"Свобода от, свобода для" - читать интересную книгу автора (Нечаев Павел)

Глава 10 Общее дело

   К началу собрания я опоздал, и, когда вошел в комнату, народ уже рвал на груди рубахи. Спорили ожесточенно, до хрипоты. Рыжий Гриша опять был чем-то недоволен. Мой приход оборвал спор, всем поневоле пришлось здороваться, пожимать мне руку, обмениваться дежурными фразами. Когда я сел, стало ясно, что накал спора спал.

   - Вот, Коцюба принес вам кое-что интересное. Коцюба, раздавай, - Летун обрадовался моему приходу, и сразу начал отдавать распоряжения. Я бросил на стол пакет и фотографиями. Народ стал их разбирать, смотреть, передавать друг другу. Почти сразу послышались удивленные матюки. Разглядывая фотографии, народ возмущался. И было отчего. Когда я отправлялся на разведку в туннель, Летун был против того, чтобы я брал с собой фотокамеру. Слишком рискованно, говорил он. Но я не послушал его, и все-таки взял камеру, объектив которой был замаскирован под пуговицу. Большая часть снимков никуда не годилась, но я все же отобрал два десятка весьма говорящих. Вот изможденный грязный подросток с глазами, как лампочки стоит с тряпкой в руках, и смотрит в объектив. Вот стражник избивает кацетника палкой. Вот строем стоят женщины, а перед строем мечется с дубинкой староста. Вот стоят распорядители в дубленках, а за ними, на заднем плане, вереница кацетников таскает мешки. Вот кучка кацетников волочет сани, с которых свисает голая синяя нога. Вот овчарка повалила кацетника на пол, и рвет. Вот миска с баландой. Ну и все остальные снимки в таком духе. Как говорится, лучше один раз увидеть.

   - Откуда у тебя эти снимки, Коцюба? - спросил недоумевающий Райво.

   - Сам снял, - ответил я.

   Меня забросали вопросами, пришлось в подробностях пересказывать, как я ходил в туннель. Мужики восхищенно присвистывали: "ну и яйца у тебя, Коцюба". Единственное, о чем я умолчал, так это о том, что на самом деле Профессор был шпионом. Словно ставя точку в рассказе, я воткнул в комп флэшку, нажал на кнопку, и голос Профессора стал спокойно рассказывать, как приближенные Фраймана баловали себя детским мясом.

   Народ опять загалдел, все одновременно стали возмущенно материть Фраймана. Я постучал по столу, требуя тишины. Наконец стало тихо, все приготовились слушать дальше.

   - В общем, так, народ. Я отступать не собираюсь, за мной Семья, женщины, дети. Все просто. Как только сойдет снег, вот эти уроды вылезут из своей норы, и придут к нам, сюда. Те, кто хочет в рабство, могут прямо сейчас встать и выйти отсюда. Ну а те, кто останется, добровольно подписываются на то, чтобы драться, - я постучал пальцем по разбросанным по столу фотографиям, и добавил: - я не хочу, чтобы чмулики опять взяли верх. Костьми лягу, но не позволю. Я не быдло.

   Никто не выказал желания выйти, только брови нахмурили. Рыжий Гриша встал, и сказал:

   - Ты, это, Летун. Ты меня не так понял... я не это... в общем, я с вами.

   - Уверен? - спросил у Гриши Летун, - дело ведь серьезное. Задний ход потом не включишь, поздно переобуваться будет.

   - Так это... дочки у меня. Я за них! - и Гриша показал огромный поросший шерстью кулак. Он был сжат так, что костяшки побелели. Остальные отозвались согласным гулом.

   - Значит, решено. Все усилия - на поиск оружия. Особое внимание уделяем противотанковым средствам.

   Давненько мы не забирались так далеко. Я глядел по сторонам, вспоминая, как выглядели эти места до Песца, и не узнавал. Наш путь лежал на северо-восток, там, в ста километрах от города, до Песца была резервная артиллерийская база-склад. Один из наших, Леня из людей Медведя, был в прошлом артиллеристом, он и вспомнил про эту базу. По его словам, там хранились орудия и минометы для вооружения частей резерва. Выехали на снегоходе, и квадроциклах. Пока я занимался Фрайманом и искал оружие вместе с Летуном, наш Эли скооперировался с умельцами из других Семей. Они утеплили ремонтную мастерскую, и сделали гусеничный снегоход. Они полностью переделали ходовую часть гусеничного трактора средних размеров, сами гусеницы и траки взяли от другого трактора, побольше и пошире. На все это поставили кабину от грузовика и приделали кузов. Эли и остальные ходили вокруг своего детища, довольные как слон после трехведерной клизмы. Монстр, хоть и выглядел уродливо, зато исправно давал свои сорок километров в час. По ровному слежавшемуся снегу, естественно.

   Нам ничего лучше и не надо было. Выехали вшестером, двое в кабине, остальные на квадроциклах. Специально выбрали непогожий день. Когда холодно, и ветрено, никто и носа не высовывает из теплых помещений. Если в том районе, или по дороге туда, сохранились какие-то очаги жизни, то могут возникнуть различные ситуации. А оно нам надо? У нас задача - доехать, посмотреть, проверить, если есть что-то нужное, вывезти это к нам. Видимость была близкая к нулевой, ехали медленно и осторожно. Почти сразу же на квадроциклах осталось только двое, остальные набились в теплую кабину. Каждые полчаса менялись.

