Глава 3

Нэрнис открыл глаза и сразу же зажмурился от яркого весеннего солнца. Кто-то злой выложил его на солнце, но кто-то добрый умудрился подсказать, что класть несчастного надо на сквозняк. Сквозняк оказался везде, воздух был свежим, а лёгкая качка настойчиво намекала, что сквозняком на самом деле был морской ветер. Ничего себе отплыл! Даже с родителями не попрощался. Аль Арвиль нисколько не предполагал, что его не смогли добудиться. Захотели бы, разбудили бы. Скорее всего это была прощальная шутка Повелителя Амалироса, который частично перенёс на него свое не слишком любезное отношение к Даэросу. Получалось, что его тихо-мирно отгрузили среди ночи, как бочонок багрянки. Хотя, он им на тот момент и был. Хорошо, что этот напиток хотя бы не вызывал дурных утренних впечатлений во всем организме и в самой главной его части.

Нэрнис приподнял голову и оглядел свое ложе. Походная парусиновая кровать была установлена на корме. Впереди виднелись мачты, снасти и пять спин сопровождающих, которые отгородили собой его бесценную персону от корабельной суеты. Шестой спины не наблюдалось. Лэриас, старший сын Владыки Тиаласа вряд ли будет изображать из себя стража. Он наверняка спокойно сидит в каюте и как обычно читает, пока доблестные Светлые воины морально готовят себя к подвигу. Нэрнис чуть не застонал. Очередные герои. Вот пусть Лэриас с ними потом и разбирается, он не меньше осведомлен о том, кто с каким злом собирается бороться.

В кармане что-то шуршало всякий раз, когда Нэрнис шевелился. Но он точно помнил, что ничего туда не клал. Это у Даэроса в одежде можно было найти всё на любой случай, а заодно и то, что никогда не могло пригодиться. Аль Арвиль ощупал карман. Письмо. Когда он его достал, то оказалось, что писем два. В один лист оказался вложен второй. Первым он решил читать письмо отца. Отец любезно разъяснял вчерашний вечер в той его части, которую Нэрнис пропустил. Как оказалось, Владычица Лаариэ нисколько на него не рассердилась. Она предположила, что он просто давно не нюхал озерный дурман. Похоже, что Правители надурманились не окончательно. Иначе записке от Повелителя Амалироса просто неоткуда было бы взяться, равно как и распоряжению Правителей о срочном ночном отплытии Нэрниса. То есть, приказы они отдавали самые веселые, некоторые с подгорным юмором, но всё это в целом намекало на то, что говорить они были в состоянии, писать тоже и, наверное — стоять. Если этот визит Нэрниса в Озерный Край чем-то и отличался от прошлогоднего в подгорья к Темным, то только оригинальными способами и ухищрениями доставки багрянки. У Амалироса всё было проще. Правители коварно заманили его на секретное совещание куда поглубже, прошлись пустынными подземными ходами, и тайный совет состоялся прямо в погребе. Похоже, они просто забавлялись. Точнее, Владыка Тиалас расслаблялся, а Повелитель Амалирос забавлялся. Он еще в прошлом году заявил Нэрнису, что отдыхать надо в компании себе подобных. И раз Аль Арвиль — Властелин, то пусть привыкает. Даэрос предупреждал, что Выползень ничего не забывает, а мстить не стесняется не только по-крупному, но и по-мелочи. Наверное, та попытка потягаться с ним силой и слегка потревожить внутренности смерчем не была им забыта. А гидрой Нэрнис лишний раз напомнил о таком, как выразился Амалирос, неприличном способе сражения.

Аль Арвиль развернул письмо Повелителя Темных. Ничего примечательного. Ни пожелания всяческих успехов, ни до свидания, а только просьба. Она же — совет, она же — приказ: "Забудь всё, о чём вчера говорили". Да он и так далеко не всё помнил. Когда в корму вонзилась первая стрела, и бочонок отправился вслед за лодкой в кильватере, Правители уже обсуждали ранее начатую тему. Причем, тема напрямую касалась Предела. Они говорили об Оплодотворительницах и даже не обо всех, а о какой-то одной. По мере того как ему наливали, не забывая и себя, у них почти разгорелся оживленный спор. Амалирос настаивал, что "она" вполне подходит на роль создательницы тайного Ордена. У этой загадочной персоны был, по его словам, подходящий возраст, много детей, а с целью оплодотворения она отлавливала юнцов, которые не могли ей сопротивляться. Нэрнис хотел полюбопытствовать насчет этой коварной персоны, но от него отмахнулись. Владыка Тиалас всё время повторял "не может быть", но Повелитель Темных настаивал, что очень даже может: орочьи кочевья отрезаны Пределом, на Темных ей плевать, черные тарлы подорожали, а люди — простые исполнители. При этом он называл неизвестную женщину гидрой и требовал опровержения хотя бы по одному пункту. Потом он назвал Нэрниса несчастным ребенком, который попал в двойственную ситуацию, обозвал героем и предложил выпить стоя. Пить стоя в лодке не получилось ни у кого. Потом в борт вонзилась вторая стрела, и Владыка Тиалас втащил еще один бочонок. Вот, дальше, Аль Арвиль уже почти спал. Значит, забыть требовалось то, что обсуждали оба Правителя. Догадаться, кого Амалирос счел опасной гидрой, было не так уж и сложно: Владычицу Лаариэ. Только Темный мог явиться в Озерный Край и попытаться доказать Владыке, что он Тиалас Аль Анхель Ат Каэледре — жертва коварного заговора. Видимо, Амалирос без заговоров совсем заскучал, раз додумался до такого нетипичного варианта.

Но раз уж его, Властелина, отправили в путь таким коварным способом, то запас времени следовало использовать с толком. В том, что они найдут место расположения Ордена, никто не сомневался — как-то же отправляли обедневшие ноферы своих дочерей на обучение к Сестрам. Да и прочие жители наверняка знали, где он находится. Однако, для Пелли было бы странным расспрашивать в окрестных деревнях, куда ей дальше держать путь. Ориентир "недалеко от Торма" был весьма сомнительным. Если бы Достойная Кербена отправила Вайолу в Орден, она бы точно указала, где он расположен. А раз им предстоит покинуть корабль в Торме, то не помешает заранее поискать местообиталище этих ученых дам. Пока же заняться было совершенно нечем.

Как только Аль Арвиль встал и потянулся, пятеро эльфов немедленно покинули свой пост. Их намерение познакомиться поближе с такой интересной личностью, как Нэрнис было настолько явным, что хоть за борт прыгай. Наверняка после "с добрым утром" начнут расспрашивать насчет Властелина. И так неудобно, а тут ещё и сказки сочинять придется.

Но сказки пришли сами в образе Лэриаса. Старший сын Озерного Владыки явился с объёмистой книгой. У него за время ожидания поездки за Предел тоже накопились вопросы, но несколько иного сорта. Как выглядит мифическая злобная личность он прекрасно знал. Так что Нэрнис его интересовал в своей прежней специализации — как знаток людей и их душевных переживаний. Оценив неловкую для Аль Арвиля ситуацию, он отослал будущих героев точить оружие.

— Вот! Сорок восьмая. — Лэриас уселся рядом и хлопнул себя по колену увесистым фолиантом.

Нэрнис понял, что сочинение сказок про Властелина обошлось бы для него куда легче. Старший сын Озерного Владыки славился своей начитанностью, а лучше сказать — зачитанностью. Тиалас мог быть спокоен. Если бы в Озерном Краю сгорела библиотека, то Лэриас продиктовал бы её по памяти. Универсальным повелителем он не родился, зато его голова могла вместить столько, что хватило бы на трех владык и еще на пару амалиросов осталось. От Повелителя Темных Лэриас отставал по возрасту на каких-то пятьдесят три года. Но если по поводу Амалироса все кому не лень строили предположения, отчего он не женат в таком почтенном возрасте, то по поводу Лэриаса никто предположений не строил и романов о его несчастной любви не писал.

Владычица Лаариэ очень гордилась сыном и рассказывала, что тягу к знаниям он выказывал чуть ли не с пеленок, а потрясающую память обнаружил примерно тогда же. К сожалению, он так её и не потерял. Об этом должен был помнить каждый, кто рисковал задать Лэриасу вопрос на интересующую тему. Смельчаку следовало предварительно запастись едой, водой — в общем, всем необходимым для длительного автономного существования. Старший отпрыск семейства Ат Каэледрэ начинал излагать сведения не сходя с места, а остановить его было сложно. Способ Нэрнис знал. Надо было придумать задачу по созданию чего-нибудь необыкновенного, но очень нужного и желательно грандиозного по части строительства. Лэриас с головой уходил вопрос дня на три, а за это время можно было уехать по срочным делам. Лучше даже быстро по ним сбежать, пока с чертежами не догнали.

Как-то раз, некто очень недальновидный решил прервать Лэриаса, когда его повествование ушло в сущие дебри всего им прочитанного, и сообщить, что тема никак не связана с вопросом. Дело это было давнее и никто не знает, чем оно кончилось, но Лэриас взялся доказывать, что в этом мире взаимосвязано абсолютно всё. Аль Арвиль предполагал, что наличие за Пределом очень уважаемого всеми зануды и изобретателя дорого обойдется тамошним жителям. Первой в сети его красноречия угодит Таильмэ. Вряд ли она поймет, что старшего сына Озерного Владыки интересуют только книги и задачи, которые лучше не называть невыполнимыми. А то возьмет и выполнит. К тому же за Пределом имеется его младший брат, который мастер придумывать зачем нужна сама задача. Построили же эти два умника морскую шахту… Так что, если Таильмэ задаст вопрос, то потом сможет смело заявить, что провела с Лэриасом вечер, ночь и возможно весь следующий день.

На сей раз, Лэриас задал вопрос сам себе, но суть последующего процесса от этого не изменилась. Нэрнис не успел запастись завтраком, а обеда мог и не дождаться. На такие мелочи Ат Каэледрэ внимания не обращал.

— Я её не успел дочитать дома и взял с собой. Ещё сто двадцать я прочитал за этот год. Сказки. — Лэриас еще раз выбил пыль из книги об колено, и облачко унеслось подхваченное ветром. — Я рассуждал следующим образом: Предел зачем-то построили.

