Лобанова Елена Без Предела

Глава 1

Нэрнис Аль Арвиль был счастлив. Корабль нес его из Торма в обход Владений Темных эльфов в земли Озерных Владык. Минувшие два года и так растянулись для него в вечность, особенно из-за той роли, которую вполне Светлый эльф был вынужден играть за Пределом. Предел, будь он неладен стоял так же как и все минувшие восемьсот с лишним лет и сдаваться на милость исследователям не собирался. Планы и идеи относительно его сути пока так и оставались планами и идеями. До их воплощения в жизнь оставалось всего-ничего: получить разрешение от Владыки Тиаласа и Повелителя Амалироса. А вот позволят они осуществить задуманное или нет, зависело от Нэрниса, от настроения Правителей и от множества всевозможных сопутствующих обстоятельств. Было еще одно обстоятельство, которое Владыке Тиаласу и Повелителю Амалиросу следовало бы учесть: упрямый Полутемный брат Даэрос. Ар Ктэль, провожая Нэрниса в дорогу так и заявил: "Не одобрят, значит будем действовать без одобрения. Не в первый раз".

Это был уже третий выход Нэрниса из-за Предела, или как теперь говорили за-Предельные Темные эльфы — во внешний мир. В предыдущий визит к Повелителю Темных добиться разрешения на более глубокое и действенное исследование тайны не удалось. Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль "держался" за Предел как за самое главное сокровище. Его вполне можно было понять: пока Аль Арвиль с братом Даэросом и всей их за-Предельной компанией изображали страшную общую угрозу, подданные Амалироса и не помышляли о заговорах. Подгорные владения постепенно превращались в место почти настолько же мирное как и Озерный Край Светлых. Повелитель Темных брюзжал, что жизнь стала однообразна, но менять её не хотел. Придуманного совместными усилиями Черного Властелина уничтожать было нельзя. Эта несуществующая личность оказалась настолько удобной, что теперь всё, начиная от трещины на потолке, заканчивая сломавшей ногу лошадью списывалось на него, несчастного.

Нэрнис вдохнул морской воздух и потянулся. Приятно было чувствовать отсутствие тяжелого бархатного плаща и похабных штанов в обтяжку с безобразным накладным гульфиком. Воплощать грозного Властелина физически было не только утомительно, но и морально противно. Первое время Темные эльфы Синих гор буквально шарахались от Светлого, одетого подобным образом. Потом привыкли, а следом за привычкой появились и шутки. Несчастный Аль Арвиль не только парился в бархате в любую погоду, но и был вынужден мило улыбаться в ответ на различные обращения — от Черного Величества до братоубийцы. Повод для этого имелся: его Полутемный брат Даэрос был торжественно объявлен во внешнем мире героем, павшим в бою с ним, Властелином. Темные не были бы Темными, если бы упустили возможность намекнуть Аль Арвилю на такие совсем уж не-Светлые поступки. Но и Даэросу тоже иногда доставалось от его супруги Инэльдэ "оживай быстрее" вместо "пора вставать".

Даэрос наотрез отказался исполнять роль всеобщего пугала на время отсутствия Нэрниса за Пределом. Зато согласился Аэрлис. Не то, чтобы ему очень уж хотелось ходить в непотребном виде и общаться с орками. Брат Повелителя Темных, бывший и ныне оправданный заговорщик, всё равно не чувствовал себя полностью прощенным. Он прекрасно понимал, что маниакальная подозрительность Амалироса не может спать вечно и должна чем-то питаться. Без заговоров в своих владениях старший брат может опять обратить пристальное внимание на младшего, живущего за Пределом. Так что властелинство, пусть и временное было неплохим ответом на будущие обвинения. Территория, которую Предел отгораживал от остального мира, превосходила владения Темных раза в три, если не больше. Сесть на "трон" Властелина таких обширных земель, а потом безропотно его уступить — чем не доказательство своих вполне мирных намерений. Нэрнис не сомневался — Аэрлис не просто уступит, а сбежит. Он-то знал, каково это: ощущать себя вселенским злом и вести себя почти так же. Пусть и по отношению к оркам, но все же. Единственное, за что переживал Аэрлис, так это за отсутствие у него выдающихся возможностей применения силы. Даэрос мог при помощи одного только воображения раздвигать горные толщи, а Нэрнис был в состоянии создать воздушный или водный смерч внутри любого предмета, начиная от кувшина или дерева, заканчивая животными и орками, отчего вместилище смерча разлеталось в клочья. Брат Повелителя Темных был обделен силой и ничего подобного учинить не мог. Он бы очень хотел смочь что-нибудь грандиозное и потом не воспользоваться своим достижением, чтобы доказать как сильно он не жаждет власти. Иначе Амалирос все равно скажет, что не с его, Аэрлиса, возможностями эту самую власть не отдавать. Нэрнис даже и не знал, стоит ли сообщать Правителям, что недостаток силы у Темного взялся восполнять его Светлый друг, сын Озерного Владыки Веилас. Он тоже был не ах какой сильный, но вдвоем они потянули бы на половину универсального Правителя, какими были и Повелитель Амалирос и Озерный Владыка Тиалас.

Аэрлис обещал Нэрнису зверствовать в его отсутствие по полной программе. Даэрос сначала обрадовался: Светлый-то брат все время терзался, был излишне сентиментален и регулярно миловал вместо того, чтобы карать. Но во время тренировочного "похода" в костюме Черного Властелина Аэрлис выказал совершенно не зверские замашки. Четыреста восемьдесят лет, которые он провел в заключении, добывая тарлы, сказались на нем самым типичным образом. В темнице, где содержались три бывших орочьих вождя, он чуть было не пустил слезу. Бывший узник сочувствовал всем заключенным без разбора и даже оркам. Нэрнис, как бывший необучаемый стихийник, получивший нетипичную профессию знатока душевных переживаний, обозвал его тюремным романтиком и попытался воззвать к нормальной Темной злобности и подозрительности. В таких не-Светлых вещах Нэрнис уже поднаторел. Если уж он регулярно взывал к истинно орочьей ненависти по отношению к Светлым эльфам, то такой пустячный призыв не вызывал у него страшных душевных терзаний. Но ни рассказы о том, как орки считали себя бывшими Светлыми эльфами, ни о том, как они приближали свое возвращение "к первоначальному" облику, охотясь на Темных и устраивая ритуальные пиршества, не помогли. Аль Арвиль использовал все свое красноречие, копировал позы лучших ораторов и патетически указывал на Аэрлиса, рассказывая о том, как младший брат Повелителя Темных мог оказаться главным блюдом на этих орочьих застольях. Но ни образы больших закопченных котлов, ни поименное перечисление как павших, так и павших и съеденных не привели к истинной Темной ярости. Узник оставался для младшего брата Амалироса только узником. Нэрнис старался как мог и даже выволок из дальнего угла зарешеченной комнаты бывших орочьих вождей. Он призывал поверить, что отмытое накормленное создание, которое выглядит невиннее овцы, немедленно примется за старое стоит его только выпустить на свободу. Но всё было напрасно.

Даэрос приуныл и заявил, что этот Властелин будет хуже прежнего. Мало того, что этому беловолосому созданию придется носить накладные черные волосы из конских хвостов, чтобы соответствовать облику, так он еще и будет приставать со своими оркоспасительными беседами. Веилас, который не меньше Нэрниса злился на вывернутое изложение орочьей истории, обещал избавить Полутемного от этой проблемы и быть единственным слушателем тюремно-познавательных историй. Аль Арвиль прекрасно понимал откуда происходит такое странное отношение Аэрлиса к жителям личной тюрьмы Черного Властелина. Брат Амалироса затевал свой "детсткий" заговор из лучших побуждений и являлся, пожалуй, единственным невиновным из всех, кто трудился на выработке тарлов во Владениях Темных. Но он судил обо всех по себе, а потому рассматривал этих всех, как несчастных жертв. Если по близости не было Амалироса, по общему мнению его подданных — злобного Выползня и причины всех несчастий, то заключенные становились для младшего Арк Каэля жертвой обстоятельств. Послушать Аэрлиса, так на эти обстоятельства можно было списать всё. Доля правды в его рассуждениях была. Да, орки не сами себе придумали "светлое прошлое". Идею им благополучно подкинули. Но снимать с них ответственность за последующие действия не собирался никто кроме временного заместителя Властелина.

Нэрнис наслаждался бескрайним водным простором, предвкушал встречу с родными, но все равно не мог не думать о тех, кто остался за Пределом. Даэрос, может быть, и не скучал по Владениям Темных. Он слишком давно их покинул и никогда не считал подгорья Амалироса домом, ввиду своего Полутемного-Полусветлого происхождения. Но и его Светлый Отец и его Темная Мать, наверняка уже давно начали тяготиться разлукой со всем, что им было привычно. О сыне Озерного Владыки и говорить нечего. Веилас, если не был занят размышлениями над тайной Предела и обсуждением этой тайны с Даэросом и Аэрлисом, то проводил все время у единственного в Синих горах озера, занимаясь обустройством берегов на свой Светлый вкус.