   Только выехав из Города, я осознал в полной мере масштаб случившегося с нашей цивилизацией. Километр за километром мы ехали по снежной пустыне. И только стрелочка на экране спутникового навигатора показывала, что мы все-таки едем, а не стоим на месте. Да еще фонарные столбы вдоль дороги, которые торчали из снега, давали понять, что там, где мы едем, когда-то было шоссе. Внизу, под снегом, наверняка были машины, но на поверхности они выделялись в лучшем случае неестественно правильными очертаниями снежных холмиков. Лавируя меж сугробов, мы зацепили один из них, и раздался металлический скрежет. Часть снега осыпалась, и я скорее угадал, чем понял, что мы зацепили гусеницей навеки остановившийся у обочины автобус. Проехали утопающие в снегу здания, над одним торчала большая желтая буква "М", с шапкой снега поверх.

   Добрались к вечеру, во всяком случае, так говорил навигатор. И действительно, неподалеку возвышалась облепленная снегом сторожевая вышка, верный признак военной базы. Часть бетонного забора вокруг базы отсутствовала. Мы загнали снегоход внутрь базы, вылезли наружу.

   - Не нравится мне это, поделился я опасениями с Летуном, - как бы не пустышка, вон, забор кто-то повалил.

   - Пошли, проверим, - он махнул рукой остальным.

   Мы разбрелись по базе. Было уже темно, поэтому все вооружились мощными фонарями. Часть складов оказалась нетронутой, часть вывезли подчистую.

   - Продукты, - кто-то подобрал с пола пустого склада бумажку, оказавшуюся накладной. Кто-то вывез все продукты.

   - Хрен с ними с продуктами, - сказал я, - нам нужно другое. Ищем артиллерию!

   Пошли вскрывать запертые склады. Срывали с окон решетки, забирались внутрь. Наконец, Леня закричал: "сюда". Поспешили за ним.

   - Что это? - спросил я у Лени, недоуменно глядя на пушку, с которой мы только что сдернули пыльный брезент. Передо мной стояло орудие, как в фильмах про Великую Войну. Два колеса, наклонный броневой лист, какие-то ручки-крутилки.

   - Это 122 мм дивизионная гаубица, - ответил Леня.

   -122? Но ведь у наших калибр 155, откуда эта взялась?

   - Трофейная. Ты же помнишь, что в свое время Союз снабжал сарацин оружием. Наши много таких захватили, и снарядов к ним. К ним у нас даже снаряды делать стали, и под танковые орудия, и под буксируемые. Танков трофейных тоже много было.

   - А почему у нее такой древний вид? Будто из фильма про Великую Войну?

   - Так и есть. Их как раз перед Великой Войной начали делать. Такими пушками наши прадеды фашистов били.

   - А стрелять-то она будет? Ей же, считай, восемь десятков лет!

   - Будет, что ей сделается, - Леня пожал плечами. - Хранилась правильно, все в смазке, ствол наверняка меняли. Если мне не изменяет память, тут неподалеку и снаряды есть, и кумулятивные, и осколочно-фугасные, и бетонобойные.

   -Во, хомяки! - я зауважал наших тыловиков. Сохранили, это ж надо.

   На складах мы нашли немало полезного, в том числе, минометы и запас мин, четыре гаубицы и снаряды к ним. В боксах напротив стояли тягачи, в том числе, несколько гусеничных, легкобронированных. Тоже трофейные, тоже Союзного производства. Эли сразу полез осматривать один из них. Без тягачей гаубицы не вывезти, во всяком случае, пока лежит снег. Оставалось только запустить тягачи, и надеяться, что они не увязнут в снегу. Гусеницы у них были широкие, так что мы решили рискнуть. Эли хотел сразу попробовать, но на всей базе не нашлось ни капли горючки. Утром следующего дня Летун на снегоходе отправился назад, в Город, за людьми и горючкой. Мы, тем временем, выбили пробки из стволов гаубиц, стали разбираться, что там к чему. Оказалось, что у двух из четырех совершенно новые, не расстрелянные, стволы. Леня разобрался с механизмами, засунул в затвор гильзу, и сказал, что, на его взгляд, все исправно:

   - Тормоз отката в порядке, сальники тоже, течи нет, накатник целый, затвор в порядке, ствол вообще нулячий, ни забоин, ни заусениц...

   - Давайте стрельнем! - предложил я, полушутя-полусерьезно. К моему удивлению, народ воспринял мою идею с энтузиазмом. Леня разобрал и почистил механизмы гаубиц, смазал их по-новому, пробанил ствол. Похвалил простоту конструкции.

   - Как часы, - похлопал он по стволу пушки, - или как молоток. Просто и надежно.

   Если вдуматься, идея была не такая уж и мальчишеская. Древняя гаубица требовала проверки. Хороши бы мы были, притащив с немалыми усилиями в Город бесполезные железки. Мы расчистили от снега пятачок перед воротами склада, и выкатили гаубицу на них. Развели станины. Притащили ящик, в нем было два снаряда. Я взял один в руки, попробовать, сколько весит. Тяжелый, гад, за двадцать кило точно. На дне ящика желтела бумажка. Я поднес ее к глазам. Штамп ОТК номер такой-то, ответственная Полыхаева Н.К.

