"Перстень Царя Соломона" - читать интересную книгу автора (Елманов Валерий)
Глава 4 ПРЕДПОЛЕТНАЯ ПОДГОТОВКА
Иду я вдоль дороги по обочине, потому что по тем двум узким колеям с плюхающейся внизу грязью идти может только идиот, и припоминаю извечное. Да-да, про дураков и наш отечественный автодор, который пока еще не изобрели и который, как выясняется, все-таки что-то делал. Это только теперь мне понятно, чем плохая дорога лучше, нежели ее полное отсутствие.
«Первым делом определись с датой и местом, а отсюда уже пляши»,- припомнилось мне одно из последних наставлений Валерки.
Легко сказать – определись. Лес на Руси – он повсюду лес. По нему вычислять, где ты спикировал, все равно что положить раскрытую пятерню на карту мира и орать: «Туточки мы!»
О дате и говорить нечего. День и год не узнаешь, пока не встретишь прохожего, а месяц, судя по погоде, мне выпал не очень удачный – явно осенний, с низкой серой пеленой насквозь мокрых облаков, капало из которых заунывно и тоскливо, словно из невыжатого белья, развешенного на просушку.
Вот температуру воздуха я определил чуть ли не сразу, в первые минуты своего попадания сюда: холодно. Если и есть градусов пять выше нуля, то это предел, а то и вовсе два-три, не больше. Сырой ветер оптимизма тоже не добавлял.
Правда, уже спустя полчаса я понял, что с осенью дал маху. Скорее уж ранняя весна, судя по маленьким кучкам грязного, ноздреватого снега, который сиротливо жался к деревьям поодаль дороги. Учитывая его остатки, я сделал смелый вывод, что не сегодня завтра эта холодрыга закончится, отчего мое настроение резко улучшилось, и я зашагал гораздо бодрее, хотя по-прежнему в неизвестном для себя направлении.
Радовало и то, что одежда на мне сохранилась целиком, начиная от шнурков на берцах и заканчивая бушлатом и шапкой. Если в тот первый раз кто-то неведомый быстренько разодрал на мне все, что мог, то сейчас он безучастно пропустил меня и трогать не стал. Очевидно, на правах старожила я уже получил определенные льготы, не иначе. А может, и перстенек помог. Нет, речь не о магии и прочем – просто он взят мною отсюда, ну и…
Даже вещи, распиханные по карманам, и те оставались целы, то есть мой минимум не превратился в ничто. Их я проверил в первую очередь – и перочинный нож, и коробок спичек – одноразовую зажигалку Валерка забраковал,- а также не поленился слазить в потайное место, ощупав перстень, медальон и небольшой запас настоящих серебряных монет.
Сейчас ведь с этим проблем, как вы понимаете, нет, и юбилейных в нашем Сбербанке пруд пруди. Пришлось, конечно, немного их изуродовать – лица, даты и прочие привязки нам ни к чему,- после чего получились абсолютно нейтральные и весьма увесистые монеты. Содрать намалеванные на них монастыри и прочие памятники архитектуры оказалось проще простого, поскольку все они были изготовлены качеством «прудо», то есть имели идеально ровное зеркальное поле и матированное изображение, из-за чего нам их выдали запакованными в специальные пластиковые капсулы – чтоб не повредить. Хватило несколько раз провести по ним наждачкой, чтобы довести «до ума».
Занимался их выбором Валерка и сделал все с умом, подобрав монеты, которые весили как раз одну унцию, чтобы они равнялись по весу средневековому талеру. Почти равнялись, поскольку мои первоначально весили на два-три грамма больше, а наждачка содрала с них не больше нескольких десятых грамма – да здравствует качество «прудо».
Я еще удивился – почему талеру, а не рублю, но Валерка пояснил, что в шестнадцатом веке он существовал только как счетная единица, а монеты как таковой не было. Да что рубль, когда не было даже алтына, то есть трех копеек. Самой дорогой по номиналу была новгородка, где изображался всадник с копьем, то есть современная копейка. Их в условном рубле насчитывалось сотня. Московка, или сабляница, где ратник сжимал в руках саблю, весила вдвое меньше. Соответственно, в рубль их входило двести штук. Кроме того, была еще полушка, или полденьги. Вот и все разнообразие монет Российского государства.
Я-то поначалу думал, мне этого серебра хватит на неделю, от силы – на две, но Валерка заверил, что в эти времена деньги стоили гораздо дороже и чтоб я не продешевил. А листок с перечнем примерных цен приятно шуршал во внутреннем кармане моей телогрейки, и я был уверен, что уж тут нипочем не прогадаю.