Тоскующих и страдающих за Пределом хватало с избытком. Те шестеро Темных воинов, которых Повелитель Амалирос отправил с Нэрнисом "на верную смерть", пополнили и без того преобладающее мужское население за-Предельных подгорий и лишились возможности совершить героический подвиг сразу по прибытии. Страшным и могучим Черным Властелином оказался тот, кто их за этот Предел и сопроводил — сам Нэрнис. Причем он был совершенно ненастоящим злом, которое не собиралось никого убивать. Эти несостоявшиеся самоубийцы были искренне огорчены. Но они же и считали Аль Арвиля чуть более Властелином, чем все прочие: во-первых, чтобы было не так обидно, а во-вторых — кто как не сущее зло, способен нагло использовать столь благородный порыв, как готовность отдать жизнь во имя своего народа и при этом даже не принести извинения? Аль Арвиль извиняться не собирался — не он решил отправить этих шестерых за Предел. Вот пусть Повелитель Амалирос и извиняется, а ему, Светлому и так своего властелинского зла хватает.

Нэрнис еще раз кинул взгляд на дальние берега, которые синели на горизонте тонкой полосой. Отправляться в каюту совершенно не хотелось. Ему, как оказалось, тоже не хватало странствий и новых впечатлений, хотя казалось бы куда уж больше. В Озерном Краю он бы за всю жизнь так не наприключался как два года назад. Считать путешествием свою поездку годичной давности Аль Арвиль уже не мог. Разве это путешествие, если никто не нападает из-за куста, никто не устраивает ежедневные склоки, никто не норовит свернуть в сторону и устроить новые проблемы? Год назад Нэрнис вполне мирно проехал от Дрешта до Торма сушей, прошел по тайному проходу до владений Повелителя Темных и отчитался перед обоими Правителями. Они как раз демонстрировали дружеское единение — праздновали первый день рождения детей Повелителя Амалироса. Визит Нэрниса был замаскирован под этот праздник: Светлый дядя детей Темного Повелителя якобы вырвался из-за Предела по такому значительному поводу. Дядей Нэрнис и вправду был, хотя спустя даже столько времени все еще не до конца осознал, как это вдруг он обзавелся Темным родственником столь высокого ранга. На самом деле не один только Аль Арвиль пребывал в длительном недоумении. Сам Повелитель Амалирос тоже не полностью осознавал кардинальные перемены в своей жизни. Две тысячи лет холостяцкой вольности не предполагали этих самых изменений. Если бы он взялся выбирать себе спутницу жизни из Темных дев, то выбирал бы до сих пор и вряд ли выбрал кого-нибудь. Светлая же дева не выглядела как объект потенциально опасный, а мысль о брачном союзе не приходила в голову Повелителя Темных до самого последнего момента. Да и в этот самый момент тоже — он как раз перед Брачным Обрядом угодил в бочку с гномьим самогоном, искупался целиком, и шел к алтарю, думая больше о самом процессе ходьбы, нежели о том, зачем он туда идет.

Когда родились дети, Повелитель Амалирос впал в прострацию. В гневе подданные наблюдали его регулярно, в состоянии мрачной веселости время от времени, а вот в прострации — никогда. Уйти умом с попыткой не вернуться было от чего. Когда некая Исильмэ Ар Ктэль родила сына от посла Светлых, Амалирос счел это надругательством над природным замыслом и Полусветлого Даэроса, рожденного от этого союза, терпеть не мог — и за его нетипичные серые глаза и просто потому, что не любил Светлых вообще. Двоюродная сестра Нэрниса и супруга Повелителя Темных тоже была сероглаза и подобную шутку Создателя, как сероглазый ребенок в его, Амалироса, семействе он вполне предвидел и морально к ней готовился. Поэтому беловолосую сероглазую дочку воспринял как заслуженную кару за такое неосмотрительное поведение, как выбор Светлой спутницы жизни. Но к его ужасу и сын оказался нисколько не похожим на Темного. Да и на Светлых брат-близнец дочери тоже был не очень-то похож. Мальчик родился с таким красным цветом волос, что Темный разве что не взвыл. Детей Амалирос любил, но всякий раз глядя на огненно-рыжие вихры сына, проводил рукой по своим снежно-белым волосам и риторически спрашивал Создателя: "Творец Единый, я же тоже в процессе деторождения участвовал, так за что же?" Даже подданные привыкли к внешности детей раньше, чем он сам. Повелитель Темных оставил всякие надежды на передачу власти в обозримом и не очень будущем сыну или дочери. Он и так и эдак прощупывал способности детей и видел, что ни тот не другой не родились универсальными Повелителями. У дочери имелись весьма средние зачатки Силы, у сына и того не было. Всё это Нэрнис и выслушал во время затяжного празднования, в просторечии именуемого пьянкой, в которое плавно перетекло его путешествие с отчетом. На сей раз ничего подобного не должно было произойти. Аль Арвиль отправлялся прямиком в Озерный Край и надеялся отчитываться только перед Озерным Владыкой Тиаласом, а не слушать об опрометчивых поступках, несчастных детях обделенных от рождения полнотой Силы и прочих малоприятных вещах, которые сообщались в такой форме, как будто сам Нэрнис выбирал Амалиросу супругу да еще и способствовал его брачному союзу. Из прошлой поездки Нэрнис вывез два самых ярких впечатления: образы очаровательных маленьких племянников и новые познания о не совсем повелительских привычках Амалироса и его, что уж совсем странно, друга Тиаласа — Озерного Владыки. Жизнь высоких семейств изнутри почти ничем не отличалась от жизни прочих подданных. Ну, или почти ничем. Амалирос торжественно удушил выползня под азартные крики Темных, Элермэ отчитала его за безответственность, Владыка Тиалас заявил, что женщины ничего не понимают в мужских развлечениях и предложил отметить победу Темного друга. Больше никаких впечатлений у Нэрниса не было, потому что отмечали долго и много.

Минувший год и вовсе протекал в плавном рутинном ритме. Аль Арвиль занимался тем, чем занимались люди Торговой Империи на протяжении трех сотен лет после возникновения Предела — изучал его. Изучение носило по большей части утомительный характер. Были скуплены почти все известные исследования на тему Предела и его свойств и Нэрнис, как специалист по людям вообще и по их душевным переживаниям в частности, честно перечитывал всё, что они написали за столь долгий период. Но оказалось, что ничего в сущности и не написали. Все свойства Предела: показывать застывшее прошлое за-Предельных территорий, пропускать воду и воздух, не пропускать ничего живого, но при этом удерживать и вечно сохранять попавшие в него предметы — были выяснены если не в первый день его появления, то по крайней мере очень быстро. Все наукообразные трактаты не содержали ничего нового и даже намека на это новое. Вот, они с братом и прочей кампанией проникшей за Предел выяснили, что Предел создали люди, а точнее женщины из Ордена Сестер Оплодотворительниц. Дамы, помешанные на науке занимались не только проблемами плодородия и новыми породами животных. Это и было удивительным, новым и невероятным как сам Предел. Но в трактатах об этом, понятное дело, не было ни слова. Большинство из них содержали пространные рассуждения на тему "кто его создал".

Например, некоторые ученые дописались до того, что обвинили в сотворении Предела эльфов. Кое-какая логика в этом была — среди людей никогда не водилось Владеющих Силой. А в том, что Сила была использована для создания Предела, писавшие эти труды не сомневались. С точкой зрения эльфов по данному вопросу Нэрнис ознакомился за несколько мгновений: появление и предназначение Предела — не ясно. Сила, создавшая его не была темна или светла. Она была настолько безразлична сама по себе, что получила название "Никакая Сила". Самым тяжким для Нэрниса было прочтение литературы времен Культа Предела. Люди, как ни странно, были того же мнения о Пределе, что и эльфы, если описать кратко. Беда была в том, что кратко люди, несмотря на свою недолгую жизнь, описывать не умели. Из века в век множились верования, каждое из которых объявлялось истинным. Но главное в этих сочинениях заключалось в подробностях — как Творец сотворил Предел, что он при этом думал, на что рассчитывал, и для чего его предназначал. Подобные "абсолютно точные" знания занимали теперь четыре длинных стеллажа в библиотеке. Хуже всего были сочинения тех, кто объяснял появление Предела с религиозно-карательной точки зрения. Если запертые и предположительно уничтоженные Пределом орки еще как-то могли сойти за существ, которых Творец показательно покарал, намекая тем самым, что и с остальными в случае чего разделается так же лихо, то понять прямо противоположное мнение Нэрнис никак не мог. Некоторые ученые мужи считали, что наказаны как раз они и все, кто остался во внешнем мире. Эти горе-сочинители полагали, что за Пределом процветает некая дивная страна, где орки уничтожены, а люди вечны и счастливы. На каком основании делались все эти различные выводы, было совершенно не понятно. Никто из тех, кто писал подобную чепуху, никогда не был за Пределом, но люди им верили.

