"Мечты и думы" - читать интересную книгу автора (Коневской Иван)В ГОРНИХ[4]С полудня путь вился вверх по уклонам, кручам и уступам все обнажающихся и каменеющих гор. Вверху восторженно сияли, синея, небеса. Во все стороны их переплывали, как белоснежные ладьи, ясные облачки. За мною все глубже и отчаяннее низвергались в ущелья стремнины.[5] Ближе, выше они отливали еще матово-зелеными и иззелена-черными чащами елей, ниже, дальше синелись уже прозрачными, думными дымками. Порою вся ширь воздуха, устремлявшаяся с выси в долы, дышала в этой нежной сини сквозь стволы придорожных елей. Как разливалась эта воздушная глубь все привольнее и привольнее за мной и подо мной!.. Неслышно приливала она целыми потоками в союзе с разливом небес, что необъятно обдавал меня с высоты. Между тем крутые бедра гор становились все кремнистое и скуднее руном. Путь подымался по глинистой, кочковатой и изрытой земле, среди редких еловых перелесков. Впереди, выше одиноко протягивались в ярком небе гряды совсем лысых гор. Вот, как бы в крайний и последний раз, чахлый ельник впереди начал редеть, а за ним торчали ровные, палимые солнцем склоны в жидкой, серой траве. Над этими склонами возлегли гряды громадных кудрявых облак. Как живые, взирали они. Я отвечал на их взоры, и вот на моих глазах облачный пух в одном месте своего состава уплотнился в дивно блистающий кристалл — белоснежный, крупный, зернистый. Через миг я понял, что это — глава белого волхва, который, древний, как мироздание, и вечно юный, волхвует там, в ясном эфире. Никогда еще он не открывался мне так въявь и в такой близи, в такой страшной близи. С чудной радостью двинулся я к нему навстречу; и вскоре из-за облачного покрова выступил целый сонм его собратьев по волхованию. Тут я почувствовал перед собой обитель небожителей; а этот мир облак, прямо уже как бы путь мне застилавший, представлялся на рубеже тех небесных чертогов смутными обителями, подобными «limbo»[6] древних верований. Позади же на меня все так же широко дышали, таясь в сизой мгле, глубины ущелий и лощин. И как храм рассекается светящимися столбами пыли, так и они сверху донизу пересекались огромными косыми тенями, тенями светоносными, что спускались с парящего за тучами дальнего солнца. Наконец, за перепутьем на краю крутизны, я вступил в совсем уже нагой мир, мир мертвенно-белого тумана. Ничего не видать было больше вне темневшей впереди дороги, что вилась по буроватым травяным буграм. Да из тумана грозно вздымались временами острые тиары[7] все тех же белых чародеев. Явно было, что здесь — их полновластное царство. Так вот где скрывалась бездна мира! И уже ничем от нее не укрыться: ужас объемлет, и вольно и прохладно дышится в предвечном воздухе, в «бытности хаоса довременной». |
||
|