   - Привет из Союза, - показал я бумажку Вайнштейну. Тот хихикнул и пожал плечами:

   - Главное, чтоб без скидки.

   Я не сразу понял, о чем он, потом врубился и захохотал. Да, главное, чтоб без скидки, и бомбы, и снаряды. Зарядили гаубицу. Я предлагал Лене укрыться, но он бил себя кулаком в грудь, и говорил, что все в порядке, и если пушку разорвет, то пусть и его вместе с ней. Мы попрятались, Леня закричал "выстрел!", и дернул за шнур. Ахнуло так, что я аж присел. Пушка мотнулась назад, чуть подпрыгнула, ствол с казенной частью отъехал назад, и рывком вернулся на место. Облаком взметнулся снег вокруг. Дымящийся снаряд вывалился из казенника. Где-то вдалеке, километрах в полутора-двух грохнул взрыв. Мы сели на квадроциклы и поехали смотреть. Выстрел очень удачно угодил в угол частного дома, крохотной такой виллочки. В результате, часть дома перестала существовать, а остальное сложилось внутрь. Живописные такие руины получились.

   - Неслабо, - я наклонился и поднял с земли кусок черепицы, - а что будет с танком, если попасть в него такой штукой?

   - Под танк нужен кумулятивный снаряд, - ответил Леня.

   - Ну, хорошо, - упорствовал я, - он пробьет броню?

   - Смеешься? Конечно, пробьет. Ну, то есть, скорее всего, пробьет. Зависит от угла и расстояния. Но тут есть проблема... он почесал в затылке, - танк тоже будет стрелять в ответ. А у него пушка точнее. Лазерное наведение, и все такое. Зато этой можно с закрытых позиций стрелять. Только таблицы с расчетами найти надо.

   Я задумался. Сомнительно, чтобы гаубица влегкую взяла современный танк. Ствол у нее слишком короткий, соответственно, начальная скорость снаряда ниже. Но, кроме стрельбы по танкам, много чего можно придумать. В голове сразу завертелись различные варианты использования гаубиц. Мы вернулись на базу, и стали копаться дальше.

   - Заноза, у нас гости, - зашипела рация у меня в кармане. Вышел на связь Томер, оставленный дозорным на вышке.

   - Подробности, - бросил я в микрофон.

   - Двенадцать... Поправка, пятнадцать человек на лыжах, со стволами. Есть пулемет, еще что-то тащат.

   -Дождались, б..., и нахрена ж было пулять, детский сад, - выругался я и закричал через весь ангар Эли и Вайнштейну: - к бою! Леня где? Давайте его тоже сюда!

   Мы заняли позиции. Эли, как лучший стрелок, влез на вторую вышку, мы с Вайнштейном сели в снег у пролома.

   - Томер, сколько до них? - запросил я.

   - С полкилометра.

   - Когда будут метров за сто, очередь под ноги.

   - Понял.

   Мы с Вайнштейном сидели за забором, не высовываясь. Я слева от пролома, он справа. Когда с вышки прогремела очередь, я осторожно, одним глазком, выглянул. Никого не увидел. Запросил Томера:

   - Что там?

   - Залегли, рассыпались в цепь, - и, парой секунд позже, - похоже, совещаются.

   Прошло несколько минут. Я начал замерзать, руки на автомате сводило от холода. Тем, в поле, было тоже несладко. Наконец, один крикнул, сложив ладони рупором:

   - Вы кто! Чего надо?

   - Люди! Из Города!

   - Сарацины?

   - Нет!

   Кричавший встал, показывая пустые руки. Ожила рация:

   - Держу его на прицеле. Стрелять?

   - Пока не стреляй, - ответил я. И уже мужику:

   -Подойди, поговорим! Только один и без оружия!

   - А ты стрелять не будешь? - идиотский вопрос. Если я захочу в кого-то стрелять, стану я ему об этом сообщать? Я ответил:

   -Нет, не буду! Обещаю!

   Мужик подошел к пролому. Остановился. Я сказал ему:

   - Заходи внутрь.

   Он зашел, мы встали лицом к лицу. Я снял маску, чтобы он увидел мое лицо. Он был без маски, лицо обветренное и бородатое. По виду его можно было бы принять за одного из наших.

   - Ты кто? - спросил он.

   - Заноза, из Города. А это мои люди, - я махнул рукой, подразумевая, что вокруг полно моих людей, - а ты?

   - Я Ави, из Звенящего Ключа. Мы тут живем. Это наша земля, и наш склад! - напористо ответил мужик. Звенящий Ключ, это тут неподалеку, прикинул я.

   - Тогда вы забыли сменить табличку, - ответил я. Мужик не понял, тогда я пояснил: - там написано, что склад армейский.

   - Убирайтесь отсюда! Были б вы сарацины, мы б с вами вообще не стали разговаривать, всех бы перестреляли нахрен! - Мужик презрительно скривился, и добавил: - вас мало, и не надо мне втирать, что у тебя тут армия.

