"Дрессировщик драконов" - читать интересную книгу автора (Одинец Илья)

Глава 3 Новый маршрут

Янек жалел, что поехал в Трир. Если бы он остался дома и чинил крышу, как приказал ему Пыпер, не чувствовал бы такой опустошенности. Чувства были столь сильными, что сердце молодого человека разрывалось от невозможности восстановить душевное равновесие. Он знал, что должен вновь увидеть дракона. Между ними возникла непонятная мистическая связь. Плотник не мог понять, почему выбор Эргхарга пал на него, однако понимал, что это огромная удача. Тех, кому дракон позволил увидеть мир своими глазами, единицы. Янек отдал бы все на свете, лишь бы узнать, почему это произошло, его тянуло к дракону, как маленького мальчика манит зарытый клад. Тайну нужно было разгадать во что бы то ни стало!

И несмотря на это Янек был вынужден уйти. Мастер выгнал нарушителя спокойствия, пригрозив вызвать смотрителей, а караулить у забора, когда дрессировщик отлучится или просто ляжет насладиться послеполуденным сном, Янек не мог — если он опоздает к отъезду коляски, не успеет вернуться в Пестяки вовремя. Хозяин обязательно обнаружил бы пропажу работника и раскрыл обман с колотушкой на крыше. В этом случае ехать в Пестяки смысла не было — жадюга Пыпер выгнал бы его, не заплатив ни йе, хотя работу плотник почти закончил. Поэтому молодой человек немного постоял у забора, огораживающего территорию за сценой, где жили артисты, а потом направился к "Синему искушению". Там он рассчитался с кучером за помощь и забрался на положенное место в коляске — за ящиком для провизии.

До Пестяков добрались без приключений, правда, на сей раз, поспать Янеку не удалось — он выспался утром, а отвлечься от грустных мыслей о драконе мешал громкий противный голос Пыпера, который вновь взялся убеждать столичных гостей в необходимости приобретения земли и переводил на эту тему любой разговор. А по дороге гости разговаривали, разумеется, только о драконе.

— Теоретически, — произнес господин Крахт, — подчинить себе можно любое животное, но вот чего я не понимаю, так это как мастер Дагар обходится без пики? Я много раз видел выступления артистов, но дрессировщики всегда использовали пики, будь они укротителями медведей, вепрей или тузуаров[4]. Да и как без пики? Как заставить неразумную бессловесную тварь делать то, что требуется? И как ее контролировать? Как защищаться? Вот схватит зверь за ногу, и все, вместо выступлений придется милостыню просить, потому что калекой станешь. А тут дракон, и никакой пики! Мастерство! Настоящее мастерство!

— Мошенничество, — парировал Пыпер. — Чем крупнее город, тем больше мошенников. Вот у нас в Пестяках намедни появился хромоножка. Сидел подле храма, милостыньку просил. Народ у нас глупый, сердобольный, полную шляпу медяков ему накидали, а я вечером своими глазами видел, как он от смотрителей убегал. И не хромал совсем. Жулье кругом. Вот он, недостаток присоединения к пригороду! И у нас обманщики появляются! Хотя мошенничают все по мелочи.

— Это не мошенничество, — возразил Крахт. — Вы, Пыпер, ведь сами видели, как дракон огнем пышет, а дрессировщик знай себе, покрикивает, и ничего не боится.

— Может, он сумасшедший? — вмешалась в разговор взрослых Вилька. — Потому и не боится. Вон как орал! Только ненормальный станет кричать на дракона.

— Да, не иначе сумасшедший, — согласился Крахт.

Янек заерзал на своем месте. Ему захотелось выглянуть из укрытия и разъяснить бестолковым, что дрессировщик не пользуется пикой потому, что дракону эта пика, как прутик. Его чешую можно проткнуть только вилами. Да и вилы не помогут, дракон вряд ли станет слушаться их обладателя. Зверь намного крупнее и сильнее человека, и с легкостью убьет любого дрессировщика одним движением хвоста или огненным выдохом, а вилы его только разозлят. Кто осмелится подойти к разъяренному быку и уколоть его иглой в ляжку? А что до криков, то человеческий голос для дракона, наверное, просто слишком тихий.

Мастер Дагар правильно делает, что обходится без оружия. Подчинить дракона угрозами и причинением боли не выйдет, здесь что-то другое. Какой-то секрет, особый вид магии, возможно, глубинная связь между зверем и дрессировщиком, тайна, свято хранимая и передающаяся от дрессировщика преемнику.

— И обручем с лентами перед мордой тряс, — продолжила Вилька. — Наверное, поэтому дракон его и слушался. Может, бубенцы на обруче, волшебные?

— И кто их заколдовал? — спросил Крахт. — Сам дракон?

— Эльфы, — неуверенно произнесла девушка. — Только у драконов и эльфов есть магия.

— И зачем эльфам заколдовывать бубенцы дрессировщика? Нет, эльфы здесь не при чем. Мастер справляется самостоятельно, безо всякой магии. А обруч… обруч нужен для привлечения внимания. Представляете, какими незначительными мы кажемся дракону?

— Потому и костюм у дрессировщика яркий и блестящий, — добавила Вилька, довольная собственной сообразительностью. — Папенька, а дракон будет еще выступать?

— Он едет в столицу, — ответил Пыпер. — Здесь ему больше делать нечего.

