Глава шестая. О печальных последствиях любовных переживаний

Нет ничего хуже ссоры, в которой непонятно, с чего же она началась, но у каждого обнаруживается достаточно совести, чтобы считать себя виноватым, и достаточно самолюбия, чтобы не идти извиняться первым. К счастью, женщины — создания изобретательные, и на третий день Тхар решила, что вполне может сделать первый шаг — подойти к Радегу — и дать ему возможность сделать второй шаг — самому извиниться.

К ней уже поодиночке и делегациями явился почти весь обоз, стонавший от неожиданно озверевшего Радега, умудрившегося испортить законный отдых. Но если посторонних удавалось быстро выставить, а эльфы разумно отмалчивались, то от Тили было никуда не деться — попробуйте вытолкать за дверь призрак! Тхар поняла, что единственный способ прекратить бесконечные понукания: "Иди, мирись!" — это пойти и помириться. Поэтому со вздохом вылезла из ванной, оделась, замотала мокрую голову полотенцем, дошла до комнаты Радега, постояла минутку, подбирая слова, и постучала.

— Заходи, — откликнулся изнутри Радег.

Тхар начала открывать дверь, и тут же перед ней что-то просвистело, стукнулось о стену и упало на пол. Девушка наклонилась и подняла костяной гребешок, в котором не хватало половины зубцов.

— Чувствую, ты в дурном настроении, — хмыкнула она, разгибаясь и закрывая дверь.

Радег сидел у камина, пытаясь отыскать в распущенных волосах отломанный зубчик:

— Извини, я думал, это Гаисхаш.

— Ты расплёл косы! — воскликнула девушка, подходя и невольно запуская руку в густую волну медных (и по цвету, и по жёсткости) волос. Опомнилась и добавила: — Ты же замучаешься теперь их заплетать!

— А ты мне поможешь, — предложил, усмехнувшись, орк, повернул голову и легонько тронул губами краешек её ладони. Девушка отдёрнула руку, нахмурившись, и отступила на шаг:

— Ещё чего! Я ночью спать буду, а не над твоими косами корпеть! — она кинула гребешок на колени парню.

О том, что вообще-то косы оркам могут заплетать только женщины из их семьи или невесты, Тхар предпочла умолчать, хотя они оба прекрасно это знали.

— Ну вот, — преувеличенно печально вздохнул орк, снова принимаясь расчёсывать волосы. — А я так надеялся, что ты, как настоящий друг, не бросишь меня одного…

Тхар фыркнула, садясь на низкую табуретку у огня:

— Настоящие друзья не дуются неизвестно из-за чего. Радег, ты чего такой злой в последние дни? — небрежно спросила она, глядя, как огонь пляшет на мирно потрескивающих чурбачках.

Радег не знал, что ответить, поэтому некоторое время смотрел на неё, подбирая слова. И постепенно забыл о том, что хотел сказать, просто любуясь. За исключением сапог, Тхар была одета непривычно по-женски: лоскутная, как у сахези, юбка и тонкая белая кофта из хлопка, застёгнутая до подбородка. Кофта, на взгляд орка, весьма заманчиво натянувшаяся в нужном месте.

Радег подумал, что никогда не видел Тхар с распущенными волосами, а ведь наверняка она была бы ещё симпатичней. Хотя она и так очень хороша, везде (взгляд орка невольно пополз гораздо ниже полотенца, да что там, ниже и подбородка, и пуговичек на горле). Радег вовремя опомнился, быстро отвернулся к кровати и поцокал языком. Над одеялом приподнялась черноухая голова.

— Ой, киса! — радостно воскликнула Тхар, проглядев терзания орка. Девушка встала и подошла к кровати, наклонилась и ласково погладила кота. — А я и не знала, что здесь есть кошка. А как её зовут?

— Это мой кот. Имени у него нет, зову его просто "кот", — коротко ответил Радег, продолжая любоваться её фигурой, теперь уже в профиль. Жалко, что на ней вечно столько всего надето, такая красота пропадает…

— Ты думал, они с Малышом ссориться будут, и поэтому на нас с Ллио надулся? — предположила Тхар, садясь, беря кота на руки и зачем-то переворачивая его на спину. — Слушай, а у меня для тебя новость, никакой это не кот.

— Как не кот, а кто же? — Радег намеренно проигнорировал первый вопрос, отложил гребень, встал, подошёл к девушке и сел рядом на кровать. Так близко, что чувствовал сквозь её кофту и свою рубашку тепло её плеча.

— Кошка, — Тхар бесцеремонно подсунула ему нужным местом предмет обсуждения. — И она же трёхцветная, такими только кошки бывают. Как ты сразу не догадался!

