе коллективного мышления. Где же плоды теории?

– Внутри камня что-то стучит, – сказал Славик. – Ритмично.

– А что подсказывает интуиция? – Юджин обвёл друзей насмешливым взглядом. – Какое настроение вызывает у вас «ящик»? Может, есть какие ассоциации?

– Глушь, мрак, тупик и могила, – тут же выдал Славик.

– Чересчур отвлечённо, – поморщился Юджин.

– Музыкальная шкатулка, – буркнул Илья.

– Понимаю, – руководитель Школы покачал головой. – И это лучшая группа! Смех и грех!

Илья, как он хвастался на занятиях по физиогномике [1], различал двадцать шесть оттенков юджинской улыбки. Это была, пожалуй, двадцать седьмая её разновидность на лице Гарта одновременно отразились недоумение и насмешка.

– Тогда так, – сказал он. – Раз не можете постичь секрет, похороните свой «чёрный ящик». Заройте в землю, бросьте в озеро. Что угодно... Вы сегодня разъезжаетесь, а хранить его негде да и незачем. Будем считать процедуру захоронения «чёрных ящиков» новым обрядом. Для таких могучих групп, как ваша. Ступайте. Но только без штучек. Чтоб никакой там гравитации. Ручками всё, ручками. Как говорится в древней книге, – в поте лица своего.

– Мне на комиссию, – напомнил Антуан. – За назначением.

– Обойдёмся и втроём, – хмуро бросил Илья. – Пошли, ребята.

«Чёрный ящик», то есть загадка, или, как ещё говорят, система, конструкция и принципы работы которой неизвестны, полагался по традиции. Каждой группе за неделю до отъезда из Школы вручали «нечто». Это был шуточный неофициальный экзамен: будущим Садовникам предлагалось узнать, что в «ящике» заключено.

Девятой группе удача на сей раз изменила. Их «нечто» оказалось обычной глыбой камня. Друзья всячески исследовали свой «чёрный ящик», но, кроме тихих ритмичных толчков, исходивших из толщи камня, других поводов к размышлениям не нашли. Содержимое глыбы оставалось тайной.

– «Чёрные ящики» тоже надо снабжать ручками, – недовольно проворчал Егор, когда они свернули с широкой аллеи парка на тропинку, ведущую к озеру. – Из рук выскальзывает, чёртова каменюка.

– Опозорились мы, братцы, – вздохнул Славик. И тут же предложил: – Давайте передохнём, сил нет.

– Раз, два, бросили! – скомандовал Егор. Двухсоткилограммовая глыба глухо долбанулась о землю.

Илья на всякий случай наклонился, приник ухом к шершавому камню. Звук то пропадал, то возвращался. Глухой, ритмичный, неистребимый.

– Не вижу смысла, – сказал Илья. – Мы любим традиции, обряды. Охотно создаём их... Но к чему нагромождение загадок? Мало того, что сдаём сложнейшие экзамены, так ещё ломай голову над «чёрными ящиками».

– Ломать голову ещё можно, – возразил Егор. – Хоронить их тяжело. Тебе что, ты здоровый. Культурист. А я щуплый.

Илья засмеялся.

– С глаз долой, из сердца вон! – решительно заявил он. – Потащили!

Озеро предстало таким, как всегда: неухоженным, с топкими берегами и широким кольцом камыша, охранявшим проталину воды. Над высокой травой то и дело зависали стрекозы, а под зыбким слоем дёрна вызревал торф, пахнущий тиной и лепёхой. Мостик для купания и скамейки на берегу были угловато-древние, деревянные, хотя дотошный Антуан как-то уверял друзей, что это пластиковая имитация.

Девятая группа молча втащила свою «вещь со смыслом» на мостик, поднатужилась.

«Чёрный ящик» безропотно плюхнулся в воду.

– И волны скрыли тайны лик, – продекламировал Егор.

Ребята вымыли руки, вернулись на берег и стали поджидать Антуана.

– Вы когда улетаете? – спросил Илья у Егора и Славика. Он знал, что друзья получили направление в одну экспериментальную лабораторию, в Днепропетровск.

– После обеда, – Егор свёл белёсые брови и посмотрел на товарища так, будто и в самом деле был виновен, что они со Славиком улетают, а Илья остаётся.

– Чудак-человек, – проворчал тот и опустился на зелёный ковёр травы. – Что вы меня жалеете? Без экзамена из Школы не выпустят, а чем плохо позагорать пару лишних денёчков?

И в это время на них обрушился торжествующий крик:

– Р-ре-бята! Мне спорить с богами... Я – Зевс, я – Громовержец!