— Он будет выступать в столице?

— Одно представление для публики, одно, особое, для короля.

— Вот бы мне стать принцессой! И тогда дракон выступал бы только для меня!

— Ты и так у меня как принцесса. Вон какой комод купили! И в королевском дворце не сыщешь! А у нас в Пестяках разных диковинок много, потому как торговый тракт из Ви-Элле проходит совсем рядом. А там и до Ил’лэрии недалеко. Покупайте землю, не прогадаете! Эльфы, знаете, они иногда такие штуки привозят, аж не знаешь, как назвать! И все сплошь волшебные!

Янек отвлекся от разговора, перескочившего на неинтересную тему сравнения стоимости земли в Пестяках и Трире, и снова задумался о драконе.

Он летал! Летал так высоко, как не летают даже птицы! Там, в небе, он чувствовал то, что не чувствовал никогда раньше: свободу и могущество, он был волен делать все, что захочет! Быть драконом — это здорово! Летать! Обладать магией! Подчинять себе небо, ныряя с головокружительной высоты, и никогда не падать на землю!

Да как дракон мог променять все это на тесную клетку дрессировщика? Почему не может выпрямиться и спалить огненным дыханием деревянные прутья? Или сломать их? Неужели клетка заколдована? Но ведь Эргхарга выпускают на волю во время представления! И кто мешает ему взмахнуть крыльями и вернуться в родные горы? Нет, мастер Дагар не выдрессировал дракона, он точно заключил с ним сделку, что-то пообещал… или… чем-то пригрозил.

Плотник вздохнул. Никогда, никогда не узнать ему секрета дрессуры и никогда больше не летать под облаками.

По возвращении домой, Янек выбрался из своего укрытия и, пока Пыпер и гости не вышли из коляски, взобрался на крышу. Колотушка выполнила свою задачу, и плотник снял ее с трубы. Теперь неплохо бы сесть на край крыши с молотком, чтобы хозяин лично увидел его за работой.

Так и случилось. Пыпер, сойдя с подножки коляски, первым делом поднял голову.

— Работаешь? Ну, работай. И не ленись мне! Чтобы завтра к обеду все закончил!

— К обеду? — плотник обернулся на недоделанную работу и вздохнул. Стучать ему молотком до самого заката. И спать прямо на рабочем месте.

Гости прошли в дом, и вскоре из трубы донесся запах горячего хлеба. Янека к ужину никто не позвал, да он и не пошел бы — работу следовало закончить, а поужинать можно остатками того, что утром взял с хозяйской кухни.


Ночью, лежа на крыше и смотря на высыпавшие звезды, сочные и крупные, словно вишни, Янек снова думал о драконе. Вон то черное облако, наполовину закрывшее Луну, точь-в-точь морда Эргхарга, а те звезды… если провести от них прямые линии к соседними, похожи на крылья…

— Кажется, теперь я на всю жизнь обречен думать о драконах, — негромко вздохнул Янек и закрыл глаза.

* * *

Эргхарг был доволен. Он получал все, что хотел, практически ничего не отдавая взамен. Или, по крайней мере, то, что он отдавал, ему было не нужно, и никакого чувства потери дракон не испытывал. Ну почему все истинно свободные не могут жить так, как он? Почему мудрый Крхэнгрхтортх протестует против той жизни, которую ведет Эргхарг? Ведь он не делает ничего плохого!

Кто первым сказал, что люди не стоят внимания? Кто первым признал их полуразумными животными? Кто первым объявил, что общение с людьми недостойно великой расы? Что от людей нельзя ждать ничего хорошего? Что они могут только брать, ничего не отдавая взамен? Что их слово ничего не значит, а деяния заставляют сердца сжиматься от скорби?

Эргхарг был со всем этим не согласен. Конечно, если бы его не изгнали, он, возможно, никогда и не посмотрел бы в сторону человека, но сейчас он ни о чем не жалеет, и если бы его изгнали повторно, дракон поступил бы точно так, как поступил тогда, двести лет назад. Он снова пошел бы за человеком, и снова получал бы все, что хочет.

Конечно, с точки зрения Крхэнгрхтортха люди ничем не лучше буйволов или мустангов. Так же заботятся о пропитании, дерутся за самок и ставят во главу угла природные потребности. Но они могут создавать произведения искусства! Красивую музыку, живописные полотна, даже стихи! Ну и что, что все это не идет ни в какое сравнение с музыкой, картинами и поэзией драконов! В конце концов, человек не так уж и далеко ушел от животного. Люди достойны внимания и изучения! С каждым годом Эргхарг убеждался в этом все больше.

Возможно, когда истечет срок его изгнания, он вернется в Арканы и напишет ученый труд. Материала предостаточно — все эти годы Эргхарг записывал наблюдения в памяти, а за следующий век их наберется еще больше. Но главное, какой простор для выбора тем! Чем плоха, например, такая: "Человек несовершенный — странное существо, плохо приспособленное для выживания, и, однако, выжившее и подчинившее себе большинство живых существ планеты". Или такая: "Особенности человека несовершенного: умение рассуждать и игнорировать жизненные потребности в угоду необходимости". Конечно, последнее могут далеко не все особи хомо обыкновениус, но они стараются! И в итоге время приблизит их к истинно свободным. Не приравняет, но приблизит достаточно, чтобы внуки Крхэнгрхтортха отменили тринадцатый декрет.

