"Год Чёрной Обезьяны" - читать интересную книгу автора (Бондарь Александр)

Глава 18

Беляков поднялся, тихонько присел на кровати, стараясь не разбудить дремавшую рядом Лену, и аккуратно опустил ноги в уютные меховые тапочки. Набросил халат и, бесшумно ступая, вышел из комнаты. Дверь аккуратно прикрыл. Было еще темно на улице. Часовая стрелка больших часов на кухне покоилась на семи. Утренний Краснодар медленно пробуждался. Первые машины бежали куда-то, рассекая фарами темноту. Сонные еще прохожие торопились по своим делам.

Зевнув протяжно, Беляков полез в морозильник и вынул оттуда покрытую инеем бутылку смирновской. Он плеснул немного в чистый, из сушилки, стаканчик и проглотил залпом. Засунув назад бутылку, потушил свет на кухне и поглядел в окно. Потом вернулся в прихожую. Достал из кармана брюк «Вальтер», из другого кармана — глушитель. Мягкие лунные отблески из кухонного окна чуть-чуть рассеивали полумрак в коридоре. В зеркале напротив Беляков увидел слабый силуэт своего отражения. Холодный пистолет жег ему руку. Стараясь не шуметь, Беляков привинтил глушитель к стволу и взвел курок. Затаив дыхание, прислушался… Глухо. Только часы тикают на кухне, и назойливый ветер гудит в окне, заглушая шум бегающих там машин. Беляков на цыпочках, как привидение, пошел назад — в спальню. Тихонько отворил дверь.

В тяжелом полумраке комнаты он разглядел Лену. Голова ее покоилась на подушке. Он не промахнется. Беляков подошел ближе, и тут в лицо ему ударил свет. От неожиданности он зажмурился. Лена привстала с кровати. «Макаров» в руке ее не сводил своего глаза с частного сыщика.

— Выкинь, — сказала она спокойно. — Там все равно нет патронов.

Беляков повертел в руке «Вальтер», открыл обойму.

— Я его разрядила еще вчера, — так же тихо и безразлично добавила Лена. Мог бы и проверить.

— Действительно, — сказал Беляков озадаченно и отбросил пустой пистолет в угол.

Все, что произошло, плохо укладывалось в голове его. Он сейчас растерянно смотрел на подружку. Лицо у Лены светилось холодной ненавистью.

— Хотел меня кончить и выдать потом Красикову. — Лена надвигалась на него, не опуская ствола. — Вышел отсюда!

Беляков развернулся и покорно двинулся по коридору.

— Куда? — Он не оборачивался, ожидая в любой момент получить пулю.

— В ванную! Я тебя там запру.

Когда задвижка равнодушно звякнула за спиной детектива, тот поинтересовался:

— А как я потом выйду?

— Дверь сломаешь, — бросила Лена.

Она быстро оделась. Сунула за пояс беляковский «Вальтер».

— Возьми денег, — вдруг услышала из ванной, — в кармане плаща, во внутреннем.

Лена удивилась.

— За что?

— Просто так возьми.

Потом Беляков добавил:

— Возьми потому, что у тебя — нет, а у меня — много…

Аргумент прозвучал убедительно. Лена, покопавшись, нашла увесистую пачку купюр.

— Что, все?

— Все бери, — ответил Беляков без интереса. — И возьми еще на вешалке пуленепробиваемый жилет. Пригодится.

Лена спрятала в карман деньги, взяла в охапку жилет и раскрыла дверь ванной. Беляков увидел нацеленный на него пистолет.

— Замочишь меня на прощанье?

Лена медленно покачала головой.

— Зачем? Ты уже и так труп…

Она повернулась и, не опуская дула, распахнула дверь на лестничную площадку. Там было сейчас пусто. Где-то внизу гудел лифт. Лена шагнула туда в темноту и пропала. Беляков стоял, спрятав руки в карманах и слушал, как таяли вдалеке шаги.

Экскурс в прошлое.

— …то, что алкоголик — элемент антиобщественный, пережиток буржуазного общества, вы, дети, конечно, знаете. — Светлана Георгиевна обвела своими маленькими глазенками класс. — Я вам хочу рассказать о другом. О том, как пьяница губит не только себя и свое здоровье, но и здоровье детей. Ведь у них дети потом рождаются умственно неполноценными. — Учительница внимательно посмотрела на Артемину. Кто-то с соседних парт радостно и зло захихикал. — И главное, что вы должны понять — они не виноваты, что родились такими. — Глаза у учительницы были добрые, как у ласковой мамы… — Вы все должны помнить: то, что родились нормальными, это — счастье. — Светлана Георгиевна продолжала разглядывать Лену.

