Note1Note2Note3Note4Note5Note6Note7Note8Note9Note10Note11Note12Note13Note14Note15Note16Note17Note18Note19Note20Note21Note22Note23Note24Note25Note26Note27Note28Note29Note30Note31Note32Note33Note34Note35Note36Note37Note38Note39Note40Note41Note42Note43Note44Note45Note46Note47Note48Note49Note50Note51Note52Note53Note54Note55Note56Note57Note58Note59Note60Note61Note62Note63Note64Note65Note66Note67Note68Note69Note70Note71Note72Note73Note74Note75Note76Note77Note78Note79Note80Note81Note82Note83Note84Note85Note86Note87Note88Note89Note90Note91Note92Note93Note94Note95Note96Note97Note98Note99Note100Note101Note102Note103Note104Note105Note106Note107Note108

Включение изложенных материалов пополняет общую генеалогическую таблицу (схема 10).

Мы видим, что загадочными братанами Федора Тимофеевича оказываются Степан, Михаил и Тимофей, родоначальники Шенкурских.

В особом рассмотрении нуждается проблема связи потомков Василия Матфеевича с своеземцами XVI–XVII вв. Едемскими. Точкой соприкосновения боярского и своеземческого родов является Едма, которой перед «выводом» владели Василий Федорович и его племянник Василий Степанович Забелин. Напомню, что Ю. С. Васильев идентифицирует своеземца XVI в. Ивана Васильевича Едемского с сыном Василия-Варлаама Шенкурского, а Василия Шенкурского — с Василием Степановичем Забелиным98. Н. В. Мятлев предполагал другую генеалогическую связь, выводя Едемских от дяди Василия-Варлаама Шенкурского, также идентифицированного им с Василием Степановичем Забелиным, т. е. от Василия Федоровича99. Оба исследователя ссылаются в своих построениях на синодик рода Едемских конца XVII в., однако не цитируют его. Между тем именно привлечение данных этого синодика позволяет найти правильное решение вопроса. Выше установлено, что Василий Степанович Забелин и Василий-Варлаам Степанович Шенкурский — разные люди и очень дальние родственники, а «шенкурские акты» поэтому не составляют единого комплекса, а образуют две группы: документы Онаньиничей, сохранившиеся в копийной книжке своеземца Ивана Васильевича Едемского и в доме Левачева, с одной стороны, и данные грамоты Шенкурских из архива Богословского монастыря, с другой. Вкладчик Богословского монастыря, сын Василия-Варлаама Иван Васильевич не имел никакого отношения к землевладению в Едме, а идентификация его с Иваном Васильевичем Едемским, предпринятая Ю. С. Васильевым, неверна и потому, что синодик Едемских называет Ивана Васильевича «Иваном Васильевым сыном Федорова своеземцем»100. Но Иван Васильевич Шенкурский был внуком Степана, а не Федора. По-видимому, учитывая это показание синодика, Мятлев посчитал Ивана Васильевича Едемского сыном Василия Федоровича и внуком Федора Остафьевича. Такое предположение представляется, на первый взгляд, более продуманным, так как именно Василий Федорович духовных и раздельной был одним из землевладельцев в Едме. Однако и оно не выдерживает столкновения с показаниями синодика. Согласно его данным своеземец Иван. Васильевич Едемский, принявший перед смертью схиму под именем Иона и оказывающийся самым ранним Едемским в записях синодика, умер в 1574 г.101 Это согласуется со свидетельством другого документа. В 1552 г. была выдана «Жалованная грамота царя Ивана Васильевича приказчику Шенкурского городка, своеземцу Ивану Васильевичу сыну Федора Едемского»102. Но Василий Федорович духовной и раздельной грамот — деятель еще независимого Новгорода, доживший до боярского «вывода». Как участник семейного раздела он упоминается в духовной Федора Остафьевича, иными словами — в документе 60-х годов XV в. В раздельной Василия Федоровича с Василием Степановичем Забелиным прямо сказано об отсутствии у него детей. Если даже допустить, что у него, родился сын Иван после совершения