   Я заколебался. Ведь положат нас, в пятнадцать стволов против пяти, то есть четырех, Леня куда-то запропастился. Обойдут, перелезут через забор и всех положат. Черт. И тут я услышал звук. Он был не сильнее комариного писка, но я сразу понял, что это. И улыбнулся мужику в ответ:

   - У тебя еще есть время уйти по-хорошему. Советую поторопиться, минут через десять, любой из вас, кого я увижу в прицел, будет трупом. А если вы нам кого-то зацепите, мы перестреляем вас, потом отправимся в ваше поселение, и поимеем ваших жен и дочерей. - Увидев, что он хочет что-то резкое ответить, возможно, даже матерное, очень уж выразительная у него была мимика, я добавил: - Слушай!

   Он прислушался. Со стороны дороги уже отчетливо был слышен звук множества моторов. Возвращался Летун. Когда первый квадроцикл выехал из-за поворота, перед проломом уже давно никого не было. Наверное, в бинокль с вышки можно было разглядеть спины улепетывающих к своему Ключу поселян. Томер спустился с вышки, и подошел к нам.

   - Умотали? - спросил он у меня.

   - Умотали, - подтвердил я.

   - Крестьяне, - сплюнул в снег Томер, - бараны, храбрые только когда их стадо больше.

   - Каждому свое, - сказал Вайнштейн, и тоже сплюнул.

   - Так, что это вы тут расплевались?! - я сыграл рассерженного босса, - работы полно, а они мне тут дискуссию развели, философскую, мля!

   Все рассмеялись, и мы пошли работать. С Летуном приехало добрых тридцать человек, я удивился, и обрадовался. Нас, оказывается, много. Работа закипела, столько рабочих рук и толковых голов, это не шутка.

   - Повезло, нам, епть, - Эли вытирал запачканные смазкой пальцы, - они воду слили.

   -С радиаторов? - сообразил я.

   -Ага, а то разорвало бы, епть, - Эли был доволен, ходил вокруг тягачей как объевшийся сметаны кот.

   Они порылись по складам, нашли паяльных ламп, расставили их под тягачом, начали прогревать все точки, где было масло, коробку передач, движок. Подключили аккумуляторы к снегоходу, заряжаться. Залили привезенной Летуном солярки, ее тоже подогрели. Когда все как следует прогрелось, осторожно провернули вал специальной ручкой. Провернулось, хоть тяжело, но провернулось. Значит, можно попробовать завести. Попробовали. Сначала стартер тарахтел вхолостую, но после нескольких попыток двигатель все-таки завелся, и затарахтел. Эли нажал на рычаги, тягач сдвинулся вперед, и выехал из бокса. Получилось, мать его так, получилось. Тягач выехал, проехал по расчищенному пространству перед воротами, рыча, влез на сугроб, съехал с обратной стороны, и поехал по снегу. Широкие гусеницы на полкатка ушли в снег, но держали.

   - Союзное, значит, отличное, - прокомментировал это Вайнштейн.

   - Ну да, специально заточен под езду по снегу и бездорожью. Своя специфика.

   Мы завели еще два тягача, подогнали задом прямо к стойкам со снарядами, и стали грузить снаряды. Тем временем остальные приделали к гаубице импровизированные лыжи. Проверили, как идет по снегу. На скорости до двадцати километров в час, тягач без напряжения тащил гаубицу по снегу, на большей скорости гаубица или зарывалась в снег, или переворачивалась.

   - Живем! - сказал Летун, и заулыбался, - теперь хоть что-то будет.

   -Да. Все вывезем, что сможем, - кивнул я головой, - все пригодится.

   За неделю мы вывезли из склада тонны боеприпасов, все четыре гаубицы, минометы, и еще много чего. Совершили рейд по окрестным базам, в радиусе двадцати километров было еще две. Одна оказалась пустой, на второй мы нашли запас противотанковых управляемых ракет. Я, было, обрадовался, но проверка показала, что они не работают. Напичканные сложной электроникой ракеты требовали специальных условий хранения. Сильные морозы убили начинку ракет, да и пусковые устройства приказали долго жить. Это огорчило, но и обрадовало, ведь, и у наших врагов все могло протухнуть.

   Между тем, температура понемногу повышалась. Вскоре мы уже выходили без масок, да и дров с соляркой стало уходить меньше. Как-то утром за завтраком мы услышали вдали грохот. Выскочили на крышу, где у нас была оборудована огневая точка, но, как ни вглядывались в мутную пелену, ничего не могли понять. Запросили по рации, и Вишневецкий, чья Семья жила неподалеку от берега, ответил торжествующим голосом:

   - Лед вскрылся! Волны ломают лед в заливе!

   И действительно, вскоре волны доломали лед. Море опять взяло свое. Как-то раз, поехав в Город, мы сверху смотрели в бинокль, как по морю, сколько хватает глаз, россыпью плавали маленькие айсберги, и, как раньше, накатывались на прикрывающий гавань мол волны. Глядя на это, мы радовались как дети, плясали и обнимались. Зима отступала. Однажды, меня никто не разбудил, все куда-то разошлись, и я долго нежился под одеялом, не желая вставать. Наконец, неотложное дело выдернуло меня из постели. Я как раз стоял над унитазом, готовясь приступить к делу, как вдруг услышал журчание. Подумав, что кто-то забыл закрыть краник бочки с водой, я закончил начатое, застегнул штаны и пошел проверять. Все было закрыто, как положено, тогда я вышел на улицу, и увидел, как с крыши струйкой течет вода. Пришла весна. Зима еще пыталась переходить в наступление, по ночам подмораживало, и весна растянулась на долгие месяцы, но было ясно, что худшее позади, сильных морозов больше не будет.