Радег заглянул в наглые зелёные глаза и вздохнул:

— Обманщица!

Тхар засмеялась. Кошка, которой надоело лежать на спине, вывернулась из её рук и запрыгнула в нагретое орком кресло, укладываясь там калачиком.

А Радег перевёл глаза на сидящую рядом девушку. Против его воли, а точнее, нагло сметя последние остатки стыда и здравого смысла, мысли возвращались к тому, что сидят они на постели, одни, рядом, и дверь она, кажется, за собой закрыла… А как мило у неё румянятся щёки, и какие мягкие даже на вид розовые губы, а тёмные глаза в неярком свете камина и пары свечей кажутся бездонными. И достаточно протянуть руку, чтобы обнять её за талию и прижать к себе…

Сейчас, здесь, так близко, Тхар была невероятно женственной и нестерпимо желанной, и все мечты и обрывки снов, безжалостно донимавших Радега с начала их знакомства, разом встали перед глазами и потребовали срочного воплощения в реальность. И мужчина послал всё к Хазгуду, протянул руку и убрал прочь полотенце.

— Эй! — возмутилась Тхар, подхватывая его и отбрасывая упавшие на лицо волосы.

— Никогда не видел тебя с распущенными волосами, — ответил Радег, довольно глядя на неё.

— Они мокрые, — заметила Тхар, вставая резким движением и пытаясь набросить полотенце на голову, но Радег не дал — вырвал и отшвырнул, хватая девушку в объятья. — Радег! — успела возмутиться она, прежде чем он закрыл ей рот поцелуем.

Наученный горьким опытом, он успел перехватить её колено, но всё же отклонился.

— Немедленно отпусти меня! — зло воскликнула Тхар, изо всех сил упираясь руками ему в грудь.

— Ты такая красивая, — невпопад ответил Радег, одной рукой за талию прижимая её к себе ещё крепче, а другой с наслаждением зарываясь во влажные, невероятно мягкие волосы, большим пальцем ласково погладив по щеке и любуясь. — Я не хочу тебя отпускать. И не буду.

И Тхар могла сколько угодно пытаться прожечь его гневным взглядом, раздробить ему пальцы на ногах каблуком сапога и сломать рёбра этими нежными маленькими ручками, смешная! Мужчина перехватил очередной удар и поднёс к губам, мягко целуя костяшки. Как тогда, когда это невесомое хрупкое создание гордо восседало на нём с видом победителя. Ну, мы ещё посмотрим, кто кого! Радег ловко подставил не прекращающей попыток выбраться девушке подножку и, аккуратно повалив на кровать, снова потянулся поцеловать, несмотря на её попытку выскользнуть:

— Не смей! Отпусти меня сейчас же!

Это была глупая просьба, которую Радег при всём желании не смог бы исполнить — сейчас, когда Тхар была в его объятьях, Радег совершенно не мог с ней расстаться.

— Нет, — покачал он головой, покрывая поцелуями её лицо, хотя девушка пыталась увернуться, и нашаривая одной рукой легко выскальзывающие из петель пуговицы кофты. — Нет. Сейчас не могу. Просто не могу, — он стал целовать её шею, прошептав: — Ты такая сладкая…

— Это мыло Мирелы сладкое! — попыталась отвлечь его девушка. — Радег, прекрати и отпусти меня! Мне неприятно!

— Ты же сама пришла, — напомнил Радег, расстёгивая очередную пуговицу, хотя девушка пыталась то перевернуться на бок, то прижаться к нему, чтобы помешать.

— Я не в твою постель пришла, а мириться! — взвыла девушка, яростно пытаясь оттолкнуть его.

— Ну почему бы не помириться в постели? — предложил орк, улыбаясь ей. А что, это мысль! Убедить её раз и навсегда, что зря она его отталкивает…

— Потому что я не хочу! Прекрати! — Тхар изо всех сил извивалась, но ни выбраться, ни натянуть обратно убранные с плеч края кофты не могла. — Радег, если ты меня сейчас не отпустишь, ты мне больше не друг!

— А я как раз хотел бы быть тебе больше, чем другом, — выдохнул Радег, и наклонился ниже, настойчиво оттягивая вниз кофту и нежно прикасаясь губами к белой коже снова и снова.

— Радег, если ты сейчас не остановишься, — неожиданно холодным спокойным голосом негромко произнесла Тхар, — то ты мне не просто больше не друг. Ты мне никто и даже хуже, чем никто. Просто ублюдок, любящий насиловать женщин, понял?

