"Дрессировщик драконов" - читать интересную книгу автора (Одинец Илья)

Глава 8 Khala eriler liehn

За двести с лишним лет путешествий по городам Эргхарг привык к толпе. Поначалу его раздражали сотни удивленных глаз, таращившихся на него, сотни пальцев указывающих в его сторону, сотни голосов, восторженно вопящих: "Дракона везут!". Со временем голоса, лица и пальцы слились в единый комок, который Эргхарг научился игнорировать, а потом и вовсе перестал замечать. Хомо обыкновениус не доставляли ему неприятностей. Он обращал внимание только на Дагара, его маленького обладающего магией спутника, и на луноликого, благодаря дракону, недавно присоединившегося к труппе.

Не раздражали его и людские запахи. Возможно, со временем обоняние Эргхарга притупилось, но скорее всего он просто привык к аромату дыма и человеческого пота так же, как к необычно высокому и противному тембру голоса хомо обыкновениус.

Города, хоть дракон и считал их уродливыми и неудобными для проживания, также оставляли Эргхарга равнодушными. Его не интересовали ни крупные торговые центры, где ежегодно устраивались ярмарки, ни столицы, ни, тем более, мелкие городишки вроде Трира. Бесчисленные деревеньки же дракон и вовсе не замечал, он проезжал сквозь них в клетке, закрыв глаза, а то и вовсе накрыв голову крылом. Одно дело, когда ты являешься живым экспонатом ярмарки уродов, другое дело, когда смотришь на город с высоты драконьего полета и тайно наблюдаешь за людьми.

Однако в Берсер-Логе что-то было не так. Либо с самим городом, либо с населением.

Едва драконья клетка проехала через городские ворота, Эргхарг почувствовал нечто необычное, однако осмотревшись, не заметил ничего подозрительного. Город, как город. Одно-, максимум двухэтажные дома; на окраине — бедные, деревянные, с покосившимися ставнями и щербатыми заборами, ближе к центру — каменные, с высокими потолками и красными черепичными крышами. Грязный рынок с дырявыми навесами, темные закоулки, куда лучше не ходить в одиночестве, публичные дома с распутными девками перед входом, в общем, все, как везде.

Люди тоже ничем не отличались от тысяч виденных ранее. Спешащие по домам рабочие, закрывающие на ночь лавки торговцы, пьяные завсегдатаи баров, шустрые парнишки, готовые обчистить карманы. Разве что кроме смотрителей порядок в городе поддерживали военные. Но и они были самыми обычными, ничем не примечательными.

— Лежи спокойно, скотина, — проворчал Дагар, когда они остановились около ворот, которые охраняли два караульных. — Мне нужно получить разрешение на выступление и предупредить о твоем паршивом характере.

Эргхарг зевнул. Не потому, что хотел спать или ему не хватало кислорода, а чтобы показать человеку полное безразличие к его проблемам.

Дрессировщик сплюнул и ушел, а дракон поднял голову.

За воротами и каменной стеной, к которым они крепились, высилась сторожевая башня. Очень удобное место для ночлега и наблюдений, жаль, что этой ночью его не выпустят из клетки. Возможно позже, когда кибитка отъедет достаточно далеко от Берсер-Лога, и его освободят из заточения, Эргхарг вернется сюда и подсмотрит за городом и его обитателями с высоты. Может быть тогда удастся узнать, что его встревожило.

Дагар вернулся подозрительно быстро, и клетка снова тронулась в путь. Чтобы отстраниться от вопящих и тычущих в него пальцами зевак, Эргхарг сунул голову под крыло и попытался отвлечься от внешнего, сосредоточившись на внутреннем.

Вдох.

Орущая толпа затихает. Звуки исчезают, улетая вдаль, окружают тело, но не проникают в голову.

Выдох.

Уши не воспринимают высокие частоты, барабанная перепонка вибрирует лишь в такт низким и ультранизким, и слышат лишь шум ветра и дыхание земли.

Вдох.

Нос перестает ощущать запахи. Вокруг пустота, чистый кислород.

Выдох.

Легкие избавляются от последних крох человеческих запахов. Мозг не воспринимает раздражающих ароматов.

Вдох.

Тело перестает ощущать теплоту деревянного пола клетки, улетучивается все физическое.

Выдох.

Сливаются и исчезают тепло и холод. Тело освобождается от всего внешнего. Полностью. Абсолютно.

Вдох.

Вселенская пустота.

Выдох.

Есть только сознание. Мысль, ничего физического.

О, мудрый Крхэнгрхтортх, ты был тысячу раз прав! Для того чтобы познать мир, нужно сначала познать самого себя. Лишь погрузившись в собственные ощущения, можно понять, что первично, а что вторично.

Эргхарг мысленно улыбнулся. Он понял, что не так в Берсер-Логе. Ни город, ни люди тут не при чем. За ним наблюдают. И совсем не человек. Соплеменник. Дракон. Только у истинно свободных настолько пронзительный взгляд, что заглядывает в самое сердце.

"Здравствуй, брат!"