Эргхарг действительно подумывал о научном труде, однако подозревал, что как только Крхэнгрхтортх узнает, чем он занимался в изгнании, не просто вышлет его в очередную ссылку, а на веки вечные запретит появляться в Арканах. Его труд, конечно, заметят, но будет поздно что-либо менять. Так стоят ли люди такой жертвы?

К тому же люди и сами плохо думают о драконах, считают их агрессивными злобными тварями, боятся и не желают вступать в контакт. Что поделать, полуразумный никогда не поймет разумного.

Дракон раздраженно дернул хвостом, едва не сбившись с курса, и фыркнул. В любом случае он продолжит наблюдать и решит вопрос с ученым трудом позднее. А пока… пока стоит внимательнее смотреть вниз.

Под брюхом медленно проплывала темнота. Слабые человеческие глаза не приспособлены к ночи и высоте, и ничего не рассмотрели бы, а Эргхарг прекрасно видел пустые в этот ночной час улицы Трира. Здания грубые, безыскусные, районы неудобные, дороги разбитые, тем не менее, это настоящий город. Никаким животным ничего подобного не построить. Вот вам и еще одна тема для раздумий: "Сравнение и анализ городов хомо обыкновениус и общественных насекомых".

Эргхарг снова дернул хвостом, избавляясь от ненужных мыслей. Не время сейчас думать о столь далеком будущем, лучше сосредоточиться на настоящем.

Эргхарг получал все, что хотел. Немаловажное условие комфортного существования. Вот и теперь, стоило только дракону заметить луноликого, как Дагар бросил все, чтобы ему угодить, и отправил на поиски обладающего и-ши незнакомца маленького Элиота. Эргхарг не сомневался, что мальчик не преуспеет в порученном деле, люди вообще не приспособлены для поисков просто потому, что у них отсутствуют соответствующие органы, но не сомневался, что мастер что-то придумает. Так и случилось. Ради того, чтобы ублажить дракона, Дагар нарушил собственное правило "ни при каких обстоятельствах не выпускать зверя из клетки в непосредственной близости от городов", и теперь Эргхарг парил над Триром в поисках луноликого и обозревал окрестности.

Человеку никогда не увидеть мир таким, каким видит его дракон. Мир людей грубый, тусклый и угрюмый, мир драконов изящный, яркий и радостный. Человек ограничен в восприятии и выражении эмоций, драконы видят вещи такими, какие они есть, и щедро делятся друг с другом любовью, свободой, уверенностью и счастьем. Драконы никогда не построили бы такие угрюмые и мрачные домишки, не стали бы добровольно запирать себя в каменных клетках, отгораживаясь от всего прекрасного, чем богата земля. И уж точно никогда не стали бы спать в душном замкнутом пространстве.

К счастью, ограниченность человека не позволяет ему видеть и-ши. Они могут смотреть друг на друга и не подозревать, что сосед обладает великой силой, они могут годами жить без тревог, не зная, что являются носителями волшебства. Если бы у них была развита ша-яна, они видели бы то, что видит дракон, и строили бы более плотные жилища, не выпускающие и-ши наружу, и Эргхарг никогда не нашел бы то, что искал.

Дракон сделал над городом три круга. Трир оказался богат на луноликих: аж два человека испускали сияние, они могли бы заинтересовать Эргхарга, если бы днем он не встретил человека, чья сила превосходила и-ши этих двоих и мастера Дагара вместе взятых. И этого человека в Трире не было.

Дракон взревел и сделал три мощных взмаха крыльями. Следовало подняться повыше, чтобы в поле зрения попала деревушка, через которую они проезжали, прежде чем войти в город. Вероятно, луноликий живет именно там.

С воздуха деревушка показалась Эргхаргу совсем крошечной, однако в ее центре ярко светилась и-ши. Та самая, которую жаждал увидеть дракон. Обладатель силы живет в двухэтажном доме с большим садом. Дракон запомнит. И приведет сюда Дагара.

* * *

Янек закончил чинить крышу вовремя. Он убрал инструменты, спустился по приставной лестнице и вошел в дом. Пыпер и гости уже сидели за столом, ожидая, пока кухарка поставит перед ними обед.

— Я выполнил работу, хозяин, — произнес молодой человек.

— Неужели?

— Можете проверить.

— Разве ты не видишь, что мы сели обедать? После обеда на крышу не полезешь, там весь обед растрясешь, и будешь мучиться животом, после обеда надобно поспать в тенечке, так что ближе к вечеру оценим, чего ты там наремонтировал.

— Хорошо.

Янек придвинул к столу стул и сел.

— Это чего это ты вздумал? — поднял брови Пыпер. — Неужто обедать собрался? Это с какой такой радости?

— Хозяева кормят своих работников, — напомнил Янек.

— Вот только ты уже не работник, ты свою работу закончил, — надул губы толстяк.

— Тогда заплатите мне и я уйду.

— Заплачу, когда увижу, что ты все сделал. А смотреть я буду после обеда. Выйди из-за стола.

— Но…

— Хочешь есть? Получишь на десять тонге меньше.

— Десять тонге?! Это слишком дорого!

— Тогда ешь в другом месте. Иди, иди, не мешай честным людям.