Еще в одном из карманчиков лежали завернутые в целлофан несколько упаковок с лекарствами. Были они из числа самых элементарных: аспирин, каффетин, люминал и прочие. Это уже постаралась жена Валерки Алена, внеся, так сказать, свою лепту в мои сборы.
– И тебе сгодится, если что, и кого другого на первых порах вылечить тоже хватит.
Тот неведомый, который разрешил мне вход в эти безлюдные края, оказался большим гуманистом – лекарства он конфисковывать тоже не стал.
К сожалению, был он, как я выяснил в первую же минуту своего пребывания, не только гуманистом, но и пацифистом, причем отъявленным, поскольку потеря в моей экипировке все-таки обнаружилась. Правда, лишь одна, но зато боевая – исчез, как и не было вовсе, новенький ТТ в смазке, вместе с парой обойм и коробкой патронов. Валерка, когда мне его сунул Андрей, поначалу встал на дыбки, но потом, почесав в затылке, махнул рукой и выразил вялую радость, что в арсенале у Голочалова нет пушки, которую он непременно вручил бы. Андрей не остался в долгу и невозмутимо поправил, что достать саму пушку – не проблема. Он хоть завтра подогнал бы семидесятишестимиллиметровую безоткатку, с которой Костя мог бы подсобить Иоанну Грозному взять Ревель, а также развалить до основания Ригу, хай ей в дышло, и даже Лондон с Парижем. Подтащить ее к пещере – не проблема, а вот дальше, то есть дотянуть ее до самой Серой дыры, никак не получится. Габариты не позволят.
Вообще они препирались между собой все это время вплоть до того, пока не двинулись к дыре. Шутейно, конечно. А судя по заговорщическим взглядам, которые то и дело осторожно кидал в мою сторону Андрей, все это делалось ими исключительно ради того, чтобы как-то меня отвлечь.
Я, правда, не поддавался, храня суровое молчание, как и положено первому путешественнику во времени. Или были они до меня? Наверное, да, сам же цитировал Валерке. Ладно, тогда первому сознательному путешественнику. Тоже неплохо, поскольку, судя даже по Библии, первым в космос летал Енох, затем Илья-пророк и прочие, но первооткрывателем околоземного пространства все равно назвали Гагарина. О том, что я отправляюсь туда исключительно в своих личных, узкокорыстных целях,- умолчим. Это не главное.
Не знаю, что испытывал перед стартом космонавт номер один, но хрононавт номер один мандражировал. Нет, в принятом решении я не колебался ни минуты – нет мне без нее настоящей жизни и все. Краски блеклые, еда невкусная, и вообще я без нее с тоски помру. Но все равно потрясывало. Легонько эдак, ребята и не замечали, но самому чувствовалось. Это ж не шутка – бросить все полностью и уйти в никуда, причем почти с гарантией, что обратно возврата не будет. То есть найду я ее или нет, добьюсь своей цели или ничего у меня не выйдет, но билет в любом случае в одну сторону. По-моему, на подобное решится далеко не каждый экстремал, а я себя таковым никогда не считал.
Хотя я хуже. Я – влюбленный.
А тут еще пророчество не из приятных. Привязалась ко мне одна на автовокзале в Старице. Вроде на цыганку не похожа, да и говорила совсем иначе. А главное, хоть и туманно, но очень уж все совпадало с тем, что мне предстояло.
– Иногда рушатся грани меж временем – тем, что есть, и тем, что было, тем, что было, и тем, что будет. И горе тому, кто окажется вблизи от этих граней. Обломки остры, летят далеко, а ранят больно. Берегись Лайлат аль-Кадар – ночи предопределения.
– О чем это вы? – спросил я ее, но она криво усмехнулась:
– Ты и сам знаешь о чем.- А потом неожиданно и больно ткнула мне в правое бедро тонким, почти прозрачным в своей худобе указательным пальцем, метко угодив прямо в примотанный к ноге перстень,- Береги его, напои его, и тогда ты, может быть, сумеешь пройти по перекинутому над адом мосту Сирах, который тонкий, как волос, острый, как лезвие меча, и горячий, как пламя.
– Ты не пугай, я пуганый,- неловко буркнул я, не зная, как половчее от нее отделаться.