Эргхарг осмотрелся. Конечно, никакого дракона поблизости не было: ни на земле, ни в небесах. Дракону не обязательно подлетать близко, чтобы вести наблюдение. Незнакомец следил издалека.

Эргхарг выпустил клуб дыма и вздрогнул — толпа издала пронзительный крик, и Дагар, сидевший на козлах, хлестнул одного из особенно близко подошедших мальчуганов.

— В сторону! Расступись! Это вам не медведь! Дохнет огнем, дотла спалит!

Контакт с незнакомцем потерялся. Ощущение стороннего наблюдения исчезло, Берсер-Лог утратил свое очарование и загадочность. С досады Эргхарг выпустил еще одну струю дыма и снова попробовал отключиться. Увы, на этот раз ничего не получилось. Он закрыл голову крылом и пролежал, не двигаясь, до полуночи.

Желтая, словно глаз дракона, звезда Калева появилась на ночном небосклоне первой. Эргхарг равнодушно посмотрел на нее и огляделся. Путешественники остановились на ночлег. Дагар нашел подходящее место и договорился с нужными людьми, которые предоставили дрессировщику место.

Кибитка и привязанная к ней клетка стояли возле бревенчатой избы. Ни дверей, ни окон дракон не увидел, они находились с другой стороны дома, зато прекрасно слышал человеческое дыхание, доносящееся изнутри. Дагар негромко храпел, дыхание Янека было сбивчивым, будто ему снился кошмар, а Элиот спал тихо, как настоящий эльф.

Эргхарг мысленно потянулся к юному луноликому и немного почистил его сознание: сгладил беспокойство за успешность предстоящего первого выхода на сцену, оттолкнул подальше воспоминания об орущем толстяке, приказывающем целый день работать на крыше, притушил мечту о неясном, но теплом и милом образе светловолосой девушки. Янек перевернулся на другой бок и задышал реже и спокойнее.

О мудрый Крхэнгрхтортх! До чего же в голове человека мусорно! Одна минута в сознании хомо обыкновениус аналогична месяцу грязевых ванн, и не тех, что полезны для здоровья и рекомендованы целителями, а тем, что принимает подвыпивший человек, по пьяни угодивший в лужу помоев! Тут впору самому чиститься.

Эргхарг повел плечами, будто это действие было способно очистить его мысли от воспоминаний о внутреннем мире человека, и зажмурился. Нужно снова погрузиться в состояние медитации, может быть тогда удастся отвлечься

Дракон по очереди отключил слух, обоняние и осязание, оставив в действии лишь ша-яну. Вскоре ему снова понадобиться подпитаться и-ши, но пока об этом лучше не думать, иначе размышления о божественно чистой силе плотника испортят весь отдых.

Эргхарг воспарил в небеса.

Ни одному человеку не доступно путешествие вне тела, только обладающие магией драконы и эльфы умеют отделять суть от оболочки, душу от физической составляющей. Вот еще один повод для жалости к людям: им не доступна чистая радость, истинная свобода и настоящая мудрость. Все, что они знают о самих себе и окружающем мире, лишь вершина айсберга, даже не так, лишь вершина вершины айсберга. И почему столь несовершенные создания заняли такую широкую нишу?

Эргхарг отринул последние мысли и устремился еще выше, туда, где хранилась мудрость поколений и опыт, накопленный предками. Он летел, наращивая скорость, чтобы в одно мгновение превратиться в мысль, в точку сознания, в условность… и вдруг со всего маха упал на землю.

Что это?

В первое мгновение Эргхарг так растерялся, что даже не догадался открыть глаза, а когда присмотрелся к окружающей тьме, понял, что прозевал очень странное и очень важное событие. На его клетку кто-то набросил покрывало. Видимо, это оно послужило причиной разрыва связи Эргхарга с хранилищем мудрости древних.

Дракон втянул носом воздух и фыркнул. Тильдадильон[12]. Ну конечно! Только этот минерал способен спустить дракона с небес на землю. Видимо, крохотные частички тильдадильона вшиты в материю покрывала. Но зачем и кому понадобилось лишать дракона силы?

Эргхарг набрал в грудь воздуха и выдохнул. Покрывало приподнялось, но не слетело с клетки — сверху его придавливало что-то большое. Если бы тильдадильон не лишил его магии, жалкая ткань не могла бы остановить дракона, его даже клетка не могла бы остановить, но сейчас, лишенный магической силы, он мгновенно ослаб физически. Это было новое, странное ощущение.

Мудрый Крхэнгрхтортх рассказывал, что тильдадильон открыли именно драконы. Пролетая над месторождением, один из предков, неожиданно лишенный силы, упал на скалы и сломал крылья. Остаток жизни он посветил изучению этого таинственного камня. Выяснилось, что тильдадильон действует только на магию, но за века эволюции магическая энергия и физическая сила драконов стали неотделимы друг от друга. Если человек мог увеличить мускульную силу, выполняя специальные упражнения и поднимая тяжести, то истинно свободным это не требовалось. Драконы веками использовали энергию огня и солнца, чтобы летать, хватать добычу, вырывать с корнем деревья и поднимать в воздух коров. Истинная мускульная сила их была совсем невелика. Поэтому, неожиданно лишившись поддержки огня, первооткрыватель тильдадильона рухнул на землю.