На последнем слове её голос всё же сорвался, резанув орка болью. Он разогнулся и растерянно посмотрел в её глаза. Тхар глядела на него так, будто он только что своими руками вогнал ей в сердце нож, да ещё и провернул для верности. Будто предал её, а она уже было поверила, что можно ему доверять. А хуже всего — девушка беззвучно плакала. Крепясь, смаргивая, делая вид, что вовсе это не из уголков её расширенных от обиды глаз слёзы крупными бусинами скользят и теряются в разметавшихся по одеялу волосах.

Плачет… из-за него…

Радега словно что-то оттолкнуло — он отпустил девушку и резко сел у неё в ногах. Тхар сжалась в комочек, отворачиваясь и пытаясь натянуть обратно кофту. Она неловко дёргала её наверх, но ткань никак не хотела накрывать белое девичье плечо с широкими красными следами от мужских пальцев, и Радегу было стыдно и неловко на это смотреть. А помочь — нельзя, потому что ведь оттолкнёт. А теперь он отрезвился и понимал, что никакое это не кокетство и не притворство.

И ещё Радег осознал, что только что сделал что-то нехорошее настолько, что Тхар теперь так далеко, как не была никогда за всё это время. И, хуже всего, как ни сложно было себе в этом признаться, но это из-за него сейчас Тхар всхлипывает, жалко вздрагивая и прижимая к груди наконец сошедшиеся края кофты.

— Тхар, я… — начал Радег, сам не зная, что скажет, но девушка вдруг резко развернулась, соскальзывая с кровати. Не глядела на него, она шагнула к двери, и Радег понял, что если сейчас отпустить её, то всё хорошее, что их ещё объединяло, будет порвано навсегда.

— Тхар, постой, — он перехватил вздрогнувшую девушку, пытаясь посмотреть в глаза, но Тхар отворачивала лицо. — Тхар, прости! Я просто голову потерял, ты — рядом! Прости! Тхар, я больше никогда, клянусь тебе, никогда!..

— Отпусти меня, — срывающимся голосом попросила девушка.

— Тхар…

— Отпусти, — яростно повторила она, глядя на него полными ненависти глазами.

И Радег отпустил. Она выскользнула за дверь, а он сел обратно, обессиленный, словно только что пробежал через Пустоши, по пути сражаясь с каждой попавшейся тварью. Но хуже всего была неизвестность — поняла ли Тхар, что ему стыдно, что он раскаивается? "Дурак, дурак, что же я натворил, — запоздало прозрел Радег, со вздохом проводя по лицу ладонями. — И что теперь делать? Встать и пойти, и снова извиниться, и объяснить, что голову потерял оттого, что она так близко, и что больше никогда такого не будет, она ведь там наверно плачет одна, а я, свинья…"

Он поднял глаза и увидел, как трёхцветная кошка лапой приоткрыла дверь и скользнула в образовавшуюся щель. "Вот, даже ей я противен", — криво усмехнулся парень, поднимаясь. Он подошёл к двери, распахнул её, и только его растрёпанными чувствами можно объяснить то, что он не успел перехватить кулак Ллио, изо всех сил ударившего его. Радег инстинктивно отступил, занося руку для ответного удара, но его остановило перекошенное от ярости лицо эльфа и его слова:

— Как ты мог! Как ты мог с ней так!

Радег уже открыл рот, чтобы попытаться объяснить, надеясь, что он поймёт и скажет Тхар, но из коридора со стороны её комнаты донёсся незнакомый встревоженный женский голос:

— Ллио, иди сюда! Помоги мне её успокоить!

Эльф колебался меньше секунды:

— Утром. В шесть. На мечах. За домом.

И бросился обратно.

Радег вздохнул. Этого ещё не хватало! Убить эльфа он не мог, ранить серьёзно — тоже, но даже незначительная царапина ещё дальше оттолкнёт от него Тхар. А ведь ясно как божий день, что эльф будет пытаться его убить, пока стоит на ногах. И Радег его понимал. В кои-то веки не щадя самолюбия, он признал, что поступил не слишком хорошо, но по-прежнему не знал, что же делать, чтобы исправить то, что натворил.

— Вот, смотри, киса услышала, что тебе плохо и пришла утешить, — оживлённо затараторила Тиля, делая Ллио знак подсунуть неизвестно откуда взявшуюся в комнате кошку всхлипывающей Тхар. Но животное уже само вскочило на кровать и стало осторожно обнюхивать волосы зарывшейся лицом в подушку девушки. С другой стороны сочувственно поскуливал щенок.

Они наперебой пытались успокоить Тхар, и даже Тиля, прекрасно знавшая, что девушка никогда не плачет, если очень расстроена — может всхлипнуть пару раз, была в растерянности. Ллио считал, что выспрашивать подробности было бы слишком жестоко, но Тиля догадывалась, что не всё так страшно, как им показалось вначале, и пыталась выяснить, что же всё-таки произошло. Ванеллириан статуей застыл в углу — он панически боялся женских слёз, и совершенно не знал, что нужно делать в таких ситуациях. Краем уха он слышал вызов Ллио и намеревался прийти на условленное место раньше и убить орка до того, как юноша появится. Риан прекрасно понимал, что у Ллио нет шансов сделать это, а твари, способные причинить боль женщине, не имеют права ходить по этой земле.