   Потом зарядили дожди. По склонам горы неслись бурные потоки мутной воды. Долгое таяние снегов, а потом бесконечный дождь, превратили все, что находилось ниже Города, в огромное раскисшее болото. Нам еще повезло, наш склад стоял на небольшом возвышении, и вода не добралась до наших запасов, хоть и стояла у самого порога. Опять, как в самом начале зимы, Семьи оказались отрезаны друг от друга. Передвигались только на тягачах, да пешком, часто по пояс в воде. С теплом пришла и новая напасть. Все замерзшие покойники, до которых не добрались чмулики, оттаяли, и начали пованивать. Над городом повис сладковатый тошнотворный запах. Хорошо еще, что в промзоне у нас их было меньше. Временное затворничество мы использовали, чтобы бронировать два бульдозера. Понятное дело, полностью бронировать бульдозер, даже тяжелый, задача непосильная, но полное бронирование нам и не нужно было. На бульдозер установили сваренный из стальных профилей решетчатый каркас, а на каркас на болтах прикрутили "слоеный пирог" из пятимиллиметровой толщины стальных листов, и бетона. Спереди, в лобовой части, толщина была сорок сантиметров, по бокам пять. Надо отдать должное тяжелому бульдозеру - "девятке", нес он такую тяжесть без видимого напряжения. На капоте бульдозера устроили место для стрелка, с прорезью в броне. Там закрепили станковый тяжелый пулемет. Получилось что-то вроде пулеметного танка. Сверху прикрыли стальными листами, расположив их "домиком", под углом, чтобы, значит, граната скатывалась, да и от осколков должно было защитить. Заднюю часть бронировать не стали вообще. Аргументировал я это просто:

   - Смотрите сами, - я начал рисовать карандашом прямо по распечатанной карте. Мы сидели у Летуна, который по общему молчаливому согласию стал нашим главнокомандующим, - допустим, мы штурмуем туннель. Вход в туннель находится на высоте двадцать метров, на крутом склоне. Вариант у нас всего один - подняться по эстакаде. Километр с лишним по прямой, под огнем из туннеля. Вот тут у них бетонный дот, вот здесь и здесь огневые точки. Наверняка и снайпера имеются, либо просто меткие стрелки. Скорее всего, есть и гранатометы. Без брони - самоубийство. Но при таком раскладе, бронировать заднюю часть "танка" нет смысла, никто туда стрелять не будет.

   - Это если все пойдет по твоему плану, Коцюба. А если нет? Если они оставят в туннеле танк? Если кто-то в тыл нам зайдет?

   - Ну, я простой пехотинец, - ответил я. Заметив, как иронически изогнул бровь Летун, вздохнул: - ладно, ладно. Не простой пехотинец. Не важно. Просто, если мы не сумеем сделать так, чтобы в туннеле не осталось бронетехники, или не сможем связать боем вышедшую оттуда сволочь, и они зайдут нам в тыл, то нам никакое бронирование не поможет.

   Наш план больше напоминал самоубийственную авантюру. Мы собирались каким-то образом спровоцировать Фраймана на то, чтобы он послал в промзону карательный отряд. Расчет строился на том, что из туннеля выйдет большая часть, или хотя бы половина его сил, на броне.

   - Смотрите сюда, - показал я на карте, - вот здесь большинство наших Семей. Чтобы попасть в наш район, им надо пересечь речку-вонючку. Через нее всего один мост...

   - Два, - заметил Райво.

   - Один из них подмыло паводком, он еле стоит. Загонять на него технику они не станут. Остается второй.

   - А почему бы не встретить их на мосту? - опять перебил меня Райво.

   -Там ровная, как стол, местность. При их огневой мощи, они нас раскатают. Нет, надо заманить их в промзону. После моста у них будет три варианта: продолжить движение вперед, либо взять вправо и объехать вот здесь, по вот этой улочке. Мы разделимся на два отряда. Один свяжет боем вышедшую колонну, по возможности, постаравшись подбить что-то из бронетехники, либо просто заблокировать ей проезд. Второй отряд, вооружившись гаубицами и нашими самодельными "танками", должен штурмом взять туннель. Вариант минимум - захват и удерживание въезда в туннель, вариант максимум - взятие под контроль половины туннеля вплоть до ущелья, и обрушение соединяющих эстакад.

   - Авантюра... - вздохнул Летун, - три улицы перекрыть...

   - Я предлагаю вот что, - начал объяснять я, показывая на карте, - мы сделаем вид, что хотим встретить их вот тут, на этих широких параллельных улицах, прямо у нашего порога. Если они клюнут, то не пойдут в лоб, а предпочтут объехать. Тогда у них есть либо вот этот маршрут, либо вот этот. Мы встретим их вот тут, на вот этой улице, возле самого их логова.

   - А если они поедут вот по этой улице? - спросил Райво.

   - Надо аккуратно обрушить там дома. Я помню эту улицу, там у перекрестка два дома на столбах. Завтра же подорвем столбы, пусть дома обрушатся. Тогда там не будет проезда, а дожди смоют все следы, все будет казаться естественным. Тогда им останется только вот эта улица.

