"Осеннее усекновение" - читать интересную книгу автора (Башкиров Михаил Викторович)

ОБМАН КАНУНА

Проспал мирно весь день, с полным отсутствием пророческих сновидений и футурологических кошмаров.

Так и не востребованный мобильник покоился в левом тапке.

Наигравшись в «Гамаюн», смастерил в чучеловом классе по клевому рецепту нудной училки мыльный раствор с глицерином.

Долго хлюпался под горячим душем.

Свистнув из отцовского бара дюжину разноцветных соломинок и пивной бокал, пролез через отворенную фрамугу на чугунный балкон.

Не торопясь, осваивал холодильные деликатесы.

Великолепная пена выплеснулась на увядающие бордюрные астры.

Подтовил ингредиенты для «Секрета старого мавра», и пока без кофе — за парту.

Напрягая щеки, выпустил пробную мелкокалиберную партию.

Последняя кассета с невыявленной жертвой вместо туфтового член-корреспондента, грибника.

Первый настоящий радужный красавец самовольно по диагонали скользнул мимо притомившегося охранника с начищенным поутру автоматом.

На записи от 11 сентября 2007 года виновник торжества, изолированный в телевизионно-интернетном зале, привычно захватив круглый полярный диван, знакомо, но без помех (ваз тогда еще не было) засадил в ближайший экран толстую книгу народных сказок, а в соседний отправил неуклюжий флибустьерский галион.

Изящномассивный, трепетновздрагивающий, зигзагоспускающийся, наткнувшись на подкопченную мушку ствола, мокро рванул.

Палехские роскошные иллюстрации угодили в тонкошеего хайлаистого немца, ведущего репортаж из ночного увеселительного клуба и попутно с освенцимской улыбкой обнимающего турецкообразного и фарсиговорящего.

Воздушество, секундно передохнув на покатом накачанном плече, резко произвело брызгающее харакири.

Репортер седьмого федерального канала посажен в Гамбургской кофейне на кол из ливанского кедра в годовщину Мюнхенского соглашения чехом, скоропалительно принявшим ислам, и словаком, торжественно покинувшим до основания прогнивший католицизм.

Выплеснул мыльно-глицериновую смесь на примятую траву, освобожденную тупорылами — охранником с автоматом.

Генералу не избежать участи спасителя человечества — именные часы от германского канцлера, рыцарство от английского королевского дома, гигантская пицца от итальянского премьера, кимоно от императорского двора, папское благословление, личный самолет от нефтяных шейхов, дрессированный индийский слон, шмат сала, ковбойская шляпа, пастеризованный кумыс, вышитая золотом тюбетейка, приглашение на Елисейские поля.

Перебравшись к бассейну, набрал горсть байкальских камешков с альпийской горки, увенчанной икебаной.

Галион, вереща синтетическими парусами, задирая узкий смешной киль, шмякнулся о спортивный репортаж, сдобренный энергичными восклицательными комментариями.

Беленький, гладенький — в пустующий шезлонг с забытой соломенной шляпой.

Покинул стремительно парту, но, так и не дойдя до кофемолки, турки, чеснока, вернулся и приступил к поиску хотя бы одной завалявшейся чистой карточки.

Полосатенький шершавый — в спящего за сервировочным столиком дога.

Лет через пять от начала эпохи перманентного терроризма, когда зрители, болельщики, тотализаторщики, зеваки, пресса в целях исключения терактов с многочисленными жертвами были отлучены от непосредственного присутствия на трассах, дорожках, виражах и спусках, возникла идея (в анонимных головушках) проведения «чистых» соревнований по схеме: запись состязания тотальная проверка на допинг всех участников, бесскандальное изъятие нарушителей, при необходимости (обнаружение запрещенных препаратов у кого-нибудь из тройки призеров) повторение старта, торжественное гарантированное вручение медалей с последующим выпуском в эфир.

Отыскал три штуки, упорхнувшие за телевизор, и черную ручку, схоронившуюся за клавиатурой.

Черненький щербатый — ниже спины вернувшегося из сортира тупорыла.

Грудастая блондинка, размашисто преодолев последний барьер, накатила на финиш с новым, мировым, бездопинговым рекордом.

Через сутки после соревнования и за два дня до выхода репортажа на экран, то есть 9 сентября 2007 года, рекордсменка угодила под товарняк, перевозивший радиоактивные отходы из Венгрии на Урал.

От бассейна-короткими перебежками к дереву.