Одноклассники злобно шушукались. Слышался чей-то смех.

— Артемина! Про тебя!

— Артемина!

Лена сидела, собравшись в тугой комок. Не отрываясь, глядела в стену. Она старалась не видеть обезьяньи физиономии.

— Да, дети, — Светлана Геогиевна покачала головой печально. Она смотрела уже не на Артемину, а в класс. — Когда ребенок ненормальный, когда ребенок умственно неполноценный, это большое горе для родителей. — Казалось, она заплачет сейчас. — Очень большое, ребята, горе…

… Офис фирмы «Поиск» размещался в небольшом частном домике, неподалеку от Красной. Беляков в свое время подмазал нотариуса, и хозяин строения узнал, вдруг, что оно ему больше не принадлежит. Многомесячные хождения по судам больного семидесятилетнего пенсионера ничего не дали и окончились на тихом смиренном кладбище за чертой города.

Беляков владел собственностью уже больше года. Вход украшала строгая официальная табличка с трепещущим на ветру демократическим флагом и надписью: «Частная детективная фирма „Поиск“. г. Краснодар». Рядом курил, примостившись на облезших ступеньках здоровенный рыжий детина. Под курткой за поясом у него, на всякий возможный случай, торчала рукоятка газового пистолета. Мера предосторожности эта была продиктована самой жизнью. Любой местный урка мог позариться на недешевую аппаратуру, что стояла в офисе.

Сейчас глава фирмы сидел, развалившись вальяжно в своем директорском кресле и давал интервью местной краевой газете в лице короткоподстриженной брюнетки. Он улыбался и томно глядел на молодую девушку, чем приводил ее в смущение. Статья была оплачена. Редакция получила деньги, и ей оставалось выполнить свою часть рекламного договора.

Беляков рассказывал, а в столе у него крутилась пленка вделанного туда портативного магнитофона. Сыщик никому не верил на этом свете и хотел после иметь запись. Магнитофон он включал всякий раз, как кто-нибудь входил в кабинет.

Стрелки часов над головой сошлись вместе и показали полдень.

Рыжий детина у входа поднялся, затянулся последний разок, и окурок полетел в кусты. Из-за угла, на той стороне улицы, показались трое в одинаковых серых костюмах. Красиков и пара оперативников. Охранник огляделся нервно. — Он и еще с ним пара, — сказал он, когда старший инспектор подошел вплотную. Корреспондентка еще какая-то. Интервью берет.

— Плевать! — Бросил Красиков. — Пойдем.

Рыжий достал радиотелефон и надавил кнопку.

— Алле, — сказал он спокойно, — тут клиент. Хочет, чтобы жену его проверили. Боится, что не то что-то.

Слежка за неверными или же подозреваемыми супругами — основное, чем занималась контора. И рыжий, успевший там поработать пару месяцев, хорошо это знал.

Он увидел, как один из милиционеров достал пистолет и, не теряя времени, испарился. Железная дверь тяжело скрипнула и открылась. На пороге появился заспанный парень в джинсовке. Протяжно зевнул и тут же грохнулся на пол, сваленный двумя пулями. Все трое с пистолетами наготове быстро вошли внутрь. Красиков первым оказался в проеме. Быстрая пуля свистнула у его уха и ударила в стену, стряхнув на пол белую, как снег штукатурку. Инспектор нырнул и спрятался за массивным дубовым шкафом, держась за рукоятку своего «Макарова». Охранник пустил наобум еще две пули и скрылся в проеме двери. Пригибаясь, он добрался до комнаты, где затаившись сидели Беляков и насмерть перепуганная журналистка.

Как только голова сыщика оказалась в дверном проеме, дуло «Парабеллума» повисло у его носа. Беляков держал пистолет двумя руками.

— Это — я, — детектив растерянно смотрел в черный глазок ствола.

— Вижу, — Беляков быстро убрал оружие.

— Там — Красиков, — сказал детектив, устраиваясь на полу рядом. С ним еще двое. Колян нас продал. Это благодаря ему менты здесь.

Беляков молчал.

Журналистка сидела, обхватив руками колени и пыталась соображать.

— Что здесь происходит? — Спросила она наконец, глядя то на одного, то на другого. — Кто-нибудь мне объяснит?

— Заткнись! — Беляков ткнул ей в лицо указательным пальцем. — Заткнись и не высовывайся!

Красиков и его люди расположились в соседней комнате.