— Да что ж это такое! Тхар, — Тиля подсела к подруге и затормошила её. — Он не заслуживает того, чтобы ты ревела о нём столько!

— Я ему доверяла, — проговорила сквозь слёзы девушка. — Я не думала, что он… ну почему? Я же не давала никакого повода, никакого!

— А таким, как он, и не нужно повода, — обрадовалась хоть какому-то отклику Тиля. — Они думают, что неотразимы, и для девушки это счастье, когда её тащат в постель. Тхар, ну плюнь ты на него…

— Я! Ему! Верила! — неожиданно яростно вскрикнула девушка. — Я с ним подружилась! Я к нему привязалась! А он меня предал! И это больно! — Тхар снова скрылась лицом в подушке, а подруга вздохнула и резко встала.

Тиля была уверена, что Тхар, как и любой девушке, втайне приятны были мужское внимание и ухаживания. И в результате она расслабилась и потеряла бдительность, позволила Радегу оказаться слишком близко, но получила только пошлую и грубую сторону так называемой романтики. И от кого — от друга! Не от постороннего, с которым такая ситуация просто не могла произойти. Нет, удар в спину она получила от того, от кого не ожидала подобной подлости.

Тхар вдруг замолчала, перевернулась на спину и вытерла глаза.

— Уйдите, пожалуйста, — попросила она севшим голосом.

Странник мягко удержал попытавшуюся возразить Тилю. Тхар протянула ему щенка:

— И Малыша заберите. Он не понимает, что со мной, но волнуется. Мне на него жалко смотреть.

Странник забрал щенка и вышел, Тиля скользнула в стену. Тхар села, машинально погладила притулившуюся к её боку кошку. Ллио колебался между необходимостью выполнить её просьбу и нежеланием оставлять девушку одну. Некоторое время они просто молчали, потом Ллио решился: пересел ближе и мягко обнял подругу. Эльфы не слишком склонны к телесным контактам, но сейчас юноше казалось, что Тхар нужна поддержка и в самом прямом смысле. Он не ошибся: девушка со вздохом прислонилась к его плечу и потёрлась о него щекой. Ллио мягко провёл рукой по её волосам, потом ещё раз, и ещё.

— Я его убью, — шепнул он ей утешающе.

— Не вздумай, — шмыгнула носом Тхар. — Ты против него — не боец.

— Знаю, — легко согласился Ллио, — но всё равно убью.

Девушка только вздохнула.

— А если я скажу, чтобы ты берёг себя, потому что ты мне нужен живым и невредимым? — наконец сказала она. — Отомстить — это, конечно, здорово, но для меня важнее, чтобы ты был жив-здоров. И вообще, я с ним сама разберусь, — девушка решительно выпрямилась, отстраняясь. — А сейчас уже спать пора. Так что иди, завтра рано выходим.

— Мы и дальше с ними пойдём? — поразился эльф, уже было поднявшийся.

— Вчетвером идти мимо Пустошей в свете последних новостей — самоубийство, — отрезала девушка. — А из-за этого типа не волнуйся, просто держись со мною рядом, хорошо?

— Хорошо, — кивнул эльф. — А ты закройся.

— Конечно, — Тхар тоже встала и подтолкнула Ллио к двери.

Спать Радег не мог. Попробовал было напиться, но от одного вида алкоголя его затошнило. Просто сидеть на месте тоже не получалось: он то и дело вставал и принимался мерить шагами комнату, в десятый раз повторяя оправдания и понимая, что им всем грош цена. И, как бы Радег ни отворачивался, на спинке стула немым укором белело полотенце, забытое Тхар. Наконец он не выдержал и выскользнул в коридор.

Дверь в комнату Тхар была заперта, но между коробкой и косяком оставалась щель, и Радег с поможью ножа легко расправился с засовом, проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Света в комнате было немного — от одной догорающей свечки, но Радег прекрасно разглядел свернувшуюся в знакомой позе девушку. Он подошёл и медленно наклонился, одной рукой мягко прикрыв ей рот, чтобы не закричала от неожиданности и всех не перебудила, второй потянулся потрясти её за плечо. И почувствовал, как в пах, проколов ткань штанов, упёрлось что-то острое. А в следующую секунду зубы Тхар впились в его ладонь. Орк выругался и отдёрнул руку.

— Тронь меня, и я тебя оскоплю! — прошипела девушка.