раздела с Василием Степановичем, такому сыну к моменту смерти окажется по меньшей мере 90 лет. Слабость построения Мятлева более чем очевидна. После всех этих сопоставлений подытожим известные нам факты. Василий Федорович духовной и раздельной— деятель XV в. Он дожил до «вывода» и числится среди сведенных новгородцев. Как долго и где он жил после «вывода», нам не известно. Однако перед «выводом» он был жителем Нутной улицы в Новгороде. Центром его шенкурских владений, в состав которых входила и Верхняя Едма, является Боровское село (о других его селах этой боярщины в духовной Федора Остафьевича говорится: «а то к Бору», «а то к Боровскому селу»). О наличии у него детей источники не знают, но незадолго до «вывода» их у него определенно не было. Иван Васильевич Едемский впервые упоминается в документе 1553 г. и доживает до 1574 г. Существуют только два возможных аргумента в пользу их связи. Во-первых, Иван Васильевич Едемский — владелец Едмы; во-вторых, в его руках находятся списки «старых купчих крепостей» и, вероятно, самые грамоты на земли, частью которых он владеет. Разрыв между «выводом» и документально зафиксированным началом деятельности своеземца Ивана Васильевича, достигающий 70 лет, препятствует его признанию сыном боярина Василия Федоровича, хотя отца Ивана Едемского звали так же. Судя по фамилии, Едемские были владельцами Ед-мы, но не большого двора в Боровском селе. Располагать же комплексом более ранних документов они могли1 и не будучи потомками новгородских бояр; наделение землей новых владельцев вполне могло сопровождаться и передачей им старой документации, подобно тому как вкладам земли в монастырь сопутствуют ее только сами данные, но и предшествовавшие им купчие и духовные грамоты. Важно и то, что синодик Едемских возводит их только к Федору Едемскому и не называет ето предков. Коль скоро древние документы в XVI–XVbll вв. хранились у Едемских, будь последние потомками: Федора Остафьевича, Остафьи и Онаньи, имена этих лиц должны были бы также отложиться в синодике. 4. Кокшенгская волостка В духовной Остафьи Онаньинича кокшенгская волостка описана в целом, без выделения топонимических деталей: «А что отцына наша на Кокшенгском погосте, земля и вода, и лес, а в том мне с своим братом з Гри-горьем и з дядею с Семеном половина, а посаднику Федору и его братаном другая половина; а в нашей половине Кокшенского погоста Семену половина, а мне и брату моему Григорью другая половина; а в нашей половине з Григорьем мне две чяети, а брату моему Григорью треть» 103. Кокшенгская волостка в момент составления этого документа находится на том же этапе семейного раздела, что и шенкурская. Половина ее была в руках семьи Онаньи и его брата Семена, другая половина — у посадника Федора Тимофеевича и его братанов. Отличие лишь в том, что дядя Семен в шенкурской волостке долине имел. Топонимические уточнения дает духовная Федора Остафьевича: «…А что отцына моя на Кокшенге note 34 у святаго Федора по церковной стороне села мои въверх до Конядернина рецки, от Конядернине рецке по великои камень до острога, на Пополотцка за Кокшен-гою по ручей, от Савкина вниз по Кокшенге по обе стороны до Пряслищина наволока, против Конядернине рецке, а тых земель и страдные земли, и пожни, и по-лешнои лес, и едмища, и ловища, а то сыну моему Ва-. силью усто, по грамотам; note 35 а на Заечье реке два села, третье Петроково, а тех сел лесы, и пожни, и полешие лесы, и ловища, а Пет-рокова по грамотам, а в Хавденицах села мои до Плоской лужи, а тех сел пожни, и лесы, и полешнои лес, и страдные земли, и ловища, и едмища, а то Василью; note 36 а от Плоской лужи Нагорские села, а тех сел пожни, и страдные земли, и лес, и ловища, а то сыну моему Степану; note 37 а на другой