Янек опешил. Он, конечно, ожидал от Пыпера всякого, но не думал, что тот станет подличать. Молодой человек открыл было рот, чтобы возразить, но тут с улицы донесся крик:

— Дракона везут!

— Еще одного? — удивился Пыпер, поднимаясь с места. — Видать, и правда нас к пригороду присоединят. То есть, так и так присоединят, — опомнился он, оглядываясь на столичных гостей, — просто… быстрее, чем я думал.

Плотник не стал слушать, он первым выбежал на улицу и у ворот едва не столкнулся с высоким угрюмым человеком в черных кожаных сапогах, кожаных штанах, жилете поверх серой рубашки и черном плаще. Мастером Дагаром.

— Тебя-то я и ищу, — произнес он. — Хочешь снова увидеть дракона?

Дракона?! Янек не мог поверить собственным ушам. Значит, вчерашнее представление ему не приснилось, и дракон действительно показывал ему горы и луга с высоты драконьего полета. Между ними есть связь! Эргхарг тоже это почувствовал, и теперь…

Дрессировщик посторонился, и Янек выбежал на улицу. Локтях в десяти от ворот стояла знакомая кибитка, запряженная шестеркой коренастых коней, к которой толстыми цепями была привязана клетка с драконом.

Эргхарг смотрел на молодого человека и улыбался. Тонкий безгубый рот растянулся, обнажив острые зубы, белые плети усов приподнялись у основания, оранжевые кошачьи глаза прищурились. Янек подошел к клетке и взялся за деревянные прутья, что-то подсказывало ему, что зверь его не тронет.

— Ты меня нашел! — прошептал он.

— Что значит, "тебя-то я и ищу"?! — спросил Пыпер дрессировщика и скрестил руки на груди. — Вы что, знакомы?

Мастер поклонился и отвернулся, потеряв к толстяку интерес, но у Пыпера вопросы еще не закончились.

— И где, позвольте поинтересоваться, вы познакомились? Когда через нашу деревушку проезжали, этот лентяй сидел на крыше, я сам видел. Или, может, вы встретились в городе?

— Это не имеет значения, — пожал плечами Дагар, внимательно наблюдая за питомцем. — Не подходите к дракону, он опасен.

— Это для вас не имеет, а для меня имеет! — напыщенно сказал толстяк. — Эй, ты! Я же приказал тебе работать!

— Я выполнил работу, — Янек смотрел на Эргхарга и не мог оторваться. — Я все сделал вовремя.

— Ничего ты не сделал! Ты нарушил мой приказ! Ел мою пищу! Спал под моей крышей и целыми днями бездельничал! Да еще с дрессировщиком познакомился! Я ничего тебе не заплачу!

Дракон дернул хвостом, и Янек отвлекся. Он повернулся к Пыперу и сжал кулаки.

— Не заплатите? — разозлился он. — Да я только и делал, что чинил вашу крышу и выслушивал ваши крики о том, какой я лентяй! Я все сделал! Даже раньше, чем договаривались! На совесть сделал! А теперь вы говорите, что не заплатите?!

Янек замолчал. От возмущения и оттого, что от ярости его сердце билось о грудную клетку, словно пойманный кролик. Плотник никогда не чувствовал ничего подобного. Температура тела поднялась, в ушах зазвенело, во рту пересохло, голова закружилась, мышцы напряглись, и Янек едва сдерживал себя, чтобы не броситься на жадного Пыпера и не… откусить ему голову.

— Вы мне заплатите, — медленно произнес молодой человек. — Все до последнего йе.

Сердце стучало все быстрее и быстрее, перед глазами повисла мутная белая пелена, сквозь которую Янек видел только покрасневшее лицо хозяина.

— Обманщик! — завопил Пыпер странным визгливым голосом. — Убирайся с моей земли и не смей приближаться ближе, чем на сто тереллов!

Плотник сжал кулаки и шагнул вперед. В это мгновение мир полыхнул ярко-оранжевым — дракон выпустил из пасти струю огня, которая прошла всего лишь в локте от бока молодого человека и на локоть не дотянулась до прижимистого толстяка. На рубашку Янека попали искры, одежда задымилась и начала тлеть. Боль от ожога заставила плотника очнуться, и молодой человек отскочил в сторону, стаскивая с себя рубаху.

— Караул! — завопил Пыпер. — Убивают! — и побежал к дому.

От ворот послышался рев Вильки, которой собственный отец отдавил ногу, и причитания невольных свидетелей.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — Дагар подскочил к клетке. — Ты чего творишь, скотина?!

— Смотритель! Смотритель! — завопил с крыльца Пыпер. — Убивают!

Янек недоумевающе вертел в руках свою рубаху с внушительной дырой на правом боку, но в голове вертелась мысль не об одежде и даже не об огненном дыхании зеленого зверя, а о себе. О своем рассудке. На одну бесконечную минуту ему показалось, будто он смотрит на толстяка глазами дракона.

— Доволен, скотина?! — орал дрессировщик на Эргхарга. — Доволен?! Это так ты мне платишь за то, что исполняю твои капризы?! Соображаешь, что творишь?! Все! Хватит! Больше никаких поблажек! Я нашел твоего Янека, а теперь мы уезжаем!

Дагар круто развернулся на каблуках и вскочил на козлы.