По мнению Нэрниса, эльфы, как Светлые, так и Темные остановились в шаге от разгадки. Стоило лишь честно признать, что Силы стихий не использовались для сотворения сомнительного чуда Предела вообще, как нить рассуждений привела бы их к выводу, что Предел сотворили сами люди. Но задним умом все крепки. Об этом Аль Арвиль себе регулярно напоминал. Он и сам не верил в жизнь за Пределом, созерцая "мертвый город" со стен замка в Малерне. Когда Даэрос подслушал разговор гномов-гранильщиков и сообщил ему, что четыре человека в плащах предложили на продажу камни, которые могут быть только за Пределом, Нэрнис не покрутил пальцем у виска только из уважения к своему Полутемному брату. Это теперь можно было убедиться не только в За-Предельной жизни, но и деятельно поучаствовать в ней. А еще можно было посмотреть на такой же старый Мертвый город, только с другой стороны. Там на самом деле кипела жизнь, причаливали корабли, около стены Предела стоял замок фар Бриск, а рядом с его башней висел в ткани Предела плащ Нэрниса, расшитый фальшивыми тарлами. Тот единственный настоящий розовый тарл, которым он так неосмотрительно расплатился за постой с хозяйкой замка, Нэрнис теперь носил в кольце. Камень стоил по меньшей мере четыреста монет золотом и Аль Арвиль оплатил им возможность посмотреть на мертвый город — половину Малерны отрезанную Пределом. Теперь он мог совершенно бесплатно любоваться почти таким же видом и с чувством полного удовлетворения созерцать кабак на месте замка. Иногда его посещала мысль: "Сколько запросила бы старая фар Бриск за вид местообиталища её первого предка"? Даже в Запретном лесу, куда они с Даэрос последовали за четверкой в плащах, Нэрнис всё еще не верил, что люди знают, как пройти Предел. Лишь когда они проползли на ту сторону через старое пустое дерево, застрявшее в Пределе, Аль Арвиль осознал всю невероятность открытия и чуть не рухнул с вяза, на котором они с братом сидели. Шок вполне понятный: сложно рассматривать незыблемое явление на наличие в нем примитивных дыр. Но если старый ствол и стал разгадкой "как туда попасть", то все равно не отвечал на вопрос "кто это сделал".

Второе открытие было не менее ошеломительным, чем первое. И Даэрос и Нэрнис предполагали, что такое длительное явление могло создать только долгоживущее существо. Оказалось, что одно долгоживущее существо вполне можно заменить тайным Орденом, почти сектой, и не стоило сбрасывать со счетов людей, тем более — женщин. Но и эта разгадка наплодила новых загадок. Вопрос "как" так и остался без ответа. Вопрос "зачем" был предположительно решен: в пещере в Синих горах был спрятан некий предмет непонятного назначения, окруженный таким же Пределом, только в миниатюре. Из своего похода в леса за Малерной Даэрос принес книгу и дневник Сестер Оплодотворительниц и не менее странный кулон-подвеску, который частично имел те же свойства — создавать видимость вечной сохранности. Но если большой Предел не показывал ничего живого, то эта подвеска, надетая на шею, демонстрировала облик носителя таким, каким он был, когда его первый раз коснулись загадочным диском. Вещица оказалась весьма ценной. Нэрнис, как существо с пиететом относящееся к книгам считал самым лучшим применением для кулона библиотечное дело: прикоснулся к книге и потом хоть через сотню лет, несмотря на небрежных читателей, можно было восстановить текст. Не совсем, конечно — стоило убрать подвеску и страницы оказывались ветхими и засаленными. Даэрос же считал, что этот предмет больше всего подходит их сестре Пелли. Бывшая служанка замка фар Бриск, имела право хоть на какую-то радость в жизни. Даэрос считал, что отсутствие следов старения и есть та самая радость. Пелли не стала его расстраивать и разубеждать. Не стоило описывать брату, что она будет чувствовать всякий раз, снимая это украшение и видя разительный контраст. Пелли полагала, что защитные свойства подвески нужнее Нэрнису, который общался со своими "подданными" — орками. В любом случае, у кулона было самое основное свойство: он позволял своему владельцу пройти незыблемый Предел так, как будто его не существовало и провести сквозь него кого-нибудь, взяв за руку.

Этим свойством воспользовались лишь однажды. Пока Нэрнис докладывал Правителям об успешном завершении первой части замысла: установлении власти Черного Властелина за Пределом, Даэрос экспериментировал с подвеской. Результат эксперимента чуть не стоил рассудка тем Темным, которых Аль Арвиль вел за Предел. Отважные воины всю дорогу до Запретного леса расспрашивали Светлого об обстоятельствах гибели его Полутемного брата. Великий Открывающий Даэрос, который мысленно на расстоянии чуть не исковырял новыми ходами все подгорья Темных, был совсем не тем, кого так уж легко прикончить. Поэтому никто из них не сомневался в могучести Черного Властелина, но все-таки они считали нужным узнать, к какой страшной смерти им следует готовиться, и может ли эта смерть быть достойна изложения в будущих легендах. Нэрнису с лихвой хватило поминок на государственном уровне, чтобы еще и сочинять вариации на тему гибели вполне живого Даэроса. Даэрос был не только жив, но и вполне по-Темному весел оттого, что ему удалось завладеть таким необычным предметом и выяснить его свойства. За три дня, что Ар Ктэль сидел рядом с Пределом, ожидая возвращения брата, он разработал и успешно воплотил в жизнь программу незабываемой встречи новых За-Предельцев.

Первое, что увидели Темные воины, прибыв к месту прохода, была голова покойного Открывающего, которая торчала из Предела. Следом появилась рука и приветственно помахала всем прибывшим. Пелли немедленно отправилась в обморок, но не упала с лошади только потому, что её подхватил Проныра Расти. Сам Нэрнис подпрыгнул в седле, а в Даэроса полетели одновременно семь ножей и одна стрела. Аэрлис и Веилас присоединились к воинам в их порыве прикончить существо, внешне напоминающее всем известного покойника. Несмотря на свою осведомленность о его мнимой смерти, они тоже сочли его чем-то вроде умертвия, справедливо полагая, что раз Предел не пропускает ничего живого, то это существо — мертвое. И ножи и стрела нашли свою цель и застряли в ней. Даэрос, а точнее его голова, висящая в воздухе на фоне леса, выглядела удивленной и укоризненно хмурила брови. Полутемный изрек нечто вроде "нервы надо лечить" и вышел из ткани Предела окончательно. Вид Великого Открывающего, похожего на подушечку для булавок был не менее впечатляющим, чем одинокая голова. Ар Ктэль предложил поубивать его еще немного и успокоиться.

Как раз в это время подъехал, тащившийся позади отряда Жры. Ценного орка Нэрнис подобал по дороге и все никак не мог придумать способ его отправки за Предел. Их новый коридор, который открывал по необходимости Даэрос, выводил в пещеру во владениях Темных. О том, чтобы провести орка в подгорья не было и речи. По крайней мере — сразу. Нэрнис собирался оставить его в лесу и отправиться на переговоры с Правительницей Инэльдэ. Если бы она позволила ночью, замотав Жры в ворох тряпок быстро провести его по коридорам подгорий, то план по обретению орочьей армией невменяемого командующего увенчался бы успехом.

Орк и так был нетипичным, похоже, с рождения, а путешествие в компании Светлых и Темных окончательно сместили в его голове все привычные понятия. Темная девица терпеть его не могла, хотя он от полноты чувств подарил ей ромашку. К тому же она была по его мнению напрочь сумасшедшей и кидалась ножами в мирных орков просто так. Другая девица умела потрясающе длинно ругаться приличными словами, но оказалась не девицей, а переодетым эльфом. Веилас применил этот маскарад, намереваясь уйти за Предел без разрешения, а наивный орк почти влюбился и теперь страдал. Поэтому утыканный ножами беловолосый эльф со стрелой во лбу стал последней каплей. Жры подъехал к Даэросу и попытался выдрать стрелу. Стрела сломалась. Зато пришла в себя сумасшедшая Темная и повторила попытку воинов прикончить "творца Предела, похожего на Даэроса". Нож просвистел у Жры над ухом и вонзился в плечо Полутемного. Даэрос отложил выяснение вопроса "откуда и зачем взялся орк" и был вынужден объяснять всей компании, что он никакой не творец Предела, что он вполне жив, но пока не убедится в их мирных намерениях, подвеску он не снимет. "А то и правда умереть придется. А от Вас, Таильмэ, я ничего другого и не ожидал. Удивительно, что Вы не первая в меня нож метнули". В результате пришлось располагаться там же в лесу и выслушивать всю историю по проникновению Даэроса в тайну Предела, в сам Предел и в секреты Ордена Сестер Оплодотворительниц.