стороне Поцы села мои и в Мадове-си до Салниковы рецке, а тых сел пожни, и страдные земли, и лесы, и полешнои лес, и ловища, а то сыну моему Василью; note 38 от Салникове рецке до святаго Спаса, где ни есть, а тых сел пожни, и страдные земли, и лесы, и полешнои лес, и ловища, а то сыну моему Степану; note 39 а у святаго Спаса Большее село да Илькинское, опроцы села Григорьева, и за Григорьевым селом и в наволоке, где ни есть, а тых сел пожни, и лесы, и полеш-ные лесы, и страдные земли, и ловища, а то сыну моему Степану, по меннои грамоте; note 40 у святаго Спаса на погосте отцына моя и дедина, а то детем моим Степану и Василью по половинам, до Медвежьи рецке»104. В полюбовной раздельной грамоте Василия Федоровича и его племянника Василия Степановича произведенный здесь раздел подтверждается. Для удобства сопоставления воспользуемся теми же цифровыми обозначениями позиций раздела. «И досташется Василью Федоровичи) в отдел по любви от братана от своего от Василья Степановичя: …а на Заячьи реке два села, третьее Петроково note 41; на Кокшеньги у святаго Федора в пустыне, по ручьи, которой течет под манастырь святаго Федора, а от того ручья вниз по Кокшенге села note 42; в Хавдиничах села по Плоскую лужу note 43; в Мадовеси села от Почи реки до Салникове речке note 44. А тыи села досташетча Василью Федоровичю от братана своего от Василья Степановичя в отдел. А ловища, и пожни, и страдомые земли, и лес, а то к тым селам по старине, ис которого села который места делали. А в тыи села Василью Степановицю не въступатци. А против тых сел досташетца Василью Стспаиовичю земля и села, отцина его и дедина: , …и на Кокшенги в пустыне у святаго Федора по ручей, которой ручей под манастырь течет, от того ручья по Кокшенге вверх села до Конядернине речке note 45|; а от Плоской лужи по Высокой горе села и за Омелфои рекой до Поци реки note 46; а от Салникове речке до святаго Спаса села, где ни есть, отцина наша note 47; а у святаго Спаса Болшее село да Илькинское село, опроче церков-наго села Григорьева, а за Григорьевым селом в наволоке села, где ни есть note 48. А тых всих сел пожни, и ло-вища, и страдомыи земли, и лесы, а то к тым селам по старине, ис которого села где делали. А тыи села доста-шетца Василью Степановичю от дяди от своего в отдел. А в тыи села Василью Федоровичю не въступатци. А на погосте у святаго Спаса, а то им въпце note 49.»105. Имеется только одно уточнение против духовной Федора Остафьевича. Земли на Кокшенге до Конядерни-ны речки были завещаны Василию Федоровичу, но по раздельной они, как кажется, поделены между ним и его племянником. Добавлю к этому, что другое уточнение коснулось владения в Шенкурском погосте. Согласно духовной Федора Остафьевича земли на Плесе и в Шо-лаше находились в довольно сложном совместном, вернее— не до конца разделенном владении: «и на Плесе Степанцово село, а то к Бору, от Ивашкова села сто копен к Степанцову селу, от Ивашкова села к Раибале в Шолаше треть по грамоте, а полешии лес, а то детям моим усто вопце»106. Между тем, по раздельной, эти земли находятся в единоличном владении Василия Степановича: «и на речке Русаново село, Нестерово село, Сте-пачево село; и на Плесе Болшое село, что над Шоло-шеи»107. Компенсацией Василию Федоровичу, по-видимому, послужили лепшинские села у верховьев Леди, о которых в духовной Федора Остафьевича не говорится вообще. Существует возможность предполагать, вопреки мнению Ю. С. Васильева 108, что дедина Остафьи Онаньини-ча в Кокшенгском погосте имеет более древние корни, нежели в Шенкурском. По свидетельству К— Ф. Калайдовича, у проф. Ф. Г. Баузе была погибшая в московском пожаре 1812 г. рукопись «Шенкурский пролог», написанная в Новгороде в 1229 г. михайловским дьячком