Нэрнис кивнул. Конечно, разве мог Лэриас сказать "создали". Если где-то стоит что-то большое, значит оно построено.

— И я задал себе вопрос: "зачем"? Чтобы спрятать за еще одним малым Пределом нечто ценное? Чепуха!

Нэрнис кивнул еще раз. Это они с Даэросом уже обсуждали. Хоть десять Пределов построй, а прятать что-то ценное лучше незаметно. Большой Предел незаметным не был.

— Выгоды из него Оплодотворительницы не извлекают никакой. Их семена идут нарасхват не хуже наших, айшаки опять-таки недешево стоят, не говоря уже о пухломясых свиньях.

Аль Арвиль не удержался:

— Каких свиньях? И как мясо может быть пухлое?

— Мясо не пухлое. Это название новой породы. Даёт пух и мясо. Как они её вывели предположить не берусь, но пух напоминает козий.

— Так что там насчет сказок? — Нэрнис уже захотел есть, а обсуждение странных свиней могло изрядно отложить получение еды. Может, намекнуть, что если так и дальше пойдёт, то он превратится в тощемясого эльфа, и на него ни один орк не позарится?

— А это как раз и имеет отношение к сказкам. Если ученые женщины построили что-то такое, что не использовалось ради получения прибыли, значит они воплощали некую мечту, а мечты лучше всего отображены в сказках.

Нэрнис проследил за мыслью, но решил дополнить сведения по части прибыли или намека на неё.

— Они использовали все эти земли, до недавних пор, для сомнительных экспериментов. Например, разводили жанралей и наклоков. Неудачно, правда, но этих зубастых тварей они выпускали пастись в местном лесу, по ту сторону Малерны. Еще держали странных птицеедов. С виду — обычные, но умеют охотиться стаей и нехарактерно пахнут. На них даже лошади не реагируют. Здесь такое ни проделать, ни скрыть было бы невозможно.

Лэриас принял информацию к сведению, но идею не одобрил:

— Великовата территория под экспериментальный питомник. Скорее всего, они использовали эти земли хоть как-то, раз уж они есть, а у Сестер имеется возможность свободно ходить сквозь Предел. Так что ответ на вопрос, зачем им понадобился Предел, я полагаю, следует искать как раз в сказках. Итак, чего может хотеть женщина и о чем мечтать?

Аль Арвиль горестно вздохнул. Ну, ничего себе спросил! Это же до завтра перечислять можно. Хотя самые основные моменты можно было и без сказок назвать. Лэриас просто общался не с женщинами, а с книгами. Оказывается, иногда постижение простых истин идет слишком длинным путем — через книгохранилище.

— Самое простое, — Нэрнис решил, что коварство Властелину только к лицу, — это спросить у Таильмэ. Совершенно очаровательная дева. Тёмная. Она хочет всего, чего хотят все другие женщины, причем в одиночку. То есть она одна стоит сотни самых разных женщин. Я могу перечислить только общеизвестные составляющие её желаний: быть самой красивой, самой любимой, самой знатной, и, наверное, самой богатой. Причем, всё сразу и срочно.

— Получается? — Лэриас немедленно заинтересовался такой богатой на желания персоной.

— Пока нет. Кандидатов для достижения желаемого слишком много. То есть кандидатур, а не кандидатов. Но у всех чего-нибудь не хватает. Ларгис не самый богатый и не самый знатный. Аэрлис побогаче будет, но любит в основном себя. Я… ну, со мной все ясно — знатность имеется в основном по части нынешней должности, но она может оказать временной и зависит от Предела. Веилас обычно прячется за Аэрлиса, а ты приедешь, за тебя будут прятаться оба. Так что сказки можно было и не читать. Да еще в таком количестве. Я, если честно, думал, что их гораздо меньше. — Нэрнис уже почти поздравил себя, что счастливо отделался. Но не тут-то было.

— Но она же Тёмная! А я говорю о человеческих женщинах. К тому же Предел вовсе не гарантирует богатства. Тогда они бы скупали бы у Темных чёрные тарлы. С любовью у этих затворниц совсем плохо. Для любви нужны мужчины, а они от них сами отказываются, насколько я понял. Власть… Отец рассказал мне о том, как они морочили голову лесным жителям и натравливали орков на Темных. Слишком неявная власть, чтобы её желать. Что остается?

— Вечная красота. Сохранение молодости или некоего прежнего облика можно достичь, надев на шею кулон. Я о нем в прошлый раз докладывал. Некоторые свойства Предела у этих украшений есть. Заодно гарантирует неуязвимость носителя. — Аль Арвиль понимал, что Лэриас тоже желает поучаствовать в разгадке тайны, но ему эти обсуждения на тему "может быть" уже изрядно надоели. — Даэрос уже предполагал, что Предел — результат косметического эксперимента, который пошел не так и закончился катастрофой.

— Здраво. Почти то, о чем я думал. Но я всё-таки настаиваю, что ответ на вопрос "зачем" — в сказках. В сказках для взрослых. Если найти этот ответ, то тогда станет понятно, как они построили Предел. Так вот, о сказках…

Аль Арвиль с тоской посмотрел на книгу, по которой Лэриас теперь в задумчивости барабанил пальцами. Если все эти сказки для взрослых были такими же длинными, то страдать ему придется до завтрашнего утра. И то, если Вечночитающий удосужится предложить краткую классификацию, а не возьмется за пересказ. С пересказом как раз хватит до Торма.

Но тут как нельзя кстати явился один из пятерки отважных с завтраком. Светлые не то, чтобы немедленно решили позаботиться о Нэрнисе. Они просто знали, что Лэриаса надо кормить в процессе изложения мыслей.

Лэриас все-таки смиловался и после куска хлеба ограничился кратким описанием. Хватило до обеда. Так полно человеческие так называемые сказки Нэрнис никогда не изучал. Ат Каэледрэ начал с того, что всё, чего не было на самом деле — это сказки. Не сказками у него оказались только словари, справочники и некоторые книги по обучению. Он чуть было не ушел в область того, что сочиняют иногда всякую небыль и в этих серьезных книгах, но Нэрнис не дремал и вернул его к теме мечты.

Сказки, по Лэриасу, делились для начала на героические и романтические. Романтические отбросили сразу, поскольку восторженных описаний того, как прекрасно выводить хищных бобров нигде не встречалось, равно как и романтики многолетнего обучения и сидения за книгами. В сказках, напротив, знания приобретались диковинными способами. Способы были разными, а объединялись только скоростью усвоения. Языки изучались при помощи магов, надетых на голову обручей, выпитых зелий, а в одном произведении даже во сне. Мечта поумнеть за одну ночь никак не сочеталась с Оплодотворительницами. Герои книг получали всего много и сразу. Героини отличались от них тем, что получали в два раза больше и иногда с помощью героев. Чего только в этих сказках не искали — от эликсира вечной молодости до диковинного камня, который давал право на какую-нибудь корону. Количество различных диковинных животных, которые помогали героям, тоже впечатляло: от разумных говорящих ящеров до диковинных лошадей. Здесь с Оплодотворительницами была почти прямая связь. Не иначе наука сочеталась у них с прочитанными сказками.

Нэрнис решил, что правила о том, как приличествует слушать, немного подождут. Лэриас уже сделал свой вывод и всего лишь использовал возможность заполучить слушателя. Слушателю просто некуда было деться с корабля. Аль Арвиль усмотрел таки возможность перестать им быть. Надо было только догадаться, до какой умной мысли дошел Лэриас. Как ни странно, все мысли продолжали вращаться вокруг пухломясых свиней. Наверняка Даэрос бы уже догадался. Нэрнис решил отвлечься и перебрать то количество информации, которое на него вывалили. У него в каюте лежал объемистый сундук, просто должен был, если Повелитель Амалирос не забыл приказать загрузить, с огромным количеством свитков. В этих пергаментах, листках и старых книгах содержались различные способы вымогательства — отвороты и привороты, составы колдовских зелий и прочая чепуха, которую Повелитель Темных коллекционировал, когда считал, что его любовь к Элермэ — ни что иное как светлые чары. Смешно было всем кроме него самого. Общеизвестно, что так называемых магов среди людей не существует. А так же Светлых и прочих чар. Однако, люди в это верили. Своя ведьма была чуть ли нее в каждой деревне, не считая травниц, которых ведьмами или ворожеями считали по неизвестно откуда взявшейся традиции. С тем же успехом колдуньями можно было считать и всех Оплодотворительниц, пусть они и упирали на исключительно научный подход. Образ пушистой свиньи никак не хотел исчезать.

— Я понял. — Нэрнис перебил Лэриаса на полуслове и удостоился скептического взгляда. — Во всех этих сказках есть одно общее. Магия. Магия, которой у людей на самом деле нет. Или есть?

— Вот! Я же говорил, что пытался понять, как они вывели айшаков, свиней с козьим пухом и прочих странных существ. Это невозможно, а существа имеются. Например, Воительница Вайола. Она же родилась! С гномами ничего от этого не случилось. Стало быть, её мать что-то сделала с собой. А что?

— Выпила какую-нибудь оплодотворительную настойку. Но ничего подобного естественным путем получить нельзя.

Минувшие годы в жизни Нэрниса существенно изменили его взгляды на возможное и невозможное. Сначала он считал совершенно невозможным явлением Даэроса. То что потомков Темных и Светлых нет и быть не может, до некоторых пор тоже считалось общеизвестным. Не менее общеизвестной была непреодолимость Предела. О Воительнице и говорить нечего. Это общеизвестное постоянно насмехалось над Аль Арвилем. Стоило только появиться какому-нибудь незыблемому утверждению, как он начинал подозревать подвох. То, что люди не обладали Силой, было ясным как день. Иначе эльфы почувствовали бы использование Силы. А раз чего-то ну никак не может быть, значит ситуация выглядит крайне подозрительно. По крайней мере, с точки зрения Нэрниса. Лэриас как будто читал его мысли.