— Я пришёл извиниться, — покорно ответил Радег.

Девушка нервно хихикнула:

— А извиняешься ты так же, как и миришься? И я должна быть от этого в восторге?!

— Можешь мне отрезать… всё, что считаешь нужным, но сначала дай объяснить, — попросил парень. — Я свинья, и признаю это. И мне больно, оттого, что ты меня ненавидишь и боишься. И я больше никогда, никогда тебя не обижу. Клянусь. И… я не знаю, что мне сделать, чтобы ты меня простила, но очень этого хочу. Если хочешь, — он легко перехватил руку девушки с ножом и потянул в своей груди, прижимая остриё, — на, режь.

— Шут, — буркнула Тхар, тщетно пытаясь вырвать руку. — Дурак. Отпусти.

— Нет, зачем же! — Тхар удержала непонятно откуда взявшаяся за её спиной красивая светловолосая девушка в голубом платье: — Располосуй его как следует! А ещё лучше, пусть сам вырежет на груди "Прости меня, я — последний подонок!". А то знаем мы таких позёров. Соображает, что ты его пожалеешь, вот и предлагает!

Радег зло сжал зубы и резко дёрнул руку Тхар вниз, девушка вскрикнула и наконец вырвалась, испуганно глядя на мгновенно покрасневшую рубашку.

— Крови маловато, неглубоко резал, — усмехнулось "прекрасное видение" за её плечом. — Неискренне, значит! Давай-ка ещё раз, только теперь не увиливай!

— Девушка, а вы не хотите уйти, и дать нам с Тхар поговорить? — пробормотал униженный Радег.

— Да? — хмыкнула незнакомка. — Чтобы ты снова её изнасиловал?

— Я!? — задохнулся от возмущения Радег и даже отступил на шаг от негодования. — Да у меня и в мыслях не было! Что вы тут… Тхар!

— Правда, Тиля, он меня всего лишь облапал и обслюнявил, — Тхар поморщилась и рукавом потёрла шею, брезгливым движением ранив Радега больнее, чем могла бы это сделать ножом.

— Тогда оскоплять пока не будем, — согласилась Тиля. — Ну-ка, становись на колени и проси у Тхар прощения!

Радег и сам собирался это сделать, но несносная девица превращала искренние извинения в жалкий фарс.

— Не хочешь? — тут же продолжила Тиля. — Мужская гордость не позволяет?

Радег опустился на колени и посмотрел на Тхар. А её подруга всё так же едко подсказала:

— Так, а теперь с чувством, с выражением ври, что ты, конечно же, сожалеешь, и такое больше не повторится, и пусть она даст тебе вторую попытку, так, да?

Тхар молчала. В отличие от боевой подруги, она сидела потерянная и несчастная. Радегу очень хотелось её обнять, а оттого, что нельзя, и более того, он — всему причина, становилось ещё тяжелее.

— Я тебя люблю, — сказал Радег глухо, не сводя с неё взгляда.

— Конечно! — воскликнула Тиля, закатывая глаза. — И одним словом от всего можно откупиться, да?

— Нет, — согласился Радег. — Ничего это не извиняет. Я повёл себя как свинья, и тут нечего добавить. Я прошу прощения. И, пожалуйста… я…

— Ага, я так и знала, что он начнёт что-то выторговывать, — хмыкнула Тиля, правда, уже не так воинственно.

— Пожалуйста, пусть всё будет как раньше. Прости меня, — попросил Радег.

После недолгого молчания Тхар кивнула на порез:

— Перевяжи. И иди спать, нам всем завтра рано вставать. Кошку, кстати, забери.

— Спасибо, — обрадованно воскликнул Радег, понимая, что возлюбленная если и не простила его, то, по крайней мере, даёт ему возможность заслужить это прощение. Он подхватил недовольный пушистый комок с одеяла и попятился к двери.

— Проваливай, — напутствовала его грустная Тиля. А Тхар просто отвернулась.

Всю неделю Радег ходил как побитая собака. Обоз не знал, радоваться этому — он больше ни к кому не придирался, или огорчаться — всё, кроме Тхар, было ему безразлично, он выглядел хмурым и бесконечно усталым. На дуэли со старшим эльфом Радег получил несколько не слишком тяжёлых ран и унизительное замечание: "Скажи спасибо Тиле, что она просила за тебя. И хорошо, что ты вовремя остановился, иначе я бы тебя всё равно убил". Младший эльф только плюнул в его сторону и даже меч из ножен доставать не стал, и это было ещё унизительней. А ещё Ллио ни на шаг не отходил от Тхар, как и сама Тиля, к слабому удивлению орка оказавшаяся призраком. Впрочем, Радегу это было безразлично, тем более, что, как ни странно, необычная подруга Тхар ему сочувствовала. Но замолвить за него словечко наотрез отказалась. А уж оставить его наедине с Тхар — тем более.

