Глава 7. Маленькая разбойница

'– жилплощадью обеспечен, пенсией тоже;

– высокий IQ;

– без вредных привычек, вес в норме;

* звание подполковник'.

Цитата из резюме

Я вернулась в свои покои довольная – и уставшая. Всё тело ныло, возмущённое вероломностью хозяйки, несколько дней даже не разминавшейся и вдруг закатившей полнометражную тренировку. Почти зажившая царапина на боку давала о себе знать неприятным тянущим ощущением. Ох, не стоило мне сигать с окна…

Время обеда давно прошло, а ужин должен был быть ещё не скоро. Я со вздохом принялась раздеваться. Сначала помоюсь, а потом надо будет найти что-нибудь перекусить, иначе я не осилю запланированную на сегодня ходку в город.

Тёплая ароматная вода приятно расслабляла, и после водных процедур я почувствовала себя словно заново рождённой. Еда, остывшая, но от этого не менее желанная, нашлась на маленьком прикроватном столике. Хотела было оскорбиться, но одумалась – я ведь даже не баронесса, по их мнению. Ну и ладно.

Перекусив, я стала собираться. Оделась в изящное, но простое платье, подкрасилась, накинула уличный, длинный и широкий, плащ. Порадовалась про себя, что нянюшка так и не объявилась – не придётся выдумывать объяснение и настойчиво отказываться от её общества.

Стражник у двери робко осведомился, куда я иду. Я нахмурилась, но, подумав, всё же ответила:

– Гулять. В парк, – и резким движением руки заставила его замолчать. Мало ли, что он хочет сказать. Может, мне запрещается выходить из покоев. Или сопровождающие требуются.

Быстро пройдя по коридору до ближайшего поворота, я нырнула в ход для челяди и остановилась, только попетляв по нему пару минут. Так, теперь мне нужен выход.

Первый попавшийся слуга удивлённо подсказал, как выйти на улицу и где в дворцовой ограде есть калитки для челяди. Представив себе дворцовую территорию, я пришла к выводу, что мы с нянюшкой выходили в город через западную калитку – да и к торговым кварталам она ближе всего, а лишних крюков мы не делали.

На улице приятно посвежело. Солнце уже садилось, город плавно менял дневные яркость и блеск на мягкие оттенки сумерек. Самое любимое моё время.

Несколько больших кустов вездесущих роз помогли мне никем незамеченной сменить гербовой дворянский плащ на серую накидку служанки, до этого замотанную вокруг пояса. Спрятав в зарослях плащ и плотно укутавшись в накидку, я поспешила к западной калитке.

Интересно, кто в королевской семье так любит розы? Нет, я могу это понять, но их тяжёлый приторный аромат скоро у меня будет вызывать стойкую аллергию. Во всём надо знать меру, даже в удовольствии.

У выхода в город караулили два уже знакомых мне стражника. Я чуть показала лицо из-под капюшона, и меня не остановили. Ну правильно, как и любые хорошие стражники, они запомнили нового человека с первого раза. А то, что я проходила мимо них с Шиннорой, неоспоримо доказало законность моего нахождения здесь – ведь королевская нянюшка обладает немалыми доверием и влиянием.

План полностью удался. Теперь я без проблем смогу выходить в город, когда это потребуется.

Чуть попетляв по городу, я в сгустившихся сумерках незамеченной подошла к 'Графскому двору'. Немного подумав, махнула рукой на все предосторожности и вошла с 'парадного входа' – прямо в общий зал трактира. Взглядом обежав посетителей, я расслабилась и широко улыбнулась. В углу, зажатый между столом и стенкой, сидел и неторопливо ужинал высокий накачанный мужчина со светлыми короткими волосами, торчащими во все стороны. Его можно было бы принять за кузнеца или каменщика, если бы не удобная и неброская шёлковая рубашка и кожаные с металлическими бляшками штаны. Отсутствие хоть какого-нибудь плаща или накидки невольно привлекало к нему внимание – что мужчину, похоже, ничуть не волновало. В конце концов любой неискушённый зритель решил бы, что какой-то небогатый вельможа поселился в комнатах наверху и ненадолго спустился вниз, чуть перекусить. После чего случайный человек отвернулся бы и тут же забыл о странном инциденте.

А вот стражника или соглядатаев Неназываемого поведение здоровяка тут же насторожило бы. Впрочем, ни соглядатаев, ни стражников в 'Графском дворе' не появлялось уже давно. А если и появлялись, то ненадолго.