— Н-но! Трогай!

— Подождите, — попросил Янек. — Можно мне с вами?

— Еще чего!

Мастер снова ожег лошадей кнутом, и это словно подхлестнуло молодого человека. Он подбежал к кибитке и запрыгнул в нее на ходу.

Пыпер ему не заплатит, это ясно — толстяк слишком зол на плотника, да еще испугался дракона. А если Янек не уберется со двора до приезда смотрителей, может запросто попасть в застенок, ведь смотрители в большинстве своем оценивают не на вину, а кошелек, и в застенке всегда оказывается беднейший.

В Пестяках ему больше делать нечего. Единственную крышу, требующую ремонта, он починил, а даже если и найдется кто-то, нуждающийся в помощи плотника, к Янеку не обратится — испугается гнева толстого Пыпера. Зря он все-таки выбрал для найма самый большой и богатый дом, погнался за деньгами, а остался без рубахи.

И что, спрашивается, ему оставалось делать? Бежать. Но в итоге, каждый получил то, что хотел: Пыпер — бесплатную починку крыши, а Янек — встречу с драконом. Он доедет с дрессировщиком до Трира и поищет новую работу там. А по пути попытается выяснить, что связывает его с истинно свободным, и почему тот улыбался, когда смотрел на плотника.

* * *

Янек действовал осторожно, не хотел, чтобы его выгнали. Кому нужен лишний пассажир, который не может заплатить? У Янека не было времени, чтобы даже собрать свои нехитрые пожитки и забрать три тонге — богатство, оставшееся с прошлой работы. Да и не впустил бы его Пыпер на порог.

Запрыгнув в кибитку, плотник осмотрелся. Первое слово, которое пришло ему в голову — чердак. Все пространство кибитки было заставлено и завалено миллионом вещей: коврами, попонами, посудой, одеждой, только в дальнем конце на свободном месте лежал матрац, на котором, скрестив ноги, сидел лысый мальчишка.

— Привет, — поздоровался Элиот. Казалось, он совсем не удивлен встречей. — Я знал, что ты поедешь с нами.

— Привет, — Янек понял, что его не выдадут. — Не возражаешь, если я доеду с вами до Трира?

— Только до Трира? — лукаво прищурился паренек.

— Да. Я вас не стесню, посижу тут в сторонке.

Элиот загадочно улыбнулся.

— Не возражаю. И даже не возражаю, если ты подыщешь себе рубаху. Посмотри в том сундуке, одежда мастера наверняка тебе подойдет.

— Спасибо.

Янек открыл большой кованый сундук и удивленно поднял брови. Сундук доверху был набит дорогими шелковыми рубахами с вышивкой и цветными лосинами.

— Думаю, Дагар не обрадуется, если я надену его рубаху для выступлений.

— Посмотри на дне, там должны лежать несколько льняных, но я бы посоветовал надеть одну из этих, красивых.

— Зачем? — не понял Янек.

— Если не возражаешь, я бы хотел тебя нарисовать.

— Ты рисуешь?

— Нечасто, — Элиот вздохнул. — У меня мало натурщиков, вернее, из всех натурщиков только один Эргхарг. Мастеру не очень нравится, что я трачу время на… мазню.

— Ну что ж, — плотник извлек из сундука темно-бордовую рубаху с серебряными строчками по вороту и рукавам. — Путь до Трира все равно неблизкий, так что я не против.

Элиот обрадовался, он поднялся с матраса и ушел к дальней стене кибитки, немного там повозился, и извлек на свет чистый прямоугольный холст и тонкие угольные стерженьки.

— Сядь вон на тот сундук, — попросил он, — и постарайся не шевелиться.

— Легко сказать, — Янек улыбнулся и сел. — А говорить можно?

— Можно. О чем хочешь поговорить? — мальчик опустился на пол, положил перед собой свернутое в тугой сверток одеяло и прислонил к нему холст.

— О драконе. Откуда он взялся? Дагар действительно подчинил его, когда хотел добыть сердце для короля и завоевать прекрасную принцессу?

— Конечно нет, — Элиот поморщился. — Это просто красивая легенда для простачков. Мастер хочет получать с каждого представления как можно больше денег.

— А ты? Разве не хочешь?

— Я не хочу никого обманывать. Но обманываю, ведь выступления артистов всегда обман, а зрители платят именно за то, чтобы их обманывали. Фокусники, дрессировщики… Дрессировщики особенно. Народ приходит на представление, чтобы увидеть, как щуплый тщедушный человечишка укрощает огромного злого дракона.

— И в чем здесь обман? — не понял молодой человек.

— Думаешь, Эргхарг злой?

Этот вопрос поставил Янека в тупик.

— Я знаю о драконах совсем немного. Говорят, они очень злые. Только сумасшедшие, обладающие особым даром, могут их укротить. Секрет дрессуры передается от мастера ученику, и никто не знает, что происходит между человеком и животным на самом деле.

— За всех драконов не поручусь, — пожал плечами мальчик, — но Эргхарг вовсе не злой. И он не животное. По крайней мере, не безмозглая скотина, каким его считает Дагар. Он понимает, что от него хотят и может выполнить приказ, но только если сам захочет, поэтому слова "укрощение" и "дрессировка" здесь никак не подходит. В этом и есть обман.