11 сентября благополучно прогнали запись рекордного забега и только на следующий день сообщили о ее трагической гибели и продемонстрировали уцелевшие мускулистые ноги с известными всему цивилизованному миру наколками — удирающими кроликами.

От голубой ели к очугуненному фонарю.

Подготовил свинок к дальнейшим, уже не сенсанционным, а близким к реальному экстрасенсному бытию, изысканиям на тему считывания с физиогномических посылок грядущей смерти наблюдаемого.

От фонаря к можжевельнику.

Изуродованными пальцами неловко задел ребро жесткости парты.

От куста, громко поздоровавшись с картежниками, — в запретную оружейную.

Проковылял до тренажерного игнорируемого зала и ничком — на упругие маты.

На вагонном колесе поверх радиационного треугольника с засохшими каплями рекордсменской крови назойливо ползает зеленая навозная муха.

Дотянулся здоровой рукой до раздражающего никелированными прибамбасами велотренажера и остервенело раскрутил педали.

Покирующие на спички дали подержать незаряженный, тяжелый, с рифленой удобной рукояткой пистолет.

Отрезанная выше колена синюшная нога с забледневшими убегающими кроликами накрыта стеклянным колпаком.

Тренажер отчаянно защелкал внутренностями, запищал и, глухо крякнув, заклинился. Пупырчатые резино-пластмассовые окантованные педали глупо наяривали по инерции.

Обезоруженный — на дразнящий запах, на пробу вечернего десерта.

Не лобзаться генералу с президентами, не обмывать погоны, не переезжать в Москву, не коллекционировать награды, не скитаться по заграничным длительным командировкам, не выдать дочь за министра, не благодарить преданного недоумка, характеризующегося буйным воображением, экзотическим балыками, не мариновать пацаненка по научно-исследовательским бункерам.

С надкусанным бананом — на добрую медвежью шкуру, в телевизионно-интернетный аттракцион.

Спрятав в чемодан искушающий на скоропалительные выводы мобильник, отщелкав по грустным свинкам призывную дробь, вновь засел дисциплинированно за парту.

Пузырь, дожевав банан, швырнул потемнелую кожуру в экран, представляющий свежую Иркутскую новость: памятник железнодорожному императору, обильно залитый трудносмываемой зеленой эмалью.

Семидесятипятитонный бульдозер, несанкционированно покинув ночные работы на пустыре, сносит часовню Девы Марии на Сицилии.

Пузырь устало прикорнул, свесив руку с дивана.

Юная краснодарка, утопив годовалого младенца, страдающего лейкемией, зарубила прадедовской казацкой шашкой за одну ночь двадцать семь пенсионеров и пенсионерок.

На первой карточке для борова — кривоватая палитра.

Тротилооснащенное звено дрессированных китов опрокинуло американский непотопляемый авианосец в районе Бермудов.

На второй — стилизованный фотоаппарат.

На тридцать третий день после уничтожения изральскими ракетами тридцать третьего заместителя палестинского народного подполья тридцать три гражданских еврея тридцати трех лет распяты на тридцати трех крестах в тридцати трех кибуцах.

На следующей, с загнутым уголком, — кусок перфорированной кинопленки.

Американский президент по требованию обеих палат конгресса отправлен для безопасности на шесть суток, в специальном шаттле, на международную космическую станцию, где проведет рабочую встречу с российским премьер-министром.

Кассеты с днями рождения легли на художественно-фотографически нацеленный просмотр.

Активисты габонской организации, аборигены крови, заманив на яхту под благовидным предлогом сбора одежды для эскимосов наиболее выдающихся представителей расы, похитили для доставки на черный континент чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, панчера и свингера, а также линейного разыгрывающего по американскому футболу, имеющего за спиной тысячу футов, и центрового-баскетболиста с пятью брильянтовыми перстнями.

Утренняя поминальная трапеза у портрета матери с набыченным отцом и вздыхающей бабушкой.

Именинник жует.

Пьет.

Облизывает губы.

В изображение погибшей — не летят надкусанное пирожное и мятая салфетка.

Нудный поиск чего-нибудь фотографического, хотя бы фоном.

Прошлогоднее трогательное прощание в новом классе со старой учительницей — позади заслуженной пенсионерки, бережно прижимающей к бывшим прелестям свитер домашней вязки с благородными оленями, выстроился на обширной стене ретроспективный парад обреченных.

Белокурый Есенин — удавился брючным ремнем, привязанным к спинке гостиничной кровати.