В скором времени Нэрнис уже обменивался с братом информацией о том, как на них напали в этом лесу птицееды, о следах, которые они приняли за следы ребенка или карлика, не предполагая, что проводниками при жутких тварях могли быть женщины. Темные воины застыли статуями и пытались осознать не только новые сведения, но и то, как их чудовищно обманули. Жры привычно отключился от мыслительного процесса, потому что не понимал и половины из того, что при нем обсуждали. Разведчик Ларгис был единственным, кто ничего не кидал в Даэроса. Зато он убедился в намерении Таильмэ прикончить члена семьи Повелителя Амалироса, и Темная была подвергнута допросу. Ларгис, как все разведчики, воспитанные лично Амалиросом, страдал преданностью Повелителю и членам его семьи в такой тяжелой форме, что нисколько не сомневался в исключительных способностях этих выдающихся представителей народа. В частности, он не сомневался в неубиваемости Даэроса Ар Ктэль и в его возможности ходить сквозь Предел. Воинов еще можно было понять — они были не осведомлены ни о планах, ни о реалиях за-Предельной жизни. А вот Таильмэ следовало примерно наказать. Нэрнис несколько раз одергивал Разведчика, который живописал будущие кошмарные казни и Расти, который поддакивал своему командиру, наслаждаясь испугом Темной. Аль Арвиль считал, что за эту шутку если кого и осуждать, так это его Полутемного брата. Пелли, конечно, была мастерицей падать в обморок, но доводить сестру лишний раз до потери сознания было свершено бессердечно. Даэрос повздыхал, признал, что шутка была не совсем удачной, и предложил продолжить обсуждение в другом месте. Для начала он увел сквозь Предел Жры, приказав ему ждать распоряжений на той стороне и с места никуда не уходить, иначе его жизнь закончится при встрече с первым же Темным. Чтобы будущий командующий остался жив ему вручили нечто вроде знамени, использовав светло-зеленый плащ Веиласа привязанный к двум палкам. Воины были шокированы тем, что вытворял Открывающий с братом-Властелином. Вместо героических сражений с неведомым злом, они собирали ягоды. В результате Жры обзавелся тряпичной охранной грамотой из плаща, на котором ягодным соком было намазано: "Личный орк Властелина. Не трогать!"

Вернулся Даэрос тем же путем, сквозь Предел, но уже без торчащих в разных местах ножей. Оружие воинам он вернул только когда открыл коридор в камне, и воины убедились, что Открывающий все-таки Открывающий. Единственное, о чем умолчал Даэрос во время разъяснительной беседы, была та самая пещера на верхних уровнях, которую нашел Ларгис.

То, что лежало в пещере под защитой Малого Предела каждый называл по своему. Инэльдэ, правительница за-Предельных эльфов и супруга Даэроса обозвала предмет пудреницей. Нэрнис в тот же вечер по прибытии испробовал свойства подвески на себе. Одел кулон и смог заглянуть за охранную черту. Лично он счёл, что это "сердце Предела". Даэрос обозвал его романтиком и заявил, что у Предела, равно как и у его создательниц нет сердца — в буквальном и переносном смысле. Его больше занимал вопрос "Что будет, если эту "пудреницу" оттуда достать?" Сын Владыки Тиаласа Веилас утверждал, что этот предмет прятали не столько из-за его ценности, сколько из-за его опасности для всего мира. Аэрлис его поддерживал. В случае разрушения Предела ему первому грозила опасность: возвращение к дорогому старшему брату Амалиросу. Правдой могло оказаться всё, что угодно. Жаль, что допросить было некого. Своей за-Предельной деятельностью, усмирением орков и придуманным Властелином братья спугнули тех Сестер, которые обитали в лесах под старой Малерной. Полутемный выследил их и узнал много нового и неприятного. На этой отгороженной от прочего мира территории женщины разных возрастов прикидывались вечно молодыми при помощи таких же кулонов-дисков, как и тот, который Даэрос у них беззастенчиво позаимствовал. Более того: они выдавали себя за светлых эльфов и морочили голову людям, ушедшим в леса при помощи как своего облика так и дурманящих трав. Это они — "старушки-злодейки" придумали для орков дикую историю происхождения от Светлых и натравливали их на Темных эльфов в Синих горах. Светлое будущее по этой теории должно было наступить со смертью последнего Темного. Причина такого зодейского поведения была проста: пределостроительницы не ожидали, что в том месте, где они спрятали свою ценную "пудреницу" окажутся эльфы. Но они не теряли надежды получить доступ к своему неправильно спрятанному имуществу, когда орки этих Темных перебьют.

Даэрос был вынужден вернуться в Синие горы, чтобы открыть Нэрнису проход сквозь Предел, а не последние в иерархии Сестер Оплодотворительниц дамы готовились спешно покинуть за-Предельную территорию. И покинули. Полутемный позже открыл подземный коридор в хранилище под холмом, на котором высилась нелепая башня Сестер. Как и предполагалось, всё вывезти две пожилые женщины не смогли. Подвески может и демонстрировали вечную молодость, но ни сил ни здоровья не прибавляли. Результатом визита в хранилище и в покинутую башню явился целый воз различных книг и дневников. Конечно, самое ценное и тайное старушки забрали с собой. Их более молодые товарки были предупреждены и тоже покинули За-Пределье. Доказать связь между Орденом около Торма и местным "отделением" не представлялось возможным. Самих доказательств-то было в избытке. На каждой книге стоял символ Сестер Оплодотворительниц — дерево на холме. И количество листьев указывало на принятую символику обозначения научной степени сочинительницы. И кулон был более чем доказателен сам по себе. Но заявить об этом и официально предъявить претензии за аморальную научную деятельность и погубленных Темных, означало раскрыть тайну и цели их с Даэросом существования за Пределом: начиная от способа проникновения и нового прохода, заканчивая таким ценным общим врагом, как его Черное Величество Властелин лично. Способ разгадать тайну возникновения Предела следовало изобрести не менее тайный, чем сам Орден создавших его Сестер.

Первый план был единогласно отвергнут Правителями. План в его начальной стадии изобрел Проныра Расти. Бывший сельский воришка, а ныне Младший Разведчик не отличился оригинальностью. Он предложил отправиться в окрестности Торма, отыскать этот Орден и выкрасть одну из Сестер, а лучше двух и постарше. Даэрос проработал детали, а Нэрнис доложил Правителям и обосновал. Но ни Амалирос, ни Владыка Тиалас не желали участвовать в таком сомнительном деле, как кража старушек. К тому же никто из за-Предельной компании так и не смог составить внятную программу по выманиваю сведений. Пытки исключались, а процесс перевоспитания старых женщин был делом затяжным и вряд ли продуктивным. Повелитель Амалирос так и заявил: "Где две, там и четыре. Вы их всех по очереди красть будете, может какая-нибудь что-нибудь и расскажет?"

Нэрнис был уверен, что Даэрос как самый изобретательный или Веилас, как самый нетипично мыслящий, придумают что-нибудь более приемлемое. Но худо-бедно приемлемое придумала Пелли. Если исключалась возможность лично допросить какую-нибудь Оплодотворительницу, то не исключалась возможность стать ею. На роль разведчика в стане врага Пелли предложила себя. Количество "за" в изложении бывшей служанки было весьма внушительным. Еще два года назад она не умела толком читать, писать и считать. Общими усилиями братьев и Воительницы Вайолы она не только прочитала боле двух сотен книг, но и научилась делить и умножать. Таким объемом знаний не могла похвастать ни одна благородная девица, не говоря уже о служанках. Опознать в перекрашенный в черный цвет Пелли бывшую жительницу замка фар Бриск было невозможно. Даже её прежняя хозяйка отступила бы перед такими доказательствами образованности, будь они предъявлены. Даже у благородной Вайолы в распоряжении имелось всего три книги, не считая личного сочинения её матери-оплодотворительницы Кербены о выведении высокоурожайных сортов укропа. Книги были слишком дороги. Если бы не черные тарлы, за которые при помощи двух Правителей стало возможным скупить целую кучу бесполезной литературы, то Пелли никогда не довелось бы прочитать такого количества книг. Не обошлось и без доводов "против". Возраст в двадцать два года был совсем не подходящим для вступления в Орден. Сестры предпочитали брать в обучение семилетних девочек. Но Пелли не сдавалась. Конечно, взрослую девицу, что называется "с улицы", Сестры может быть и не возьмут. Но вот дочь Искусной Оплодотворительницы, которая знает слишком много, а точнее — тайну своего рождения, запросто.