Я лёгким кокетливым шагом направилась к толстяку Хедди, скучающему за барной стойкой. Уже через пару часов прохлаждаться ему будет некогда, но сейчас он мог позволить себе изучить меня заинтересованным взглядом и настроиться на приятную непринуждённую беседу. Каковое ожидание я ему с радостью обломала, всего лишь чуть показавшись из-под капюшона и небрежным жестом проведя рукой перед ртом.

Тоскливо вздохнув, хозяин заведения осел обратно на бочонок с пивом. Тенью его движения откинулся к стене белобрысый в углу, пропуская мимо себя тонкий метательный нож.

Я досадливо встряхнула кистью. Ну не получается у меня ещё быстрее! Итак движение глазом не отследить! А вот кое-кто умудряется и отследить, сидя ко мне боком, и увернуться… Мне до такого уровня ещё расти и расти.

Чуть поникнув, я направилась к мужчине. Он уже выдернул мой нож из стены и теперь с интересом его рассматривал, но, стоило мне подойти, безропотно протянул рукоятью вперёд.

Я взяла обратно свое имущество и встретилась взглядом с насмешливыми карими глазами. Обиженно нахмурилась, но почти сразу не выдержала и рассмеялась:

– Ты совсем не изменился! Всё такой же настороженный!

– А ты изменилась, – в ответ нахмурился мужчина, разглядывая мой костюм прислуги.

– Это маскировка, – отмахнулась я.

– Я догадался…

Склонив голову на бок, я отступила на шаг, обиженно надула губы и детским голоском поинтересовалась:

– Дядя Санар, ты даже не хочешь меня обнять? Мы не виделись почти полтора месяца…

– Хочу, малышка! – не выдержав, рассмеялся мужчина. Его объятия оказались такими же тёплыми и крепкими, как и раньше. Я их помню ещё с тех пор, когда на лошадь мне приходилось залезать по поленнице. Санар мне не родной дядя и даже не родственник, но мы давно и благополучно об этом забыли, по обоюдному согласию. Он всегда заботился обо мне и многому научил, как и остальные воины из его отряда, к которым я с прошлого лета с гордостью причисляю и себя…

Увидев искреннюю широкую улыбку на моём лице, Санар поспешил омрачить мою радость:

– Мне не удалось ничего узнать.

Сердце ёкнуло, улыбка увяла. Как же так, ведь дядя Санар со мной – и, значит, все проблемы должны решиться быстро и разом!.. Но мужчина только головой покачал.

– Да ещё и ты… Малышка, как ты умудрилась за столь малое время наделать целую кучу глупостей?

– Неправда! – обиделась я. – А… как ты меня нашёл?

– Тебя трудно было не найти, – мужчина сдвинул вместе густые брови и сжал губы в тонкую линию, всем своим видом выражая осуждение. – Такой след за собой оставила! Купца-то зачем было убивать, маленькая разбойница?!

Детское прозвище – шутливый титул, данный мне санаровскими вояками, – неприятно резануло слух. Наверное, потому что в этот раз оно не было ни шутливым, ни прозвищем.

Я попыталась ответить, но горло перехватило. Тёмное пламя, а мы ведь всё ещё в общем зале!!!

Решившись, я резко надвинула капюшон на глаза и направилась к стойке. Санар с ленивой небрежностью встал и последовал за мной. Трактирщик лишь тоскливо вздохнул, провожая взглядом нас с Санаром, запирающихся в комнатке для важных бесед.

– Я ничего не делала, понимаешь?!! Он сам!!! – едва толстая, обитая чем-то мягким, дверь закрылась, я кинулась мужчине на грудь, пряча слёзы и всхлипы в складках шёлковой рубашки. – Он… он просто раз – и всё!!! А я отвернулась!!!

Попытки ещё что-нибудь объяснить застревали где-то в горле, перекрывая дыхание и заставляя меня давиться судорожными вздохами. Перед глазами клубился сумрак, и на его фоне белым пятном маячило одутловатое искажённое лицо с остекленевшими, вытаращенными в ужасе глазами…

– Тише, малышка, – низкий тихий голос пробился ко мне не сразу. Оказалось, мужчина уже уселся на единственный в комнате топчан и покачивал меня на коленях, как когда-то в далёком детстве. Грубая огромная ладонь мягко касалась волос, чуть поглаживая, отчего по коже головы разбегались мурашки – и где-то глубоко внутри медленно разгибалась сжатая и искорёженная пружина, застывшая, казалось бы, навеки. – Тише, всё хорошо… Это было, да, но это было раньше, и уже прошло… Всё прошло… Я больше не дам тебя в обиду, я снова рядом, и никуда не денусь… Вот увидишь, малышка – теперь всё будет хорошо…

Я невольно улыбнулась тому, что он повторил мои недавние мысли. Вот только мы не правы – ни он, ни я. Как раньше уже не будет… Никогда не будет.