Предшественник Крхэнгрхтортха приказал исследовать Арканы и нанести на карту все места, где залегает этот опасный минерал, чтобы несчастные случаи не повторялись, а также распорядился обучить молодое поколение обнаруживать тильдадильон по запаху. Эргхарг никогда не думал, что последнее может ему пригодиться.

Дракон просунул между прутьями клетки палец и поддел покрывало когтем. Увы, ни стащить его с клетки, ни оторвать кусок, он не смог. Тильдадильон сделал ткань нечувствительной к повреждениям, хотя хомо обыкновениус с легкостью мог уничтожить покрывало, разорвав его пополам голыми слабосильными руками. Только лишенный магии может обезвредить этот минерал.

Снаружи между тем творилось нечто странное. Получить доступ к энергетическим потокам и коллективному сознанию Эргхарг не мог, и полагался только на ощущения. Он чуял посторонний запах, запах человека, а также дракона. Возможно, того самого, который наблюдал за ним в Берсер-Логе. Но зачем дракону понадобилось лишать собрата магии? Или… это понадобилось человеку?

Эргхарг прислушался. Человеческие шаги. Торопливые, но негромкие, на грани слышимости хомо обыкновениус. Значит, незнакомец не хочет, чтобы его слышали. И… они удаляются. Неужели Эргхарг "проспал" самое интересное? Зачем приходил тот человек? Чего хотел? И зачем покрывало? Боялся дракона? Но рядом с ним уже есть дракон, а значит, незнакомец знает, что ему ничто не грозит.

Эргхарг еще раз дернул за покрывало, но ничего не добился.

Ирлес Ландал снова явился к правителю в неурочное время. Ничего не мог поделать — слишком важные сведения он получил, чтобы держать их при себе даже до утра.

Гланхейл уже спал, но ради встречи с кроном поднялся и пригласил гостя в беседку. Ирлес предпочел бы уютную библиотеку или хотя бы приемный зал дворца, но понимал, почему правитель позвал ночного гостя именно в сад — там их никто не мог подслушать.

— Прости, что побеспокоил тебя так поздно, — поклонился Ирлес.

— Прощаю, — Гланхейл склонил голову в знак приветствия. — Geliah anenala.

— Geliah anenala hilaan.

— Плохие новости?

Правитель указал на скамью напротив себя, и Ирлес сел.

— Плохие. Я проанализировал все, что услышал от тех, кто стал совершеннолетним за последние десять лет. Предсказания Diehaan повторяются. Каждый третий из опрошенных потеряет магию и станет выхолощенным.

Гланхейл нахмурился.

— Причины, конечно, Diehaan никому не объяснила.

— Девять из десяти выхолощенных потеряют силу из-за связи с хомо обыкновениус. Они женятся на человеческих женщинах и выйдут замуж за человеческих мужчин. А мы знаем, к чему ведут подобные браки.

Ирлес содрогнулся. Он хорошо помнил историю своей прабабки, известной целительницы Лолианны, влюбившейся в заезжего торговца пряностями. Дурочка сбежала с человеком и потеряла силу. Ее настои, смеси и мази перестали действовать. Она прожила всего десять лет и умерла через год после супруга от болезни, которую легко могла вылечить, не стань она выхолощенной. В последний день своей жизни Лолианна пришла в Ил’лэрию, чтобы проститься с родными, но не успела. Ее тело нашли в лесу в трех полетах стрелы от родного дома. Земля, защищающая эльфов, не защищает выхолощенных, Лолианна умерла от любви, которую можно легко переименовать в глупость.

Единственную дочь крона, юную Хейлайлу, ждет похожая участь: утрата магии, изгнание, короткая полная лишений жизнь. И все из-за любви. Из-за любви, которую она может получить с избытком от любого эльфа, какой только понравится!

— А оставшиеся десять процентов? — после непродолжительного молчания спросил правитель. — В чем причина их выхолощенности? Снова люди?

— Нет. Десять процентов — это естественные причины, они были всегда. Во все времена у эльфов рождались лишенные магии дети.

— Тогда почему их стало так много?

— Потому что старший народ вырождается, — ответил крон. — Мое сердце обливается слезами, едва я представляю наше будущее. С каждым поколением выхолощенных будет становиться все больше и больше, пока в Ил’лэрии не останется эльфов или пока земля не станет защищать полукровок так же, как защищает нас. Магия исчезнет. В далекой перспективе.

— Боюсь, не в такой уж и далекой.

Гланхейл скрестил руки на груди и поежился. Он был одет лишь в шелковый халат с длинными кистями на поясе, а ночь выдалась прохладной. Ирлес подумал предложить правителю свой плащ, но Гланхейл, словно прочитав мысли крона, отрицательно покачал головой.

— По твоему лицу я вижу, что предсказаниями Diehaan плохие новости не ограничиваются.

— Ты как всегда зришь в корень, — удивился прозорливости правителя крон.