Вайола, смекнув, что Пелли будет выдавать себя за неё, чуть не выронила свою любимую секиру. Относительно теорий Сестер по части женского превосходства, Пелли была прекрасно осведомлена, благо Воительница до сих пор в них свято верила и временами продолжала излагать и доводить ими окружающих до нервного срыва. Повторить рассуждения Вайолы о правильном месте "жеребцов в стойле" было не сложно, а Сестры должны были проникнуться таким правильным воспитанием. Но внешность… Те, кто впервые видели Воительницу со спины безошибочно принимали её за слегка сумасшедшего гнома. Ни один нормальный гном не станет носить кирасу, склепанную из латунных тазов для варенья. Когда Вайола поворачивалась передом, то впечатление становилось полным и незабываемым. Сверкающая металлом грудь еще долго снилась в кошмарных снах нестойким на психику зрителям. Насчет использования своего имени Воительница возражать не стала. Она просто встала рядом с Пелли для наглядной демонстрации. Ростом полугномка оказалась ей по плечо, зато в обхвате превосходила раза в четыре. Те, кто хоть раз видел Вайолу, ни за что не перепутали бы её с Пелли. Весь план держался на хрупкой надежде, что Достойная Кербена не сообщала регулярно в Орден о том, как растет и развивается её диковинная дочь. За нелегкую и деликатную задачу выяснения этого момента готов был взяться Даэрос. Неделикатно задача называлась "шантаж". Стоило только намекнуть, что замужняя женщина, мать шестерых сыновей сделала самоё себя полем для эксперимента по оплодотворению от гнома, как приставка "Достойная" перед именем Кербена, немедленно отпадала сама собой. В обмен на неразглашение этой маленькой тайны можно было даже потребовать для дочери рекомендательное письмо в Орден, не сообщая, что туда отправится совсем другая девица. Большей пользы от выпускницы этого сомнительного научного учреждения ожидать не стоило. Если Сестры выдали мать Вайолы замуж, стало быть самых сокровенных тайн ей никто не открывал. Перспектива вырисовывалась пугающая: раз уж таких озабоченных наукой женщин как Кербена Сестры выпускают в мир, так что же говорить о тех, кто в этом Ордене остается навсегда?

Воительницу расспросили еще раз о том единственном путешествии в Орден вместе с матерью. Но Вайола была в столь нежном возрасте, что толком ничего не помнила. Доводы относительно внешности привела сама Пелли. Рыжий ребенок вполне мог потемнеть с возрастом, утратить пухлость… да мало ли как могла измениться девочка, которая по сути являлась единственным в мире результатом эксперимента по скрещиванию людей и гномов. Может быть, в ней во время роста пропало всё гномское и осталось только человеческое, по крайней мере, внешне. Это тоже был довод "за". Но Воительница не понимала, почему вместо неё в Орден собирается Пелли. Даэрос деликатно обошел такие свойства Вайолы, как аргументация секирой, подверженность диким идеям Оплодотворительниц и остановился на самом важном пункте. Никто не собирался осваивать знания Ордена с азов и достигать невиданных и страшных вершин научной мысли. В отличие от всей компании только Пелли выучила диковинные руны Сестер и могла читать их тайные записи. Способ был не ахти каким сложным: ученые дамы всего лишь заменили сами руны. Слова-то остались теми же. Этими же рунами, только корявыми орки писали на каждом здании свою "героическую" историю и призывы типа "назад, к светлому прошлому". При помощи местных жителей, бывших ходоков за Предел, Даэрос быстро составил таблицу соответствия рун, а Пелли, решив из хоть как-то образованной стать совершенно образованной освоила эту нехитрую систему. Теперь она читала и вкратце докладывала на каждом заседании их за-Предельного совета о содержании тех книг, которые удалось раздобыть в хранилище под башней. Чтиво было признано вредным, и братья по очереди подбадривали названную сестру и желали ей стойкости. Один только труд "О вреде и пользе эльфов" чего стоил. Пелли так и сказала: "Напоминает рассуждения о короедах". Труд о короедах тоже имелся, так что ей было с чем сравнивать.

В качестве дополнительной маскировки Пелли могла взять с собой айшака. Плодовитых, злобных, но очень сильных и преданных хозяевам лошаков разводила Достойная Кербена. Айшак, который "предал" Вайолу и выбрал себе хозяином Даэроса, ни за что бы не пошел с Пелли. Он без Даэроса вообще никуда не ходил. А вот с другими айшаками, которых привела Воительница, можно было попробовать.

Нэрнису этот план по проникновению в Орден казался не менее сомнительным, чем предыдущий. Но Даэрос убедил его, что сестре ничего не грозит. Даже если обнаружится, что Пелли никакая не Вайола, то её желание вступить в Орден под чужим именем вполне можно будет объяснить тягой к знаниям. Для помешанных на экспериментах — вполне подходящее объяснение. Они сами ради "знаний" еще и не такое вытворяют. Так что Пелли вполне могла сойти за девицу, которая узнала чужую историю и решила ей воспользоваться. В сущности, это было чистой правдой о чем Даэрос и заявил. А вот заподозрить, что эта милая девица не только побывала за Пределом, но еще и умеет читать за-Предельные письмена, никому и в голову не придет. Ар Ктэль был уверен, что план сработает. На крайний случай, если вдруг коварные Оплодотворительницы не заинтересуются очень осведомленной в их деятельности Пелли, Даэрос предложил их заинтересовать. В качестве интересного со всех сторон объекта Полутемный предложил себя. Пусть эти женщины не допускают в орден мужчин, но он во-первых — эльф, во-вторых — эльф уникальный. То, что у него есть не менее уникальная Полусветлая сестра, а у Повелителя Амалироса такие же Полусветлые близнецы, Сестры знать никак не могут, а значит должны проявить интерес: считает же его Воительница Вайола "ценным экземпляром". Это дополнение к плану очень не понравилось Инэльдэ. Она заявила, что рождение Даэроса было до некоторых пор политически невозможным, а вовсе не физически невероятным, как в случае с Вайолой. К тому же, попадись им эльф для изучения, изучать-то они его будут только на предмет возможного потомства. Дело чуть не дошло до крупной ссоры, и Даэроса решили для изучения не предлагать. Но Полутемный был уверен, что что-то такое же невероятное как айшаки и Вайола необходимо иметь про запас. Живого невероятного и удивительного не было и не предвиделось. Зато нашлось неживое. Рассказ о страшном существе, подкрепленный изображением вполне мог подойти. Эту идею подал Аэрлис, сразу после того как увидел портрет Жры, написанный Сульсом.

Оружейник нофера Руалона считал себя художником. В этом сомневались все, кто видел его творения, но он сам был уверен, что имеет талант к живописи. Пока Сульс изобретал драконов, ваяя страшные чучела из бывших выползней, Темные не подозревали, насколько страшен дар Сульса. Некоторые наивные ожидали, что как только у художника появится свободное от драконов время, он напишет чей-нибудь портрет. Даэрос решил не рисковать и приказал Оружейнику начать с портрета Черного Властелина. Этого полотна, которое было решено разместить в тюрьме, орки боялись до жути. Даже Жры, нахватавшийся от Веиласа умных выражений, потрясенно изрек: "Пызор пырыроды". Сульс оказался доволен такой оценкой. Кем же еще должно быть воплощение сущего зла, как не позором природы? Властелина должны бояться, а значит, он верно отобразил его суть. Довод художника Жры понравился и он заявил, что его тоже должны бояться. Портрет орка имелся уже в пяти вариантах, но Сульс не собирался останавливаться на достигнутом. С каждым новым шедевром Жры преисполнялся собственной значимости и заодно пополнял словарь диковинными художественными терминами. Так что у Нэрниса теперь имелся командующий армией, который именовал ландшафт не иначе как "пыйзаж", а у орков — портреты существ дивной степени страшности. С личностью главного командира они этих диковинных уродов просочетать не могли и считали их чем-то вроде будущего наказания. По принципу: если они не будут слушаться вот этого очень умного Жры, то их отдадут вот этим жутким монстрам.

Аэрлис предложил воспользоваться последним портретом, на котором Сульс пытался изобразить улыбающегося орка. Получившаяся помесь зубастого пеликана с мохнатой пиявкой вполне могла заинтересовать Оплодотворительниц, особенно если сказать, что существо изображено в натуральную величину и разумно. Место обитания этого кошмара решили не менять и "поселить" его там, где они и подобрали Жры — на окраинах Дрешта. Рядом как раз был Запретный лес и то место, где люди проползали за Предел через старое дерево. Так что Сестры если уж не заинтересуются, то должны заволноваться, а не сбежал ли случайно из-за Предела какой-нибудь неудачный результат эксперимента.

План был проработан детально и Нэрнис надеялся, что Владыка Тиалас оценит их усилия. Степень доверия, которая возникла между Правителями, Аль Арвиля радовала и поражала: неслыханно — Амалирос готов получить доклад со слов Светлого Владыки. Проход в скалах, который вел к гаваням Темных, миновали три дня назад. Эльфы гнали белый корабль сотворенным ветром и скоро должны были показаться причалы гаваней Озерного Края. Аль Арвиль вцепился в борт, предвкушая встречу с родиной. Причалы показались, а заодно и показали, что о безграничном доверии думать было рано. У крайнего пирса покачивался корабль из серой бальсы, украшенный серебром и нефралем. Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль, Повелитель Темных эльфов явился с визитом в Озерный Край. Тоже — событие, но совсем не то, которого ожидал Нэрнис. Судя по количеству таких же серых судов поменьше, Амалирос прибыл со значительным сопровождением и не исключено, что с детьми. С ними или без них, но у Нэрниса не было сомнений в том, что празднование второго дня рождения детей двумя Правителями опять состоится при участии "комнатного Властелина", как именовал его Темный Выползень. Прошлый год возник в памяти во всей красе и Аль Арвиль заранее схватился за голову.