Давидом «в храм Спаса за Волок в Шенкурье» по приказанию некоего Остафьи Васильевича109. Если эти сведения точны, их связь с родом Остафьи Онаньинича 97 4 в. Л. Янин обозначена местом изготовления Пролога в Михайловской церкви, которая была приходским храмом этого боярского рода. Однако храм Спаса, как мы только что видели, находился не в Шенкурье, а в соседнем с ним Кокшенгском погосте, где, таким образом, предки Остафьи Онаньинича владели землями уже в XIII в. Впрочем, такое предположение не может не быть сомнительным: если Пролог называется «Шенкурским» и даже локализует кокшенгскую церковь в Шенкурье, значит он не мог быть составлен ранее приобретения Шенкурского погоста Василием Матфеевичем, а Ф. Г. Баузе или К— Ф. Калайдович ошиблись в дате по крайней мере на столетие. Не мог ли Оетафья Васильевич быть сыном Василия Матфеевича? Описанные выше владения Остафьи Онаньинича на Кокшенге составляют четверть погоста, другая его половина находится в руках посадника Федора Тимофеевича и его братанов, а четверть-у дяди Остафьи Семена. Чтобы получить представление о целом, попытаемся обозначить границы Кокшенгского погоста. Необходимые для этого материалы дает «Список двинских земель» 70-х годов XV в., показывающий очертания пограничных с Кокшенгой волостей. Из этого документа выясняется, что «Веля да Пежма реки по обе стороны от устья и до верховен и до Ярославского рубежа и с малыми речками, которые в них втекли, — Тявренга, Подвига, Шоноша, Синега, слободка Морозова, слободка Косткова, — то земли были кня-жи Ивановы Александровича Ростовского… А от усть-Кулоя вверх по Вазе до Ярославского рубежа, по реке по Терменге вверх и по Двинце вверх Жары, Липки, Шолаты, — то земли были княжи Ивановы Александровича Ростовского… А Каменная гора по реце по Кокшенге, по обе стороны Кокшенги до уст и я Пукюма, Сав-кино, Ракулка, Пустынка…, а земли то были княжи Ивановы Александровича Ростовского… А река Колуи от устиа и до верховна по обе стороне, да волок от Кокшенги, — то была отчина княжа Иванова Володимеровича Ростовского»110. Показания «Списка двинских земель» были проанализированы с историкогеографической точки зрения Л. А. Зарубиным, карту которого я и воспроизвожу. Исследователь различает новгородский Кок-шенгский погост и ростовскую Кокшенгу, в которой новгородцами в XV в. были произведены захваты земель Важская земля в XIV–XV вв. (по JI. А. Зарубину): I — Усть-Вага; 2 — Емская гора на Ваге; 3 — Кулой; 4 — Кирьи горы; 5 — Шен-курье; 6 — Великая слобода; 7 — Земли новгородского владыки; 8 а, б, в — Устьянские волости; 9 — Кокшеньга Ростовская; 10 — Кокшеньга Новгородская; II — Кодима, Юмыш; 12 —Новгородские владения на верхней Двине; 13 —Верхняя Тойма. Участки Онаньиничей находились и в новгородской, и в ростовской Кокшенге. Не располагая сведениями о других землевладельцах Кокшенгского погоста, мы знаем, однако, что среди них были потомки посадника Федора Тимофеевича и его братанов. Косвенные сведения о них дает тот же «Список двинских земель», перечисляющий имена новгородских бояр, участников захвата ростовских вотчин. Естественно думать, что такие захваты осуществлялись в первую очередь с прилегающих территорий теми землевладельцами Кокшенгского погоста, которые прочно сидели в соседних с ростовскими вотчинах. Так, мы уже видели, что ростовская вотчина на нижней Ваге Емская гора была захвачена сначала Василием Степановичем Шенкурским и его двоюродным братом Василием Тимофеевичем, вторично же на нее вторгся сын Василия Степановича— Иван Шенкурский. Все эти лица владели землями в соседнем с Емской горой Шенкурском погосте. 