Леонид Панасенко Удача

Перед самой зарёй к нашему берегу пришёл ветер.

Воздух здесь плотнее земного, и ветер плыл медленно, волнами. Мы закрыли вход в палатку, чтобы не нанесло песка, и, взявшись за руки, побрели по берегу. Мы никуда не спешили, и всё нам было в радость. И море, которое не сумел разбудить даже этот нахальный ветер, и спелые вишни звёзд, рассыпанные в небе...

Не успели мы сделать и десяти шагов, как вдруг полыхнуло голубое пламя, что-то хрюкнуло, и на песок упала с неба капсула нуль-транспортировки. Точно такая же, как наша, только вся побитая и в заплатах.

Нескладный седой человек осторожно выбрался из люка, одёрнул на себе жёлтую куртку. Затем бросил на нас отсутствующий взгляд и поставил на песок мольберт.

– Неужели ему мало места? – рассердилась Наташа. – Я скажу, что мы из карантинной инспекции, и прогоню этого ожившего динозавра.

Она решительно ступила вперёд, но, приглядевшись к медному от загара лицу старика, даже руками всплеснула от восторга.

– Это же Удача, Андрей! – прошептала Наташа.

«Удача? – подумал я, ещё не вполне веря Наташе. – Как же так? Ребята его давно похоронили, а курилка-то жив! Вот повезло нам...»

Я и раньше был наслышан об Удаче. Да и найдётся ли землянин, не знающий о чудаке-художнике, который всю жизнь ищет самый прекрасный рассвет во Вселенной? О нём ходило множество легенд. Одну я запомнил ещё со школы: рассказывали, что разумных «химер» с Водолея впервые обнаружили... на картине Удачи.

Настоящего его имени никто не помнил. Не знаю почему, но все пилоты, кому удавалось застать Удачу за работой, когда он ловит миг рождения зари, в один голос утверждают: после этого им всегда везло...

Я вспомнил вчерашний вечер.

На туристической Базе-7 меня поразила невиданной экспрессией роспись на стене. На фреске был изображён седой старик с летящими волосами. Хохоча, он удерживал и не мог удержать в руках охапку солнц. Разноцветные и стремительные, они разлетались в разные стороны, выскальзывали – я буквально почувствовал это! – из рук, словно шарики ртути. В основание фрески кто-то воткнул традиционный знак скорби – чёрный и как будто железный на вид цветок одной из планет созвездия Козерога.

Заметив, что я разглядываю роспись, начальник базы сказал мне:

– Это Удача. Побывал на сотнях планет и утверждает, что совершенство не имеет предела.

– Но почему здесь этот цветок? – спросил я.

Лицо начальника базы омрачилось.

– Нет уже Удачи. Больше года... Говорили, что он погиб или возле Проциона, или в созвездии Гончих Псов.

Это было вчера. А сегодня...

Из моря рождалось оранжевое солнце.

Удача рисовал быстро, иногда отходил от мольберта, запрокидывал голову и тогда становился очень похожим на свой портрет. Он писал – в который уже раз? – таинство игры света и тени, немыслимо широкие разливы цвета – от бело-розового до фиолетового, утреннее раскрепощение природы от тьмы и сна.

– А на Базе-7 считают, что вас уже нет в живых, – не очень кстати сказала Наташа.

Удача посмотрел на нас, смешно шевеля губами.

– Значит, долго проживу, – улыбнулся он.