Она улыбнулась одними губами, такими же сухими и тонкими, как палец, и отрицательно покачала головой:
– Я не пугаю, я тебе… завидую. Ради своих детей я бы тоже ступила на этот путь, но аллах не позволяет мне. Потому я здесь, а ты уходишь за грань.
Мы уже давно ехали на машине, а это странное пророчество так и не выходило у меня из головы. Не помогло и объяснение водителя, что это всего-навсего местная сумасшедшая. С тех пор как ее мужа-чеченца и трех сыновей убила местная мафия, у нее помутился рассудок, вот она и стала такой.
– За что хоть убили? – спросил Валерка.
– Не поделили, кому наркотой торговать,- откликнулся водитель.
– А сбывается хоть что-то из ее пророчеств? – поинтересовался я.
– Все,- с явной неохотой буркнул водитель,- Только от нее доброго слова не дождешься. Вечно какие-то гадости сулит.
Дальше мне спрашивать почему-то расхотелось. Да и, попав сюда, чувствовал я себя не очень-то уверенно, меньше всего напоминая отважного героя, храбро устремившегося в поисках невесты в темное Кощеево царство. Куда там. Скорее уж Иванушку-дурачка, который бредет туда не знаю куда в наивной надежде, что у него все должно получиться как надо.
Не иначе, такие мысли на меня навеяли погода и дорога – очень уж они обе унылые. Одна сырая и промозглая, сплошь серого цвета, а другая… Интересно, достоин ли вообще этот глинистый и липкий кисель, противно чавкающий под ногами, такого названия? Навряд ли.
Чтобы развеселить себя, начал вспоминать последние дни, проведенные мною у Валерки.
Чтобы соблюсти равноправие – ведь не пишем же мы Бог Авось, Бог Перун, Богиня Фортуна и т.д.- здесь и далее к словам бог, богородица, аллах, спаситель и т.п. автор применил правила прежнего, советского правописания.
После нашего ночного разговора и осмотра перстня он все равно поверил мне не до конца, каким-то непостижимым образом ухитрившись заморочить мне голову, и я сам стал сомневаться в том, что побывал в другом времени. Нет, правда, а если этот перстень – обычный новодел, а мне попал в руки просто случайно? К примеру, его обронил кто-то из предыдущих смельчаков, после чего я его машинально ухватил. Тогда получается, что и все остальное запросто могло оказаться галлюцинацией. Грустно о таком думать. При мысли, что я вообще никогда не увижу юную княжну – разве только после таблетки ЛСД вовнутрь,- становилось так тоскливо, что хоть волком вой, но проверить все и впрямь не мешало…
Лишь после того, что нам сообщил ювелир, сомнения отпали. Однако тот настоял на некоем эксперименте, потому мы и тормознулись на несколько дней, которые Валерка собрался посвятить моей надлежащей теоретической подготовке.
– Ты думаешь, что я дам тебе бездельничать? – сурово осведомился он по дороге к нему домой,- Э-э-э нет, милый. Будешь готовиться к путешествию всерьез и ишачить, как лошадь Пржевальского.
– Ишачат ишаки, а лошади Пржевальского дикие. Они от работы дохнут. Про это даже поговорка имеется,- неуверенно возразил я, выдав последние знания об особенностях поведения непарнокопытных.
– Я тебя приручу,- зловеще пообещал он.- Будешь пахать за милую душу. Давай-ка излагай еще раз, что там увидел.
Я скорбно вздохнул и… начал излагать.
Особенно его интересовала одежда, оружие и дословный диалог, который у меня состоялся. Когда спустя час я, взвыв, поинтересовался, на черта оно ему нужно, он веско заявил, что я должен знать хоть что-то об эпохе, в которую отправляюсь, а для этого надо определиться, где именно побывал и, главное, в какое время.
Закончил я свой рассказ уже у него в квартире. Вообще-то это было общежитие, хотя и квартирного типа.
Пока мы сидели за столом, где я познакомился с его супругой Аленой и дочкой Настенькой, Валерка практически не издал ни слова – все размышлял над услышанным от меня.
Потом пошли на лоджию, которая до моего появления явно служила рабочим кабинетом самому Валерке. Но он и там продолжал размышлять, запрокинув голову к потолку, будто дата намалевана именно на нем, только очень неясно. Не выдержав, я посоветовал ему взять стремянку, потому что отсюда плохо видно, или включить свет. И вообще, прежде чем уйти в себя, надо оставлять записку, чтобы знали, где искать. Он вначале не понял, но потом улыбнулся и сказал, что все в порядке и расчет им уже сделан, хотя и не очень точный.