Антуан прилетел на гравипоясе. Он лихо спикировал на середину озерца, помчался к друзьям, вздымая тучи брызг, но, по-видимому, слишком рано выключил поле и ухнул в десяти шагах от берега в предательскую трясину. Ухнул хорошо, чуть ли не по уши. Тут же, под дружный хохот, взлетел опять и через мгновение уже отряхивался, срывая с себя зелёные космы тины.

– Ну и Громовержец, ну и учудил, – смеялся Славик. Его широкое смуглое лицо с чуть раскосыми глазами выражало такое веселье, что Антуан тоже заулыбался.

– Какой ты Зевс, – сказал Егор, деловито снимая с его плеч мокрые путы. – Болотный леший – ещё куда ни шло.

– С богоподобными... – защищался Антуан.

– Лети лучше выкупайся, – посоветовал Илья, не поднимая головы. Узкие листики травы щекотали ему лицо. Непонятно – то ли плакать хочется, то ли дальше дурачиться.

– Нет, я серьёзно, ребята, – Антуану, по-видимому, не терпелось поделиться своей радостью. – Мне поручили проверить состоятельность протеста Парандовского.

– Ого! – воскликнул Егор. – Чему же ты радуешься? Спорить с таким философом...

– Почему обязательно спорить? – удивился Илья, приглядываясь к большой стрекозе, сновавшей рядом с людьми. – Возможно, Парандовский прав. Скорее всего, прав.

– Не знаю, – Антуан развёл руками. – Честно говоря, ничего не знаю. Протест не публиковался... А то, что он связан с изучением Геи, вам известно не хуже меня.

Илья вдруг вскочил.

– Братцы, подождите. Чуть не забыл. У меня для вас сюрприз.

Он достал из куртки бумажный свиток, развернул его. С левого угла плотного листа на красном шнуре свисала сургучная печать.

– Всё по закону, – сказал Ефремов, заметив, что друзья смотрят на печать. – Юджин приложился. Знак Солнца, как и полагается. Слушайте! Полдня вчера сочинял...

Он откашлялся и уже вполне серьёзно продолжил:

– Кодекс Садовников... Получив в своё распоряжение все земные блага, достигнув полного изобилия, объединённое человечество не имеет теперь более высокой цели, чем забота о счастье и духовной гармонии каждого. Служба Солнца – это союз добротворцев и сеятелей положительных эмоций, союз хранителей коллективной морали общества... Помни, Садовник: нет краше сада, чем сад души, и пусть всегда в нём будет солнечно... Всё для духовного блага человека, всё во имя его... В мире нет чужой боли!.. Свято чти третью заповедь, но бойся оказаться назойливым... Всякое истинно доброе желание достойно того, чтобы быть исполненным... Будь бережен. Звание Садовника человеческих душ навсегда отнимает у тебя право на ошибку... Помни, наконец, главную заповедь: счастье должно стать неизбежностью.

– Здорово! – Егор пожал Илье руку. – Настоящий меморандум. Однако меня смущает последняя заповедь. Чересчур категорично. Счастье нельзя навязывать, Илья. Ты обрекаешь людей на неизбежное счастье. Мне видится здесь принуждение, а посему эта заповедь имеет крупный заряд дискуссионной энергии.

– Кодекс – не догма, – вступился Антуан. – Объясни там, Илья, что мы не заставляем, а учим человека быть счастливым.

– А я бы ещё добавил к определению Службы Солнца, – Славик на миг запнулся. – Словом, что это организация, которая приумножает сумму человеческого счастья в коммунистическом мире.

– Всё это хорошо, даже замечательно. – Егор опять свёл брови, подумал. – Но не для нас, горемык от науки. То есть, я хотел сказать, что Кодекс Ильи глобален. Пусть он отдаст его Юджину или даже в совет Мира...

Егор взглянул на друзей, на тихую заводь лесного озера.

– А нам, ребята, нужно что-то своё... Сегодня день Прощания. Нам нужно что-то маленькое, но обязательно своё. Для четырёх. Как знак, как уговор... Что-нибудь такое... Например...

Тут он вдруг ловко подпрыгнул – вперёд и в сторону, взмахнул рукой.

– Какая красавица, – прошептал Егор, осторожно придерживая стрекозу за брюшко. Та свела прозрачные лепестки крылышек, и в них зажглись радужные разводы, затеплились искорки света. – Это и будет наш знак, ребята. Знак Стрекозы! Нас четверо... И судьбы наши соединены так же естественно, как крылья этого маленького создания... Жизнь, конечно, разбросает нас. Но в горе и в радости – Знак Стрекозы!

– В горе и в радости! – повторили друзья.