— Не может быть верований или твердой уверенности в чем-то на ровном месте. Раз люди верят в возможность достижения результата быстро и всегда одним и тем же сказочным путем, значит это возможно или когда-то было возможно. Взять тот же самый кулон-диск при помощи которого Оплодотворительницы проходят Предел и сохраняют видимость прежнего облика. Что это, как не многократно описанный артефакт? Диковинный предмет, который позволяет совершить невероятное?

— Похоже. Значит и все животные и растения и сам Предел одной, если так можно сказать, породы. Допустим. Но зачем они его… построили. — Аль Арвиль уже почти уверовал в наличие у людей скрытых не опознаваемых сил.

— У меня есть предположение. — Лэриас уже сверкал глазами как фанатик, которого допустили до вожделенной святыни. Он даже стал выглядеть живее, чем обычно. — Из страха. Из страха, что их тайна откроется. Если некие женщины обрели некое тайное знание, то единственное чего им оставалось желать, это — безопасности. Сколько будет стоить такая подвеска, если её попытаться продать? И что будет, если подобная вещь будет продана, похищена, и о ней станет известно?

Нэрнис никогда себе не представлял продажу загадочного диска. Но если представить…

— Охота. Люди станут охотиться за подобными предметами. Пожалуй, этот Орден изничтожат в стремлении приобрести различными путями что-нибудь важное и нужное. — Аль Арвиль отметил, что он уже начал выражаться как Лэриас, а Лэриас выражался так, как будто он читал инструкцию.

— Вот именно. Предел отгораживает значительную территорию. Но без прочих земель эта местность мало что значит. Заселенные орками степи. Часть Торговой империи. Чуть больше тысячи Темных в Синих горах. Если бы орки изничтожили всех Темных, то скоро бы принялись за людей, а потом и друг за друга. Тот предмет, что спрятан в Синих горах, скорее всего был спрятан за Пределом потому, что эти Оплодотворительницы сами намеревались поселиться там, используя старые выработки. Неплохое место, кстати — рядом с Пределом и вполне себе неприступная твердыня. По идее, всё должно было так и случиться.

— И не случилось, благодаря стойкости наших Темных сородичей?

— Не только. Надо принимать в расчет и скорость размножения орков. Территория не опустела. Если бы для Оплодотворительниц возникла опасность здесь, они бы ушли за Предел. Горы в этом случае были предпочтительнее, чем описанная Даэросом башня на холме.

Аль Арвиль поискал аргументы против и не нашел. Даэрос тоже высказывал Нэрнису мысль, что если кто-то что-то прячет или прячется, значит — боится. Какими бы знаниями не обладали Оплодотворительницы, но против всей Торговой Империи они бы не выстояли. В общем, получается, что и на её части они не справились и не воплотили окончательно свой план, так же как не смогли вывести жизнеспособных зубастых и копытных животных.

— Кстати, у меня есть целый сундук с занимательными… сказками. Зелья, декокты и личный труд Повелителя Амалироса — список наиболее употребительных ингредиентов. Он сам составлял, чтобы два раза не бегать.

Эффект оказался ожидаемый. Лэриас захотел немедленно ознакомиться с этой диковинной литературой.

— А выводы я выскажу, наверное, ближе к Торму. Хотя, предварительный вывод и так ясен: Пелли предстоит узнать, что за силу используют эти женщины, чтобы творить свои странные чудеса. И почему только женщины?

— Да, и еще как построить Предел и как его уничтожить. И заодно — что он из себя представляет? Мне кажется, что мы с Даэросом возлагаем на сестру прямо-таки нечеловеческую задачу.

Но Лэриас, который узнал о наличии на корабле чего-то, что можно прочитать, уже не слушал Аль Арвиля. Нэрнису оставалось только порадоваться такому быстрому завершению разговора. Вопрос, который он пытался решить сам, вмешательства Ат Каэледрэ не требовал. Старший сын Озерного Владыки никогда не бывал за пределами владений Светлых, а значит, в поисках точного места расположения таинственного Ордена помочь не мог.

В Торме с некоторых пор очень любили эльфов. Прямо-таки обождали. Наверное, стоило бы любить и обожать с давних пор, а не с некоторых, но людям всегда требуется личный жизненный опыт, чтобы оценить кого-нибудь или что-нибудь. Как портовый город, Торм не шел ни в какое сравнение с Малерной, а так же прочими портами в западной части Торговой Империи. Но у него было одно важное преимущество. Он располагался ближе всех к владениям Темных. Светлые на своих кораблях тоже приставали в Торме. Эльфы, которые не слишком-то любили путешествовать по человеческим землям, предпочитали наведываться в ближайший город. Шумного торга, как в прочих портах здесь не было. Самые дорогие товары, лучшие ткани и вина — всё, что производила Торговая Империя и могла предложить на продажу эльфам, свозилось сюда. Здесь же располагались торговые представительства самых богатых кланов гномов, самых видных Домов, которые предпочитали заключать сделки лично. Одним словом — все самое-самое. Местное население жило в основном рыбной ловлей, обслуживало порт, а купцы победнее в Торм и не заходили. Ни сушей ни морем не имело смыла везти дешевый товар, который могли купить разве что рыбаки.

Тот несчастный для Торма день, в который некие мореходы придумали забавную шутку про захватнические планы Темных эльфов, чуть не погубил город. Слух разнесся по порту и всколыхнул местных очень богатых жителей. Вероятно, именно благодаря своей состоятельности, эти жители решили, что их город представляет из себя большую ценность. Хватило пары дней, чтобы началась запись в добровольные защитники, а купцы не только стали собирать обозы продовольствия для своих защитников, но и направили гонцов в Малерну просить о подмоге.

Когда войска наемников с представителем старейшин Млерны прибыли к Торму, город было уже не узнать. Нет, он не оброс стенами, не ощетинился копьями, на молах не стояли защитники, а над наспех собранными дружинами не развевались знамена. Город был унылым, как и всякий город в осаде. Вот только осада была на редкость нетипичной. Её нигде не было видно, равно как и осаждающих.

Первыми о планах своего коварного нападения узнали Темные. Люди явились к лесу, недалеко от которого стоял "захваченный" Темными замок. Ожидаемое нападение с моря так и не состоялось, но войско готовое к битве надо было как-то использовать. Все понимали — в противном случае войско использует себя само и разнесет собственный город. Здесь же, у замка, и произошел первый конфуз. Решив выяснить, кому этот замок принадлежал, отважные защитники выяснили, что — никому. До недавних пор никакого замка здесь не было в помине, а вместо него стоял кабак бывшего боцмана Барза. Неслыханное богатство этой одиозной личности вдруг нашло прямо-таки до противного обыкновенное объяснение. И стоило приписывать старику пиратство, если он всего-то очень удачно продал Темным землю? Ничего странного в этом не было. Темные и в самом Торме занимали целый квартал. Ситуация стала прямо противоположной — не Темные напали на Торм, а жители Торма явились штурмовать имущество, принадлежащее Темным.

Жители подгорий всегда славились излишней подозрительностью, а появление целого войска в таковой даже не нуждалось. Единственным, кто находил ситуацию смешной, был сам Барз. Тормцы для начала сняли осаду с его дома, а наблюдатели из стражи покинули кусты его сада и грядки его огорода. Извинения боцман принял как должное, а заодно потребовал, чтобы поганые надписи с его забора были немедленно уничтожены. Жена Барза, наконец, смогла отправиться на прибрежный рынок, где гордо сообщила всем женам неумных мужей, что она со своим умным мужем просидела бы на корабельных сухарях еще год до полной победы. К её возвращению такие многочисленные выводы как "эльфячий выкормыш", "предатель народа" и "шпионская морда" уже были отскоблены, а десять маляров спешно красили забор местами по третьему разу.

Предствитель старейшин Малерны выставил городу счет в размере оплаты труда наемного войска, а так же всего им съеденного за время прогулки от Малерны до Торма. Глупость и любовь к россказням обошлась слишком дорого. Не удивительно, что тормцы захотели найти и покарать виновных. Виновных нашли быстро, поскольку это были мужчины. Если бы слух пустила женщина, то искали бы до сих пор. Женские слухи часто начинаются ниоткуда, исходят из одного слова, в котором и умысел-то не усмотришь, а потом живут собственной, да такой бурной жизнью, что виноватых в их создании не найдешь. В мужских же рассказах всегда наличествует автор или несколько творцов. Да и последствия оригинальных идей редко заканчиваются таким пустяком, как личные неприязненные отношения. Мужские измышления чреваты прямо противоположным, зачастую кровавым результатом, от которого потом долго икается всему обществу. И самое страшное, что в них есть — идейное обоснование. Это очень живучее явление имеет свойство находить себе сторонников даже столетия спустя, когда и саму идею уже похоронили и признали её вредность. Идейное обоснование для войны с Темными уже почти придумали, а вот об их способностях несколько подзабыли.

Свой Замок Темные не оставили. На вышках встали стражи, мост подняли и приготовились к осаде. Из всех жителей Торма только Барз знал, что эта осада может длиться вечно. Его бывший трактир если и имел ценность, то только одну — подземный коридор, который уводил куда-то в глубь под Высокие горы и уж наверняка выводил во владения Темных. Иначе откуда однажды днем к нему ввалились два беловолосых существа? Так что попытаться заморить голодом защитников Замка можно было только по незнанию. О забывчивости по части того, что представляют из себя Темные, людям напомнили быстро и ненавязчиво. Когда представитель старейшин Малерны потребовал от эльфов ответа на вопрос "Что здесь происходит?", Темные не сочли нужным ничего разъяснять, а требование отвечать за человеческую глупость посчитали оскорблением. Земля под лагерем защитников Торма и наемников просела на пол роста, и дождь наполнил эту обширную лужу водой и грязью. Намек все поняли правильно — в замке находится один из тех эльфов, которые могут в случае чего и закопать. Погружаться в землю заживо никому не захотелось. Ну, а поскольку Барз оказался таким удачливым дельцом, решено было просить его стать послом, чтобы попытаться замять недоразумение.