— Неужели все еще хуже, чем ты обрисовал?

Этот вопрос Ирлес предпочел проигнорировать, он собрался с духом и рассказал Гланхейлу то, что узнал:

— Все началось не вчера и не сегодня, и даже не семь лет назад. Земля меняется, природа меняется, живые существа, подчиняющиеся воле земли, воды, огня и ветра, тоже меняются. Эволюция щадит лишь тех, кому уготовано исчезнуть из-за природного катаклизма, а остальных планомерно стирает с лица Аспергера сама. Драконы, эльфы, люди, коровы, зубры, птицы и даже стрекозы, все мы лишь ошибки природы, пробные варианты, тесты, неудачные, несовершенные результаты провалившихся экспериментов, а оттого подлежащие уничтожению. Природа нацелена на создание идеального организма, существа, обладающего достоинствами всех живущих, но без единого недостатка.

— Ближе всех к этому идеалу мы, старший народ, — произнес Гланхейл.

— Это наше мнение, — парировал Ирлес. — Истинно свободные считают, что они лучше нас.

— Драконы слишком рассудочны.

— Но может это и хорошо? Может, так и должно быть?

— Давай не будем полемизировать.

Ирлес склонил голову в знак согласия и продолжил:

— Процесс уничтожения старшего народа, прости за грубость и прямолинейность, начался давно, в те самые времена, когда первый эльф потерял свою магию, когда эльф увидел первого человека, когда утреннюю тишину разорвал крик первого новорожденного полукровки. С течением времени процесс ускорялся, но мы не замечали его.

— До сего дня. Думаешь, еще не поздно его хотя бы замедлить?

Ирлес на мгновение прикрыл глаза, прося высшие силы послать ему хладнокровие, а когда открыл, постарался, чтобы его голос не дрожал.

— Ваш преемник станет последним правителем старшего народа в том виде, в каком мы существовали до сих пор. Он отменит запрет на браки с хомо обыкновениус, узаконив свободу выбора и глупости. При его правлении выхолощенным станет каждый третий эльф, после его смерти — каждый второй. И он уже родился. Четыре года назад ему исполнился век.

Гланхейл поднялся со скамьи и озабоченно заходил по беседке.

— Ты нашел его?

— Нет. Он не получал предсказание Diehaan. Предсказание получила его мать, эльфийка по имени Кьолия. Она спрятала своего сына, отослала из Ил’лэрии в тот момент, когда земля перестала его защищать. Он полукровка.

— Полукровка?! — воскликнул Гланхейл. — Мой преемник полукровка?!

— Его зовут Эл'льяонт.

Ирлес замолчал, давая правителю время все обдумать. Сам он уже просчитал возможные ходы Гланхейла и был готов к тому, что может услышать. Мальчишку нужно найти. И уничтожить. Ради всех эльфов. Только так можно изменить судьбу старшего народа и отодвинуть его полное вырождение. Печально, но Эл'льяонту придется пожертвовать собой ради многих. Только смерть меняет все.

— Его нужно найти, — медленно произнес Гланхейл. — И… убить.

— Эту миссию ты тоже поручишь мне? — спросил Ирлес, уже зная ответ.

Правитель кивнул.

— Я выполню твой приказ.

— Khala eriler liehn. Да благословят тебя боги.

Вечером Дагару казалось, будто он никогда не уснет. Гипсом отказывался принимать усталого дрессировщика в свое царство, сколько тот его ни умолял.

Мастер плотнее закутался в одеяло из овечьей шерсти и отвернулся к стене. В теплом сухом номере недорогого постоялого двора на окраине Берсер-Лога можно было бы хорошенько выспаться, но Дагар напрасно терял драгоценные часы сна.

Номера оставляли желать лучшего, в них находились лишь кровати, изъеденный жуками-древоточцами стол, да вбитые в стену гвозди, на которые путешественники могли повесить одежду, прежде чем лечь спать. С другой стороны, роскошь никогда не привлекала Дагара. Если можно получить место для ночлега за меньшие деньги, так и следует поступить. Можно обойтись и без изысков вроде занавесей на окнах, стульев и постельного белья, все необходимое у Дагара лежало в кибитке. Единственное, на что Дагар потратил дополнительные средства, так это на вторую комнату для Янека и мелкого пакостника. Он не желал слышать, как Элиот бормочет во сне на эльфийском, и как луноликий в полусне разговаривает с драконом.

— И все из-за этого великовозрастного паршивца! Из-за плотника! Будь проклят демон, подтолкнувший меня свернуть в Пестяки! — пробормотал Дагар и перевернулся на другой бок.

Он не любил перемен, тем более свалившихся как драконье дерьмо на голову. Впрочем, выбора как такового у мастера не было: Янек — луноликий, Элиот — всего лишь эльф-полукровка. Нужно было с самого начала понять, что сила мелкого пакостника, которую дрессировщик чувствовал все четыре года, лелея надежду превратить мальчишку в своего последователя, всего лишь магия эльфов. Точнее, ее жалкие остатки, потому что полноценной силы у полукровки нет и быть не может. Из них двоих и-ши обладал только он Дагар.

