8

По тому, как в палатке было тепло, Вэкэт догадался, что температура воздуха поднялась. Полотняные стены содрогались от ветра.

После завтрака Вэкэт выбрался наружу.

Пурга шла низом. Это была гигантская поземка. Небо по горизонту было в тучах, а в зените оно было чисто и светилось глубокой синевой.

Вэкэт приложил к глазам бинокль. Знак был совершенно цел и не нуждался в восстановлении! Но радость тут же была омрачена мыслью о том, что все равно при такой погоде ехать нельзя: собаки не пойдут — ветер сильный. Придется отсиживаться в палатке. Повышение температуры означает, что пурга только начинается.

Вэкэт нарубил мяса от нерпичьей туши для собак и соорудил им убежище от ветра. Он решил их больше не брать в палатку: болела голова, и все, казалось, пропахло собачьим потом.

Загнав собак в убежище, Вэкэт укрепил нарту. Запасы продовольствия, собачий корм он сложил в отдельную кучку и заложил оставшимися снежными кирпичами. На тот случай, если и палатку завалит снегом, Вэкэт взял с собой запас нерпичьего мяса и других продуктов.

Делать снаружи больше было нечего, и Вэкэт вполз в палатку. Не раздеваясь, он лег поверх спального мешка, но не прошло и часу, как почувствовал, что сильно замерз. Пришлось подниматься и кипятить чайник. Он листал книгу и видел, как на глазах бумага пропитывается влагой. Вэкэт разворошил багаж и достал метеорологический градусник. Наружная температура поднялась до минус семи градусов. Это после позавчерашних минус тридцати восьми. Вэкэт представил себе, как стремительно падает линия барографа на метеостанции, и уныние охватило его: надежд на скорое улучшение погоды мало. Он медленно разделся и забрался под толстый мех спального мешка. В мешке еще осталось утреннее тепло, и Вэкэт неожиданно для себя уснул и проспал до следующего утра. Ему снилось детство, мартовские теплые ураганы, когда снег становился липким и тяжелым и ветер уже не мог его поднимать Ураган мчался по тундре, выворачивал приречные кустарники, срывал замшевые покрышки яранг, валил на землю оленей. Дрожащая от усилий яранга цепко держалась за землю, а из матов, которыми был обложен полог, сыпалась остро и пряно пахнущая сухая трава.

Вэкэт проснулся. Спешить было некуда. По бледному отсвету, просочившемуся сквозь полотно палатки, видно было, что рассвет наступил давно.

Вэкэт зажег свечу. Пропитавшийся влагой фитилек долго не разгорался, шипел. В отсыревшем воздухе пламя свечи не рвалось вверх, а сжималось и светило слабо.

Вэкэт старался растянуть каждое движение. Никогда в жизни он не одевался с такой тщательностью, как в этот день, и, если бы не холод, он растянул бы это действие еще надолго.

Так же основательно он готовил завтрак и ел. Прежде чем покинуть палатку, убрал внутри, свернул спальный мешок, собрал обглоданные нерпичьи кости, бумажную обертку от пачки печенья и пустую консервную банку из-под сгущенного молока.

Снежная стена выдержала напор ветра. Плиты осели, уплотнились под действием высокой температуры. Собаки обрадовались, а наиболее легкомысленные, такие, как молодой пес Локатор, пытались даже лизнуть каюра в лицо. Эльгар степенно посмотрел на каюра и едва заметно вильнул хвостом, а Лелю обошелся с хозяином, как с равным, позволил ему потрепать себя по загривку.

Вэкэт покормил собак, тщательно осмотрел упряжь, починил расслабившиеся алыки, снял лишний лед с полозьев, походил вокруг палатки в поисках работы, но делать было решительно нечего, и пришлось обратно влезть в палатку. Посидел на свернутом спальном мешке; почитав разбухшую от влаги книгу, Вэкэт вспомнил, что надо готовить обед. Чтобы на приготовление обеда ушло побольше времени, он решил изготовить три блюда. На первое — суп из нерпятины, вместо крупы он положил десяток замороженных пельменей; на второе — жаркое из нерпы, а на третье — крепкий чай со сгущенным молоком. Причем каждое блюдо он съедал тут же, как только оно поспевало, а потом уже начинал готовить следующее. Так, съев суп, он в этой же кастрюле пожарил мясо в растопленном сливочном масле, а потом уже, после второго блюда, поставил на примус чайник. За всю дорогу Вэкэт еще так не наедался. Как только начало темнеть, он забрался в спальный мешок и почти сразу же уснул.

Так прошло два дня.