Хуже всего было то, что сама девушка была к Радегу убийственно равнодушна. Она его не упрекала, не кричала на него, не ругала. Тхар говорила с ним таким безразличным тоном, что орку хотелось выть от отчаяния. А когда он не выдерживал и начинал всё же что-то сбивчиво объяснять, или рассказывать, как сильно он её любит, Тхар вообще отворачивалась и уходила.

— Ничего, — утешал его Цедарг. — Поиздевается и простит. Ты тоже даёшь, не мог поласковей с ней?!

И было бесполезно объяснять, что он был ласков, что он не мог не быть с ней ласков, что это бред, что он мог с ней сделать то, в чём его сначала заподозрили, и что он сам не понимает, почему на её плече были эти жуткие следы, ведь он сжимал её в объятьях нежно, он помнил, что она маленькая и хрупкая, и ничего он уже не понимает, и запутался, и оставьте все его, наконец, в покое!

Разумеется, в таком раздраенном состоянии пользы от него было немного, поэтому, когда после очередной остановки на обед недосчитались Гаисхаша, с новостью пошли к Цедаргу. Старый орк выругался, велел всех собрать, и так обнаружилось, что и Дирелла с самим Радегом нет. Поскольку с места стоянки начало Пустошей — неровной степи, вскоре переходящей в холмы — было прекрасно видно, а прошлой ночью часовые слышали, как кто-то ходил вокруг лагеря, в обозе сразу забеспокоились. Радега видели совсем недавно, Дирелла и Гаисхаша — Лундик, ещё до обеда, когда они о чём-то спорили, что, впрочем, было для них в порядке вещей.

Цедарг пошёл в сторону Пустошей искать следы, которые вскоре обнаружились к немалому неудовольствию орка — рядом с узкими эльфийскими, почти незаметными, в пыли явственно отпечаталась огромные орочьи. Что они принадлежат его племяннику, Цедарг не сомневался. Поэтому, тяжело вздохнув, дал приказ с возвращением Радега отправляться, а сам двинулся в Пустоши.

— Постойте, я с вами! — услышал он голос Ллио и удивлённо обернулся:

— А я думал, эльфёныш, у вас с братом отношения не очень!

— Всё равно он мой брат, — мрачно ответил Ллио.

— Уважаю, — хлопнул его по плечу орк и перевёл взгляд на приближающуюся Тхар, ещё более мрачную: — А ты куда?!

— Туда же, куда и вы — искать этих придурков, — буркнула девушка, проходя мимо.

— А сама первая говорила: "Не пойдём спасать!" — поддразнил её орк, с готовностью следуя за ней.

— А я и не собираюсь их спасать! Просто хочу убедиться, что с Ллио ничего не случится, — отрезала девушка, неловко поправляя на плече лук, к которому ещё не привыкла.

Поэтому, когда Радег вернулся с небольшой прогулки, во время которой пытался придумать что-нибудь, что помогло бы наладить отношения с Тхар, в обозе недоставало уже пятерых. Орк спокойно выслушал Свилака и подтвердил приказ собираться. А сам сел на небольшом холме, с которого было прекрасно видно удаляющиеся фигуры, и стал ждать.

В конце концов, Тхар бы не одобрила, если бы купец бросил обоз и побежал за ней, сломя голову, как бы ему этого ни хотелось.

Через час он уже ненавидел себя за это решение. Через полтора он разглядел далёкие силуэты, но из-за расстояния невозможно было определить, сколько их и в каком они состоянии. Сбежавшиеся обозные насчитывали то троих, то четверых, то пятерых. Последний вариант, впрочем, вскоре отпал — в какой-то момент цепочка растянулась по степи, и стало видно, что тёмных силуэтов четыре. Люди и орки стали строить испуганные предположения, кого недостаёт. Эльф молчал.

Тем временем один из возвращающихся вырвался далеко вперёд. По высокому росту и светлым волосам опознали Ллио, и тут же все замолчали, потому что кто-то бездумно ляпнул: "А где тогда Тхар?" И все поняли, что действительно, оставшиеся фигуры были слишком высокими и массивными для девушки.

И тогда Радег сорвался с места и бросился вперёд. В голове билось только имя самого дорогого сейчас существа, а в глазах плясала приближающаяся с убийственной медлительностью фигурка эльфа. Радег едва не сбил смертельно бледного юношу с ног, схватил его за плечи и закричал:

— Где Тхар?!

