Эдит ХИЛЛ ПОРАБОЩЕННЫЕ СЕРДЦА

Пролог

Она лежала, окутанная истомой, дрожа от предвкушения. С урчанием он обрушился на нее, и она подалась навстречу ему, открываясь. Его прикосновения были холодными, дыхание — тяжелым, и она задрожала, когда он вошел в нее. Он входил снова и снова, всякий раз посылая огненные стрелы молний, разрывающие темноту ночи. Богиня Земли была великолепна, и с громогласным, ужасающим ревом бог Неба достиг экстаза… Плод их союза родился тут же — дождь, дарующий жизнь, обрушился на людей.

Пришельцы, захватчики из-за моря, ничего не знали и не хотели знать о здешних обычаях и вере. Они использовали эту ночь для уничтожения жизни…

Для этих смуглокожих конников гроза означала только одно: грозу — обычное дело ранней весной на сыром и туманном острове. Кляня неудобства, которые гроза причиняла им и их лошадям, они, тем не менее, благословляли ее как укрытие. В темноте их приближение к незащищенной деревне прошло незамеченным, шум дождя заглушил топот копыт. Когда они были готовы к нападению, дождь прекратился, и они, возбужденные жаждой крови, с криками и ревом бросились на деревню.

Это была не битва, а резня. По-другому и не могло быть: девяносто шесть кавалеристов против горстки фермеров. В одно мгновение аборигены попадали под копьями, мечами и стрелами. Утолив один голод, победители готовились насытить другой.

Они подожгли хижины и не обращали внимания на грязь и холод, подобно совокупляющимся зверям. Некоторые женщины сопротивлялись. Другие упали на мечи своих мужей, чтобы не подвергнуться насилию перед смертью. Некоторые с младенцами на руках и детьми, цепляющимися за их юбки, бросились в лес.

Те захватчики, которые еще не насладились борьбой, начали охоту. Пешком и верхом, освещая себе путь дымящимися факелами, зажженными от горящих крыш, они ломились через подлесок, преследуя добычу.

От них никто не смог ускользнуть, и только одна выжила. Ее звали Рика, но те трое, которые загнали ее на маленькую поляну, не интересовались ее именем. Спешившись, они не стали торопиться. Разжигая себя, смеясь и издеваясь, они дергали женщину за одежду, рвали ее, толкая друг к другу, пока она не упала, обнаженная. Как и многие женщины этого острова, она была очень хороша, и они удовлетворили свою похоть, радуясь лакомой добыче.

Ее воспоминания об этом страшном дне были отрывочными, но она никогда не забудет едкий дым факелов, оранжевые блики от пламени на бронзовых доспехах мужчин и свой собственный крик, когда она билась, пытаясь вырваться, пока они не бросили ее на землю.

После первого болезненного проникновения она прекратила борьбу, и когда один кряхтящий человек сверху сменился другим, она уже не чувствовала ничего, кроме дикой ненависти. Ненависть дала ей силу вынести то, что они сделали с ней. Ненависть дала ей силу выжить. И с каждым вдохом она проклинала их имя и род: р и м л я н е…