   - А если они поедут прямо, а потом свернут? Здесь пять-шесть километров, возможностей свернуть и объехать хватает, - настаивал Райво. Я посмотрел на карту, и увидел, что он прав. Улиц много, объехать есть где. Неужели тупик? Мой план рассыпался на глазах. Но было тут еще что-то, что-то я упустил. Я задумался, остальные терпеливо ждали, смотрели на меня. Наконец, я поймал ускользающую мысль за хвост:

   - Сделаем вот так. Примем за основу старый план, с некоторыми изменениями...

   Я изложил исправленную и дополненную версию плана. Народ потрясено молчал, наконец, Чен нарушил тишину:

   - У нашего народа есть стратагема: "осадить Вэй, чтобы спасти Чжао". Ты был бы достойным сыном нашего народа.

   План приняли без возражений, только Медведь, нахмурив мохнатые брови, спросил:

   - А что будет, если мы не сможем сдержать боем колонну?

   - Если мы не сможем сдержать колонну, они разобьют наши основные силы, а потом, зная расположение всех наших укрепленных пунктов, возьмут их один за другим. У них подавляющее преимущество в людях, технике и огневой мощи. Взяв один, они оставят там небольшой отряд для того, чтобы мы не отбили его назад, и перейдут к следующему.

   - Хреново. Нас человек, ну пятьдесят, ну шестьдесят, если мы оставим дома на баб и все пойдем в бой. А сколько выведет Фрайман?

   - Не меньше двухсот. Плюс броня. И столько же у него в туннеле останется.

   - Тогда это нереально, - протянул Райво, - не удержим мы их. Никак.

   - А какой вариант? Бросить все и бежать? Мы же это уже обсуждали. То же самоубийство, только медленное.

   - Выхода нет, надо подключать остальные Семьи, - сказал Летун решительно.

   - Ага, - ответил я, - ты думаешь, они так все дружно под твои знамена станут? Хрен! Природа человека такая, халявная. Поорать-повозмущаться, это они запросто, тока в путь, а как до дела дойдет, у всех будет сто причин не идти. Это нам еще повезло, что все, кто не сумел организоваться, подохли, поэтому вокруг нас не пять процентов нормальных людей, а где-то тридцать. И главными в Семьях именно они. Поэтому у нас есть шанс, небольшой, но есть, что они халявщиков придавят. И потом, сейчас собирать народ, это все равно, что вызвать Фраймана по радио и выложить ему весь наш план. Не забывайте, что у него есть шпионы.

   - Тогда что делать? Раз ты такой умный и всезнающий, скажи! - спросил зло Летун. Мои слова его задели. Он искренне верил, что большинство людей только и мечтает, обнявшись, и с песней, идти в светлое будущее, по дороге жертвуя своими жизнями ради других. В армии он отдавал приказ, и ему подчинялись. То, что многие ему подчиняются не от переполняющего их энтузиазма, и не из уважения лично к нему, а из страха перед стоящим за ним государством, от него как-то ускользало. После Песца жизнь не раз и не два доказывала ему, что люди далеко не идеальны, и заставить их что-то делать, даже их ради их самих же, невероятно трудно. Потому-то он и не стал возражать, понял, что я прав.

   - Ждать, ответил я спокойно, - я думаю, что он обязательно проявит свое намерение атаковать.

   - Почему ты так думаешь?

   -Ему нужны подданные. В его планы не входит нас всех перебить. Только самых своевольных. Тех, кто никогда не согласится вилять перед ним хвостом. Это раз. Внезапное нападение позволит ему уничтожить одну-две Семьи, остальные успеют разбежаться по окрестностям. Тогда он вместо послушных подданных получает партизанскую войну у своего порога. Гоняться за каждым отчаянным одиночкой по руинам? Ему это не надо, да и сил у него на это нет. Это два. Отсюда вывод - он захочет нас спровоцировать, я бы на его месте так и поступил. Он захочет, чтобы мы дали ему бой. Тогда самые активные и непримиримые соберутся в одном месте, где он сможет их убить, а остальные, лишенные вожаков, сдадутся. На это его расчет. Он считает, и не без основания, что у нас нет ничего, кроме легкой стрелковки. При таком раскладе наши шансы на победу стремятся к нулю. Про гаубицы и минометы он ничего не знает, стараниями Летуна.

   - Гаубицы тяжелые и неповоротливые. Эффективность их применения по современным танкам сомнительна. Мы, конечно, можем понаставить фугасов, благо, снарядов у нас теперь полно. Но где гарантия, что колонна пойдет там, где мы подготовим ей встречу? - спросил Медведь.

   - Мы над этим работаем, - сказал Летун, - есть прогресс. Детали я вам пока раскрывать не стану.

   -Хорошо, если так. Понятно, что отступать это не вариант, но и ложиться по-глупому не хочется, - Райво пожал плечами.

   - Хорошо. Давайте решим, где дать бой...

   Джек наотрез отказался делать то, что я попросил.

   - Мы не будем участвовать в убийстве, ни прямо, ни косвенно.

   - Да я же не прошу вас убивать. Отведите им глаза на пару минут, направьте туда, куда нам надо, и все. Потом можете уходить. Пойми, они перебьют нас, примутся за вас. Ваш конец, лишь вопрос времени! - горячился я.

   -Потерять Дар, все равно, что ослепнуть. Тебе не понять. Мы не будем в этом участвовать! - Джек упорно стоял на своем.