Старый боцман уже неоднократно проклял тот день, когда связался с эльфами. Неожиданно он опять оказался в центре внимания. Представители самых богатых купеческих гильдий, сопровождаемые толпами враз поумневших жителей, устроили вторичную осаду его дома. Только теперь они предлагали весьма солидную плату за посредничество, если Барзу удастся уговорить Темных не слишком обижаться на некоторые свойства человеческой натуры. Культурно они назывались "легковерность" и "подверженность массовому воодушевлению". Барз поначалу отказывался. Ему эти эльфы уже поперек горла встали. Он даже выразился точнее: "Они мне и так, как якорь в глотке". Бывший боцман всякий раз вздрагивал, когда речь заходила об остроухих жителя мира, как Темных, так и Светлых. Имея с ними дело, он получал неожиданно большую прибыль, а вместе с ней не меньшую головную боль. Последняя встреча, она же и вторая, закончилась для него не только двумя белыми тарлами и великолепной лодкой от Светлого эльфийского мальчишки, но и последующими сплетнями, осадой его дома и исписанным забором. И хорошо, что хоть вовремя разобрались, а то могли и дом поджечь и его самого на корм рыбам отправить. Про первую встречу, после которой он продал свой трактир, и говорить нечего. Золота было много, его рыбачья флотилия — одной из самых больших, но результатом стало подозрение в пиратстве. И вот теперь, эти уважаемые и не очень горожане хотели, чтобы он сам собственными ногами отправился топтать сушу по направлению к эльфам. К тому же, Барз совершенно не был уверен, что его станут слушать. Одно дело, когда эльфы приходят сами, и совсем другое — когда приходят к ним. Боцман был знаком только с тремя остроухими. С тем Светлым мальчишкой без имени, которого он вывел из готового к нападению города, переодев в девицу, да еще с двумя Темными, которых он поил в своем трактире и учил сигналам боцманской дудки. Эти трое не выглядели ни спесивыми, ни надменными. Темные были измучены длительным подгорным переходом, голодными и побитыми какими-то страшными подгорными штормами, а тот Светлый был мокрый, замерзший и явно не намеревался демонстрировать всем и каждому свою эльфийскую личность. Где взять для переговоров еще одного мокрого или голодного эльфа Барз не знал. А в квартал вполне сухих и сытых Темных отправляться не хотел. К тому же один белый тарл у него был надежно припрятан на чёрный день, а предложить так много жители города не могли. Он и второй-то с трудом потратил на два торговых корабля, да и то при помощи гномов.

Представитель старейшин Торма явился к бывшему боцману лично и целый вечер упирал на здоровый патриотизм. Это же не шутки — это конфликт между Темными и Торговой Империей! Патриотизм у Барза имелся, но как у всякого, кто провел большую часть жизни в море, там и располагался — где-то между бескрайними волнами и небом. А потом нужда идти в квартал к Темным отпала, потому что Темные из Торма попросту исчезли. Их корабли ушли и не вернулись. Светлые проявили невиданную слаженность действия с Темными и тоже покинули порт. Но если исход Светлых можно было наблюдать с причалов, то квартал Темных опустел за одну ночь. Боцман догадывался как: если есть проход в их подгорья, а в замке засел один из тех, кто такие проходы делает, то вывод напрашивался сам — кое-где под Тормом теперь есть ходы, которые уводят к замку и далее в известном направлении.

Осада полным исчезновением довела Торм до паники за какой-то месяц. Некогда полноводная река доходов превратилась в тонкий ручеек, да такой прозрачный, что из него и зачерпнуть-то было нельзя незаметно. По этому поводу больше прочих сокрушался глава города, назначенный Императором. Купцам тоже радоваться было нечему — склады ломились от товара, но многочисленные зазывалы, которых отправляли к замку кричать о понижении цен, всякий раз возвращались ни с чем. Воины на башнях не собирались становиться покупателями. Гномы-оружейники чуть было не выстроили пару лавок под стенами замка. Но Темные не интересовались даже оружием, которое выносилось каждое утро на столы, расставленные вдоль стен. Стража на башнях регулярно сменялась, мост не опускался. Замок находился в самой странной осаде за историю всех замков, осаждаемый торговцами всех мастей, предлагающими товар за бесценок.

Наемники из Малерны ушли, и Торм превратился в город, населенный мрачными жителями, готовыми к полному и окончательному разорению. Взлетели цены даже на сушеную рыбу, которую раньше никто особо не жаловал. Зимние шторма приковали рыбачьи флотилии к причалам, а рыбаков к портовым тавернам, где они спускали последние гроши. Жизнь замерла, убытки терпели все, и Барз не стал исключением. Бывшая команда его баркаса, что так позорно прославилась своей буйной фантазией, сидела в полном составе в городской тюрьме. Торговые суда, на которые он истратил целый тарл, как и все прочие, стояли в доках, но готовить к весне их стало незачем.

Весной почти весь городской люд высыпал на пристань, завидев два корабля Темных. Но суда, пройдя показательно близко ввиду порта, ушли в сторону Малерны. В этот день очередная делегация, ведомая главой города, снова явилась к Барзу. Старый боцман уже подумывал, а не перебраться ли ему в Малерну или куда подальше в один из западных портов? Глава города, опальный нофер сосланный в их глушь из столицы, испробовал на Барзе все приемы красноречия и дошел до такого унизительного как "откровенность, берущая за душу". Он даже пустил слезу, каясь в своем пренебрежительном отношении к такому видному жителю города, как Барз. В случае удачного завершения переговоров, бывший придворный обещал уже не несметные богатства, которых в городе не было, а защиту от слухов и сплетен. Барз смотрел на него как на умалишенного. Если запретить людям болтать о ком-нибудь, то они будут делать это шепотом, а слухи станут еще невероятнее, чем были раньше. Что может быть невероятнее, бывший боцман себе не представлял. Но он посетовал на такое развитие событий жене и она, как ни странно, сразу же нашлась с грядущей сплетней: колдуном объявят. А такая сомнительная слава могла отправиться за ним морем куда угодно. Порты для того и созданы, чтобы в них приставали корабли. Но корабли не всегда везут только товар. Барз решил, что от него не убудет попытаться поговорить с Темными. Попытка, которая ну никак не могла стать успешной, должна была пресечь все грядущие слухи в корне. Кто он такой, чтобы перед ним отворились ворота замка, и упал подъемный мост?

Дорогу к его бывшему трактиру, а ныне замку с Темным населением, торговцы натоптали так, что её даже не размыло весенними дождями. Вот по этой дороге, в сопровождении малочисленной, чтобы не вызывать ненужных подозрений, делегации, Барз и отправился к Темным. Жители Торма выходили из своих домов и кланялись, провожая свою последнюю надежду в недолгий путь. Бывший боцман чувствовал себя главным в похоронной процессии, то есть — покойником, о котором говорят только хорошее. Он даже подумывал, что вполне может им стать. Если люди вконец надоели Темным ежедневными визитами к замку, то остроухие и стрелу пустить могут. Но стрелять в Барза никто не стал. Когда он встал на краю рва, на него, как и на прочих, не обратили сначала ровным счетом никакого внимания. Просить "Откройте, пожалуйста, поговорить надо" было неумно. А неумным Барз не был. И глава старейшин Малерны, и глава Торма в подробностях рассказали ему какие извинения приносить. Но все это и многое другое городские глашатаи уже прокричали у этого самого рва, но ни камни замка, ни сами Темные не дрогнули. Как уговорить их на беседу, предстояло решить самому Барзу. Затем его и просили отправиться к эльфам, как единственного, кто смог продать им полусгнившую хибару за несусветные деньги. Все купцы, как один, считали, что способный на такое чудо боцман, является чуть ли не самым умным жителем города. Барз видел только одну возможность, как не устраивать повтор всех предыдущих попыток. Но он нисколько не надеялся на успех, более того — рассчитывал, что Темные разве что сплюнут с башни, если позволят себе проявить хоть какие-то чувства. При его появлении этих самых чувств не было. Беловолосые воины являли собой статуи, которые казалось срослись с камнем и стали чем-то вроде башенных украшений.

Барз прокашлялся и прокричал то единственное, что по его мнению не должно было породить новые подозрения у жителей города. Всякий, кто что-то продает по-крупному, знакомится с покупателем. Тот самый знакомый покупатель у Барза был, а так же стойкая уверенность, что именно этого Темного в замке не было. Внятно и громко, чтобы хорошо было слышно всем, Барз спросил, нельзя ли ему переговорить с Разведчиком Ларгисом, если он как раз сейчас чалится в этой каменной гавани.

Сначала ничего не происходило, и Барз решил, что счастливо отделался. Но, во-первых, он понятия не имел, что Ларгис, помешавшийся на море, замучил весь гарнизон замка рассказами о своем отважном друге-боцмане. Не меньше он истерзал чувствительные уши Темных сигналами боцманской дудки, которые выделывал без помощи этого приспособления. Во-вторых, Барзу не знал, что этот самый Ларгис стал членом семьи Повелителя Темных. Поэтому, когда раздался скрежет и громыхание цепей, а мост пошел вниз, он не поверил ни собственным ушам, ни собственным глазам.

Мост торжественно улегся на закраину рва и Барз, попутно прокляв эту палубу, будь она не ладна, отправился по дощатому настилу, расставляя ноги, как в хороший шторм. Решетка перед воротами показалась ему ничем иным, как пастью серой морской твари. Она приглашающе расходилась и вверх и вниз от середины, сверкая заточенными пиками. Всё это грандиозное представление с лязганьем и перемещением внушительных конструкций, закончилось тихим противным скрипом маленькой калитки, которую для него открыли в массивных воротах.

Темный, который любезно впустил его внутрь, тут же её и закрыл. Прочие обитатели цитадели уже спешили к подъемным механизмам с емкостями вполне понятного назначения. За время вынужденно затворничества металл несколько проржавел, и Темные спешили промазать цепи и вороты, раз уж их пустили в дело. Обратно и решетка и мост шли уже с более приличными звуками, но Барз все равно почувствовал себя как в ловушке, которая захлопнулась.