41 Те же имена мы встречаем и при описании захватов ростовских вотчин, соседних с Кокшенгским погостом. Сын Василия Степановича Шенкурского Семен участвует в захвате Каменной горы на Кокшенге и земель по реке Кулой, сам Василий Степанович — участник захвата Великой слободы, находившейся в тех же местах и бывшей «отчиной великих князей из старины оброчной» 112. Вместе с тем в этом списке фигурирует еще ряд имен, выступающих в весьма любопытном генеалогическом контексте. Активными участниками захватов оказываются «Иван Есипов сын Яковль», участвовавший в захвате Каменной горы на Кокшенге, и «Есип Федоров внук Ма-лово», захвативший также Каменную гору и земли на Кулое113. Добавлю к этому, что в другом «Списке двинских земель» дважды упоминается Федор Малый, который в одном случае вместе с Заецем, а в другом^ — вместе с Труфаном Сарским передавал двинские волости великому князю iU. Очевидно, что речь идет о передаче этих земель Василию Темному после Яжелбицкого мира, коль скоро только сына Труфана — Константина Труфановича Сарского застают писцовые книги 115, а сам Труфан Сарский идентифицируется с тысяцким Трифоном Юрьевичем, который известен по акту 1459–1460 гг.116 «Иван Есипов Яковль» — сын Есипа и внук Якова. В схеме 10 имеется только один Яков — сын посадника Федора Тимофеевича. От него предположительно мы можем вести генеалогическую цепочку, завершающуюся именем Ивана Есиповича. Однако эта цепочка имеет еще одно разветвление. Рассматривая материалы по ловат — СХЕМА 11 ской волостке Онаньиничей, я предположил, что Офона-сий Остафьевич Груз принадлежал к потомству Федора Тимофеевича или его братанов и был сыном Остафьи Есифовича, новгородского воеводы, упомянутого в летописном рассказе 1435 г. Обнаружив теперь внука посадника Федора Тимофеевича — Есифа Яковлевича, мы, по-видимому, находим и то недостающее звено, которое связывает Грузовых с Федором Тимофеевичем. Сложнее установить происхождение Есипа, внука Федора Малого. Мы не знаем ни имени отца Федора Малого, ни имени отца Есипа. Попытки отыскать Федора Малого в других источниках порождают следующую догадку. Будучи новгородским приставом по отводу великому князю Василию двинских земель и землевладельцем на Кокшенге, Федор Малый представляется человеком, весьма авторитетным в северных делах. Между тем единственный Федор соответствующего времени, известный в источниках в указанном качестве, — воевода «каннской рати», ходивший войной на реку Ии и пожертвовавший по этому поводу в Соловецкий монастырь колокол117. Что касается внука Федора Малого — Есифа, не известного нам по отчеству, но жившего, очевидно, в последний период новгородской независимости, то его можно попытаться найти среди бояр Есифов этого времени. Под 1475 г. в рассказе о встрече Ивана III летопись упоминает двух Есифов — Есифа Григорьевича и Есифа Максимовича 118. Первый отпадает по той причине, что он был старым человеком, появившимся в документах еще в 40-х годах XV в.119; во встрече великого князя в 1475 г. участвует уже не он сам, а его сын Никита. Другой же Есиф — Есиф Максимович — в указанный момент был одним из новгородских тысяцких, иными словами, находился еще не на самой высокой ступени своей политической карьеры. Можно предположить, что Есиф Максимович является внуком Федора Малого, что Федора Малого звали Федором Ивановичем и что он был сыном Ивана Федоровича и внуком Федора Тимофеевича. Каким бы шатким это построение ни выглядело, оно находит подтверждение в сведениях о землевладении Есифа Максимовича. Согласно Переписной оброчной книге Деревской пятины деревни «Есиповские Максимова» общим объемом в 38 обеж находились «в Курском присуде, в Налючском погосте» по, т. е. именно там, где располагались земли Федора Остафьевича. И хотя основной массив земель в Налюче был приобретен Федором по купным и менным грамотам, мы уже убедились, что часть