— Значит, Эргхарг хочет выступать?

Элиот на секунду оторвался от холста и посмотрел на Янека.

— Если бы у него был выбор, думаю, дракон и на сотню тереллов к сцене не подошел бы. Но выступления не доставляют Эргхаргу неудобств.

— Подожди. Так что происходит между дрессировщиком и драконом? Почему ты обмолвился о выборе? Они что… заключают сделку?

— Я не могу тебе этого сказать, — мальчик вновь вернулся к портрету. — Ты же сам сказал, секрет передается от мастера ученику.

— Но ты знаешь?

— Знаю, — вздохнул Элиот. — Дагар хочет, чтобы я сменил его, когда он уйдет. Я его понимаю: двести лет колесить по свету, давая одно выступление за другим, кого хочешь утомят, но судьба мастера — не моя судьба.

— Твоя судьба — картины? — догадался Янек.

Элиот отрицательно качнул головой.

— Можно я не буду отвечать на этот вопрос?

— Ладно. А двести лет, это правда?

— Чистейшая, — подтвердил ребенок. — Дрессировщики живут очень и очень долго. Но почему, этого я тоже не могу сказать.

Элиот замолчал, а Янек не знал, о чем еще можно спросить, чтобы снова не наткнуться на тайну ремесла. Мальчику повезло, он знает то, что знают лишь несколько человек во всем мире, но эти знания не доставляют ему радости. Как и дракон. И вот этого Янек никак не мог понять. Рядом с Элиотом живет настоящий дракон! Да любой мальчишка на его месте с удовольствием стал бы перенимать опыт Дагара, а Элиот вместо этого тайком рисует незнакомцев.

— Расскажи о себе, — решил нарушить затянувшуюся тишину мальчик. — Где ты родился?

— В Южных Провинциях, — охотно ответил Янек, — у самой границы с Ви-Элле. Родители умерли рано, и мои опекуны отдали меня в школу ремесел. Я выучился на плотника.

— Тебе нравится чинить заборы?

— Если бы у меня был выбор, — улыбнулся молодой человек, — я бы к забору и на сотню тереллов не подошел бы. Но мне нужно на что-то жить, вот я и брожу от одной деревни до другой. Раньше часть денег отдавал опекунам, чтобы оплатить обучение, но теперь я полностью самостоятельный.

— И идешь, конечно, в столицу?

— Говорят, там можно хорошо заработать. А ты где родился?

— Далеко, — голос мальчика дрогнул. — Но я обязательно вернусь домой.

Янек понял, что ребенок расстроился, и поспешил задать более приятный вопрос:

— Я хорошо получаюсь?

Элиот расцвел.

— Хорошо.

— Покажешь?

— Нет. Показывать картину до того, как она полностью готова, плохая примета. Потерпишь?

— Если только немного, — уступил Янек. — Никогда не видел, как работают настоящие художники.

— Тпр-ру! — донесся снаружи голос Дагара. — Стой! Тпр-ру!

Кибитка медленно остановилась.

— Прячься! — шепнул Элиот, схватил холст и засунул его под матрас.

Янек оглянулся. Несмотря на обилие вещей, спрятаться в кибитке молодому человеку было негде.

— Сюда! — мальчик дернул плотника за рукав и указал на кованый сундук. — Влезай!

Янек поспешно открыл крышку и вытащил из сундука охапку цветных рубашек укротителя. Элиот прав — спрятать одежду проще, ее можно рассовать по углам, а он легко уместится в сундуке.

Едва крышка над головой плотника закрылась, снова послышался голос мастера. Теперь он звучал тише, но ближе.

— Не спишь? Помоги открыть клетку.

— Зачем? — в голосе Элиота слышалось удивление. — Мы скоро подъедем к Триру, выпускать Эргхарга опасно!

— Мы едем не в Трир, — жестко ответил Дагар. — Благодаря этой твари, мы свернули с тракта и идем в обход.

— Но почему?

— Спроси его сам, может, ради тебя он научится говорить! Ну! Встал! Живо! Одному мне не справиться!

Кибитка качнулась, и повисла тишина. Янек не шевелился. Он не знал, что ему делать — сидеть в сундуке дальше, или потихоньку вылезти. Если Дагар не едет в Трир, им не по пути. Пока кибитка не успела уехать очень далеко, нужно вылезти… Однако плотник даже не пошевелился. Он и сам не мог бы сказать, что им руководило: любопытство или надежда снова подойти к дракону на расстояние локтя, но он остался в сундуке. Он подождет Элиота и узнает, почему кибитка свернула, и куда направляется дальше.

Мальчик отсутствовал недолго.

— Янек, — позвал он, когда кибитка снова тронулась в путь, — можешь выходить.

Молодой человек откинул крышку и вылез.

— Куда вы едете?

— Не знаю. Мастер сказал, что в Трир не поедет, и свернул на объездную дорогу.

— На какую еще объездную?

— Карту прочесть сможешь? — Элиот наклонился и пошарил среди вещей. — Надо было давно навести здесь порядок, — виновато произнес он, — вот, держи. Она старая, но довольно подробная.