К его вящему удивлению, в главной башне замка, куда его так же молча сопроводили, обнаружился-таки один знакомый — тот самый Темный, который ввалился в его подвал при помощи Ларгиса. Правда, тогда он был зеленым, всё время стонал, и даже попытался пырнуть его ножом, но потом очень оценил курицу личного боцманского изготовления и даже пытался заплатить за трактир больше, чем предлагал Ларгис. После двух кувшинов крепкого извиня и не такое бывает. Еще Барз помнил, что этот Темный был как бы на вторых ролях — то ли младшим, то ли подчиненным при Разведчике. Покопавшись в памяти, боцман вспомнил имя — Гарнис. Мог бы и не вспоминать.

— Гарнис Ар Нитэль, Вы меня помните, Достойный Барз?

— Как не помнить? Чуть не располосовал меня поперек! — Барз верно предполагал, что напомнить о таком странном способе знакомства совсем не помешает.

— А что за дело к Ларгису? Кстати, у меня к Вам тоже есть дело. Помните, в день нашего знакомства к Вам заходила женщина? Я хотел бы её разыскать.

— Насти? Насти моя жена. А зачем она Вам? — Вот уж этого Барз никак не ожидал.

— Собственно, меня интересует запеканка. Потрясающая была запеканка. — Тёмный мечтательно закатил глаза.

Помнил ли он об этой запеканке всё минувшее время, или у них тут с разнообразием по части питания стало худо, Барз даже предполагать не стал. Кто бы мог подумать, что боцман может вызывать своим появлением такие воспоминания?

— Это запросто. Насти хоть противень целиком пришлет. Только вот…

— А-а! — Гарнис понимающе кивнул. — Ну, да. А что же Вы хотели? Это же просто ненормальность какая-то! Являются под стены целым войском и обвиняют нас в каком-то запланированном нападении. Безобразие! Повелитель велел проучить и доложить о результатах. Как, совсем тяжко?

Барз понял, что откровенность и его личные проблемы будут самым лучшим объяснением насколько "совсем".

— Еще как! Замучили они меня! Каждый день ходят, как к Вам сюда! Вот, уговорили прийти и попытаться поговорить. А всё потому, что Вы изволили купить эту землю. Они же не знают зачем, вот и думают, что это у меня такая сноровка. Я уж подумал, ладно, схожу, чтобы отстали. Не думал, что вы ворота-то откроете.

— И не открыли бы. Повелитель… хотя Вам это знать ни к чему. Но я непременно доложу, что цель покупки этой земли так и осталась неизвестна местным жителям. Это очень хорошо. Извинь?

От такого предложения Барз отказываться не собирался. До позднего вечера они обсуждали с Гарнисом успехи его командира Ларгиса в мореходном деле. Подчиненный откровенно завидовал таким навыкам, как стоять целый день на палубе и держать кормовое весло. Попутно Барз уяснил, что корабли Темных скоро вернуться в порт, равно как и сами Темные в свой квартал. Их Повелитель счел четыре месяца вполне достаточным сроком для полного осознания жителями Торма своей глупости и непочтительного поведения. Надо было только донести до их сведения, что в следующий раз будет хуже. Барз взялся донести. Подробности как именно будет хуже, такие способные граждане придумают себе сами, а потом станут рассказывать детям, как страшные сказки. Потом Гарнис доверительно сообщил, что у их Повелителя сейчас отмечается какой-то крупный праздник, и предложил не отставать и отпраздновать. Напраздновали еще пару кувшинов и Барз понял, что его встреча с эльфами опять грозит закончиться временным помутнением рассудка. Под стенами замка его ожидали жители Торма и не самая последняя в этом городе личность, практически столь же значимая, как капитан корабля. А он сидел и пил с Темным, наплевав на эту самую личность. Бывший боцман почувствовал небывалый подъем и пожелал всем этим "недоумкам" попутного ветра, чтобы он унес их куда подальше. А такому капитану, как их городской голова — тем более. Под конец второго кувшина Барз пообещал Темному море запеканки, а Темный сообщил, что такому замечательному боцману надо было родиться капитаном. Барз вспомнил про свой белый тарл и поинтересовался сколько может стоить корабль Темных. Одного тарла не хватало, и боцман отложил решение этого вопроса на будущее, а заодно и ответ на вопрос — а зачем ему вообще такая дорогая вещь? Время провели весело. Когда закончили обсуждать крепость постройки и насколько хорошо Темные заякорили это огромное строение, Барз рассказал о самом удивительном воине, который якобы держал Темных в осаде. К этому моменту подтянулись сменившиеся стражи и засвидетельствовали, что орка, который метался по опушке и охотился за сидящей на дереве девицей, видели все. Пришедший из Торма обоз с продовольствием тоже видели, равно как и то, что и девица и орк отправились дальше с теми, кто "навещал" замок. Барз подтвердил:

— Ага, Ларгис и еще Светлые, и человеческая девица. Знаю. Их как раз орк и дожидался. Это, конечно, ваши эльфячьи дела, но на деревьях от орка пряталась никакая не девица, а Светлый. Девичьи тряпки я ему дал. Это было как раз, когда слухи о будущем нападении эльфов носились по городу, как дурная приливная волна. Вот и пришлось его так выводить. А обоз… Так ведь придумали, что вас осаждает войско орков-наемников, вот и прислали им еды.

Темные долго не могли поверить, что один орк может при помощи слухов превратиться в целое войско. Но пришлось. Орк был единогласно признан самым нажившимся на странном человеческом свойстве распространять нелепейшие вымыслы и свято в них верить.

С Темными Барз расстался поздним вечером. Его жизненный опыт обогатился еще одним ценным наблюдением: с эльфами по праздникам лучше не встречаться. Они по этому поводу имеют обыкновение делать подарки, а он-то уже понадеялся, что на сей раз его рассудок не пострадает и проблем не прибавится.

Проблемы прибавились. Нельзя было давать Темным необдуманные обещания. Производство запеканки в больших количествах Гарнис понял буквально и снабдил Барза всем, по его мнению, необходимым. А именно: тремя голубыми тарлами, на которые предполагалось это самое производство, а точнее — трактир с замечательной кухней, и основать. Бывший боцман был по горло сыт трактирами. Ему и одного опыта хватило. Но Темному не было дела до таких несущественных отговорок, как полная несостоятельность в сухопутных делах. Он выразил уверенность, что женщина, которая умеет готовить запеканочное чудо, во-первых вполне сухопутная, а во-вторых и сама прекрасно справится. На то она и хозяйка. Тарлы пришлось принять, а то Гарнис как-то сразу нехорошо стал шипеть, что слово есть слово. Как обрадовать жителей Торма будущими кораблями Барз вполне себе представлял. Зато он не представлял, как обрадовать Насти. Вот, купит она, к примеру, трактир. Как же ему потом будет ходить по другим заведениям, когда своё есть? Боцман мудро отложил это решение на потом и пообещал себе, что с эльфами связывается в последний раз.

Мост еле успели опустить. Барз шел на него как на абордаж, и слегка наклонная плоскость идущего вниз моста его не смущала. Лучшие представители города повыскакивали из-под гномьих навесов, где они коротали долгие часы ожидания. Старый боцман был пьян и краток:

— Корабли придут. Скоро. Сначала Темные, потом и Светлые. Но если еще раз… то… — Барз многозначительно ткнул пальцем в землю.

До дома его доставили на руках, как по причине радости от такого утешительно известия, так и по причине некоторого отравления боцманского организма крепкими напитками. То, что переговоры всегда завершались подобным образом, было вполне привычно и успешного переговорщика, который все-таки сумел выйти сам, доставили до дома в целости и сохранности.

Покупка лучшей береговой таверны обошлась Барзу примерно так, как он и предполагал. Несмотря на то, что хозяйкой заведения стала его жена, никто в Торме не усомнился, кто выдал на него деньги. Насти действительно оказалась хваткой по части управления новым приобретением, а приготовленные ею лично блюда и знаменитая запеканка, регулярно отправлялись к замку. Болтливым тормцам этого хватило, чтобы однажды вечером достойная жена достойного судовладельца обрадовала его новым слухом. В отличие от прежних, этот обсуждался тихо, зато был лучше всех прочих. Барз все-таки был зачислен в могучие колдуны. Пока, правда, в "свои". Он, оказывается, умудрился опоить неким зельем всех Темных и спасти город от разорения. А его жена Насти, регулярно подкармливала всяческой снедью Темных, не иначе как добавляя в неё разные колдовские составы.

— Говорят, что для Темных, я кладу в запеканку помет летучих мышей! — Насти была раздосадована таким мнением о её стряпне.

Барз только рукой махнул. Он каждый день обедал в семейном заведении и получал свою кружку пива. Правда, одну. О том, чтобы пойти поискать тихое место, где можно спокойно отдохнуть в компании мореходов, он теперь только мечтал. Мечты воплощались редко, и поэтому бывший боцман регулярно поминал не самыми хорошими словами всех остроухих. И, слава Создателю, что ему больше незачем было иметь с ними дело.

До самого Торма Нэрнис ломал голову, как им разыскать этот самый Орден, если они даже не знают, что он из себя представляет: замок, поселок или и то и другое? Семь эльфов, которые интересуются Сестрами Оплодотворительницами должны были выглядеть более чем подозрительно. Не о семенах же расспрашивать. Такое чудо, как эльфы покупающие семена у Сестер, а еще лучше саженцы или айшаков, должны немедленно стать предметом всеобщего любопытства. Чем заканчивается всё любопытное и загадочное в Торме, Нэрнис прекрасно знал. А такое расплывчатое понятие, как окрестности Торма включало в себя малолюдные земли, достаточно обширные, чтобы бродить по ним несколько дней даже с учетом лошадей, которых должны были приготовить в замке Пелли. Наверное, это был самый хорошо охраняемый замок за всю историю. И уж точно — единственный, в котором размещался гарнизон Темных, да еще и совершенно бесплатно. Именно в этот замок Пелли должна была сбежать, если хоть что-нибудь в Ордене покажется ей опасным или подозрительным. Вот только где то место, из которого бежать? Аль Арвиль перебрал все приличные поводы поинтересоваться насчет ученых женщин у жителей Торма, но все они были явно нелепыми. К его удивлению, не нелепыми и не подозрительными были только неприличные поводы. Вот тут домыслов возникнуть было не должно. Напомнив себе, что он сам есть ни кто иной, как совершенно неприличный Черный Властелин, Нэрнис решил, что придется прибегнуть к самому неприличному поводу из всех и поинтересоваться женщинами как женщинами — ученые они там или нет. Аль Арвиль уже было решил, что это будет полное моральное падение, но судьба, она же провидение — была другого мнения.