Мастер снова перевернулся и уставился в окно.

Вечернее небо все плотнее затягивало синевой. Солнце село рано, звуки улицы стихли, и ничто не мешало дрессировщику заснуть.

Постояльцев в "Хромом кабане", помимо Дагара и его спутников, было всего пятеро, и все они давно разошлись по своим комнатам. Правда, прежде чем утихомириться, подвыпившие мужчины устроили большой скандал. Народ желал лицезреть дракона, а Дагар, памятуя о дрянном характере своего подопечного, всячески стращал любителей острых ощущений. Да и не намеревался он разрешать пялиться на гигантскую, обладающую магией, заморскую тварь бесплатно, а расставаться с лишними тонге никто не захотел. В конце концов, дрессировщик заплатил владельцу постоялого двора, и тот запер ворота высокого забора заднего двора на замок, клятвенно заверив, что лично позаботиться о том, чтобы Эргхарга не побеспокоили. Ни один подвыпивший любопытный не перелезет к дракону и не попытается изобразить из себя храбреца. Мастер с сожалением расстался с пятью тонге, так как подозревал, что дракон останется без охранника.

— Жулье! Кругом одно жулье!

Дагар отбросил одеяло и поднялся. Может быть, стоит прогуляться до заднего двора? Прохладный вечерний ветер немного остудит голову, а заодно можно будет устроить скандал и вернуть зря потраченные деньги.

Дрессировщик обулся, набросил на плечи плащ и вышел из комнаты. На ощупь прошел по небольшому коридорчику к скрипучей лестнице, и спустился на первый этаж. Помещение, отведенное под таверну, было пусто, если не считать хозяйского кота, лежащего на стойке бара. Животное посмотрело на Дагара светящимися белыми кругляшами и спрыгнуло под стол.

Мастер отодвинул щеколду и вышел на улицу. Хозяина постоялого двора, конечно, нигде не было.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса!

На всякий случай Дагар обошел вокруг, чтобы удостовериться в том, что охранник, запросивший за свои услуги целых пять тонге, ушел спать и видит сейчас десятый сон. Забор никто не охранял. Мастер сплюнул и решительно направился к задней двери, за которой находились комнаты обманщика.

— Хозяин! — дрессировщик пнул деревянную дверь. — Возвращай мои деньги!

За дверью послышалось ворчание, но никто не отозвался.

— Эй ты! Слышишь?! — выкрикнул мастер. — А ну живо вернул мне мои пять тонге! Иначе прикажу своему дракону спалить твой паршивый постоялый двор!

Угроза подействовала. Ворчание стало громче, и спустя полминуты дверь распахнулась. На пороге появился лохматый мужчина с заспанной физиономией, одетый лишь в серые полотняные штаны.

— Чего бузишь? — недовольно поинтересовался он. — Спать иди.

От возмущения Дагар едва не проглотил язык.

— Сначала верни деньги!

— Какие еще деньги? — захлопал глазами хозяин постоялого двора.

— Те, которые я заплатил за охрану дракона.

— Э, нет, — мужчина преступил с ноги на ногу и зябко поежился. — Ты заплатил, чтобы к дракону никто не перелез, а не за его охрану.

— Это одно и то же!

— Нет, не одно и то же. Я не говорил, что буду караулить твоего дракона, я сказал, что никто из моих постояльцев не войдет к дракону до утра.

— Но ты же здесь! — закричал дрессировщик. — Как, разорви тебя Ярдос, ты собираешься выполнить сове обещание?!

— Я его уже выполнил, — мужчина широко зевнул. — Запер всех постояльцев на ключ. Ни один из них до утра не сможет выйти из своей комнаты. И ты ступай. Не бузи.

Дверь перед носом Дагара захлопнулась, и дрессировщику ничего не оставалось, как самому отправиться к забору.

— Жулик проклятый! И ведь не придерешься!

Мужчина плотнее закутался плащ и замер. Забор светился. Не весь, а небольшая часть шириной примерно три локтя.

— Это еще что?

— Здравствуй, Дагар, — раздался мелодичный женский голос. — Не уходи, нам нужно поговорить.

Голос показался дрессировщику знакомым, но он никак не мог вспомнить, где слышал его раньше. Свечение между тем отделилось от забора и приблизилось к мастеру. Свет стал ярче, и из молочно-белого превратился в сливочно-желтый. Свечение пульсировало и становилось плотнее, пока, наконец, не явило женскую фигуру.

Дагар зажмурился, тряхнул головой, отгоняя призраки прошлого, но память не подвела.

— Кьолия?

— Мы так давно не виделись!

Перед дрессировщиком, окутанная светом, стояла высокая эльфийка. Ее кожа казалась сотканной из лунных бликов, длинные светлые волосы свободно спускались по плечам, огибая высокую грудь, и заканчивались на уровне бедер, которые едва прикрывала короткая белая туника. Женщина смотрела на Дагара серыми глазами и улыбалась.