Янек взял пожелтевший лист бумаги. Эта карта была не просто старой, а древней, возможно, ей было столько же лет, сколько Дагару, однако она действительно оказалась очень подробной. Плотник увидел Арканы — горы на юге Миловии, где живут драконы, провел пальцем на северо-восток и уткнулся в Трир. Все крупные тракты были отмечены жирными линиями, а дорога, по которой они ехали сейчас, пунктиром. Она не огибала Трир, а уходила на запад, в сторону Приграничья.

— Вы ведь в столицу едете? — полуутвердительно спросил Янек.

— В Фаронию, — подтвердил мальчик.

— Тогда я ничего не понимаю. Вот смотри. Чтобы попасть в столицу, нужно было ехать по главному торговому тракту. По пути много городов, где можно дать представление. А вдоль этой дороги одни деревеньки. Дагар решил дать представление в городах Приграничья? Это крупные, хорошо укрепленные города, но их всего пять, а по тракту насчитаешь десяток, а то и больше.

Элиот равнодушно пожал плечами.

— Мне все равно, куда ехать. Куда бы мы ни ехали, все равно это очень далеко от дома.

— Зато мне не все равно.

Кибитку тряхнуло, Элиот свалился на матрас, а Янек устоял. Он подошел к противоположному концу жилья на колесах и откинул полог. Клетка, привязанная к кибитке двумя толстыми цепями, была пуста, а сама кибитка, сбросившая вес одного взрослого дракона, неслась очень быстро. Дорога, обозначенная на карте пунктиром, шла через огромное поле клевера, и мелкие душистые цветы мелькали с такой скоростью, что Янек не смог определить, белые они или розовые.

Янек поднял голову и прищурился. Солнце садилось, но в ярком вечернем небе не было и признака черной тени дракона.

— Он охотится, — прочитал мысли плотника мальчик. — Хотя, мог бы потерпеть еще одну ночь, пока ночевали в Трире. Что будешь делать?

Молодой человек снова сверился с картой и покачал головой.

— Мне с вами не по пути, мне нечего делать в Приграничье, но из кибитки, извини, сейчас выйти не могу. Пока над головой кружит дракон… увольте.

Элиот улыбнулся.

— Тогда поедешь с нами до Берсер-Лога. Мастер посадит его в клетку, только когда будем подъезжать к какому-нибудь населенному пункту. То есть, не раньше чем завтра!

Мальчик явно обрадовался нечаянной компании. Он вытащил из-под матраса холст, пристроил его на прежнее место и указал на сундук.

— Садись, картина еще не закончена.

Янек послушно опустился на крышку. В конце концов, ничего страшного не произошло. Он прокатится с артистами до Берсер-Лога — самого южного города Приграничья, поищет там работу, купит необходимые для путешествия вещи, которые оставил в доме Пыпера, а потом вернется в Трир, чтобы постепенно продвигаться к Фаронии по основному тракту. И кто знает, возможно, прибудет в столицу в одно время с драконом — ведь Дагар, если решил выступать в Приграничье, сделает огромный крюк. За это время Янек успеет преодолеть весь путь пешком.

* * *

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — ругался Дагар, подхлестывая лошадей и оглядываясь на удаляющийся дом нахального толстяка, высматривая стражников. — Приспичило этой тупой скотине полыхнуть огнем! Знал бы, что так получится, ни за что не подпустил бы этого охламона к клетке! Пшли! Н-но!

В сердце мастера бушевала злость. Мало того, что он был вынужден задержаться в Трире на одну лишнюю ночь, так теперь из-за этой сволочи рискует потерять семьдесят пять тонге! Если кто-то увидел летающего над городом дракона и доложил наместнику, тот ни за что не отдаст деньги и не позволит дрессировщику остаться в городе еще на сутки, а если и позволит, то потребует двести, а то и триста тонге!

— Н-но! Быстрее! Н-но!

Дагар щелкнул хлыстом, однако лошади и так шли на пределе своих возможностей — дракон весил немало.

— Ну подожди, — зашипел дрессировщик, снова оглядываясь, — все тебе припомню!

Эргхарг сидел в клетке за кибиткой, и мужчина не видел животное, однако, как и все дрессировщики, спиной чувствовал его настроение. Дракон был доволен. Мастер потянулся к сознанию твари и осторожно заглянул внутрь.

Зверь мгновенно почувствовал постороннего и закрылся, оставив на поверхности лишь то, что счел возможным показать человеку. Дагар увидел искаженную страхом щекастую физиономию толстяка, едва не наложившего в штаны, когда из ноздрей дракона вырвалось пламя; собственное пышущее яростью лицо и серые глаза плотника. Все три картины доставляли скотине явное удовольствие. Толстяк — ребяческое ликование, мастер — издевательское самодовольство, а парень, из-за которого едва не порушились все планы, — чистую, едва ли не детскую радость.

— Доволен, скотина, — пробурчал мастер. — Ну, ничего, я твое довольство быстро из тебя вытрясу. Голодом будешь мучиться! Переночуем в Трире, а оттуда до соседней деревушки пара часов пути. Посидишь в клетке!

Дракон понял смысл мыслей мастера, или, по крайней мере, уловил угрозу. Он щелкнул зубами и отрезал Дагару путь на свободу.

— Выпусти меня, тварь! — зашипел дрессировщик. — Не смей запирать меня в своей тупой башке!