— Беляков! — Прозвучало оттуда. Это был старший инспектор. — Выходи! Мне надо поговорить с тобой.

— Говори оттуда. Я слышу.

— Если выйдешь сейчас и не будешь выделываться, останешься в живых, пообещал инспектор.

Беляков не отвечал.

— Предупреждаю, — продолжал Красиков. — У меня нет времени ждать. Выходи быстро, если хочешь, чтобы мы разошлись мирно.

— Спрашивай оттуда! — Беляков не сдавался. — Что тебе надо?!

— Ты что, надеешся на чью помощь?! Хочешь протянуть время?! Лучше выходи! Это без толку! Обещаю — пальцем тебя не тронем, если сам выйдешь!

— Он сейчас милицию вызовет, — сказал оперативник, что сидел рядом, и тут же мрачно захохотал, довольный шуткой. Но никому из осажденных в беляковском офисе весело не было.

— Слушай, шерлок холмс, — это снова был Красиков. — Твоя контора мне на хрен сдалась. Мне нужна Артёмина. Ты обещал ее сегодня утром — живую или труп. Сейчас — обед.

Беляков ответил не сразу. Молчал, разглядывая ствол своего «Парабеллума».

— У меня нет Артёминой! — Бросил он наконец. — Не вышло.

Красиков переглянулся со своими коллегами.

— Издевается. — Подвел он итог.

Канонада выстрелов намертво заложила уши всем, кто сидел в офисе. Несчастная журналистка согнулась чуть ни до земли и обхватила руками голову. Волосы ей обсыпало осколками вазы и белой пылью побитой пулями штукатурки. Один из оперативников появился в проеме двери. Вскинув руку, выстрелил в детектива, что прикрылся шкафом. И тут же грохнулся на пол, схватившись за простреленное бедро. Детектив прицелился, но следующая пуля разнесла ему голову. Мозги, кровь брызнули во все стороны, большими каплями осев на оконном стекле. Беляков взял на мушку инспектора, но, увидев нацеленные на него два дула, замер.

— Брось ствол! — Внятно произнес Красиков. — Если спустишь курок, у тебя никаких шансов.

Беляков понял, что тот не врет. Он выкинул пистолет в угол комнаты. Уже через пару минут сыщик и его бывшая интервьюерша сидели, крепко привязанные к своим креслам. Красиков хмуро прохаживался взад и вперед по комнате. Раненный оперативник сидел в углу и, кряхтя от боли, перевязывал ногу. Его коллега курил, усевшись на беляковском столе.

— Ну?! — Красиков собрался с мыслями и подошел к Белякову вплотную. — Я жду.

— Чего? — Беляков искоса посмотрел на инспектора.

— Не придуривайся. — Красиков покачал головой. — Где Артемина? Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? — Это жалобно подала голос привязанная журналистка.

Красиков развернулся и, вытащив пистолет, ткнул ей стволом в глаз.

— Заткнись! — Прошипел он. — Заткнись, или я выпущу тебе мозги!

Лицо у несчастной сделалось белым. Единственный открытый глаз ее смотрел не мигая на прижатый к курку палец.

Красиков опустил пистолет. Потом повернулся опять к Белякову.

— Итак, — произнес он медленно. — Скажешь мне, где Артемина или выбить тебе сначала зубы?

Потом развернулся, вдруг, и, что было силы, засветил рукояткой в челюсть. Беляков стукнулся о стену головой и чуть не лишился сознания. В ушах звенело. Перед глазами поднялся туман, бежали в разные стороны розово-желтые кружочки. Инспектор плеснул ему в лицо из графина.

— Теперь понятнее?

Беляков поднял глаза на инспектора. Просочившись между губами, изо рта у него потекла кровь.

— Можешь меня сразу прикончить, — выдавил он. — Я все равно ничего не знаю. Она просто ушла от меня. Куда — не сказала. Большего ты не услышишь.

Инспектор отступил назад.

— Хорошо, — сказал он вдруг. — Я верю.

Потом прошелся по комнате. Беляков наблюдал за ним.

— Когда она ушла? — Спросил Красиков.

— Сегодня утром. Около семи.

— Хорошо.

— Вы меня здесь не бросите, — услышал инспектор сзади.

Он обернулся. Раненный оперативник сидел на полу. Пистолет в вытянутой руке его глядел на Красикова. В глазах заплясали огоньки злобного безумия. По лицу струился крупными каплями пот.

Старший инспектор шагнул в сторону. Дуло по прежнему следило за ним. Он побледнел.

— Что ты хочешь этим сказать?