   -Хорошо! Хорошо, вы не будете помогать с убийством. А лечить раненых?

   -Раненых лечить будем. Не только ваших.

   -Ладно. Тогда у меня к тебе еще одна просьба будет, никак не связанная с убийством. Мы хотим кое-что построить, укрепить там. Нам надо, чтоб вокруг строительства не было лишних глаз. Это ты можешь сделать? В долгу я не останусь.

   - Стройка? - почесал в затылке Джек, - темнишь ты Коцюба. Но, ладно. Мы поможем вам прикрыть вашу... стройку. Но только это, и ничего больше!

   -Договорились.

   С этого дня мы начали стройку. Под стройкой подразумевалось укрепление домов возле одной из улиц, и минирование. Снарядов и минометных мин мы навезли десятки тонн, так что боеприпасов у нас хватало. Мы строили укрепленные позиции, пулеметные гнезда, укрепляли дома изнутри, строили ходы сообщения, пробивали проходы в стенах, чтобы можно было проходить дом насквозь по этажу. За два месяца мы превратили километр улицы в укрепрайон. Оставалась самая малость - сделать так, чтобы вражеская колонна пошла по этой улице. Индиго сдержали свое слово, ни один посторонний в районе строительства не появился.

   Дожди прекратились, вода ушла, и земля стала подсыхать. "Укрепрайон" наш был почти готов, оставалось кое-что доделать по мелочам. Два месяца работали как черти, все время мокрые, грязные, часто по колено в воде. И вот мы с Летуном решили, что можем позволить себе отдохнуть. Оставив на строительстве Медведя с его людьми, все разъехались по домам. Я отсыпался, давил подушку по двенадцать часов в сутки. Просыпался, ел, играл в шахматы с Вайнштейном, общался с домашними. Из-за работы и дел мы уже с полгода толком не разговаривали. Оказалось, что даром времени никто не терял. Мишка сдружился с пацанами из других Семей, они облазили всю промзону и часть Городков. Все разведанное они наносили на карту, фотографировали, и сдавали Летуну. Благодаря им, у нас была довольно полная картина того, что, как, и где. Они подбирались к порту, занятому людьми Фраймана, теперь мы примерно представляли, с чем столкнемся там, если придется штурмовать. Эли, и когда только успел, смонтировал солнечные панели, вот когда они пригодились, прав оказался Вайнштейн. Алина успешно сотрудничала с индиго. Те могли вылечить все, кроме ран, где требовалось хирургическое вмешательство. Так они стали ходить по Семьям вместе. Ранят кого-то, сломает кто руку или ногу, заболят зубы - зовут Алину и Габи. Мелкий индиго обеспечивал обезболивание, Алина резала, сшивала, вырывала зубы, потом Габи в буквальном смысле на глазах заращивал рану. Усилиями Сарит и Марины, дом стал походить на жилой. Картинки, шторки, цветы. С цветами вообще отдельная песня, еще на старой базе они ценой героических усилий спасали от мороза цветы и кактусы. Чтобы те не погибли от отсутствия света, каждый, выходящий на крышу счищать снег, или просто гулять, брал с собой цветок. Их укрывали вместе с горшком стеклянной банкой, от ветра и холода, и вот так вот "выгуливали". В самом доме у нас постоянно горела ультрафиолетовая лампа. Теперь, когда стало теплее, они выставляли цветы наружу. Я ожидал, что все начнет цвести, полезет трава, но нет. Кое-где зазеленело, но, в основном, земля была голая, неживая. А еще нас радовали голуби. Мы не забыли их на старой базе, перевезли с собой на новую, и устроили им теплое гнездо. Теперь они жили под крышей склада, на балках, там уже чирикали птенцы. И откуда они им жучков-червячков добывали, ума не приложу. Мы думали, что все вымерзло, оказалось, нет. Второй шанс дали не только нам. Кошки и те радовались весне. Только ушла вода, как наш котяра пропал. Я уж думал, все, с концами, ан нет. Вернулся, худой, как щепка, но с прибытком. Привел с собой кошечку. Та сначала дичилась людей, потом осмелела, стала приходить к Марине за едой. Сейчас она уже бегала с пузом, скоро в кошачьем семействе будет пополнение.

   Полноценного отдыха не получилось. Ожидание неизбежного столкновения грызло душу. Однажды утром в комнату влетел Вайнштейн, и закричал:

   - Включи рацию, - я чуть не подавился едой, у меня даже возникло чувство дежа-вю. Именно так он ворвался ко мне в день Песца, - да не наш канал, перейди на аварийную частоту.

   Я переключил на аварийную частоту. Железный, подавляющий волю голос зачитывал какое-то обращение.

   - Это по всем нашим частотам передают. Крутят уже три часа, - сказал Вайнштейн.

   Смысл ультиматума, а это был именно ультиматум, был прост. Командование Северного Округа, и Вождь Фрайман поздравляли переживших зиму, и радовались сообщить, что на территорию Северного Округа возвращается закон и порядок. Всем жителям предписывалось явиться на регистрацию. Был назван адрес на краю промзоны, куда следовало явиться, имея на руках полные списки членов семьи. Также предписывалось провести инвентаризацию всего имеющегося продовольствия, переписать номера находящегося на руках оружия. На все про все отводилась неделя. По истечении недели любой не зарегистрировавшийся будет рассматриваться как бандит, со всеми вытекающими. Там еще были пункты, один другого грознее, но мне уже стало неинтересно их слушать. Вскоре подъехал Летун и остальные. Они даже Профессора привезли. Марина не пустила его в дом, он так и остался сидеть снаружи. Непосвященных в историю со шпионажем такое отношение Марины удивило, но комментариев не последовало. Были дела поважнее.