Эльф указал назад и побежал вместе с ним. Через полминуты их нагнал Риан, он же первым подбежал к девушке, которую нёс на руках Гаисхаш. Она была в сознании и без видимых ран, но застонала, когда Радег отобрал её у друга.

— Погоди, — остановил его Странник. — Сядь, я осмотрю её.

— Ноги, — коротко подсказал Гаисхаш.

Радег осторожно опустился на землю, продолжая держать девушку на руках и бережно прижимая к себе. Риан стал мягко ощупывать её ноги ниже колена, он долго молчал, и все вдруг услышали срывающийся голос Тхар:

— Я не буду ходить, да? Всё, мои дороги для меня закончились? — и девушка, захлёбываясь невыплаканными слезами, спрятала лицо на плече Радега, вцепляясь в его куртку как в последнее прибежище.

— Ну что ты, — мгновенно зашептал успокаивающе Радег. — Конечно, будешь! И ходить, и бегать. Обязательно. Не бойся. Всё будет хорошо. Не бойся, моя маленькая, — продолжал он шептать, прижавшись щекой к её лбу. Тхар вдруг подняла голову и немного удивлённо посмотрела ему в глаза, словно вдруг увидела в нём что-то, чего раньше не замечала.

— Правда, — кивнул он с такой уверенностью, какой сам от себя не ожидал. Девушка помедлила и вновь опустила голову, а Радег подумал, что даже если он ошибается, то всю оставшуюся жизнь будет носить её на руках, куда та захочет. Лишь бы она так же доверчиво на него смотрела, но чтобы боли в её глазах не было…

— На правой сильный ушиб, но ничего серьёзного, дня через четыре можно будет спокойно наступать. А вот левая… — эльф запнулся всего лишь на секунду, но ни от кого не укрылась его заминка, — несколько трещин, и очень сильный ушиб всей стопы и щиколотки. Тхар, тебе больно?

— Уже нет, — покачала головой девушка.

— Хорошо, значит, хотя бы это мне удалось, — кивнул со вздохом Странник.

— Риан, скажи, — потребовала она. — Настолько всё серьёзно?

Эльф отвёл глаза.

— Я сделаю всё, что в моих силах, но боюсь, встать на левую ногу ты сможешь не раньше, чем через неделю-полторы. А ходить — и вовсе через две-две с половиной. И, возможно, хромать ещё долго. Ну и ногти на ногах будут расти заново. И сапог тебе, скорее всего, придётся разрезать, снять не получится.

— Вот уж это совсем неважно, — фыркнула девушка и мужественно продолжила: — Главное, что я ходить всё же смогу! Ты только, пожалуйста, боль не возвращай, а то… — девушка замолчала и чуть вздрогнула. Радег инстинктивно крепче прижал её к себе.

— Конечно, — кивнул Странник, поднимаясь. — Пойдёмте к обозу, я тебя внимательнее осмотрю и наложу повязки.

Этим пришлось заняться уже на ходу. Тхар настояла, что им нужно как можно быстрее убираться подальше от взбаламученных их прогулкой тварей, и Радег был вынужден передать её на попечение эльфов и Мирелы. А сам проследил за отправлением обоза, добавил для симметрии второй фингал Гаисхашу (первый тому ещё при встрече навесил дядя), согнал вместе всех четверых и устроил допрос.

Выяснилось, что Гаисхаш предложил старшему Алленгоранле дойти до Пустошей проверить, водится ли там кто-нибудь. Дирелл не смог отказаться, потому что это означало бы, что он трус, а эльфы трусами не бывают. Потом эти двое всячески выгораживали друг друга, невзирая на то, что ясно было — оба виноваты. Пререканиями они занимались и в Пустошах, поэтому проморгали огромную змею-удава, и лишь своевременное вмешательство Цедарга, со всей дури рубанувшего секирой по хвосту чудовища, спасло их от смерти. Судя по сбивчивым рассказам, потом началась свистопляска: змея извивалась, сворачивалась в кольца, бросалась на всех подряд, эльфы стреляли, орки размахивали секирами, пока, наконец, не добили пустошную тварь. Пока орки поздравляли друг друга, а Дирелла рвало в сторонке, Ллио огляделся и обнаружил лежащую на земле и от боли неспособную даже стонать Тхар. Девушку, которая и лук-то натянуть не успела и вообще стояла в стороне, уже издыхающая змея задела хвостом: сначала ударила спереди под коленями, потом по ступням. После первого удара у Тхар от боли подкосились ноги, и второй, к счастью, пришёлся только по левой.

— А так обычно и бывает: самому беспомощному и достаётся больше всех, — заметила Тхар, когда непрерывно костерящий орков и эльфов Радег на ходу заскочил в фургон. — Закон Пустошей.