Дагар вздохнул. В его душе всколыхнулись давно забытые чувства. Когда-то давно он любил эту эльфийку, бросил к ее ногам свое сердце, отдал душу, подарил все прекрасное, на что только был способен…

— Ты совсем не изменилась, дитя старшего народа, — хрипло произнес дрессировщик.

— А ты постарел.

— Время для меня замедлилось, но не остановилось, — с грустью ответил Дагар. — Не думал, что увижу тебя снова.

— У меня мало времени, Дагар.

— Ты пришла за своим сыном? Он спит, сейчас я разбужу его.

— Не нужно, — улыбка Кьолии померкла, и эльфийка подалась вперед. — Приблизься ко мне.

Сердце дрессировщика замерло, а потом зашлось в танце. Он ощущал тепло и цветочный аромат, исходящие от гладкой кожи женщины, видел огромные влажные глаза, призывно приоткрытые губы, чувствовал, что Кьолия помнит его, а сам он все еще испытывает к ней необычайное притяжение…

— Мне нужна твоя помощь, Дагар, — прошептала красавица. — Твоя помощь нужна нашему сыну.

— Что?

Мастер вздрогнул. Очарование момента исчезло, будто его окунули в чан с ледяной водой.

— Я любила тебя, Дагар. И сейчас еще люблю. И родила от тебя ребенка. Эл'льяонт твой сын.

Дрессировщик молчал, хотя внутри него все кричало и ревело от чувств, затопивших сердце. Здесь была и злость за то, что Кьолия, его полуночный цветок, смысл его глупой и никчемной жизни, обманула его. И недоверие, потому, что словам женщины невозможно поверить, она не могла скрывать от него его ребенка, его плоть и кровь. И любовь, ведь он до сих пор любит эту глупую эльфийку, эту необыкновенно красивую и страстную неземную женщину. И гордость за то, что его род продолжится. И стыд за то, что не догадался обо всем с самого начала. Но как было не поверить той, которую любишь всем сердцем, чьим словам веришь, чьими поступками любуешься, чьей отвагой и мудростью восхищаешься?

— Ты же сказала, это ребенок от другой твоей связи с человеком, — тихо произнес Дагар.

— Ты — мой единственный смертный.

— Кьолия!

Дрессировщик протянул руку к лицу женщины, но та отстранилась.

— У меня мало времени, Дагар. Ты не эльф, и не сможешь поддержать нашу магическую связь, а мои силы скоро иссякнут.

— Ты пришла, чтобы сказать, что Элиот — мой сын?

— И чтобы предупредить тебя. Когда эльфам исполняется сто лет, они получают предсказание от вещей звезды Diehaan. Мне было предсказано родить от человека ребенка, который изменит судьбу старшего народа. Мой сын взойдет на престол Ил’лэрии и узаконит браки со смертными. Это будет первым шагом к выхолащиванию. Страну заселят полукровки, постепенно эльфы выродятся. Магия исчезнет.

По спине Дагара пробежали мурашки.

— Я никому не сказала о своем предсказании в надежде на то, что Diehaan ошиблась, но звезда не ошибается. Эл'льяонт жил со мной до совершеннолетия, пока я могла его защитить, и пока земля Ил’лэрии его охраняла, но когда прошел его сотый день рождения, мой мальчик остался без защиты.

— И ты позвала меня.

— Я отдала его, чтобы его защитить, — грустно произнесла Кьолия. — Никто не защитит человека лучше, чем родной отец, особенно, если этот отец — дрессировщик драконов.

— Я думал, ты хотела, чтобы у пацана была профессия, ведь ты обманула меня с его и-ши! Ты сказала, будто Элиот луноликий.

— Прости меня за ту ложь. Я не могла тогда рассказать тебе правду.

— Тогда зачем рассказала сейчас? — Дагар все еще не мог поверить в то, что не спит. — Ты хочешь забрать своего… нашего сына?

— Я хочу его защитить. Правитель Гланхейл узнал о моем предсказании и о том, что многие из наших соотечественников станут выхолощенным. Он ищет нашего сына, чтобы… убить.

— Один человек не может изменить историю народа, — негромко произнес Дагар.

— Может, — ответила Кьолия. — Иногда один человек может решить очень многое. Береги его! Умоляю! Ради меня! Ради нашего прошлого! И ради себя!

Сияние стало тускнеть. Женщина протянула руку и коснулась щеки дрессировщика.

— Ступайте в Арканы, найдите там пещеру рядом с большим месторождением тильдадильона, и эльфы не смогут вас обнаружить.

— Но… — Дагар не находил слов, чтобы выразить все, что думал и чувствовал.

— Живите там, пока не придет время, и пока Эл'льяонт не решит исполнить свое предназначение! Khala eriler liehn. Да благословят тебя боги!

Эльфийка исчезла, сияние погасло.

Дагар дотронулся до щеки, которой минуту назад касалась та единственная, которую он любил в своей жизни, и медленно побрел к двери.