Но дракон не слышал. Или, как подозревал мастер, не слушал. Он снова клацнул пастью и отключился. Дагар остался в одиночестве среди серого пустого марева. Его тело сидело на козлах, сжимая в руках вожжи и хлыст, а разум пытался выбраться из пространства, где не было ни верха, ни низа.

— Выпусти меня, скотина!

Дракон проигнорировал приказ, зато послал мастеру вид клетки. Изнутри.

— Не смей запирать меня, тварь!

Дрессировщик вцепился в толстые деревянные прутья, и в этот момент понял, что не один. Перед ним стоял молодой человек, тот самый плотник, из-за которого и начались неприятности. Янек.

— Чего уставился! — завопил Дагар.

Он знал, что парень всего лишь воспоминание дракона, но не хотел ничего видеть. Не хотел погружаться в драконью память, находиться в сознании зверя… и ничего не мог поделать.

Его сердце вопреки настоящим чувствам, наполнилось радостью, словно он встретил человека, которого любил когда-то очень давно, и которого, думал, что потерял. Плотник, кажется, испытывал нечто похожее. Его рот растянулся в глупой улыбке, руки потянулись к клетке.

— Нет!

Мастер понял, что сейчас произойдет, но ментальное тело больше ему не повиновалось. Ладони Янека сжали прутья как раз в тех местах, где клетку держали руки Дагара. Дрессировщика подбросило, и он взлетел в воздух.

— Отпусти меня, скотина! — закричал мужчина, — Выпусти из своей глупой башки!

Дракон молчал.

Далеко внизу под парящим в облаках дрессировщиком проплывала дорога, по которой, прыгая на кочках, неспешно ехала кибитка, запряженная шестеркой коренастых коней. Сзади к кибитке была привязана клетка, в которой дремал зеленый дракон. Дагар прищурился, пытаясь рассмотреть, сидит ли еще его тело на козлах, но глаза не слушались, они смотрели на дорогу.

Унылый пейзаж деревенской глуши вдруг ускорился, тело мастера понеслось над дорогой, словно сзади его подгонял сам дракон. Мастер увидел впереди развилку. Дорога, идущая прямо, вела к Триру, и превращалась в широкую, хорошо утоптанную колею. Дорожка, поворачивающая налево, пользовалась меньшей популярностью. Дагар догадался, куда она ведет — к Берсер-Логу, самому южному городу-крепости Приграничья.

Тело зависло над развилкой, сделало неспешный круг, и мастер увидел, как кибитка свернула налево.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — выругался мастер. — Зачем нам ехать в Приграничье?!

Вместо ответа дракон бросил дрессировщика вниз. Ментальное тело Дагара понеслось навстречу земле со скоростью пикирующего ястреба.

— Стой! — успел крикнуть мастер, и врезался в землю.

Боли он, конечно, не почувствовал, просто снова очутился в серой пустоте.

— Расскажи о себе, — произнес где-то совсем рядом голос Элиота. — Где ты родился?

— В Южных Провинциях, у самой границы с Ви-Элле.

Дагар вздрогнул. Этот голос он узнал. Янек!

— Родители умерли рано, и мои опекуны отдали меня в школу ремесел. Я выучился на плотника, — рассказывал плотник.

Мастер сжал кулаки, и увидел Элиота. Мелкий паршивец сидел на полу кибитки и рисовал, а напротив него на сундуке с одеждой в бордовой рубахе Дагара сидел плотник.

— Скотина! Все-таки запрыгнул на ходу! — выругался мастер.

— Тебе нравится чинить заборы? — спросил Элиот молодого человека.

— Если бы у меня был выбор, — Янек улыбнулся, — я бы к забору и на сотню тереллов не подошел бы. Но мне нужно на что-то жить, вот я и брожу от одной деревни до другой. Раньше часть денег отдавал опекунам, чтобы оплатить обучение, но теперь я полностью самостоятельный.

При этих словах Дагара отшвырнуло, и он вернулся в свое тело.

Дрессировщику понадобилось несколько минут, чтобы придти в себя, а потом он натянул поводья.

— Тпр-ру! Стой! Тпр-ру!

Кибитка медленно остановилась.

Мастер спрыгнул с козел и неспешно подошел пологу. Откинул его и заглянул внутрь. Мелкий поганец выглядел испуганным, однако плотника нигде не было. Где здесь можно спрятаться?

— Не спишь? — спросил дрессировщик, осматриваясь. — Помоги открыть клетку.

— Зачем? — удивился Элиот. — Мы скоро подъедем к Триру, выпускать Эргхарга опасно!

— Мы едем не в Трир, — жестко ответил Дагар. — Благодаря этой твари, мы свернули с тракта и идем в обход.

— Но почему?

— Спроси его сам, может, ради тебя он научится говорить! Ну! Встал! Живо! Одному мне не справиться!

Мастер улыбнулся. Мальчишка заслонял собой груду одежды, которая раньше лежала в кованом сундуке. Ну, конечно!

Дрессировщик закрыл полог и направился к клетке. Они выпустят дракона и отправятся в путь. К вечеру уедут достаточно далеко, чтобы плотник не смог вернуться в Трир, и тогда парень будет вынужден ехать с ними до самого Берсер-Лога. Может быть, к тому времени поганая тварь успокоится и все станет как обычно?

Мастер вздохнул. Конечно, дракон не успокоится. Теперь плотнику придется путешествовать с ними. Эргхарг его не отпустит.