Повелитель Амалирос сидел в гостевых покоях и беседовал с Тиаласом. Оба отца были заняты самым важным делом: знакомили детей. Дочь Тиаласа с интересом разглядывала двух близнецов, оккупировавших колени Темного. Дети Амалироса если и были похожи на Темных, то только своим невниманием к Светлой наследнице. Она уже и пузыри ртом пускала и пыталась сказать что-то кроме "папа", а этим двум малолетним созданиям было не до неё. Рыжий мальчишка увлеченно теребил парадную прическу отца и пробовал на вкус тарлы, вплетенные в многочисленные мелкие косы. Дочь Амалироса безуспешно пыталась стащить с его руки перстень. Но оба Правителя могли считать знакомство состоявшимся. Амалирос, когда настаивал на подписании договора о будущем браке своего сына с дочерью Тиаласа, и помыслить не мог, что ситуация выйдет такой перекошенной — его бессильный мальчик и несомненно Сильная Светлая девочка. Суть стихии еще не определили, но в наличии способностей у дочери Озерного Владыки никто не сомневался. Арк Каэль тоже не сомневался, что перехитрил сам себя, как выползень укусивший собственный хвост. Настроение Повелителя Темных портилось прямо на глазах, и он как обычно в последнее время ворчал.

— Ну, и где этот твой специалист по душевному травмированию? Где этого Властелина комнатного носит Светлым ветром?

— Специалист по душевным травмам, а не по травмированию. — Озерный Владыка автоматически поправил правящего собрата. Он нисколько не сомневался в истинной причине дурного настроения Темного. — Как только он появится, можно будет начинать торжества. Кстати, а что ты сказал подданным по поводу своего отъезда? И как они это восприняли?

— Замечательно восприняли! Половина рыдала, вторая половина умоляла не бросать на произвол судьбы. Пришлось все-таки бросить для острастки. Элермэ передала через Нэрниса весть для Даэроса. На восьмой день после его выхода за Предел, Даэрос должен тоже выйти на нашу сторону и учинить своим воображением что-нибудь мерзкое в его стиле: пару обвалов, вздыбленный пол или что-нибудь в том же духе. Но ни в коем случае не новые ходы, чтобы стиль не опознали. Пусть почудит воображением, а Элермэ сообщит через Ар Намэля для общего сведения, что это Черный Властелин злобствует. Я кстати тут от него детей прячу — нашу надежду и опору. — Амалирос вздохнул и попытался вытянуть у сына изо рта изрядно обжеванную косу. Малыш засопел и вцепился в неё двумя руками. Повелитель бросил бесполезное занятие. В конце концов, волосы у него чистые, а у ребенка нельзя отнимать игрушки. — А насчет специалиста не по травмированию, это ты за-Предельным оркам расскажи, Озерный.

— Ладно, не стану спорить. — Тиалас достал платок и утер дочери рот. — И как Элермэ могла с тобой детей отпустить?

— Она проще смотрит на жизнь. Это твоя бесценная гидра держит всё семейство за шиворот, а Элермэ знает, что я вполне могу позаботиться о детях. Вот, скажи, ну какой смысл в том, что Лаариэ сейчас мечется по берегу и встречает Аль Арвиля, как будто он и впрямь такая значительная персона? Без него мы бы уже начали, а без твоей гидры не можем! Неужели нельзя держать себя в руках?

— Выползень, она же — мать! Нэрнис везет письма из-за Предела от младшего сына, и ты хочешь, чтобы она здесь спокойно сидела и ждала? Твои-то дети при тебе, а Веилас там один.

— А с ним мой брат, если ты забыл. — Амалирос попытался сделать скорбное лицо. — Я может быть, тоже волнуюсь!

Озерный Владыка даже не стал комментировать это нелепое заявление. Единственное о чем волновался последний год Повелитель Темных, так это о своих детях. А брат… ну, как он о нем долгие годы волновался, не знал разве что ленивый. Амалироса надо было встряхнуть, но для багрянки было еще рано, равно как и для поединков с гидрами. Выползней, даже мелких, в Озерном краю не водилось, а ожидание затягивалось. Дочь Темного все-таки заполучила перстень и теперь, как и брат, пробовала камень на зуб. Лаариэ уж точно не позволила бы детям тащить в рот что ни попадя.

Словно слыша мысли супруга, Озерная Владычица вошла в гостевые покои.

— Тиалас, ты только посмотри сколько наш мальчик нам написал! — Она продемонстрировала пергаментный свиток, который больше всего напоминал увесистое полено. Похоже, что Веилас описывал чуть ли не каждый день в течение года. — Амалирос, что же Вы делаете? Как можно позволять детям жевать волосы? А если тарл оторвется? Малыш же его проглотит!

Спорить с опытной матерью было бесполезно. Тем более что, несмотря на вполне солидный возраст, Повелитель Темных в её понимании подпадал под определение "молодой отец".

— А он не отдает! Не расстраивать же ребенка. У нас впереди торжественная часть, которая должна глубоко потрясти Ваших подданных. Вы хотите, чтобы они видели заплаканных детей? — Амалирос подергал косу, доказывая, что сын вцепился в неё мертвой хваткой.

Лаариэ решительно вручила свиток-полено Тиаласу и взялась демонстрировать превосходство опыта.

— Какой хороший мальчик! — Щебетала Озерная Владычица, привлекая внимание ребенка. — Ай, как нехорошо жевать папу! А давай его отпустим. Тиалас, что ты сидишь, помогай. Сострой забавную рожицу, отвлеки его, ты же умеешь!

Ребенок не отвлекался. Отвлекся Амалирос. Он уставился на Озерного Владыку, желая посмотреть, как тот будет корчить "рожицы". Такого он никогда не видел и даже не подозревал, что старший правящий собрат на это способен. Тиалас покраснел от смущения, но предложить супруге самой проделать нечто подобное не посмел. Лаариэ между тем пыталась осторожно извлечь косу Повелителя Темных из маленького, но цепкого кулачка. Рыжий хулиган сопел и сопротивлялся. Сопение перешло в натужное кряхтение.

— Ну, давай же малыш, не упрямься! Ой! — Озерная Владычица отдернула руку.

В воздухе запахло паленым волосом, и Амалирос уставился на свою косу, которая частично уже перестала быть его в буквальном смысле. Сын радостно замахал своей игрушкой, которая расплеталась и сверкала нефралевой нитью с нанизанными тарлами. Его сероглазая сестра тут же бросила перстень, поймала другой конец обслюнявленного хвоста и потянула на себя. Пока взрослые приходили в себя и осмысливали произошедшее, дети почти дошли до драки. Дочь Тиаласа воспользовалась невниманием отца, сползла с его колен и присоединилась, ухватив ценный трофей по центру.

— Тиалас! — Озерная Владычица умела произносить имя супруга как обвинение в преступлении. — Немедленно забери дочь, мы не знаем, чем это может кончиться!

Корчить рожи Озерному Владыке не пришлось. Его и так перекосило от удивления. Амалирос перекинул вперед еще четыре косы, чтобы всем хватило.

— Владычица, отрежьте каждому по куску! — Повелитель Темных готов был отрезать на радостях хоть все волосы. — Возьмите нож. Лучше я буду стриженным, чем…

— Повелитель Амалирос! — Лаариэ теперь пыталась отцепить свою дочь от двух его кос. — Где я Вам возьму нож, который перережет нефралевую нить?

— Действительно! Потрясающе. Хорошо, тогда давайте меня частично расплетем. Тиалас, помогай!

— Как? — Озерный Владыка схватился за голову, понимая, что происходит нечто странное и непонятное. — Они же тебя за косы держат. Как тебя расплетать, не отнимая? Лично я у твоего сына ничего отнимать не собираюсь! Ты за ним раньше подобное замечал?

— Нэрнис, младший сын Дома Аль Арвиль! — Возвестил эльф, распахивая двери, да так и остался стоять на пороге. Нэрнису пришлось протискиваться мимо него, чтобы посмотреть, что происходит. Он ожидал увидеть все, что угодно, начиная от гидры, доставленной в гостевые покои Темных, заканчивая дружеской потасовкой Правителей. Это он уже видел и не удивился бы. Но он никак не ожидал застать сражение детей Правителей.

— А вот и дядя приехал! — Владычица Лаариэ не оставляла надежды отвлечь малышей от кос Амалироса. — А дядя привез подарки? Нэрнис, у Вас есть что-нибудь блестящее и новое? Немедленно давайте сюда!

Новое у Аль Арвиля было. Целая шкатулка. Даэрос на досуге занимался своим любимым ювелирным делом и количество нефралевых погремушек, которые он делал и для своей маленькой сестры и для племянников накопилось такое, что можно было смело открывать торговлю этими увесистыми игрушками. Среди них были резные, витые, с тарлами внутри и без тарлов, а в последнее время Ар Ктэль сочинил погремушку, в которую можно было еще и дуть. Свист выходил замечательный, но его мать Исильмэ просила больше так не делать или подарить эти изделия племянникам. Пусть у Повелителя Темных уши болят. Даэрос оценил идею и изваял игрушки с таким узким каналом для воздуха, что свист выходил тонкий и пронзительный.