– Беда в том, что государей с именем и отчеством Иоанн Васильевич у нас на Руси было две штуки – дед и его малахольный внук,- пояснил он.- К тому же оба правили достаточно долго. Но, как мне кажется, речь шла о втором по счету. Большой подонок был. Чикатило – щенок перед ним. Да что там Чикатило, когда Гитлер со Сталиным и те отдыхают, – сообщил он и хитро посмотрел на меня, ехидно осведомившись: – Ты как, еще не передумал туда прокатиться?
– Шестой раз спрашиваешь. Отвечаю: не передумал,- буркнул я.- Ты лучше другое скажи, мне этот Васильевич зачем? Я с ним целоваться не собираюсь.
– Ну, целоваться ты будешь с другим человеком, малость посимпатичнее, чем этот козел, но об этом времени, как мне кажется, кое-что знать тебе надо. Иначе попадешь ты, Костя, аки кур в ощип.
– Да мне бы только с ней встретиться и все,- возразил я.
– А дальше? – хладнокровно осведомился Валерка.
Я задумался. А правда, что дальше-то? Хотя…
– Найду опять эту пещеру… Место приметное. Старица, это даже я помню, уже тогда была, а уж от нее как-нибудь доберусь.
– Хорошо, добрался,- охотно согласился Валерка.- Но ты уверен, что пещера существовала в те времена?
– То есть как?! – возмутился я,- Должна была существовать, куда же ей деться?!
От такого заявления меня даже дрожь прошибла. Ох и мастак мой бывший одноклассник вгонять своих друзей в холодный пот. Ух, язва! Хорош друг. Ну ничего, я тебе тоже устрою. Погоди-погоди, придет мое время. Потом. А пока… Ладно, пока мы потерпим.
– Ты, Костя, на меня волком не гляди, я ж тебе добра хочу, чтоб ты был готов к любым гадостям судьбы,- заметил Валерка,- Неужто ты думаешь, что я расстроюсь, если у тебя все пройдет как надо и ты снова окажешься здесь, да еще не один, а с юной невестой, хотя в голове это у меня до сих пор не укладывается? Ну а если нет пещеры? Или так – пещера имеется, а эта Серая дыра отсутствует. И придется тебе доживать свой век именно там, в шестнадцатом столетии. А что ты о нем знаешь?
– Иоанна Грозного,- бодро начал я.
– Пусть,- согласился он,- Теперь изложи основные вехи его царствования.
– Ну это…- замялся я, но вовремя вспомнил бессмертную гайдаевскую комедию.- Значит, так, Казань брал,- и деловито загнул палец,- Астрахань брал…
– А Шпака не брал,- догадался об источнике моих гигантских познаний Валерка и категорично заявил: – Не пойдет.
– Что не пойдет? – перепугался я.
– С такими знаниями до своей Машеньки ты точно не доберешься – сгоришь на первом же бдительном стрельце или подьячем Разбойной избы. А если ты хоть раз назовешь свою фамилию…- Валерка выразительно закатил глаза к потолку.
– И чего? – совсем растерялся я.
– Да ничего. Как я понял, Ливонская война в разгаре, так что шпиономания там в самом соку. Если уж безвинных людей почем зря записывают в изменники, то с тобой, парень, как обладателем польской фамилии, столь же нерусской прически и иноземных манер, беседовать станут, исключительно когда ты будешь находиться в подвешенном состоянии, то бишь на дыбе. И поверь, что это весьма больно. Так вот тебе, милый, надо на этот случай придумать легенду, потому что если ты скажешь правду, то за нее угодишь на костер, будучи к тому времени с переломанными ребрами, ногами, вывихнутыми суставами рук и раздавленными пальцами с торчащими из них иголками. Хотя нет, иголки вынут,- милостиво «успокоил» он меня,- Все-таки казенное имущество, жалко,- И почти ласково пропел: – Теперь ты понял, что эти дни тебе надо сидеть и усиленно читать соответствующую литературу, а уж потом с воплем «Любовь моя!» кидаться в этот загадочный кисель?
Я, почесав в затылке и уныло прикинув, что в словах и доводах Валерки, леший его задери, безупречная логика, от которой, к сожалению, и впрямь никуда не денешься, молча кивнул. К занятиям пришлось приступать практически сразу же после опрометчиво данного мною согласия.