Надменная Цветаева — неумело повесилась на бельевой веревке.

Переросток Маяковский — профессионально, под левый сосок, из дамского браунинга.

Неврастеник Мандельштам — получил кирпичом в область лысины и сгинул на сковородке из кровельного железа.

Штабс-капитан Гумилев — расстрелян за чистоплюйство и показное благородство.

Невыполотый вовремя Пастернак надорвался на Ивинской.

Будущий проходитель-читатель, не замечая фотоувековеченных асов рифмы и анжамбемана, жадно сосредоточивается на колючем свитере.

В запертую изнутри на два засова, с фиксатором и глазком дверь забарабанил по-свойски бизнес-гамадрил.

От генерала — ничего.

Но зато кипа газет, пророчащих назавтра вселенское торжество зла, потерю лучших представителей человечества, необратимость террор-процесса, воздание зажиревшим глобалистам, перенос большей части ооновских штаб-квартир в Екатеринбург, синхронное уничтожение всех плотин сибирских рек с целью затопления нефтеносных районов, направленный взрыв на Северном полюсе для изменения наклона земной оси, разбалансировка многомиллионной одновременной молитвой астрала, коллективное вскрытие экстрасенсами перехода в параллельный мир — ни слова, ни полсловечка о десятом дне рождения местного дьяволенка.

На пистолет, с долгими уговорами отнятый у пацаненка, шлепнулся сброс тот, кому фатально не везло третий день кряду, отчаянно прикупал к тузу и джокеру три роковых, способных развернуть упирающуюся фортуну, карты.

Бизнес-гамадрил объявил: в десятую годовщину смерти незабвенной супруги не будет расширенного вечернего застолья, а прием многочисленных подарков уже произведен, и они отскладированы в экранном зале для последующего разбора отпрыском, для убережения психики которого намечено полное отключение спутниковых каналов, Интернета и суточное потребление только местных программ, тем более что губернатор уже заверил встревоженную общественность о переброске на вещание авторитетных культурно-просветительских сил. Далее, вопреки паническим настроениям широких масс, планировалось основательное посещение кладбища и лучших церквей и храмов, а остаток дня — среди приемышей.

Первая — бубновый туз.

Озабоченному прозой жизни отцу аномального мини-оракула, способного только на предупреждающий знак, без указания места, даты, причины, способа, орудия, мотива, и беспомощно сигнализирующего подручными средствами о скорой, внезапной, нелепой кончине обнаруженного в снующей обыденной массе несчастного индивидуума, не было даже в общих чертах изложено ни об индикаторно-регистрационных способностях, основанных, возможно, на суперфизиогномике, ни об их вполне реальном лабораторном изучении, классификации, постепенном усилении, закреплении, развитии, практическом использовании.

Вторая — образует великолепную четверку, позволяющую гнать банк в стиле блефующего самоубийцы.

Проводив большого, шумного, энергичного до самых дверей, задвинул оба засова, глянул, таясь, в глазок на стриженый затылок, сменяющийся каждые четыре часа, и побрел в смотровую мимо разворошенных газет, мимо раскрытого чемодана с так и не востребованными документами по взрыву филиала и не пригодившимся мобильником.

Третья тузовый покер, не бьющийся никем и ничем.

Генералу дадут сверхсекретную лабораторию, генерала срочно назначат завсектором, генерала специальным указом произведут в директоры института, генералу придадут лучшие научные кадры, на генерала будут молиться сильные мира сего, генералу выделят картбланшные фонды, если завтра, 11 сентября 2011 года, в день редеющих небоскребов, в процессе реального наблюдения и проведения элементарных оперативных мероприятий теневым генеральским подразделением выяснится лишь одна, но существенная деталь: можно ли предотвратить грядущую, неминуемую, запрограммированную небесами гибель, узнав о ней заранее.

Не успев разогреть банк, осчастливленный редчайшим шансом охранник повалился на замызганный пол, схлопотав обширный инсульт.

Осталось, игнорируя непутевое мировое сообщество, готовящееся ко вселенской кровавой бане, толком выспаться, пораньше встать, плотно и вкусно позавтракать, оснастить дозорную парту не нуждающимися в холодильнике бутербродами, стойким десертом и витаминизированными жидкостями, но самое главное — подготовить какой-нибудь объемный, желательно небьющийся, плотно закрывающийся, более-менее подходящий для урыльника сосуд — ведь отлучаться из смотровой будет нельзя ни на секунду.