Раненный убежденно покачал головой.

— Вы меня не бросите здесь, — повторил он, бессмысленно глядя на инспектора сквозь мушку прицела. — Вы меня здесь не бросите.

Красиков увидел, как коллега его, что сидел на столе, достает оружие… Громыхнуло дуплетом. Один успел пригнуться, и пуля продырявила стену над головой. Другой — нет. Теперь он лежал, разбросив руки и облитый фонтаном крови.

Красиков мрачно, не отрываясь, смотрел на труп. Потом отряхнулся.

— Хватит! — Сказал он. — Пора кончать!

Подошёл к столу и рывком вывернул из ящика на пол бумаги. Достал зажигалку. Чиркнул. Посмотрел, как дымок синей струйкой пополз к потолку.

— Шо ты хочешь делать? — Беляков похолодел от ужаса.

Журналистка извивалась, как только могла, пытаясь одолеть веревки.

— В понедельник у меня встреча в администрации края с генерал-майором МВД! — Закричала она. — Он все узнает, чем вы тут занимаетесь!

Оперативник добродушно усмехнулся, набивая анашой сигарету.

— Сегодня у тебя будет встреча с прадедушкой. — Он закрутил кончик косяка и подпалил его о язычок, что прыгал над крышкою беляковского стола. — Ему и пожалуешься.

— Пошли, — бросил Красиков.

Несчастная испустила вопль — такой громкий, какой только смогла. И продолжала дергать веревки, раскачивая туда и сюда кресло.

…Стихли шаги за порогом. Прогудела машина.

Беляков огляделся. Он посмотрел на пламя и понял, что потушить его он уже не сможет. Развернувшись всем креслом, он начал передвигаться назад. Девушка видела это. С безумной надеждой в глазах она наблюдала за его движениями. Когда Белякову удалось-таки справиться с одним из ящиков, он принялся посылать туда пальцы, пытаясь захватить то, что там было. Связанная журналистка не понимала смысла его действий, но соображала подспудно, что от этого зависит сейчас ее жизнь. Она вся подобралась и судорожно шевелила губами, бессильная чем-нибудь помочь Белякову.

И вот, наконец получилось извлечь из ящика письменного стола нечто. Это был большой складной нож, в костяной рукоятке которого пряталось, наточенное как бритва, лезвие. Руки у Белякова затекли, стянутые веревкой, кнопка ему никак не давалась. Минуты две он промучился, прежде чем из массивной и тяжелой, как кастет рукоятки выскочило наружу лезвие. Тем временем пламя, сожрав уже почти все бумаги, жадно облизывало письменный стол.

Сдавив дыхание, следила молодая женщина за тем, как Беляков пытается разрезать веревку.

Занавеска вспыхнула так, словно была из ваты. Огонь все сильнее распостранялся вокруг. Комната наполнялась дымом; оба — Беляков и журналистка уже начинали кашлять от едкой гари, что забивала нос и разъедала глаза. Девушка вскрикнула от бессильного ужаса: раскрытый нож выскользнул из рук Белякова и сейчас лежал на полу. Подумав секунду, тот оттолкнулся от стены ногами, качнулся и тяжело ударился спиною о пол. У него чуть не вылетели все внутренности. Но удушливый дым все активнее распространялся по комнате, и Беляков понимал, что времени у него осталось немного. Ковер, на котором он лежал сейчас, медленно тлел, и пламя подбиралось все ближе.

Намертво привязанная к креслу несчастная репортерша, не отрываясь, следила за каждым движением. Она была бессильна чем-то помочь. Дым дурманил, слепил глаза, и не отпускала одна мысль: стоит только сейчас отключиться, и это конец. Это — смерть.

…Но вот, веревки треснули. Пошатываясь, как пьяный, детектив поднялся на ноги. И сразу же поперхнулся дымом. Чуть не упал. Потом отшвырнув нож, подхватил кресло и с размаху бросил его в дверь, уже объятую пламенем. Дверь распахнулась, тяжело закачавшись на петлях. Беляков двинулся к выходу. И тут только до связанной журналистки дошло окончательно: ее участь здесь никого не интересует.

— Стой! — Закричала она, задыхаясь от ужаса и от дыма. — Назад! Освободи меня!

Беляков остановился и поглядел. В голове у него что-то провернулось. Он подошел к журналистке, подобрал нож с пола и одним взмахом рассек веревки.

Спотыкаясь, оба вышли наружу. Здесь ноги у несчастной подкосились сами, она опустилась на траву. Не глядя на нее, Беляков побрел к своей машине.