налючских владений, оказавшаяся перед «выводом» в руках Василия Степановича Забелина, восходит к древней части его вотчины. В этой связи несомненный интерес представляет еще одно имя. В захвате Великой слободы вместе с другими боярами участвовал некий Иван Максимович ш. Этот человек известен нам как душеприказчик Федора Остафьевича (еще одним его душеприказчиком был хорошо известный нам Иван Офонасьевич). Важным связующим для всех этих лиц обстоятельством является то, что все они — славенские посадники и, следовательно, жители Славенского конца Новгорода. В докончальной грамоте Славенского конца с Иваном Губаревым, которую я датирую 50-ми годами XV в., список кончанских посадников открывается именами Ивана Максимовича, Василия Степановича и Федора Остафьевича 122. С учетом этих дополнений общая генеалогическая таблица приобретает вид, отраженный в схеме 11. Познакомимся теперь с общим списком бояр, осуществлявших захваты земель, соседних с Шенкурским и Кок-шенгским погостами. В низовьях Ваги, как уже отмечено, «искал тех земель Левонтеи Дедов на Василии на Степанове да на брате на его на Василии Тимофееве», Заост-ровья искал «Олешко Меркуриев на Якове на Федорове, да на Василии Селезене», земли на Веле и Пежме с притоками, верховье Ваги, бассейн Терменги и Двиницы были захвачены архиепископом Ионой, волости на Каменной горе на Кокшенге искал «Федко Летунов на Михайлове сыне на Тушина на Григории, да на Лошинского приказщике на Ереме, да на Иване на Офоносове, да на Иване на Есипове сыне на Яковля, да на Семене на Васильеве сыне на Степанова, да на Есипе на Федорове внуке на Малово», Великую слободу искал «Лука Строганов на Михаиле на Туче, да на Иване на Максимове, да на Иване на Офоносове, да на Офоносе на Остафьеве, да на Василии на Степанове», волости на Кулое «искал Васко Горло, староста кулоискои, на Васильевых детех на Степанова на Семене да на Иване, да на Иване на Офоносове, да на Федоре, да на Малово внуке на Есипе»; наконец, вторичный захват Емской горы и прилегающих земель был осуществлен Иваном Васильевичем 123. Почти все эти лица нам хорошо известны. Мы видим среди участников захватов: Шенкурских — Василия Степановича и его детей Ивана и Семена, его двоюродного брата Василия Тимофеевича; потомков посадника Федора Тимофеевича — Офонаса Остафьевича Грузова, Ивана Офонасьевича, Ивана Максимовича, Есифа (внука Федора Малого) и Ивана Есифовича Яковлева внука; кроме того, еще нескольких бояр. Оставим в стороне захваты архиепископа Ионы, а также захваты Якова Федорова и Василия Селезня в Заостровье (последнее находилось на берегу Двины к востоку от Шенкурского погоста и экспроприировалось, по-видимому, не из Шенкурья), сосредоточившись на составе захватчиков в тех землях, куда вторгались представители рассматриваемого боярского рода. Кроме уже названных только что бояр, мы найдем здесь лишь Григория Михайловича Тучина, его отца Михаила Тучу и Лошинского (упомянут приказчик последнего). О Лошинском удобнее будет сказать в следующем разделе главы. Что же касается Тучиных, то писцовые книги не демонстрируют других случаев сочетания их землевладения с землевладением потомков Василия Матфеевича. Поэтому правильнее будет не настаивать на их родственной связи с последними. Здесь же следует рассмотреть отвергаемое мной построение Мятлева относительно потомков сына посадника Федора Тимофеевича — Якова. «О потомках его, — пишет указанный исследователь, — дает нам подробные сведения так называемая «Летопись Авраамки», из которой мы узнаем, что он имел двух сыновей — посадника Федора Яковлевича и Есипа Яковлевича, скончавшихся в поветрие 1467 года 124, и внуков — тысяцкого, а потом посадника Луку Федоровича и посадника Якова Федоровича 125, упоминаемых