Вот оказывается, какими бывают неожиданности. Тут сравнением с дерьмом дракона, упавшим на голову, не ограничишься. Это как будто идти по широкой ровной дороге и вдруг обнаружить, что летишь в пропасть. Это как будто думать, будто видишь солнечный свет, и в момент ослепнуть, узрев истинное солнце. Это как будто жить, зная, что впереди лишь старость и одиночество, а потом получить в подарок сына.

Дагар высморкался в полу плаща и подошел к комнате, где спали плотник и маленький эльф. В его глазах двоилось от непонятно откуда взявшихся слез, а зрение, после яркого свечения, сопровождавшего появление Кьолии, никак не хотело привыкать к полумраку.

Дрессировщик тихонько открыл дверь и на ощупь прошел внутрь. Ему хотелось увидеть Элиота, немедленно, пока бешено колотящееся о ребра сердце вновь не превратилось в каменную глыбу. Хотелось посмотреть на спящего ребенка, чтобы узнать, что он будет чувствовать, сознавая, что смотрит на собственного сына.

Янек спал, раскинув руки и ноги так, что те свешивались с кровати, и Дагар едва не коснулся босой ступни плотника. Когда же его глаза немного привыкли к темноте…

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — вскричал мастер. — Где мальчишка?!

Кровать Элиота была пуста.

Фархат отказывался верить тому, что видел. Перед ним стояла живая легенда, старик, чье имя внесено в летописную историю много сотен лет назад, величайшая загадка своего времени, существо, вырвавшее свое тело из Арканских рудников, чтобы отдать душу Ярдосу, первый дрессировщик драконов, Вильковест. А позади него, склонив сахарную голову, на ограждении крыши сидел его питомец, огромный дракулус вульгариус, белый дракон.

— Поговорим во дворце, — предложил Фархат, опасливо косясь на чудовище.

— Как будет угодно моему королю, — поклонился старик. — С этого момента мы ваши покорнейшие слуги.

Правитель Сартра кивнул и направился к лестнице. Ему не хотелось поворачиваться спиной к сумасшедшему старику, но показывать слабость и трусость перед лицом укротившего дракона хотелось еще меньше. Фархат мысленно выругался. Придя на крышу, он потушил свечу, единственное, что могло осветить дорогу, и теперь ему приходилось нащупывать в темноте каждую каменную ступеньку.

— Король не видит в полумраке, — прошептал позади Вильковест, и по спине Фархата побежали мурашки. — Позвольте…

Сартрский правитель обернулся и зажмурился — на ладони старика вспыхнул огненный цветок, изящная дендрония, символ сартрских династий.

— Я приглушу свет.

Король открыл глаза, и увидел, что горящая дендрония сияет уже не так ярко.

— Протяните руку, мой король, и возьмите ее.

— Благодарю, — холодно ответил Фархат, замирая от ужаса, — мне и так все прекрасно видно.

— Не бойтесь, — старик схватил его величество за руку и буквально всучил мужчине огненный цветок. — Вильковест и Гаргхортсткор никогда не причинят вам вреда.

Дендрония горела живым пламенем, но не обжигала, Фархат вообще не чувствовал никакого тепла. Он держал цветок на вытянутой руке как можно дальше от лица, чтобы не опалить волосы и смотрел на старика.

— Ты обладаешь магией. Но почему? Ты эльф?

— Нет. И даже не полукровка. Я все расскажу, мой король, но позже. Пойдемте.

Король послушно повернулся и продолжил спускаться по лестнице. Он чувствовал себя не очень хорошо, но определить, что не так, затруднялся. Его словно парализовало, но он двигался, мысли не слушались, но он мог думать.

Фархат отвел ночного гостя в библиотеку, рассудив, что вести могучего мага в тронный зал не слишком вежливо. Он опустился в кресло и жестом приказал Вильковесту последовать его примеру.

— Благодарю, мой король.

Старик хлопнул в ладоши, и дендрония исчезла, зато зажглись свечи и масляные лампы на стенах и письменном столе у стены.

— Я восстал из мертвых, чтобы помочь вам осуществить вашу давнюю мечту — завоевать соседние королевства и взойти на трон объединенных земель, — негромко произнес старик. — Знаю, мой король пытался захватить Миловию, но ваши силы с Иженеком, миловийским правителем, равны, а союзников нет. Возможно, вы придумали, как его обойти, но, уверен, путь этот труден и не гарантирует результат. Я предлагаю свой вариант. Если мой король примет нашу с Гаргхортсткором помощь, он покорите весь Аспергер, включая земли эльфов.

Фархат кивнул.

— Заманчивое предложение. Но прежде чем его принять, я должен услышать, как ты собираешься мне помочь, и что потребуешь взамен.

— Как разумный человек, — улыбнулся Вильковест, — мой король не верит в доброту и бескорыстие.

— Планы по захвату мира сложно назвать добрыми, — парировал Фархат.

Старик склонил голову.

— Моя помощь стоит дорого, но не дороже того, что вы будете готовы заплатить. Мне нужна часть вашей славы. Хочу, чтобы каждый знал, кто помогает королю Сартра.

— А деньги?

— И деньги, разумеется. Не волнуйтесь, я не запрошу многого, мне просто требуется свой клочок земли, скажем, одно из Южных владений Миловии, свой замок, слуги и годовой доход в размере, достаточном для безбедного существования.