И это – хорошо, считает мама. Всё должно развиваться, так или иначе… Ох, мама, мамочка, где же ты сейчас?!

– Что ты смог узнать про… про родителей? Неужели совсем-совсем ничего?.. – я подняла голову с его плеча, чтобы заглянуть в глаза. Вблизи они казались не карими, а серовато-зелёными, с тёмными проплешинами и светлыми отблесками… Сейчас в них плескалась грусть.

– Ничего. Они будто сквозь землю провалились… Конвой мы отследили до самой столицы, хотя они усиленно скрывались. Но дюжине человек замаскироваться трудно. А потом… Я только могу предположить, что их где-то держат взаперти, но я не знаю, где. В тюрьме их нет. В мрачном крыле дворца – тоже, я уверен… Но они живы. Обязательно живы. Не могли их казнить без суда и следствия.

– Не могли, – старательно кивнула я и наклонила голову, снова утирая слёзы уже мокрой рубашкой Санара. – И мы их найдём… И он ещё пожалеет…

– Найдём, – согласился воин, старательно пропуская мимо ушей слова 'он пожалеет'. Ну и ладно.

– А что в Пелитарессе? Там-то теперь как?

– А там теперь барон Гренз заправляет, временно, в качестве комиссара короля. Кроме него, в Одиноком замке ещё сотня воинов короля, которые иногда делают вид, будто активно ищут изменницу…

– Изменницу?..

– Ну, тебя, естественно. Дочь предателей-заговорщиков, и так далее…

Я сникла. Одно дело – интуитивно догадываться, что безопаснее сейчас уехать из родного дома, спрятаться, хоть ненадолго… И совсем другое – точно знать, что тебя разыскивают как заговорщицу, предавшую собственного сюзерена и короля.

На глаза снова навернулись слёзы, но я отогнала их волевым усилием, нарочито внимательно вслушиваясь в монолог Санара:

– Кроме того, комиссар короля сейчас развлекается тем, что ищет полумифическую шайку разбойников, контролирующую Поперечный тракт. Вот только найти почему-то не может, а местные жители молчат, словно Тёмное пламя увидели… – голос мужчины чуть дрогнул, как бывает, когда человек пытается сыронизировать, даже если ему совсем не смешно.

Во время всего разговора воин деликатно отворачивался от меня, и что говорили его глаза, мне не было видно, но в тихой размеренной речи едва заметно проскальзывали нотки тоски и горечи.

Конечно. Было бы странно, если бы Санар оставался равнодушен – ведь он не нашёл моих родителей, и ничем не смог помочь мне, а сам гуляет на свободе, как ни в чём не бывало, – по крайней мере, по его мнению. Мне всё виделось чуть иначе…

Санар всегда выручал меня в самые трудные моменты жизни. Если мне не к кому было обратиться, когда меня не понимали ни папа, ни мама… Если я попадала в переделку, когда рядом не было никого из знакомых… Он всегда появлялся и помогал, так же неожиданно, как и в самый первый раз.

…Мне было всего 12 лет. Я очень далеко уехала от Одинокого замка, что не было для меня новинкой. Все селения, дороги и поля на полсуток пути окрест я знала наизусть – лучше, чем хозяйственные переходы в собственном замке. Всё казалось настолько близким и безопасным, что, оставшись без коня в шести часах езды от дома, я не испугалась.

Я погладила Тихоню, едва постанывающего от боли, попрощалась с ним и ушла, не оборачиваясь. Мне казалось – если я обернусь, то не смогу от него уйти… Коня, сломавшего ногу, вылечить невозможно, – так говорил папа. Лучше помочь ему умереть, чтобы долго не мучился. А у меня даже самого завалящего ножа не было, не говоря уже о полноценном оружии… И Тихоне я помочь не могла ничем.

Только спустя ещё два часа, пройдя едва ли десятую часть обратного пути, я серьёзно задумалась. Из съестного имелись только пара пирожков да бурдюк с водой, припасённый для коня. Остальные вещи, лежавшие в седельных сумках, я не тронула. Зачем? Мне казалось, что до дома рукой подать, а вещей много, и они только замедлят моё возвращение…

К этому моменту я бы с удовольствием передумала и собрала всё, что могла унести, включая тёплый плащ, слёзы Тёмного и какие-то там бумаги, на всякий случай вшитые мамой в угол потника… но ради этого пришлось бы возвращаться к коню.