– Жене я все сам потом расскажу,- коротко сказал Валерка, притащив первую порцию книг и приняв у Алены, стоящей позади, вторую не менее увесистую пачку,- Чтоб она не очень удивлялась твоему загадочному поведению.
Честно говоря, я не пришел в восторг – мне только расспросов не хватает, но Валерка, уловив некоторое смущение на моем лице, пояснил:
– Ей можно. Она у меня та еще дама, и как друг, и как человек, так что с глупыми вопросами приставать не станет, ахать и охать тоже. Скорее уж наоборот, создаст такую обстановку, чтоб тебе оставалось лишь выйти поесть да еще кое-куда.- Он усмехнулся и подытожил: – Если твоя Машенька по характеру и красоте похожа на мою Алену, то я бы на твоем месте тоже полез за ней хоть к черту на рога.
При этих словах Алена засмущалась, проворчав: «Болтун – находка для шпиона», но очень ласково. В подтексте явно звучало поощрение типа: «Знаю, что врешь, но все равно приятно. Ты продолжай, продолжай, милый».
– А когда расскажешь-то? – осведомилась она.
– А вот обеспечу этого гаврика работой и тут же приступлю,- пообещал он, после чего приволок еще одну пачку.
Мне оставалось только печально вздохнуть и приступить к изучению. Правда, поначалу вид пачек, особенно той, где громоздилось с десяток большущих томов, которые из-за их солидных размеров очень хотелось назвать как-нибудь высокопарно, вроде фолиантов, поверг меня в шок.
– И все это одолеть за три дня? – пролепетал я.- Тут табуну лошадей не справиться. Даже если они все Пржевальские.
– А что тебя смущает? – невозмутимо спросил Валерка и весело хлопнул меня по плечу.- Да ладно тебе. Расслабься. В каждом торчат закладки, и на них отмечено, до какой страницы читать. Осваивай и помни: там тебе это обязательно понадобится. Пусть не все, но на три четверти – железно. Давай действуй… Савраска.
Я усердно читал, а сам все думал о вероятности Валеркиного промаха. Вдруг он ошибся и надо читать совсем иное и о другом времени? Не удержавшись, спросил его об этом, когда он, не выдержав, вышел якобы перекурить и попутно узнать, как движутся мои дела.
– Исключено,- мотнул он головой.- Помнишь, что говорила та чернявая твоей Маше? Что напрасно ее батюшка отказался от людишек князя Владимира Андреича Старицкого.
– Да этих князей в то время как собак нерезаных,- возразил я,- Плюнуть некуда – в князя попадешь.
– Может, оно и так,- не стал спорить Валерка,- Но князь Владимир Андреич Старицкий, ты уж поверь мне, один-единственный. Это может быть только двоюродный братец Иоанна Грозного. Получается, что он еще жив. Значит, ты оказался там, самое позднее, весной тысяча пятьсот шестьдесят девятого года. Ливонская война, как я понял, не просто началась, а уже в разгаре, поскольку Полоцк царем давно взят. А это тысяча пятьсот шестьдесят третий год. Вот и выходит, что диапазон времени, в котором ты оказался, совсем небольшой – всего пять-шесть лет. Уразумел?
Я неопределенно пожал плечами. Получалось и впрямь логично, не придерешься. Правда, разные нюансы вполне возможны, но, скорее всего, дело обстоит именно так, как сказал мой друг.
– Потому и закладки я тебе подпихиваю соответственные,- сообщил он,- По всему, что было,- краткие справки, а все, что будет,- по углубленной программе, аж до самой смерти этого кровопийцы. Короче, читай и не отвлекайся.
Он еще раз хлопнул меня по плечу и удалился, а я… со вздохом взял в руки очередной том, на сей раз Костомарова. На третий день я попытался было заявить, что все добросовестно одолел.
– А я тут тебе профессию выбрал,- обрадовал он меня,- Будешь у нас купцом.
– У меня коммерческая жилка отсутствует,- мрачно сообщил я,- А никем иным нельзя?
– На Руси того времени свободных людей практически нет,- пояснил Валерка.- Есть лишь воины и те, кто их кормит, то есть несет тягло и платит подати. Воевать тебя не возьмут – ты и сабли-то в руках не держал. К тому же, как ни крути, это профессия подневольная. Возьмут и пошлют на пару лет в Ливонию. Или еще куда. А отпусков нет – время горячее. И что ты станешь делать? А твою ненаглядную еще найти надо – значит, покататься повсюду. Вот и получается, что тебе обязательно нужна именно бродячая профессия, и купец подходит лучше всего.