при описании событий 1476 года 126. Последний имел дочь, бывшую в замужестве за сыном знаменитой Марфы Борецкой — Дмитрием Исаковым127. Внуком Якова Федоровича, несомненно, был и Иван Есипов сын Яковль, упоминаемый, как мы видели, в судейских списках Двинских в числе совладельцев Своеземцевых, Офо-насовых и Лошинского» 128. Это построение Мятлева выражается генеалогической таблицей (схема 12). Вывод Мятлева представляется мне совершенно произвольным. Документальные известия о Федоре Яковлевиче начинаются с середины 30-х годов XV в. В должности тысяцкого он известен как один из авторов двух грамот Великого Новгорода ганзейским городам, составленных в июле 1436 г.129 К 1446 г. он уже был посадником: летописец под этим годом рассказывает о новгородском посольстве в Москву к Дмитрию Шемяке, членами которого были посадники Федор Яковлевич и Василий Степанович 13 °. В 1456 г. в должности посадника он принимал участие в заключении Яжелбицкого мира 131. Также будучи посадником, он в 1459 г. сопровождал владыку Иону на поставление в Москву132. Под 1462 г. в летописи записан следующий небезынтересный для нас рассказ: «Той же зимы, месяца декабря в 7, на Волосове улици, возле церкви святого Василья загореся двор Васильев Козин от поварне, и иныя пожже, и двор посад-ничь Федора Яковлича, и двор сына его Лукин тысячкого на Добрыни улици, и иныя пожже» 133. Под 1466 г. летописец сообщает о смерти посадника Федора Яковлевича 8 сентября; тогда же умер и его брат посадник Есиф Яковлевич 13 \ о котором иных летописных и актовых сведений не имеется. О сыне Федора Яковлевича Луке, который, как мы только что видели, в 1462 г. был тысяцким, известно, что в 1471 г. он уже как посадник участвовал в заключении Коростынского мира 135, был посадником в 1472, 1475, 1476 и 1478 гг., под последней датой он вел заключительные переговоры с Иваном III 136. В писцовых книгах описан большой массив его земельных владений в Дерев-ской, Шелонской и Бежецкой пятинах 138, не имеющий никаких точек соприкосновения с вотчинами достоверных потомков посадника Федора Тимофеевича. В списке 1633 г.1 сохранилась данная с именем Луки Федоровича: «От Луки Федоровича жены его Марьи. А что пожни мои и села мои морскии, а тое сама отдала святому Спасу на Соловки. И кто буди игумен и священ-ницы, и вы, оспода, напишите деда моего Якова и Фать-яна, Марью и Устинью, и батка моего Ивана, и матку мою Федосью, и мужа моего Луку, да и мене Марью да детей моих: сына моего Ваеилья, дочерь мою Окулину. Пишите, осподо, нас вседеную» 138. В последнем издании грамот эта данная датирована суммарно XV веком, а идентификация Луки Федоровича в нем не предпринималась. Думаю, что Марья этого документа— жена тысяцкого, а затем посадника Луки Федоровича. В грамоте, несомненно, речь идет о распоряжении личной долей имущества Марьи, т. е. той частью семейного землевладения, которая была принесена ею Луке Федоровичу в качестве приданого. На это указывает состав поминаемых родственников Марьи, который может быть представлен генеалогической таблицей (схема 13). СХЕМА 13 Яков~Марья Фатьян — Устинья Федор Иван ~ Федосья I I Лука ~ Марья Поминаются только родственники Марьи, в том числе ее предки и с отцовской, и с материнской стороны, но не предки мужа. В грамоту-синодик не внесено даже имя Федора — отца Луки. Такая данная, скорее всего, может быть связана лишь с обстоятельствами, непосредственно предшествовавшими боярскому «выводу», если конфискация земель Луки Федоровича не затрагивала личной собственности его жены. Что касается Якова Федоровича, то под ним Мятлев понимает Якова Короба, поскольку именно Короб был дедом Ивана Дмитриевича Борецкого 13Э, а следовательно, дочь Короба была замужем за сыном Исака и Марфы