На третий день температура воздуха понизилась, и ветер уже ничего не мог поделать с затвердевшим снегом. Береговая линия, тундра — все отлично просматривалось, но ветер был слишком силен, чтобы пускаться в путь. И все же Вэкэт решил: если завтра ветер хоть чуть-чуть ослабеет, он потихоньку двинется к последнему знаку. Вообще-то его можно и не осматривать. Осенью там пролетел на вертолете начальник полярной станции и утверждал, что знак стоит прочно.

В тот вечер Вэкэт читал долго. Влажность воздуха уменьшилась, страницы подсохли и подмерзли. Он читал длинные рассуждения Вильялмура Стефансона о возможности прожить в Арктике одним ружьем, его критику других полярных исследователей, которые брали слишком много запасов.

Что же, запасов у Вэкэта достаточно, чтобы доехать до последнего знака, а потом круто повернуть на юго-восток и пересечь тундру Академии по диагонали. Там по распадку Пропаганда можно подняться на плато, а оттуда все время катиться под уклон, без остановки, до полярной станции.

Руки в холодном воздухе палатки застыли, и пришлось прекратить чтение. Вэкэт дунул на пламя свечи и вжался глубже в спальный мешок.

…Длинноглазая… Вэкэт сперва ее не узнал. Она была в меховой, покрытой брезентом, куртке, и в таких же брюках, заправленных в собачьи унты. На голове — мужская пыжиковая шапка. Девушка вышла из вездехода геологической экспедиции, что-то крикнула водителю и обратилась к Ачитагину, оказавшемуся ближе всех к ней:

— Где бригадир?

— Здороваться надо сначала, мадам, — заметил Ачитагин.

Все ожидали, что девушка скажет что-нибудь резкое, но она вдруг покраснела, опустила глаза.

— Извините, пожалуйста. Здравствуйте.

Ачитагин снисходительно поздоровался с девушкой и показал на Красную палатку:

— Там бригадир.

— Спасибо, — сказала девушка и улыбнулась.

Теперь Вэкэт ее узнал. Это она смотрела на него в ресторане. Но сейчас она даже не заметила Вэкэта, хотя он не сводил с нее глаз.

Через несколько минут бригадир вышел с девушкой и распорядился:

— Вэкэт и Ачитагин, поезжайте в стадо. Надо забить для экспедиции трех оленей.

— Пошли, ребята, — девушка повернулась к пастухам и тут встретилась глазами с Вэкэтом.

Она прищурилась, и от этого ее длинные глаза еще более удлинились. Рот ее полуоткрылся, и девушка тихо произнесла:

— Где-то я вас видела?

— В ресторане.

— Вспомнила! — Девушка улыбнулась. — Извините, тогда я, наверно, вела себя не очень прилично.

— Я этого не заметил, — возразил Вэкэт.

— Поехали!

Девушка подняла край брезента и ловко прыгнула в кузов.

В кузове было тепло и пахло машинным маслом. На сиденья были настланы оленьи шкуры.

— А кто покажет дорогу? — спросил водитель.

— Кто покажет дорогу? — повторила вопрос девушка.

— Ачитагин, — ответил Вэкэт, и Ачитагину пришлось лезть в узкий лаз, на сиденье рядом с водителем.

— А в этой одежде вы выглядите лучше, чем в вечернем костюме, — после небольшой паузы сказала девушка, оглядев Вэкэта.

— А вам платье идет больше, чем этот костюм, — в тон ей ответил Вэкэт.

— Это верно! — засмеялась девушка. — Эту неуклюжую одежду почему-то называют летный костюм, хотя я никогда его не видела ни на одном из летчиков… В общем-то, костюм теплый, но очень тяжелый. Хотела себе сшить одежду из оленьих шкур, но в райцентре такую одежду не шьют — только пыжиковые шапки и нерпичьи тапочки.

— Моя мама может сшить вам одежду, — предложил Вэкэт. — Хотите?

— Это было бы замечательно! — воскликнула девушка. — Наша база совсем недалеко от вашего стойбища. Всего пятнадцать километров. Вон на том берегу озера, — девушка махнула рукавицей. — На примерку далеко не ездить… Значит, здесь работаете?

— Пастухом, — уточнил Вэкэт.

— А мы даже не познакомились! — спохватилась девушка. — Меня зовут Агнес.

— А меня — Вэкэт… Это фамилия, тут меня все так зовут, а по-русски имя мое Роман.

— Очень приятно, — сказала Агнес, выпростала из огромной рукавицы маленькую руку и протянула Вэкэту.

Они пожали друг другу руки, и тут наступила затруднительная пауза, которую после долгих усилий наконец разрешила Агнес, сообщив:

— А я впервые на Чукотке.