– А другой нет? – поинтересовался я,- Ведь проторгуюсь.
– Есть и другие,- пожал он плечами.- Только они еще экзотичнее. Ну, скажем, монах. Эти тоже из вольных пташек. Но ты хоть одну молитву знаешь? То-то. Разве что юродивого изобразишь – лепечи несуразицу и все. Но они предпочитают холостяцкую жизнь. И потом – ты подумал о последствиях своего появления перед Машей в рубище, веригах и босиком? Нет, ноги она тебе, может быть, и омоет – тогда это считалось вполне естественным и даже модным. Но замуж…
Я почесал в затылке. Получалось и впрямь не ахти. Разве что добираться до нее в обличье блаженного, а перед самым домом переодеться в нормальную одежду? Вообще-то можно, но если кто-то застукает, то… Из задумчивости меня вывел голос друга:
– Хотя Библию тебе и впрямь придется подчитать, а то примут за какого-нибудь католика, особенно если начнешь креститься щепотью, а не двумя перстами. Тогда тебе вообще согласно решениям Стоглава – проклятие, анафема и отлучение от церкви. Ни богу помолиться, ни причаститься, ни исповедаться.
Я усмехнулся. Честно говоря, мне было плевать и на то, и на другое, и на третье. Это религиозному человеку стало бы не по себе, а мне как-то… Я эти самые храмы и тут посещал не больно-то. И вообще – может, кому-то и нравится ходить в рабах, пускай и божьих, а меня с души воротит. Кстати, не исключено, что бога тоже… воротит.
– А ты не ухмыляйся,- сурово осадил меня Валерка,- Я о церквях, обрядах, да и о самой Библии тоже невысокого мнения, но там тебе волей-неволей придется со всем этим столкнуться, и лучше подготовиться к этому заранее, иначе живо отволокут на костер.
– У нас же не какая-нибудь Европа! – возмутился я,- И почему ты уверен, что я попаду к староверам?
– Тьфу ты, балда стоеросовая! – даже плюнул с досады Валерка,-Да сейчас на Руси все староверы. Никон только через сто лет раскол учинит. А что до костров, то именно в этом веке на Руси как раз хватало желающих поджарить еретиков, да таких ярых любителей, что зачастую их не могли удержать даже великие князья. Чтоб ты знал, шестнадцатый век в нашей стране начинался именно с разбора так называемой «ереси жидовствующих» и сожжения уличенных в ней, включая высокопоставленных чиновников Иоанна Третьего Васильевича, в железной клетке на Москве. А во времена Иоанна Четвертого в пятидесятых годах состоялся еще один знаменитый процесс по обвинению в ереси некоего Башки на с единомышленниками,- Он тут же исчез, вернувшись минут через десять и держа в руках очередную пачку книг,- Вот, – тяжело бухнул он их на стол передо мной, – Читай. Хотя нет, погоди. Сейчас я тебе закладок навставляю.
– И это тоже? – усомнился я, разглядывая «Настольную книгу атеиста».
– Всенепременно и в первую очередь,- сердито отрезал Валерка.- В ней, чтобы ты знал, самое короткое изложение сути всех религий. Ты, главное, на комментарии о том, как они одурманивали народ и наживались на его невежестве, не смотри, и все будет в порядке.
Вроде бы одолел и их, но все равно первый экзамен, который устроил Валерка, я с треском провалил.
«Ой, липа. Ой, не поверят»,- сокрушался Жорж Милославский, разглядывая управдома Буншу в царских одеждах.
Вот-вот. Примерно то же самое.
Лишь на следующий день он, скривившись, заявил, что тройку, да и то слабенькую, с огромной натяжкой, он бы мне поставил, но никак не более. К тому же мой язык…
– А ты не забыл, что нам сегодня к ювелиру? – напомнил я.- Имей в виду, сразу после него лишнего дня не задержусь, сразу туда.
– Ладно,- тяжко вздохнул он и неожиданно встрепенулся: – О, идея! Будешь не просто купцом, а иноземным,- выдал он поправку,- Но православной веры. Скажем, твоя мать была русинкой, попала в плен к татарам, потом ее кто-то выкупил, ну а дальше разработаем. Пока это черновой набросок. Тогда все прокатит в лучшем виде.
– Уж очень ты строго к нему подходишь, – недовольно заметила Алена, присутствующая на моей «экзекуции».