Если бы было можно не исполнять приказ Владычицы, то Нэрнис посмотрел подольше, как три очаровательных ребенка треплют Повелителя Темных за косы. Но он и так увидел достаточно — будет, что Даэросу рассказать. Аль Арвиль открыл шкатулку, достал изобретение брата и дунул в него что есть силы. Дети отвлеклись, бросили Темного и собрались приняться за новый интересный объект. Владыка Тиалас наконец-то смог проявить сноровку и каждый из отпрысков получил свою долю счастья в обе руки. Сын Амалироса при этом так и не выпустил свою добычу, но дуть и свистеть ему немедленно понравилось.

Нэрнис присмотрелся к тому, что сжимал в руке его потрясающе рыжий племянник и обомлел. Он даже забыл о приличествующем обращении и посмотрев на остатки косы Амалироса просто спросил:

— Оторвал?!

— Отжег! — Ар Ниэль Арк Каэль был неподобающе горд и счастлив. — Отплавил! Волосы — ерунда! Он нефраль отплавил!

Владычица Лаариэ подхватила дочь на руки и спешно покинула опасную территорию. Владыка Тиалас остался, но благоразумно отсел подальше. Вдруг детям надоест свистеть и громыхать? Хорошо, что у него одна коса да и та сзади — вряд ли на неё будут покушаться. Озерный Владыка подумал и все-таки спрятал косу под плащ.

— Интересно, как он это сделал? — Амалирос не обращал внимания на шум и пристально разглядывал сына. — У кого какие соображения?

Нэрнис не был опытном отцом, он вообще отцом не был и пока не собирался, зато он был опытным братом Великого Полутемного Открывающего Даэроса с нездоровым воображением и бурными эмоциями.

— Повелитель Амалирос, а мой прекрасный племянник очень хотел вот эту косичку, да?

— Даже слишком. — Темный подозрительно прищурился. — Уж не хочешь ли ты сказать, что?…

Нэрнис кивнул.

— Ну да, как Даэрос: захотел, представил и вот…

Амалирос вертел в руках укороченную косу и пытался представить себе дальнейшие "и вот". И вот попробуй сыну теперь что-нибудь не дай. И как только волосы не вспыхнули? Но в будущем вполне может и поджечь что-нибудь. Если ребенок в два года нефраль плавит, то что он натворит пока ему хотя бы шесть исполнится?

Владыка Тиалас размышлял примерно в том же ключе.

— Ну, допустим, что у него нетипичная стихия. Все-таки огонь не совсем стихия, а скорее производное. Подрастет, будешь на дровах экономить. Но я бы тебе советовал Темный оставить мальчика у нас.

— Это еще почему? — Повелитель Темных смотрел на Тиаласа совсем не хорошим взглядом. Про дрова правящий собрат сказал не иначе как от досады. У него же нет необычных сыновей!

— У нас воды много. — Озерный Владыка искренне опасался, что малыша надо будет время от времени тушить. Или его, или то, что он подпалит по недоразумению.

— Ничего. У меня озеро рядом, у Элермэ стихия воды, а стены — каменные. Ты бы лучше за свое деревянное зодчество опасался. Кстати, у тебя железные детские кроватки есть? И надо поставить две бадьи с водой в детскую комнату. Огонь это или не огонь пока еще не известно. Пламени никто не видел. Но на всякий случай не помешает. Озерный, ну ты бы меня поздравил, что ли? И… и как бы у них теперь отобрать эти свистки? Наверняка эти игрушки Даэроссс делал. Мстительное Полусветлое чудовищщще! — Амалирос заметил скептический взгляд Тиаласа и немедленно пояснил: — А мои дети — Полутемные! Ясно?! Аль Арвиль, Властелин ты наш за-Предельный, у тебя там нет игрушек потише? Если твой брат прислал в подарок орочий барабан я его и за Пределом достану! Надо как-то отобрать у сына обрезанные волосы. Дай ему что-нибудь в другую руку, добрый дядя, а то у нас официальная часть, а он её непременный участник. — Повелитель Темных посмотрел, как поступил со своей косой Озерный Владыка и пришел к выводу, что это мудрое решение. — И надо бы мне все косы подобрать в один хвост, а то сын может и повторить… опыт. Аль Арвиль, отчет и всё прочее — сегодня вечером.

— Выползень, не командуй моими подданными! — Тиалас понимал как рад Амалирос, лишившись косы таким потрясающим образом, но это же не повод чтобы демонстрировать хозяйские замашки.

— Подданный он твой. А Властелин — общий! А еще он дядя моих замечательных детей, а стало быть, член моей семьи. Правда, Нэрьо?

Тиалас решил ответить за Нэрниса:

— Правда, правда, Лирмо!

Темный зашипел, Озерный Владыка радостно улыбался оттого, что поддел Выползня именем на Светлый манер, а Нэрнис понял, что его отчет точно затянется до утра. И хорошо бы в промежутке не было ночного боя с озерной гидрой. С Правителей станется.

Пробираясь по камышам, Аль Арвиль проклинал свою прозорливость. Гидру приманивали на свет факелов.

Озерный Владыка напутствовал своего Правящего собрата по части правильного сражения с гидрами.

— Не вздумай пытаться сломать ей щупальце, когда она тебя схватит. Это не выползень, костей внутри нет — одни мышцы. Твоя задача — выдержать её вес, дотянуться до головы, нащупать ротовое отверстие и порвать голову. Не давай обвить себе шею. Задушит. Выползень, ты меня слушаешь?

— Слушаю. А что нельзя было заранее гидру найти и загнать её в озерцо помельче? Какой смысл бродить по полночи и искать её самостоятельно? Кстати, как мы узнаем, что нашли гидру? — Амалирос нисколько не сомневался в своих силах, но ему уже надоело ходить по пояс мокрым. Хорошо, что хоть не за болотной гидрой пошли, а то было бы не только мокро, но грязно.

— А когда она тебя схватит за ногу, тогда ты сразу поймешь, что мы её нашли. — Озерный Владыка взмахнул руками, но устоял. Гидра, действительно нашла, но нашла его.

Нэрнис раньше никогда в подобных забавах не участвовал. В них вообще никто не участвовал кроме Владыки Тиаласа. В отличие от Амалироса, который душил выползней демонстративно на глазах у подданных, Тиалас доказывал свои возможности только самому себе. Да и расплескивать грязь на мелководье совершенно не солидно для Правителя.

Аль Арвиль наблюдал, как щупальце обхватило Тиаласа за пояс, но самой гидры пока не было видно.

— Озерный! — Амалирос почти негодовал. — У тебя даже гидры демонстрируют преданность. То, что она схватила тебя, а не меня, это — проявление верноподданнических чувств?

— Не мешай, Выползень! — Тиалас накручивал щупальце на руку как толстую веревку, пытаясь выволочь гидру из воды. Второе щупальце хлестануло его по лицу, и он еле спас шею. — Большая попалась!

— Нэрнис, не хочу отвлекать Вашего Владыку… Это и правда большая? А по-моему у неё не такие уж и сильные… ноги. То есть щупальца. Тонковаты на мой взгляд.

— Зато их восемь. — Нэрнис присмотрелся к сплетенным щупальцам этой странной гидры. — А здесь, как мне кажется больше…

На поверхности воды блеснуло в свете факелов яйцеобразное туловище.

— Это только кажется… — Амалирос пытался рассмотреть объект охоты поближе и зашел в воду по пояс. — А вот рта нет. Это точно гидра, Нэрнис?

— Точно. Рот у неё снизу, под юбкой, между щупалец.

— Похожа на изуродованного жизнью кальмара. Юбка… это вот эта бахрома по краю? И туда надо залезть руками? Понимаю, почему эта гидра отхлестала моего Правящего Собрата по лицу. Совершенно неприличный метод убийства. А иначе с ней нельзя?

— С ними! — Прохрипел Тиалас. — Их две.

— Ага! Значит, мне тоже что-нибудь достанется! Нэрнис, держите факел, я пойду и заберу одну гидру себе. Надеюсь, что им не только Светлые нравятссся! — Темный перекинул факел Аль Арвилю и направился к месту схватки.

Нэрнис решил, что если что-то пойдет не так, он выплеснет этих гидр, как раньше птицеедов — чтобы только шкура осталась, без внутренностей. Правители увлеченно делили гидр, пытаясь их распутать. Похоже, их угораздило вступить в драку слишком поздно. Первыми решили подраться две гидры.

Как только гидр оторвали друг от друга, схватка перестала напоминать топтание в луже. Щупальца поднимали фонтаны воды, гидры пытались заползти на противников и опрокинуть их воду. В отличие от выползней, эти водные животные никому ничего сразу не отгрызали. Они топили своих жертв, уволакивали на дно и питались трупами.

Первым с гидрой управился, как ни странно, Амалирос. Он позволил ей опутать всё туловище, благо ему выползни еще и не так бока мяли. Зато он получил возможность дотянуться до бахромы, залезть внутрь руками и нащупать рот. Темный рычал и ругался.

— Какая неудобная пасть! Зубы мелкие, как у рыбы, фу, гадость! — Разорвав туловище, которое оказалось на редкость податливым, он выволок свою гидру на берег для детального изучения. — Но не могу не признать, тварь действительно доставляет массу неудобств. Не хуже выползня. Тиалас, ты еще долго будешь у своей под юбкой копаться? — Амалирос был горд, что первым одержал победу.