— Вам нравится? — казенным голосом спросил Вэкэт.

— Очень! — восторженно ответила Агнес. — Конечно, оказалось совсем не так, как в книгах. Я ведь приехала, честное слово, начитавшись книг. Последнюю книгу о Севере, которую я читала, написал наш эстонский писатель Леннарт Мери… Вы читали?

— Нет, — смущенно ответил Вэкэт. — Не попадалась.

— Очень жаль, — строго произнесла Агнес. — А кого из эстонских писателей вы знаете?

Вэкэт замялся. В школе у него были хорошие отметки по литературе, но вот эстонская… Чтобы выиграть время, он спросил:

— А вы эстонка?

— Да, — ответила Агнес.

Вдруг в памяти Вэкэта сверкнуло спасительное имя.

— Юхан Смуул! — почти выкрикнул он. — Я читал его "Ледовую книгу".

— Понравилась? — заинтересованно спросила Агнес, и ее глаза опять удлинились.

— Очень! — Вэкэт говорил искренне, он рад был доставить удовольствие землячке такого хорошего писателя. — Всегда интересно читать про родную природу у человека постороннего. Наверное, самую интересную книгу об Арктике напишет африканец, который никогда не видел ни льда, ни снега…

— Это забавная мысль! — воскликнула Агнес. — Но я чувствую в ваших словах намек на то, что, по-вашему, Юхан Смуул — немного африканец. Правда?

— Я этого не говорил, — сказал Вэкэт.

Он смотрел на девушку и чувствовал нарастающее волнение и любопытство: как Агнес сюда попала? Позже он узнал ее историю.

Агнес провалила вступительные экзамены на географический факультет Тартуского университета. Агнес казалось, что экзаменаторы придирались к ней. А провалилась она на Восточной Арктике.

Она рассказывала об оленьих стадах, о промысле кита и моржа на Чукотском побережье, об устройстве яранги и заключила все это описанием одежды северного человека. Уверенная в том, что достаточно хорошо знает Север по прочитанным книгам, Агнес не посчитала нужным заглянуть в рекомендованную литературу — и вот на дополнительные вопросы о промышленном развитии Севера не смогла сказать ни слова. Более того, чувствуя, что окончательно провалила, она вступила в спор с экзаменатором, утверждая, что все эти промышленные комплексы, электростанции, каменные дома уничтожают очарование Севера, его неповторимую прелесть. Экзаменатор молча выслушал ее речь и поставил двойку.

Когда отец вернулся из отпуска, Агнес уже работала санитаркой в городской больнице. Она ожидала, что отец скажет что-нибудь утешительное, ну вроде того: "Ничего, дочка, годик поработаешь, а потом поступишь…" А он в конце первого месяца потребовал, чтобы Агнес вносила свою долю в семейный бюджет.

Знакомые и подруги предлагали места с более высокой оплатой, чем в городской больнице, но из гордости Агнес не уходила. Тайком она разузнавала, как попасть на Чукотку, нельзя ли как-нибудь завербоваться. Но требовались только квалифицированные специалисты, и Агнес с ее десятилеткой никого не интересовала. Помог случай: у подруги Агнес встретила ее брата, магаданского геолога. Он пообещал устроить Агнес в геологическую партию и сдержал свое слово. Через месяц после его отъезда Агнес получила вызов из отдела кадров Анадырской комплексной геологической экспедиции и солидную сумму подъемных.

Отец до последнего момента ничего не знал. Матери строго-настрого было приказано не выдавать тайну. Как-то за завтраком отец поинтересовался, собирается ли Агнес снова подавать документы на географический факультет. Дочь ровным голосом ответила, что не собирается, так как через неделю улетает на Чукотку. И как отец ни крепился, ни старался показать свою невозмутимость, чашка кофе задрожала в его руке. Но отец похвалил дочь и предложил помочь деньгами. Агнес ответила, что экспедиция уже выслала деньги, билет заказан. Ничего не оставалось, как пожелать дочери доброго пути. Однако оставшиеся дни перед отъездом отец был необыкновенно внимателен, а на аэродроме нежно поцеловал Агнес и шепнул на ухо: "Держись, дочка, я всегда в тебя верил".

— А чем вы занимаетесь в экспедиции? — спросил Вэкэт.

— Техник-коллектор, — ответила Агнес.

— Что это значит?

— О! — воскликнула Агнес. — Это значит все! Даже заготовка мяса и установление контактов с местным населением.

Вездеход остановился.

— Приехали, — Ачитагин полез через узенький ход наружу.