То, что прибыл корабль с весьма значительными персонами, в порту стало немедленно известно. Два гостя из Озерного Края ступили на пристань окруженные пятеркой охранников, судя по мечам — воинов. В остальном, эти пятеро с надменными лицами ничем не напоминали вояк. Существо в шелках вообще сложно принять за опасное и грозное. Серьезно выглядел лишь один из тех двух, что шли под охраной: ничего лишнего, даже непременного плаща на ветру не колыхалось. Зато второй сопровождаемый с лихвой восполнял недостаток развевающихся одежд у своего спутника. Да и лицо у него было не надменным, а чересчур мечтательным. Он как будто бы смотрел поверх не только голов, но и крыш.

Нэрнис покосился на Лэриаса. Старший сын Озерного Владыки впервые покинул родные края и в человеческом порту никогда не был. Хорошо, что это был всего лишь Торм — чистый, малонаселенный, а не буйная и слишком разнообразная Мелерна. Лэриас старался вести себя непринужденно — смотрел куда-то в небо и делал вид, что его ничего не интересует.

На самом деле, Лэриас был шокирован обилием людей — он их не так часто видел, разве что послов в Озерном Краю. Но послы все выглядели степенно и одеты были несколько иначе. Вот, посольства гоблинов в Озерном Краю точно никто никогда не видел, поэтому заметив длиннорукого работника гавани, Ат Каэледрэ чуть было не споткнулся на ровном месте. Подойти и хорошенько рассмотреть гоблина вблизи, было никак нельзя, а изучить этот новый невиданный объект очень хотелось.

— Живой гоблин. — Лэриас прошептал как можно тише, одними губами.

— Вполне живой. — Аль Арвиль подергал Лэриаса за рукав, понуждая идти дальше. — Еще на окраинах могут встретиться орки. А в тех местах, через которые мы проедем — даже наверняка встретятся. А там, куда мы приедем, их будет столько, что за день надоедят. В моей личной тюрьме содержатся трое. Их можно будет разглядывать хоть с утра до ночи. А со Жры можно даже поговорить на приличные темы. Он за-Предельных предателей терпеть не может. Даже Темным нравятся клановые традиции орков в его исполнении. Он дополняет свои речи всеми ругательствами, которые ему сообщил Веилас. Редкая смесь! А гоблинов у нас совсем мало, да и побережье не близко. Но парочку, если надо найдем. — Нэрнис понял, что не зря недавно вспоминал Таильмэ. Тёмная, впервые в жизни покинув за-Предельные территории, тоже удивлялась всему и сразу, а еще могла натворить нечто такое, что грозило нездоровыми интересом к их компании. Похоже, что у неё завелся заместитель на время этого путешествия. Так что посещение пустынных восточных окраин было даже к лучшему. Пусть Лэриас привыкнет ко всему новому и необычному подальше от жадных до зрелищ толп. Еще лучше чем-нибудь его занять: долгим и нудным. — А пока есть возможность сравнить всё прочитанное со всем окружающим. — Аль Арвиль даже поразился своей находчивости. Сравнивать всё со всем — это очень надолго. Судя по тому как Лэриас стал оглядываться и хмурить брови, он уже приступил к почти невыполнимой задаче. Главное, чтобы потом выводы излагать не начал.

Цель их похода по порту уже виднелась, гордо расположившись между двумя складами — местное питейное заведение. Пить Аль Арвиль больше не намеревался. Он просто учел опыт Веиласа и решил разыскать такую известную в Торме личность как Барз. Метод был прост и незатейлив: спросить в ближайшей таверне, где найти судовладельца, у которого была белая эльфийская лодка.

Народ почтительно расступался и кланялся, горожане радостно улыбались. Это был единственный город, в котором Нэрнису оказывали такой потрясающий прием, равно как и прочим эльфам. Причина странного радушия тоже была Аль Арвилю известна.

Лэриас, вместо того, чтобы заинтересоваться мореходами и портом, заинтересовался дверью питейного заведения, которая открывалась в обе стороны. Пока Нэрнис и воины заходили в полумрак портового кабака, он успел изучить устройство дверных петель и присоединился к остальной компании.

Поначалу портовые грузчики, которые зашли перед работой слегка взбодриться, удивились появлению эльфов в дешевом заведении. Но их удивление длилось недолго. То, что Барза разыскивают именно эльфы, всё расставило по своим местам. Кому же еще он может быть нужен? Но хозяин заведения все-таки уточнил:

— Так вам, уважаемые, нужен колдун Барз?

Лэриас немедленно заинтересовался таким странным ремеслом бывшего боцмана. Боцман-колдун не встречался ему ни в одной книге вообще. До такого даже сочинители детских сказок не додумались.

— А в чем заключается колдовские способности Достойного Барза?

Трактирщик стушевался:

— Ну, он… это, по торговой части колдует. Удачливый очень. А найти его просто. Я вот с вами сейчас пошлю племянника провожатым, он и доведет до его заведения. Вы, наверное, за темной запеканкой к нему? Или, может, отведаете нашего пива?

От пива эльфы дружно отказались. Любезного хозяина Нэрнис одарил медной монетой за предоставленного провожатого, что только укрепило подозрения владельца портовой таверны насчет Барза. Колдуну, наверняка, достанется не какой-нибудь медяк.

Пока шли до некоего "заведения" Барза, Нэрнис был вынужден объяснять Лэриасу, как работает человеческая фантазия, особенно если кто-нибудь разбогатеет быстрее прочих и вопреки ожиданиям этих прочих. Пока старший сын Озерного Владыки перематывал и распутывал клубки человеческих легенд и сказаний, пытаясь обнаружить в них первоначальное зерно истины, племянник хозяина портовой таверны довел их до большого каменного дома, увитого диким виноградом и с непременной вывеской над входом. К этому моменту Ат Каэледрэ уже сделал предварительные выводы о легендах и огорошил Нэрниса сообщением:

— Драконы не вписываются.

Аль Арвиль первый раз в жизни так много времени провел в обществе Лэриаса и тоже сделал выводы: старший сын Озерного Владыки работал головой так же непрерывно и самозабвенно, как гном киркой, добравшись до золотой жилы.

— Драконы… У нас есть два. Сульс сделал из выползней. Человеческая фантазия в своем зримом воплощении — страшная в своей мощи.

— Крылья есть?

— И крылья, и горящие глаза, и даже дым из некоторых отверстий. Всё есть.

Лэриас стоял на своем:

— Если крылья есть, то не вписываются.

Почему этому мыслителю мешают крылья мифических драконов, Нэрнис решил выяснить потом. Впереди были более актуальные задачи.

В портах не принято употреблять женские имена на кабацких вывесках. Да и Насти уверяла, что прежнее название было "счастливым". Барз не стал с ней спорить. Может и правда удастся продать эту обузу так же счастливо, как и предыдущую. Для бывшего морехода наземное заведение было чем-то вроде мертвой якорной стоянки и никакой радости ему не доставляло. Обуза, в отличие от бывшего кабака под Тормом, приносила неплохой доход и называлось по-прежнему "У Барза", хотя и отличалось как внешним, так и внутренним убранством, а особенно — кухней. Сюда приходили капитаны, но изредка и с женами. Богатые купцы, состоятельные горожане тоже любили посещать весьма приличное заведение. Сам Барз его не любил и не мог полюбить по еще одной причине. Он не мог зайти сюда в старой штормовке, не мог громко спеть с друзьями какую-нибудь замечательную песню, хотя бы потому, что с друзьями дело обстояло крайне неважно — Барза все сторонились. Даже те болтуны, которых он по доброте душевной выкупил прошлым летом из городской тюрьмы, работать на него работали как и раньше, исправно выходя в море, но вот прежнего морского братства как-то не наблюдалось. Бывшего боцмана побаивались. А кланялись ему теперь даже встречные капитаны.

Крайний столик рядом со стойкой Насти выделила своему обожаемому супругу в личное пользование. Иногда она подсаживалась к нему поболтать о том, как замечательно идут дела, но сейчас была занята. Время было раннее, посетители начнут появляться позже, и Барз сидел, грустно созерцая ненавистную запеканку и не менее ненавистное молоко в объемистой кружке. Он как раз раздумывал, а не выйти ли ему сегодня в море на своей прекрасной лодке. Погода была спокойная, Насти волноваться не станет. Может же он, в конце концов, разделавшись с делами просто посидеть с удочкой у Серого Острова. А жбан пива можно будет захватить по дороге. Он уже почти решился, но тут открылась дверь, и вошли они — семеро эльфов и среди них тот, который проезжал к замку в странной компании с орком. Эльф был не то чтобы знакомый, но что очень боязно — известный. Эту закономерность Барз уже вычислил: стоило только жизни обрести хоть какую-то определённость, как появлялись эльфы, а следом такой шторм в житейском море, что хоть ищи себе мачту, чтобы привязаться покрепче. Бывший боцман с тоской окинул взглядом обширный зал и чистенькие столики. Мачты нигде не было.

Насти выскочила из кухни, желая лично принять дорогих гостей. По её наивному мнению настал тот самый день, когда не её запеканка отправилась к эльфам, а сами эльфы за ней явились. Но Барз нисколько не сомневался, кто будет запеканкой — он сам. После того, как он стал "выдающимся колдуном" ниже катиться было некуда, но опытный мореход кое что понимал в морских глубинах и мудро сравнивал их с глубинами человеческой глупости. Ему даже стало интересно, что теперь сочинят про него тормцы?

— Приветствую Вас, достойный Барз! — Нэрнис направился прямиком к степенному седобородому мужчине. За минувшие пару лет добрый знакомый Ларгиса не очень изменился.

Как радушный хозяин Барз встал и, широко улыбаясь, изобразил радость. Насти немедленно взялась накрывать большой стол. Бывший боцман решил с толком воспользоваться приходом эльфов по его душу и шепнул жене, что эти гости очень уважают извинь.