Как бы девушка не бодрилась, орк понимал, что она едва сдерживает слёзы, глядя на ноги: распухшие, покрасневшие, обмотанные повязками, с фиолетовыми ногтями на левой.

— Ты молодец, — ободрил её парень, обрадованный тем, что она снова разговаривает с ним, как раньше. — Ничего, Риан уверил меня, что просто нужно время, и всё заживёт. А пока я тебя буду носить на руках, позволишь?

— И в кусты ты меня тоже таскать будешь? — со смехом испортила романтический момент Тхар.

— Куда скажешь, — буркнул смущённо орк. — И ты прости меня, ты была такая красивая… я не хочу сказать, что в другое время ты не такая красивая, ты всегда очень красивая…

— Радег, — прервала его девушка, — заткнись, а? Лучше смотри молча. Смотреть у тебя гораздо лучше получается.

— Смотреть? — не понял орк, всё же послушно глядя на девушку. Можно подумать, его упрашивать надо!

— Как тогда, на границе Пустошей, — подсказала девушка, неожиданно чуть улыбнувшись уголком губ. — Я поняла, что ты действительно мной дорожишь.

— А ты сомневалась?! — возмутился Радег, потом посмотрел на неё, встретил укоризненный взгляд, вспомнил, как она поджидала его с ножом, и сник. Его взгляд опустился к её руке, он мягко взял её ладонь своей и сказал: — Если бы это тебе помогло, я бы отдал свои ноги без колебаний…

— Давай больше без членовредительства, — прервала его Тхар, забирая руку и весело добавила: — И потом, мне и мои нравятся. Зачем мне кривые волосатые орочьи?!

Радег засмеялся, девушка тоже, и момент был чудесный, но снаружи его окликнул Свилак, и пришлось уходить.

На его место тут же заскочила Мирела.

— Не волнуйся, мне ничего не надо, — улыбнулась Тхар.

Мирела очень переживала, даже расплакалась, когда Тхар принесли к обозу, и сразу вызвалась быть сиделкой. Вот и сейчас она со вздохом бросила взгляд на ноги Тхар и, нервно теребя и так растрёпанную косу, опустила глаза:

— Тхар, мне тебе кое-что сказать надо…

— Да? — отозвалась Тхар удивлённо, поскольку девушка замолчала.

— Это я.

— Что "ты"? — не поняла девушка.

— Это я подговорила Гаисхаша заманить Дирелла в Пустоши. Я была обижена на эльфа из-за того, что он мной пренебрёг. Гаисхаш и так его не любит, а ещё я ласково попросила… — выпалила Мирела, не поднимая глаз.

Некоторое время в фургоне было слышно только поскрипывание досок и шорох колёс по гравию раздолбанной дороги.

— Ми, думаю, тебе лучше уйти, а то я скажу сейчас что-нибудь… неласковое, — с плохо сдерживаемым раздражением сказала Тхар.

— Тхар, я не думала, что всё так обернётся, — вскинула голову девушка.

— Ми, правда, мне сейчас лучше побыть одной, — настояла Тхар, и виновница её бед выскочила вон.

А Тхар подтянула к себе кошку и щенка и тяжело вздохнула. Она была зла на всех: и на Мирелу, с которой всё и завертелось, и на Гаисхаша, уступившего её уговорам, и на Дирелла, который поддался на провокацию. И в довершение всего — на Цедарга, который, когда они догнали этих двоих, не нашёл ничего лучше, как ударить змею по хвосту. По хвосту! Это только тупоголовый орк мог додуматься ударить змею по хвосту!

Тхар фыркнула и крепче прижала к себе четвероногих друзей. Поговорка "как кошка с собакой" увы, оправдывала себя полностью. Если в день знакомства животным было не до разборок — их разделяла страдающая Тхар — то при первой же попытке внести щенка в фургон обосновавшаяся там кошка принималась шипеть, распушала хвост и размахивала передними лапами. Сам Радег внутри больше не спал, уступив место эльфу, но кошка выбрала себе дом и не собиралась переезжать, а Тхар не возражала против кошки. Поначалу. Но в итоге на ночь щенка привязывали к колесу, а днём их рассаживали по разным фургонам. Сейчас обоих принесли Тхар "в поддержку", и в её присутствии они вели себя прилично.

— Будем надеяться, что это начало долгой и крепкой дружбы, — не очень веря сама себе, заметила Тхар.

А про себя подумала, что обозу слишком везло, и что-то должно было уравновесить это везение. Мысль отдуваться за всех была, конечно, благородной, но совсем не обнадёживающей, тем более, что до конца путешествия было ещё далеко. Поэтому Тхар отогнала её прочь и зарылась носом в мягкую кошачью шерсть, рукой затаскивая подмышку щенка. С ними ей действительно было легче.