Озерный Владыка, уже добрался до уязвимого места своей гидры, когда Нэрнис увидел рябь на воде. Третья гидра приближалась к Тиаласу на приличной скорости. Волна расходилась в обе стороны, как разрезанная носом лодки, идущей с попутным ветром. Амалирос отвлекся от своего трофея.

— Они у вас что, стаями живут? Нэрнис, твой Владыка говорил мне, что гидры — одиночки!

Аль Арвиль не стал ждать, пока новая тварь присоединится к схватке, и исполнил задуманное. Вверх взметнулся фонтан воды и крови, а на поверхность озера с плеском обрушилась пустая оболочка. Тиалас сбросил с себя щупальца своей мертвой гидры и потащил её к берегу.

— Впечатляет! — Амалирос отправился подбирать пустую шкуру. — Даже больше, чем та расколотая ваза. Это и есть Ваш "смерч внутри", Аль Арвиль? — Обратно к берегу возвращался уже не такой радостно настроенный Повелитель Темных, как тот, который недавно радовался своей первой убитой гидре. — А когда Вы с братом хотели продемонстрировать этот метод на мне, предполагалось, что от меня тоже останется кожаный мешок? Тиалас, помнишь, я тебе рассказывал, как вот эта не-Светлая властелинская личность собиралась потягаться со мной силой и по наводке своего Полусветлого брата, пыталась на расстоянии… проникнуть в меня с такими вот целями!

Нэрнис понял, что сейчас ему припишут попытку убийства и сочинят очередной Светлый заговор. Но было уже поздно. И фонтан и шкура выглядели очень показательно.

— Мы собирались только испугать… Ну, кто же убивает с предупреждением и предварительной демонстрацией на вазе? — Повелителя надо было отвлечь, а то Темный сначала засомневается в нем, а потом и в плане, который уже почти обсудили и почти одобрили. Почти — потому что аргументов против найдено не было, но и окончательное решение Правители пока не приняли. — Действительно, Владыка, а почему здесь оказались сразу три гидры? Борьба за территорию?

Тиалас выволок на берег свою добычу, которая оказалась значительно больше гидры Амалироса.

— Вы просто не очень хорошо знакомы с гидрами, Нэрнис. У них сейчас период размножения. Как только мой правящий собрат прикончил самца и вытащил тушу из воды, другой претендент вот на эту даму, — Тиалас указал на свою гидру, — решил, что настала его очередь. Гидры прекрасно чувствуют запах в воде…

— Так значит, — Амалирос осветил факелом трофеи, — мы растаскивали животных, которые занимались тем, чем у вас обычно тут и занимаются! Светлый разврат!

— Темный, не преувеличивай! — Озерный Владыка устроился на траве и дал Нэрнису знак отдать бочонок с багрянкой. — Согласен, мы вмешались в процесс спаривания. Но мы же не знали. Не стоило хватать меня за ногу. И вообще, чем меньше этих тварей в озерах, тем лучше. А теперь можно продолжить обсуждение Вашего плана, Нэрнис. Я пока разбирался с этой гидрой, как раз думал об одном крайне уязвимом месте в вашей затее. Это — сама Пелли. Где гарантия, что она не попадет под влияние этих Оплодотворительниц?

Такой вопрос Даэрос предусмотрел. Правда, брат утверждал, что его задаст Амалирос. "Чтобы Выползень не заподозрил возможное предательство — этого просто не может быть!" Похоже, что у Правителей общими стали не только гидры и выползни.

— Давайте предположим, что Вы правы, Владыка. — Нэрнис мысленно извинился перед Пелли. — Это ничего не меняет и не представляет опасности. Оплодотворительницы совсем не заинтересованы в разглашении их тайны и деятельности. Иначе они уже давно заявили бы всему миру, что Предел — их научное достижение.

— Действительно, Озерный, план совсем не плох. Пусть попробуют. — Амалирос налил себе багрянки. — Но надо обязательно выяснить, не только как Предел создали, а как его восстановить, если Оплодтоворительницам придет в голову его разрушить.

— Ладно, пробуйте. — Озерный Владыка с тоской посмотрел на замороженную в кубке багрянку. — Лаариэ идет. Я же говорил, что моя Прекраснейшая все равно нас найдет и очень огорчится и по поводу гидр и по поводу багрянки. И не забудьте Нэрнис, что в этот раз с Вами отправится мой старший сын и ещё пятеро моих подданных. Для равного представительства Правящих Домов за Пределом. — Тиалас уселся поближе к убитой гидре и приготовился к новому бою. Если Озерная Владычица движется к цели, попутно вымораживая неугодные ей спиртные напитки, значит, этой цели очень не повезло.

Нэрнис понял, что присутствие четвертого будет не уместно. Третий, Повелитель Амалирос, себя лишним не считал и оставлять Владыку Тиаласа наедине с супругой не собирался. Можно было отправляться домой и отдыхать с чувством выполненного долга. Долг был выполнен со всех сторон. План одобрили, гидру он прикончил, и Владычица поняла по всплеску Силы, где и как изволят отдыхать оба Правителя. Так что можно считать: он их выдал. А чего они хотели от Черного Властелина?

Но дома Нэрниса встретила не тишина ночного покоя, а совершенно нетипичная суета. Причиной, по которой отдых откладывался, был старший брат Нальис. Его картины до такой степени нравились Повелителю Темных, что он решил воспользоваться случаем и лично нанести визит гениальному живописцу. Даэрос оказался опять прав — отделаться от Амалироса было просто невозможно. Если он появлялся в чьей-то жизни, то начинал зримо и незримо присутствовать во всем, включая ночные кошмары. Семья готовилась к нашествию Темных, как к боевым действиям. Мать с ними еще ни разу не встречалась и очень переживала, что высокому гостю что-то может не понравиться, а в этом случае и до политического скандала недалеко. Отец пытался её успокоить, но честно сказать, что Амалирос — вполне вменяемый Выползень, особенно после первого бочонка — не мог. Нэрнису пришлось взять эту тяжкую обязанность на себя и частично развенчать образ идеального Повелителя, каковым являлся для матери любой Правитель. Пока он рассказывал о прошлом дне рождения детей и описывал сумасбродства Амалироса и торжественное удушение выползней, Эрвиен Аль Манриль только вставляла "неужели" и "невероятно". Брат Нальис добавлял "не может быть, чтобы такой ценитель искусства….". Отец только вздыхал, закатывал глаза и подтверждающе кивал. Но успокоительная беседа закончилась закономерным вопросом: "А что же наш Владыка, как он смог пережить визит к такому… такому… как там его подданные называют… Выползню?"

— Достойно. — Нэрнис подумал и добавил. — Он участвовал.

— В чём именно? — Эрвиен не могла себе представить Владыку Тиаласа по пояс голым в Чаше для поединков.

— Во всем. Это же политика… Вот сейчас наш Владыка как раз развлекает высокого гостя сходным образом. Двух гидр уже порвали. — Младший Аль Арвиль решил не упоминать о своей третьей и "четвертой", которой, по мнению Амалироса была их Прекрасная Владычица, а то беседа затянется до утра.

— Какая же тяжкая участь — быть Владыкой! — Мать двух выдающихся сыновей проявила нормальный Светлый патриотизм. — Это какую же выдержку надо иметь, чтобы общаться с таким Тёмным! И Силу!

Отец и сын переглянулись. Ну не рассказывать же, что выдержку Тиалас аль Анхель Ат Каэледрэ проявлял каждый день, изображая самую спокойную персону Озерного Края. Но немедленно расслаблялся, стоило ему только встретиться со своим правящим собратом. Тем более, невозможно было заявить, что их Владыка такой же выползень, и они с Амалиросом друг друга стоят.

Старший Аль Арвиль обошелся вполне дипломатичным заявлением.

— Дорогая, позволь тебе напомнить, что по части Силы Правители универсальны.

Нэрнис даже задумался над такой трактовкой. Действительно — универсальны. Владыка Тиалас, случись что, вполне мог занять место Амалироса. Темные быстро бы привыкли. Всех дел-то: заменить одну косу на полсотни косичек. Собственно, по цвету волос и прическам их как раз и можно было различить, когда оба перемазанных маслом Правителя делили одного выползня на двоих в последнем поединке во владениях Темных. Нэрнис пришел к выводу, что общение с Амалиросом на него дурно влияет. Светлый заговор он, может быть, и не придумал, но его финал уже себе представил. Да и отец, судя по выражению лица, думает о чем-то подобном.

— А белые тарлы в черных волосах смотрелись бы лучше, да?

Отец в задумчивости кивнул и опомнился. Он как раз представил себе Владыку Тиаласа на кресле в подгорном Зале Совета, злобно шипящего "Сейчассс всех на выработки отправлю". Получилось весьма естественно.

— Тебе надо отдохнуть, Нэрьо! — Старший Аль Арвиль подозрительно посмотрел на сына.

Нэрнис не возражал. Действительно — надо. Завтра будет тяжелый день.