Аль Арвиль увидел на столе кувшины, почувствовал характерный запах и решил, что он точно к этому пойлу не притронется, а вот остальным вполне следует приобщаться к тяготам походной жизни в человеческом мире. Лэриас приобщился пару раз: первый раз залпом, второй раз с расстановкой и впал в задумчивость. Жена боцмана тем временем уставляла стол тарелками, на которых дымилась запеканка всех сортов — с рыбой, с мясом, с яблоками, так что некоторые сорта на самом деле оказывались на поверку пирогами. Светлые воины уплетали эти блюда под извинь, даже не догадываясь, что под извинь уплести можно всё и даже больше, чем нужно.

Нэрнис прикончил сочинение из шести сортов рыбы с гусятиной, поблагодарил хозяйку и уже почти нашел верный подход к интересной для него теме. Он усиленно делал вид, что пьет извинь и даже начал косить глазами. Барз прикладывался к своему стаканчику не в пример чаще и глазами косил совершенно не притворно. Воины тоже отдали должное напитку, узнав, что Темные могут выпить его немерено. Они намеревались выказать не меньшую стойкость и очень старались. Вполне можно было в подвыпившей мужской компании переводить разговор на женщин вообще, а потом приступать к Сестрам в частности. Но в этом плане оказалось одно слабое звено — Лэриас. Он был трезв, поскольку не пил, а думал.

— А перегонять не пробовали? Еще раз и очищать через уголь?

Сын Озерного Владыки не иначе как на вкус определил недостаточную очистку продукта и готов был поделиться знаниями. Аль Арвиль мысленно взвыл. Сейчас слово за слово и дело дойдет до чертежей оригинальных установок по перегонке и очистке. Лэриас немедленно подтвердил правоту его опасений.

— Если бы у Вас нашелся пергамент, я бы мог начертить Вам такой перегонный куб, на выходе из которого получится замечательная жидкость, почти лишенная неприятного запах и годная для настоек. Настойки можно делать на травах, ягодах, некоторых кореньях, что значительно повысит как разнообразие напитков, так и их пользу.

У Барза даже глаза сошлись к переносице: приходят семеро эльфов, и один из них, по виду самый знатный и важный, немедленно начинает объяснять старому боцману, как перегонять извинь во что покрепче. То есть даже ничего не просят, ничем не интересуются, а сразу оказывают любезность, предлагая эльфийские рецепты. А за этими рецептами некоторые производители настоек гоняются годами с явным намерением перегрызть глотку конкуренту. Не иначе как дело их настолько важное, что тайны эльфийских настоек по сравнению с ним — сущий пустяк, который можно подарить и предварительно. Барз с запозданием заметил, что пауза затянулась, а его почти знакомый эльф делает ему вполне понятные знаки. Он жестами показывал Барзу, мол, дай ему, что он хочет, а то не отвяжется.

Нэрнис хотел было расстроиться, но вместо этого задал себе тот вопрос, который так любила задавать себе Пелли. А Пелли всякий раз, сталкиваясь с чем-нибудь сложным, непременно размышляла на тему: как бы поступил Даэрос? Даэрос, во-первых, извлек бы пользу из такого оборота дела, а во-вторых, напомнил бы Нэрнису, что он черная личность, злобный извращенец и в интересах дела может позволить себе несколько больше, чем нормальный приличный эльф. И Нэрнис себе позволил, тем более что он уже и так решил изображать из себя совершенно неприличного эльфа, интересующегося Оплодотворительницами в ненаучных целях. Лэриас, который наверняка к этому времени уже мысленно усовершенствовал пару конструкций, даже не заметил ни гримас Аль Арвиля, ни его скептической ухмылки. Когда Барз принес кожи, заготовленные для морских карт и лучшие чернила, Ат Каэледрэ немедленно принялся за чертеж.

— Лэриас, ты сначала начерти, а потом объяснишь суть, а то у Достойного Барза есть еще дела. — С этими словами Нэрнис поманил Барза из-за стола и шепнул ему: — А остальным — еще извинь и покрепче.

Боцман понял, что он наконец-то узнает за каким-таким страшным делом явились к нему эти семеро и, передав Насти распоряжения насчет извиня, пригласил Светлого в комнату за стойкой.

— Я, собственно, разыскивал Вас почтеннейший по очень важному и деликатному делу.

В этом бывший боцман не сомневался. Все дела, по которым к нему попадали эльфы были сплошь деликатными и важными. Сначала устроят неделикатную дыру в подвале, потом неделикатно развалят курятник во дворе, но потом сами свои художества и купят. Но это — Темные. А Светлые все время деликатно страдают от любви, неделикатно шмыгая носом под дождем и бегая в девичьих платьях. Зато платят лучше.

— Якорь мне в кормовой клюз, если я не деликатный! — Заявил Барз в своей типичной, почти утраченной манере.

— Дело тайное. — Нэрнис напускал загадочности, готовясь поразить бывшего морехода степенью таинственности.

— Плавали, знаем. — Барз отмахнулся, помятуя свою неболтливость насчет тайного прохода под Тормом и горами. — Все ваши тайны выпадают из меня как балласт из дырявого трюма — прямиком на дно.

— Ну, хорошо. — Аль Арвиль делал вид, что все еще сомневается. — Догадываетесь, кто там сидит у Вас и чертит, чертит, чертит… А потом еще до утра будет объяснять, как этим пользоваться.

— Эльф. Светлый. Весьма знатный. Весь в тарлах и охрана при нем.

— Очень знатный. — Нэрнис понизил голос. — Старший сын Озерного Владыки.

Барз чуть не упал с высокого табурета, на который забрался.

— И что же у меня тут делает ваш… этот… принц?

— Отец послал.

Вместить такую потрясающую новость Барз не смог и решил, что его водят за нос. С чего бы вдруг повелителю эльфов отправлять своего наследника к нему, Барзу, чертить хитрые приспособления?

— Темните, э… Светлейший. Зачем Вашему Повелителю его ко мне посылать? Меня самого Вашими Светлыми силами можно было в Озерный Край затащить. Целиком. Или по частям.

— Не к Вам. Совсем даже не к Вам. — Нэрнис горестно вздохнул. — К людям. А точнее, к некоторой, так сказать, их части. Той, которая как раз по самой важной части, понимаете?

— Нет! — Барз с еще большим подозрением уставился на Нэрниса. — Эта какая такая часть главная?

— Воспроизводительная. — Аль Арвиль произнес это слово как можно более значительно. — От Вас потребуется совсем немного. То есть, та самая деликатность. Не могли бы Вы узнать для нас, где располагается одно место, наверняка известное местным жителям. А то нам самим совершенно неудобно расспрашивать. Все же захотят узнать, зачем нам понадобились Сестры Оплодотворительницы.

Барз разом утратил подозрительность и проявил вполне ожидаемое любопытство. Нэрнис поздравил себя с речью в стиле Даэроса, если не сказать Амалироса.

— А и правда, зачем вам эти Сестры? Они же все больше по растениям да по животным разным науки постигают. Вот уж у кого эльфам совета просить…

Аль Арвиль отмахнулся от такого предположения и испустил еще более горестный вздох.

— Не нужны нам растения и животные. Нам нужны Оплодотворительницы и их знания. Последняя надежда. Мы сами уже отчаялись. То есть результат отсутствует…

— Какой? — Любопытство Барза угрожающе росло. Он уже забыл о непременно грядущих последствиях — до того ему стало интересно, с чем же таким не справились эльфы, что решили обратиться к людям, да еще и к женщинам.

— Можете предположить, сколько ему лет? — Нэрнис указал на дверь в зал, намекая на Лаэриаса, который увлеченно чертил агрегат, выгнав остальную компанию из-за стола.

— Да я не очень-то разбираюсь… разве вас так сразу определишь?

Аль Арвиль нагнулся к самому уху боцмана и прошептал. Барз присвистнул не хуже Ларгиса без дудки.

— Это сколько же тогда лет Вашему повелителю-то?

— Да немногим больше. Всего на пятьдесят шесть лет старше сына.

Боцман шумно выдохнул. Действительно, на фоне такого древнего возраста полсотни лет — сущий пустяк.

— А сколько детей у этого мудрого старца, того, который разбирается в сухопутных картах и настойках? — Барз уже почти ожидал десяток-другой. Все знали, что у эльфов детей обычно не слишком много, редко, когда больше двух, но уж больно значительный возраст оказался у этого остроухого.

— В том-то и дело, что нисколько. — Очередной вздох Нэрниса был почти похож на стон.

— Жена не хочет? — Вот сам Барз и Насти хотели бы. Добра было нажито за последние годы много, а то время, когда в семьях обзаводятся детьми, для них миновало. Подумывали не взять ли в дом сироту, но Насти пока не теряла надежды. Бывало, что женщины в её возрасте еще рожали, правда те, у которых уже было полно ребятишек, а не по первости. Решили, что как только перевалит ей за полсотни, так и усыновят кого-нибудь.

— Нет у него жены. Он… всё время читает. — И Нэрнис очень значительно посмотрел на то место, где он как Черный Властелин носил накладной гульфик. Покраснел он при этом безо всяких усилий и натурально. С одной стороны Аль Арвиль не сказал ни слова лжи, с другой — намек был явно не в пользу Лэриаса.

— Ой, беда-то какая! Значит, только читает… — Сам Барз был еще вполне в силе как мужчина, но такое несчастье вполне даже понимал. Он бы себе никогда не пожелал только читать, раз уж ничего другого не получается. — Так значит, Оплодотворительницы нужны для…

— Ну, наверняка у них есть какое-нибудь зелье, то есть питье или, может быть, трава. У Сестер что с чем только не оплодотворяется самым чудесным образом! Вы же понимаете, Барз, что излагать эту не совсем приятную историю каждому встречному не станешь. Слухи — они хуже пожара. — Барз подтверждающе кивнул. Уж он-то знал об этом лучше всех. — А если понадобится личное лечение, так тем более никому не следует знать, кто гостит в человеческих землях. Сможете узнать, в каком направлении нам ехать из Торма? — Нэрнис решил, что историю про то, как он втемную использовал сына Светлого Владыки тоже не стоит рассказывать каждому встречному. Пусть это останется личной тайной Черного Властелина.