Когда Агнес и Вэкэт выпрыгнули из вездехода, Ачитагин все еще выбирался из кабины. Он тихо ругался.

Оленье стадо паслось по склону долины, на берегу замерзшей речушки. Пастухи уже бежали к вездеходу.

— Почему мы не подъехали ближе? — спросила Агнес.

— Потому что олени все равно отошли бы, — ответил Вэкэт. — Они не такие уж ручные, как кажется. Олень почти не подпускает человека к себе.

Ачитагин, наконец выбравшись из вездехода, подошел к пастуху и показал ему написанное на бумажке распоряжение бригадира.

— Это девка или парень? — спросил один из пастухов, бесцеремонно кивая на девушку.

— Не видишь, что ли? — сказал другой.

— Они говорят обо мне? — заинтересовалась Агнес — Что они сказали?

— Говорят… — Вэкэт помешкал, — говорят, что приехала красивая девушка… Длинноглазая…

— Длинноглазая? — Агнес недоверчиво посмотрела на Вэкэта.

Ачитагин позвал его, и Вэкэт оставил девушку у вездехода. На пути к стаду Ачитагин сказал:

— По всему видно, люди в оленях не разбираются. Давай заколем старых быков — все равно не раскусят, в чем дело. Наоборот, им даже покажется — хороших оленей забили, больших, мосластых…

— Ты это брось, — ответил Вэкэт. — Нехорошо людей обманывать.

— Девушка тебе понравилась, это я сразу заметил, еще в ресторане, — вздохнул Ачитагин. — Ну ладно, тогда сам выбирай оленей.

Размотав аркан и приготовив накидную петлю, Вэкэт пошел вдоль стада, высматривая жирного оленя. Вот один! Свист аркана над головой, и стадо, напуганное летящей петлей, шарахается в сторону. Мирно копавший мох олень уже лежит, поверженный рывком лахтачьего ремня. С обнаженным ножом к нему бежит Ачитагин. Через десять минут три оленя лежали на снегу. Стадо отошло в сторону.

Агнес внимательно наблюдала, как Ачитагин и Вэкэт разделывали туши. От внутренностей шел пар, снег заалел от крови. Ачитагин вынул печень, отрезал по куску, подал пастухам.

— Вы едите сырое мясо! — с удивлением воскликнула Агнес.

— Сырую печень, — ответил Вэкэт. — Хотите попробовать?

— Нет… то есть да, конечно…

Вэкэт наколол на кончик ножа небольшой кусочек и протянул Агнес. Девушка открыла рот, Вэкэт осторожно положил на розовый кончик языка кусок печени розовато-коричневого цвета. Агнес пожевала, открыла рот и улыбнулась.

Оленьи туши погрузили на вездеход. На этот раз Ачитагин решил ехать в кузове, сославшись на то, что в кабине жарко и "мотор прямо под ногами греет".

До стойбища добрались быстро. По пути Агнес расспрашивала об оленях, что они едят, как их пасут, и вслух восхищалась:

— Вот это животное! Идеал! Ни корму, ни теплого крова! Верблюд тундры.

В кузове было полутемно, но Вэкэт хорошо видел девичье лицо, ее блестящие удлиненные глаза.

Он никогда не был так разговорчив, и Ачитагин, кидая на друга удивленные взгляды, помалкивал и лишь изредка вставлял собственные замечания и отвечал на вопросы, если к нему обращалась Агнес.

— Когда прибудете на базу, — учил Вэкэт девушку, — не поленитесь сразу же поставить варить мясо. Самое вкусное мясо — из свежей оленины. А бульон получается такой, что если человек начинает пить, то его уже не оторвать. Еще вкуснее остуженный бульон с тонкой корочкой белого застывшего жира…

— Вы говорите так красноречиво, как повар таллинской «Глории», — улыбнулась Агнес.

Вездеход переваливался на сугробах, как суденышко на морских волнах. Сидящих в кузове на узких продольных скамьях, покрытых оленьими шкурами, бросало друг на друга, и каждый раз, когда Агнес приваливалась телом, Вэкэт чувствовал, как к сердцу поднимается горячая волна.

У стойбища вездеход притормозил, и Вэкэт с Ачитагином выпрыгнули из машины.

— Обязательно приеду к вам в гости. Заказывать одежду в ателье "Полярная звезда"! — кричала Агнес, придерживая одной рукой брезентовый полог. — Ждите меня, готовьте свежую оленью печенку!

Вездеход рванулся и поплыл между снежными сугробами, пока не скрылся за высоким озерным берегом.

Долго после этого Вэкэт вспоминал длинные глаза Агнес, ее лицо, улыбку, звук голоса.