Когда начало темнеть и резко похолодало, я только поплотнее укуталась в лёгкую накидку родовых цветов. Ну почему я не взяла плащ? И идти ещё было далеко, а ноги уже ныли, непривычные к пешим переходам.

Одинокий стук копыт разнёсся в вечерней тишине далеко над полем. Тихоня?.. Не может быть! Он же сломал ногу! Перед глазами до сих пор, стоит задуматься, всплывает бархатная бабка передней правой, согнутая так, что сомнениям не остаётся ни малейшего места…

Но тогда кто?! Сердце испуганно вздрагивает и заходится в бешеном темпе. Одна, в темноте, далеко от замка… И неясная фигура всадника, быстро догоняющего меня, бегущую по полю. В какой момент я побежала, понять мне не удалось. Просто в голове пролетело: это не стражник отца, они не ездят по одиночке, да и не успели бы добраться сюда…

Небольшой овражик сунулся под ноги слишком неожиданно, и я с приглушённым вскриком покатилась кувырком. В ответ из сумерек донёсся резкий окрик, и чужой конь прибавил прыти. Всадник подлетел, едва я поднялась на ноги. Осаженный уверенной рукой, прямо перед моим лицом возмущённо заржал гнедой породистый конь. Тёмная фигура соскочила с него мягким слитным движением и оказалась неожиданно высокой.

Я отшатнулась, закрываясь руками то ли от возмущённо-яростного взгляда коня, то ли от громадного силуэта его всадника. Ноги подкосились, и я осела обратно на землю, зарыдав в голос. Это был первый и последний раз, когда я рыдала взахлёб, как деревенская девчонка…

Раскатистый взволнованный голос расспрашивал, всё ли у меня в порядке, не сломано ли чего, и почему я так поздно разгуливаю далеко от замка… А я рыдала и не могла остановиться.

Когда я успокоилась, то позволила проверить себя на наличие отсутствия переломов и других серьёзных травм. Найденные пару синяков и приличный ушиб мужчина (конечно, им был Санар) 'заговорил', пообещав, что к утру они болеть будут гораздо меньше. А я смотрела на него во все глаза, слушала низкий рокочущий голос – и во всё безоговорочно верила, впервые встретив настолько громадного и настолько доброго ко мне человека.

А потом мы ехали к замку, я сидела перед Санаром, кутаясь в его широкий плотный плащ и слушая незамысловатые истории из его жизни. Из этих историй можно было вынести много разных мыслей, но о мужчине становилось понятно только то, что он живёт в Пелитарессе и отлично осведомлён о жизни всех окрестных деревень и городов.

Уже за пару километров от замка мы увидели цепочки факелов, разбегающиеся во все стороны, и услышали резкие окрики команд. Санар ссадил меня с коня, подъехав почти вплотную к одной из поисковых групп, и посоветовал больше не уезжать так далеко от дома. В ответ на мой умоляющий взгляд, полный горького отчаяния, мужчина с усмешкой добавил: 'По крайней мере, без меня не уезжай', – и умчался в ночь, оставив после себя только затихающий стук копыт, который быстро перекрыли радостные крики отцовских стражников…

Я с трудом вынырнула из воспоминаний и наткнулась на обеспокоенный и виноватый взгляд. Встряхнулась, как кошка, возвращаясь в нынешнее, далеко не такое безмятежное время. Чуть нахмурилась, заметив новые морщинки на лбу и в уголках глаз мужчины.

– Санар, ты сделал для моих родителей всё, что смог. Я не знаю, чем и как я смогу отблагодарить тебя, но обещаю, что я это сделаю. А теперь… – слова давались тяжело, казалось, я делаю большую глупость, но одновременно во мне крепла уверенность, что так будет правильнее всего. – Теперь тебе лучше уехать, Санар. Я не оставлю ситуацию такой, какая она есть. Я приму все возможные меры, чтобы освободить родителей и вернуться в Пелитаресс самой. Вернуться хозяйкой. Ну, или дочкой хозяина…

Робкая улыбка дрогнула на моих губах и будто отразилась на лице мужчины, сделав его моложе на десяток лет и гораздо привлекательнее. Что не помешало нахмуриться карим глазам:

– Малышка, ты меня прогоняешь?

Я вздохнула. Попыталась ещё раз:

– Санар… Я не хочу тебя вмешивать в то, что будет. Это проблемы моей семьи, и хотя ты мне самый близкий друг, тебе лучше остаться в стороне… Прошу тебя.

На этот раз жалобными и виноватыми были мои глаза, а мужчина усмехнулся, лукаво и вызывающе.