– Жизнь еще строже,- хмуро откликнулся Валерка и протянул мне целую пачку листков с набранным самым мелким шрифтом текстом. – Я тут шпаргалки приготовил. Сгодятся. Зашьешь под подкладку в разных местах. И вот еще что,- произнес он несколько виноватым голосом,- Я как-то поначалу об этом не задумывался, а вчера словно осенило. Сел посчитать и за голову схватился.
Я насторожился. Если хладнокровный и невозмутимый Валерка схватился за голову, значит – серьезно. Очень серьезно. И за что тогда хвататься мне самому?
– Понимаешь, судя по твоему рассказу, ты там находился примерно полчаса, и это самое малое. Я несколько раз попытался воспроизвести наши с Андреем действия, когда мы вытягивали тебя обратно. Как ни крути – в пределах семи-восьми секунд, не больше. Напрашивается вывод, что там и тут время течет неодинаково и скорость его в шестнадцатом веке значительно выше, примерно раз в двести, а то и в триста.
– То есть если здесь прошли сутки, то там полгода, если не год? – уточнил я.
– Выходит так. Получается, что пять дней здесь равны примерно пяти годам и…
– Стоп! – рявкнул я,- Ничего не получается, потому что это лишь один из вариантов. Оно может и вообще не двигаться с места, пока меня там нет. Вот тебе только одна из возможных альтернатив. Но даже если и так, как ты говоришь, то я ничего не теряю. Было восемнадцать, пускай даже двадцать, значит, при новой встрече ей будет двадцать пять, пускай от силы двадцать семь. Отлично! Разница всего в три года. Кажется, у вас с Аленой именно такая?
– Только в двадцать семь женщина на Руси давно замужем или в монастыре.
– К черту! – Я рубанул воздух ребром ладони.- Замужем? Разведется!
– Церковь разводов в те времена не разрешала.
– Тогда она скоропостижно овдовеет! – рявкнул я,- А из монастыря я ее попросту украду, и всего делов!
– Класс! – восхитилась Алена и… напустилась на мужа: – Слыхал, пень старый, на что люди ради своих любимых готовы? А ты?
– Да я тоже ради тебя что хочешь,- торопливо заверил Валерка, тут же предложив: – Хочешь, я завтра сам отведу тебя в монастырь, а потом оттуда украду?
– Да я за это время помру! – возмутилась Алена.
– Ну я тогда не знаю. Мне что, развестись с тобой, а потом опять жениться или сделать так, чтобы ты овдовела? – растерянно развел руками Валерка.
– А не знаешь и молчи,- наставительно произнесла Алена, ласково добавив: – Эх ты, бестолковый мой… рыцарь,- И вдруг неожиданно сменила тему и заметила, повернувшись ко мне: – А я вам к ужину свадебный пирог испеку.
– К какому ужину? – растерялся я.
– Сами же говорили, что время там и тут течет по-разному. Получается, что если ты потратишь на ее поиски даже полгода, то все равно успеешь прикатить к ужину в Москву к моему пирогу. Вот.
– Классная у тебя супруга,- заметил я, когда Алена уже вышла.
– Ага,- охотно согласился Валерка.- Если правду говорят, что выбор жены – это лотерея, то мне выпал джекпот. Но сейчас речь о тебе. Знаешь, я не представляю, что я скажу твоей маме и твоему отцу, если…
Он задержатся с продолжением, так ничего и не произнеся. Да оно было и не нужно – и без того понятно, что имелось в виду. Действительно, получалось не ахти. Даже если предположить, что у меня все будет в порядке и я сумею не только найти свою княжну, но и жениться на ней, но не смогу отыскать способ вернуться обратно – для моих я все равно останусь без вести пропавшим. Они же не будут знать, что с их сыном все хорошо, что он умер в собственном поместье в тысяча шестьсот двадцатом году в глубокой старости, окруженный кучей детей и внуков в чине какого-нибудь окольничего или кравчего.
– Давай я тогда отправлю письмо,- пришла мне в голову идея.
– Что-то я сомневаюсь насчет доставки,- крякнул Валерка, но чуть погодя утвердительно кивнул: – Точно. Только надо замуровать его в такое здание, которое стоит и поныне. Храм, что ли, какой-нибудь…
– Ночью с кувалдой в храме,- ухмыльнулся я.- За такое святотатство и головы можно лишиться. Слушай, а может, в кремлевскую стену? – осенило меня.