Фархат нахмурился. Требования, изложенные Вильковестом, нельзя отнести к разряду невыполнимых, наоборот, они подозрительно скромные и не соотносятся с тем, что старик даст взамен. Если, конечно, ему есть, что предложить.

— Мой король задумался?

— Твой король сомневается в честности своего подданного. Уж прости.

— Понимаю, — старик прищурился, — вам нужны гарантии того, что, воспользовавшись вашей помощью, я не займу трон сам. Не волнуйтесь, я предоставлю их вам, причем такие, что исчезнут последние причины для сомнений. А сейчас я расскажу кое-что.

Фархат сцепил пальцы в замок и откинулся в кресле, приготовившись слушать сказку. Не то, чтобы он не верил Вильковесту, просто сидящий напротив него старик казался призраком, наваждением. Возможно, король просто заснул или потерял сознание, и все происходящее ему кажется. Однако видение получалось забавным. Возможно, валяясь в беспамятстве возле голубятни, при помощи выдуманного волшебника, он решит проблему завоевания земель. Старика стоило послушать.

— Начало моей истории вы знаете, — начал Вильковест. — Ровно до момента моей гибели, люди не переврали ни единого слова. Я действительно сбежал из Арканских рудников, приручил дракона и некоторое время бродил по Аспергеру, пытаясь заработать грабежом и выступлениями. Трижды меня пытались убить, ведь осужденный на работы в рудниках, все равно, что осужденный на смерть, а я избежал смерти. К счастью, Гаргхортсткор ни разу не ошибся и спас меня.

— Дракон тебя спасал? — удивился Фархат.

Старик кивнул и продолжил повествование:

— Поняв, что покоя мне не видать, я укрылся в Арканах, но связи с миром не потерял, ведь мой дракон летает повсюду. Так я узнавал последние новости, в том числе и о войне, которую мой король вел с Иженеком. Я понял, что пришло время перемен, и восстал из мертвых. Мои гонители давно сгнили в земле, а я, благодаря связи с Гаргхортсткором, практически бессмертен.

— Ближе к делу, — поторопил Фархат. — Чем ты можешь помочь своему королю?

— Прежде всего, предоставлением сведений, которые вы ни от кого больше не получите. Тайных сведений, которые и послужат ключом к объединению земель. Вы развяжете войну, но первый удар нанесете не по Миловии и даже не по Ви-Элле, поставляющему медь для оружия, а по Ил’лэрии. Получив поддержку эльфов, вы легко покорите весь Аспергер.

— Ты сошел с ума! — король поднялся с кресла. — Открытое выступление против эльфов обречет войско на гибель. Старший народ обладает магией и может уничтожить целую страну!

— А если эльфы перейдут на вашу сторону?

Фархат рассмеялся. Видимо, за столетия, проведенные в Арканах, Вильковест окончательно сошел с ума.

— Эльфы никогда не свяжут свою судьбу со смертными.

— Вы ошибаетесь, мой король! Свяжут! И я покажу вам человека, благодаря которому это произойдет.

Вильковест тоже встал с кресла и поднял руки. Фархат внутренне сжался, он понял, что сумасшедший старик вновь собрался колдовать. Но если за долгие годы одиночества он потерял рассудок, вполне может статься, что он потерял и сноровку…

Колдун между тем очертил в воздухе прямоугольник, будто обводил невидимую дверь, и зашептал заклинание. Лампы, стоящие на столе, поднялись, подплыли к старику и взорвались. Масло брызнуло во все стороны и вспыхнуло. Вильковеста окутало пламя.

Фархат вскрикнул и отшатнулся, а колдун даже не поморщился. Он продолжал бубнить непонятные слова на незнакомом языке, и делать сложные пассы.

Пламя изменило цвет, из яркого оранжево-красного стало белым, а потом голубым, и переместилось. Теперь холодный огонь не касался Вильковеста, и горел в воздушном прямоугольнике, не выходя за рамки, очерченные колдуном.

— Смотрите, мой король!

Фархат сделал шаг вперед. Пламя вновь изменило свойства, некоторое время всполохи казались прозрачными, а потом явили картину: темный квадрат, освещенный тусклым магическим светом, в центре которого спал ребенок. Лысый мальчик, лет десяти, лежал на каменной плите, положив руки под щеку, и тихонько посапывал.

— Это не просто мальчик, — произнес старик, любуясь ребенком. — Это полуэльф. Именно ему суждено стать новым правителем Ил’лэрии, и если мы подчиним его волю своей, старший народ склонит перед вами голову.

— Откуда ты узнал про него? — прошептал Фархат.

— Когда-то давно я оставил в землях эльфов частичку своей магии. Звезда Diehaan, которой эльфы доверяют свою судьбу, разговаривает не только со старшим народом.

Фархат посмотрел на ребенка, потом на Вильковеста, и кивнул. Старик не спятил. Невозможно сойти с ума до такой степени.

— Я принимаю твое предложение, — произнес король. — А теперь, расскажи все в подробностях.