— Конечно, могу. И как это нам с Насти раньше в голову не пришло? То есть, я и сам не прочь обзавестись потомством, но жена моя уже не в том возрасте. Может, и впрямь эти Сестры помогут и ей тоже?

— Замечательно! Вот как бы для жены и разузнайте. Или может, она сама?

— А что? Вот сейчас допью и выскажу ей эту мысль. Не волнуйтесь, про вашего принца не скажу ни слова. Это же такая беда… Несчастный ваш Повелитель! Сделаю вид, вроде как я сам придумал. Её и посылать не надо будет. Сама побежит. А наверху у нас замечательные комнаты с видом на море. Охрана может пока там отдохнуть. У нас в Торме эльфы могут ходить хоть среди ночи на голове и без охраны. В других местах, в диких, конечно, не всегда безопасно. Так что охрану это вы мудро взяли. Но какое несчастье! Вот не думал, что у эльфов всё, как у людей!

Барз еще раз сокрушенно покачал головой и отправился за очередным кувшином, игнорируя не слишком ласковые взгляды жены. Нэрнис знал, что старый боцман наверняка протрезвеет к утру. Как только Лэриас объяснит половину агрегата, так и протрезвеет.

Аль Арвиль уселся в зале и стал наблюдать за результатом своих "чёрных трудов". Лэриас и воины отправились вместе с Барзом наверх. Воины отдыхать, Барз — слушать детальные пояснения по качественной очистке извиня. Зал постепенно заполнялся народом. Пришлось для маскировки потребовать себе еще запеканки.

Нэрнис довольно быстро пришел к выводу, что делать вид, что пьёшь, гораздо проще, чем делать вид, что ешь. Расторопные разносчики сновали между столами, рассаживая и обслуживая гостей. Хозяйка заведения, как и предсказывал Барз, "отчалила и унеслась на всех парусах" по очень важному для неё делу. Нэрнис надеялся сразу по её возвращении вызволить боцмана из хитросплетения начертанных трубок и емкостей и отправить к жене за сведениями.

К тому моменту, когда Аль Арвиль явился в комнату, отведенную Лэриасу, Барз уже понял зачем ему нужен отложенный белый тарл. Раньше он думал, что не справится и сойдет с ума, пытаясь управиться с флотилией из тринадцати рыбачьих баркасов. Результат продажи Темным кабака под Тормом обернулся такими новыми для него делами, как поиск постоянных покупателей рыбы, пристройкой доков и складов, а закончился ещё и покупкой места в торговом ряду. Светлый со своими тарлами довел его таки до покупки торговых судов, что привело к делу совершенно необычному и поначалу страшному. Бывший боцман сам нанимал капитанов, причем отважился и нанял того, которого знал лучше прочих, поскольку когда-то служил под его началом. А вот теперь на горизонте замаячили не паруса, а крыши цехов по перегонке извиня. В качестве неизведанных глубин предполагались погреба, где будут выдерживаться настойки. Грандиозный проект затмевал предыдущие достижения и ставил новые задачи. Корабли, груженые бочонками с имбирной, можжевеловой и рябиновой настойками уже неслись по волнам мысли в столицу Империи Намиру, принципиально минуя нелюбимую тормцами Малерну. На очереди поджидали еще шесть сортов "самых простых" настоек, а начитанный Светлый принц разъяснял влияние различной древесины бочек на вкусовые оттенки продукта. Окуривание емкостей обсудили быстро, благо опыт по этой части у Барза имелся. Но жечь серу, как в корабельных трюмах, эльф не рекомендовал, а вот можжевельник очень советовал. Похоже, что у него имелся неисчерпаемый опыт в деле изготовления различного и очень приличного питья. Барзу уже мерещилась вывеска над складами "Личный поставщик его Императорского Величества двора", а жизнь опять устремилась к новым берегам с неизвестным фарватером.

Нэрнис присоединился к теме на этапе обсуждения обустройства подвалов. Лэриас настаивал на том, что постоянный температурный режим чрезвычайно важен для гармоничного вкуса. Но затянувшуюся беседу надо было как то сворачивать — не затем же они сюда прибыли, чтобы улучшать качество тормской выпивки.

— Барз, если Вы сможете завтра утром указать мне точное место, которое Вы сможете купить под склады, то… свой прежний подвал помните? — Аль Арвиль решил заодно и проверить насколько боцман в трезвом уме и твердой памяти.

— Забудешь, как же! Конечно, помню! — Свой ужас Барз иногда заново переживал во сне. Стены подвала в его кошмарах распахивались хищными пастями, сходились и норовили проглотить его несчастного.

— Вот и прекрасно. Я расскажу своему брату и он устроит Вам подвал на нужной глубине тем же самым способом, каким появился проход. А размер… Да хоть под всем Тормом. Но лучше все-таки обозначить размер, а то брат у меня щедрая натура — город на поверхности может и покоситься.

От таких перспектив Барз протрезвел окончательно.

— Нет, чтобы покосился не надо. Покажу. Есть тут место, давно собирался прикупить — нынешние склады уже маловаты стали. Там как раз был ненужный пустырь, а гномы, владельцы этого склада, ну никак не соглашались продать склад без пустыря. Но теперь, пригодится. Обязательно покажу. Хорошее место, мне как раз хватит.

— Там жена Ваша вернулась. Ищет Вас. — Нэрнис намекнул на неотложное дело, а заодно спас Барза от детального обсуждения остальных настоек, а себя — от очередной порции запеканки. Боцман отправился вниз, Лэриас взялся записать рецепты. Оставалось только сидеть и ждать результатов разведки. Аль Арвиль надеялся, что эти результаты окажутся не совсем бесполезны и для самой Насти, а то получится, что он и её использовал, причем самым что ни на есть неделикатным образом. От совестливого самокопания его отвлек Лэриас:

— Я как-то на досуге изобрел одну небесполезную вещь. Из млечного сока ивняка с добавлением вываренного сока мяты можно делать такую замечательную штуку, которая жуется как смолка и изрядно перебивает запах лука, чеснока или других сильнопахнущих продуктов. Того же извиня к примеру. Думаю, что следует упомянуть. У нас в Озерном Краю как-то не прижилось. Этим средством пользовались только я и братья, чтобы мать… Владычица Лаариэ не очень переживала за наш образ жизни. Как думаешь, приписать?

— Припиши. — Нэрнис корил себя и пытался самооправдаться. Получалось плохо. Лэриас был добрейшим существом по своей сути. И где только Владыка Тиалас усмотрел в нем умение извлекать ещё и экономическую пользу? "Добрейшее существо" немедленно развеяло все сомнения относительно правоты Озерного Владыки.

— И я думаю, что стоит. Но только за оговоренный процент с прибыли. Людей много, прибыль должна получиться вполне приличная. Больше, чем от настоек. И гораздо раньше.

— А сами рецепты? — Аль Арвиль считал, что их Озерные рецепты тоже чего-то стоят.

— А это всё сплошь мои личные разработки. Должно получиться неплохо. В Озерном Краю не было никакой возможности заняться этим лично. Вот, пусть этот Барз и попробует. Кстати, все настойки — с сильным запахом. Надо будет ему присоветовать поначалу отдавать мятную смолку задаром, вместе с настойками… — Лэриас взялся подробно разъяснять технологию завлечения покупателей, но видя совершенно отрешенное лицо Аль Арвиля, махнул рукой. — Кстати, почему мы здесь так задержались, раз уж решили найти этот Орден?

— А мы его как раз и ищем. — Нэрнису с удовольствием отметил удивление Лэриаса, но додумать ему метод поиска не дал. — Ищет жена Барза. Для себя. Она бы хотела завести детей, да возраст не тот. Вот Барз и подкинул ей мысль — а вдруг Сестры помогут?

— А Барзу эту мысль подкинули Вы, Аль Арвиль? — Лэриас перешел к официальному обращению, показывая свое возмущение. — Использовать в наших целях женщину, мечтающую о материнстве совершенно недостойно. Неужели Вас не смущает возможная неудача? Что может быть хуже несбывшейся мечты?

— Даже и не думал! — Нэрнис встал в позу Властелина и скрестил руки. — Эта идея пришла в голову самому Барзу. Я тут не при чем. Точнее, наш разговор навел Барза на эту мысль. Ни он, ни его жена не уверены, что Сестры им помогут. Но они собираются попытаться. И что в этом недостойного?

— Ну раз так, то — ничего. Приношу свои извинения. А что это был за разговор, который привел морехода к такой мысли? И будет ли он молчать о том, что ты интересовался Сестрами?

Нэрнис вздохнул теперь уже совершенно не притворно и решил каяться.

— Молчать будет. Он вообще не болтлив, а в таком деле — тем более. Я рассказал ему, сколько тебе лет и намекнул на тяжкий недуг.

— У кого?

— У тебя.

— У меня? — Лэриас даже отложил записи. — И что за недуг… у меня?

— Ну, такой, при котором не бывает ни спутницы жизни, ни детей. Очень даже подходящая причина, чтобы искать Оплодотворительниц лично. — Первый раз в жизни Аль Арвиль видел лицо, на котором отражались смущение, недоумение и возмущение одновременно. Наконец, Лэриас сделал вывод:

— Как повод, согласен — идеально придумано. Но как факт… оговора! Нэрнис, а ты это сам придумал или обо мне так думают? Или ты сам так думаешь?

— Да ничего подобного я не думал. И даже вслух не произносил. Только намекнул, а Барз сам додумал. Это меня Даэрос научил… у него практика общения с людьми более обширная.

— Дурное Темное влияние. — Лэриас вернулся к брошенным записям, но все-таки счел нужным заявить: — Я совершенно физически здоров. Что вполне естественно.

Аль Арвиль и сам знал, что естественно. И почему не менее естественно отсутствие той, которая согласится или читать две тысячи лет, чтобы было что обсуждать с Лэриасом, или…

— Да понимаю я! — Нэрнису было все-таки не по себе. — Вот был бы у нас Орден Сестер Изобретательниц, было бы и у тебя семейное счастье. Основать что ли…

Потому как воодушевился Лэриас, Аль Арвиль понял, что пора идти расспрашивать Барза о результатах.