– Ну ты и голова! – восхитился Валерка,- Правда, их тоже много раз перестраивали и реставрировали, но я покопаюсь в справочниках и выберу какой-нибудь участок поспокойнее, а завтра, перед тем как подадимся в Старицу, подъедем туда и определимся с местом. Когда поймешь, что у тебя… ну… возникли проблемы… выдолбишь пару кирпичей и засунешь туда свое письмецо для родителей, желательно с описанием всех событий, которые с тобой приключились. Если время позволит, то отправь два – одно для меня. Им все хорошее напишешь, а мне – правду.
Башню выбрали под странным названием Водовзводная. Кратко поясню для тех, кто не знает столицы: если подплывать к Кремлю по Москве-реке, следуя течению, то она – самая первая. На расстоянии ста шагов от нее определились с тайником.
Мы уже пошли обратно к метро, когда мне в голову пришла интересная мысль. Я остановил Валерку и тут же изложил идею. По логике получалось, что если мне удастся отправить это письмо, то сейчас оно должно находиться уже там, в тайнике. Может, заглянуть? К тому же, как знать, не исключено, что, прочитав его, я смогу избежать тех ошибок, которые допустил в первом варианте.
– Получится замкнутый круг,- усмехнулся Валерка,- Сам подумай. Ты нынешний еще на развилке и туда не попал. Так о каком письме может идти речь?
– А вдруг? – Расставаться с заманчивой возможностью узнать свое будущее, чтобы не настряпать глупостей, мне не хотелось.
– Абсурд,- уперся Валерка.- Прикинь, что выходит. Ты, попав туда, пишешь письмо с инструкцией самому себе. Здесь ты его вынимаешь, читаешь и, попав туда, поступаешь иначе, вновь пишешь письмо, но уже второй его вариант, которое опять замуровываешь. Значит, там уже сейчас второй вариант. А куда делся первый и тот, кто его писал? Но и это не все. Ты читаешь второй вариант и вновь поступаешь иначе, о чем отправляешь сообщение. Тогда тут лежит… Дальше продолжать?
– Не надо, – хмуро буркнул я.
И впрямь абсурд. Получается какая-то петля времени или даже целый клубок, к тому же донельзя запутанный. А жаль.
– Да ты не расстраивайся,- Он хлопнул меня по плечу,- Всего все равно не предусмотришь. К тому же даже если чисто теоретически представить, что ты прочтешь предостережение предшественника и избежишь одних опасностей, то, поступая иначе, попадешь в новую ситуацию и можешь вляпаться в еще более худшее.
– И то правда,- решил я, не без доли сожаления отказываясь от мысли прочитать шпаргалку,- Не надо нам милостей от природы, то бишь от предшественников, даже если они – это я сам и есть. Буду работать экспромтом. С первой попытки. Авось удача не подведет.
Валерка усмехнулся.
– Говорить «авось удача» все равно что «масло масляное» или «жирный жир»,- поправил он меня,- потому что Авось и есть наш славянский бог удачи. Так же как Тихе в Греции или Фортуна в Риме.
– Ну и ладно,- нашелся я,- Тогда Авось Фортуна мне Тихо поможет. Получается, что я призываю сразу троих – нашего бога удачи, а заодно и этих девчонок. Это как?
– Пойдет,- кивнул Валерка и похвалил: – А ты молоток. Ловко выкручиваешься. Ловко и, главное, быстро. Может пригодиться… в случае чего.
– Думаешь?
– При всем уважении к нашим предкам и вообще к народу, скорость соображаловки у них была на порядок ниже, чем у нынешних людей. И не потому, что они были тупыми. Просто они думали так же, как и жили, то есть неспешно, сообразуясь с общим темпом жизни всего Средневековья,- пояснил Валерка и тут же предупредил: – Правда, историки этого не говорили. Так, мои собственные мысли вслух, не более, потому имей в виду: мог и ошибиться. Но лучше всего тебе с такими экстремальными ситуациями не сталкиваться вовсе.
– Почему?
– У тебя там и без того сложностей выше крыши. Хоть и Русь, но все равно, как ни крути, у людей иной менталитет, иные категории ценностей, не говоря уж об одежде, поведении, традициях, условностях, языке и прочем,- задумчиво произнес он.
– Приспособлюсь,- уверенно заявил я.
В душе, правда, у меня такой уверенности отнюдь не наблюдалось, но не признаваться же Валерке, какой мандраж меня пробирает. Ему только намекни, как тут же кинется с новой порцией уговоров – потом не отвяжешься. Нет уж. Мы – уральские, мы прорвемся.