– Малышка, если бы я не хотел влезать в это дело, я не стал бы укрывать тебя от королевского отряда. Скорее, передал бы им с рук на руки – и может, заслужил бы прощение всех моих разбойничьих дел. А теперь я тебя не оставлю. Да и что ты сможешь сделать в одиночку? А так – в твоём распоряжении весь мой отряд, причём трое ребят сейчас рядом с Одиноким замком, следят за событиями, а ещё пятеро – в столице, пытаются хоть что-то узнать про твоих родителей.

– Соколы у них есть?

– Есть. И свои, и через птичников вести передавать можно.

Я только кивнула, задумавшись.

Ясно, что корона так просто не прекратит мои поиски и родителей от хорошей жизни не выпустит. Более того, они могут пробыть в руках 'правосудия' ещё не один месяц, прежде чем 'его величество Малолетка', король Карсуты Киртон Второй, не соизволит дать хоть какие-то объяснения случившемуся. Или это будут не объяснения, а обвинительный приговор, что вполне вероятно, учитывая нелюбовь молодого короля к моему отцу.

Нет, такое положение дел меня категорически не устраивает. А значит, придётся идти против короны. Тёмное пламя!!! Я ведь не смогу сейчас вернуться в Пелитарессу!

Придётся действовать отсюда. Прав Санар, без его отряда мне не справиться.

– Кто из ребят приехал с тобой?

– В Ниоре – двенадцать человек, включая меня, Поварёшку и Ёжика. Рядом с границей в одной деревеньке караулят Бельчата, их старший брат и Ветка.

– Что ж ты Ветку там оставил? – расстроилась я.

– А на кого ещё я мог оставить Бельчат? Они только Ветку и слушаются… Не тащить же их было в Светлейшую Ниору, с неизвестно какими перспективами по приезду.

– Тоже верно, – вздохнула я. Мысленно встряхнулась, возвращаясь к главной проблеме. Как там учил папа? 'Отбрось все сомнения, забудь обо всём, что не касается дела. Соберись, брось все силы на решение проблемы – и она тебе покорится'. Все силы? Хорошо, папа, я попробую… – Тогда давай так. Во-первых, выбери четырёх человек, которые будут следить за выходами с территории дворца – возможно, я буду выходить, чтобы встретиться. Не всё время же нам здесь светиться?.. Во-вторых, в Белом городе оставь только двоих человек – новости они и так услышат, а поиски там вряд ли дадут результаты… Так вот, оставь двоих в Тийранте, а остальных отправь на юг и восток – я составлю им послания, пусть побегают по замкам папиных друзей, выяснят их отношение к происходящему и сообщат, что я на свободе и собираюсь действовать. Мамину родню пока вмешивать не будем – всё таки, международного конфликта хочется избежать… Затем, те, кто остался в Пелитарессе, пусть поднимут наших вассалов. В конце концов, они не обязаны терпеть такое отношение к их сюзерену. Посмотрим, кто откликнется, а кто затихорится – и хотя бы будем знать, на кого действительно можно положится. Да, и пусть ребята подкупят птичников – ежели будут письма в столицу, их надо незаметно перехватывать…

Я продолжала распоряжаться, краем глаза отмечая одобрительные кивки Санара на особо серьёзных мерах. Значит, он со мной полностью согласен. Это хорошо.

Когда выдохлась и замолчала, мужчина с гордостью похлопал меня по плечу:

– Молодчина, малышка. Всё-таки, чему-то твой отец тебя научил…

Я вспыхнула:

– Он не учил!!! Я сама научилась, он только отмахивался от меня!

– Ага, и разрешал присутствовать на своих военных совещаниях… Просто так.

Я кивнула, прежде чем поняла его слова. Да, просто так… Чтобы я сидела и набиралась опыта. Тёмное пламя, папа, ну неужели так трудно было объяснить, что таким способом ты меня учишь?! Я ведь обижалась на тебя почём зря.

– А теперь, – вдруг нехорошо сверкнул глазами Санар, впиваясь в меня взглядом, – ты мне подробно расскажешь, что произошло с тех пор, как мы проводили тебя на границе Карсуты и Вер'цита… С какой это радости вдруг ты, малышка, оказалась в королевском дворце Илсинора и чем ты там занимаешься под носом у венценосных особ.

Я сникла, понимая, что ничего хорошего не услышу по окончании рассказа, но скрывать нынешнее положение вещей было бы ещё одной глупостью в моей копилке ошибок. Устроившись на жёстком топчане поудобнее, насколько это было возможно, я принялась за подробный отчёт о событиях последних шести недель – первого в моей жизни времени, когда я осталась одна, без присмотра родителей и без поддержки друзей.