   - Ну, Коцюба, ты оказался прав. Они сделали первый ход, - сказал Райво, - что будем делать?

   - Вот теперь самое время собирать общее собрание, - ответил я, и посмотрел на Летуна. Тот кивнул:

   - Так и сделаем. Эту муть уже перестали крутить?

   -Да, - ответил Вайнштейн.

   - Ну, все, тогда расклад такой. Мы с Летуном организуем собрание, Гриша и Райво нам помогут. Чен и Вишневецкий, выдвигайтесь на усиление к Медведю. Расставьте наблюдателй.

   - Это уже сделано, - ответил со своим неподражаемым акцентом Чен. Я продолжил:

   - Тогда вперед, мужики.

   В торговом центре был когда-то кинотеатр. Люди Сергея его почистили, наладили проектор. Зал был набит битком, люди стоял в проходах. Пришли все, мужчины женщины, подростки. Летун лично объехал всех, провел, так сказать, предварительную пропаганду. От имени Врменного Организационного Комитета, он сзывал всех на общее собрание. Народ проникся, поэтому пришли все.

   Летун вышел на сцену, и подошел к микрофону. Шум в зале понемногу затих, люди молча смотрели на него, ждали, что скажет. Он взял микрофон:

   - Товарищи! Вы все знаете меня. Знаете остальных: Коцюбу, Райво, Медведя, всех, в общем. Мы пригласили вас сюда, чтобы решить, что нам делать. Вы все слышали ультиматум Фраймана. Я хочу вам кое-что показать, чтобы вам было проще принимать решение. Полгода тому назад, наш товарищ Коцюба, рискуя жизнью, проник в туннель, чтобы разведать планы Фраймана. - В зале начали перешептываться, - Я прошу Коцюбу выйти сюда, и рассказать, что он там увидел.

   Я вышел на сцену. В зале кто-то захлопал в ладоши, остальные подхватили. Я опешил. Меня на полном серьезе приветствовали рукоплесканиями, это ж надо. Летун передал мне микрофон, в зале погас свет. Я откашлялся:

   - Все началось с того...

   Я рассказывал, а на экране тем временем сменяли одна другую фотографии. Я объяснял, заново переживая виденное в туннеле, вонючие бараки, палки стражников, снова видел изможденные лица детей, и жирные хари распорядителей в дубленках. Увлекшись, я не заметил, как начал кричать. Меня захлестнули эмоции, и эмоции передались залу. В мертвой тишине я ощущал, как сгустилась атмосфера. Я закончил говорить, включился свет. Зал взорвался возмущенными криками. Люди вскакивали с мест, вздымались кулаки. Летун несколько раз выстрелил в потолок, у меня заложило уши. Зал более-менее успокоился, все сели. Летун взял микрофон:

   - Посмотрели? Слушайте! Сейчас я хочу, чтобы тот, кто не считает себя крысой, встал, - зал, как один человек, вскочил на ноги, - спасибо, можете сесть.

   - А теперь пусть встанут те, кто не хочет быть рабом, кто не хочет, чтобы его детей ждала такая участь, - Летун показал на экран. - Все опять подорвались.

   - Ну и третий, последний вопрос, я хочу, чтобы вы хорошо подумали, прежде чем вставать. Кто из вас готов положить жизнь, чтобы такого не произошло с нами, и нашими детьми? Кто готов драться с этими фашистами насмерть?

   Ну, это уже азы психологии. Все тут же, один за другим, стали вставать. Развел их Летун, классически развел. По учебнику.

   - Я рад сообщить вам, что мы работали день и ночь, чтобы подготовиться к бою с фашистами. Мы дадим Фрайману бой! У нас есть оружие. Временный Организационный Комитет призывает всех, кто хочет присоединиться к нам, подойти после собрания к Коцюбе, и записаться в ополчение.

   - А что делать-то будем? - крикнул кто-то из зала.

   - Конкретные планы будут доведены до личного состава ополчения после записи. Но уже сейчас могу вам сказать: мы будем драться. От этого зависит наша жизнь...

   Летун еще долго вещал на разные темы, в основном о том, как важно чтобы все вместе, в едином порыве, и т.п. Окончания этого я уже не слышал, ушел наружу. Там уже топтался Вайнштейн, и люди Летуна. Они возились вокруг флагштока. Раньше перед торговым центром всегда развевались флаги, стояли три высоких флагштока. Оказывается, пока шло собрание, Вайнштейн и остальные заменили на одном из них веревку.

   - Флаг подымать будем? - спросил я у Вайнштейна, - а какой?

   -Увидишь, - односложно ответил тот. Странная таинственность. Вид у Вайнштейна был загадочный, и довольный.

   Народ повалил наружу. Я сел за приготовленный столик, началась запись добровольцев. Записывал имя, военную специальность, делал пометки. Всего записалось сто сорок два человека. После окончания записи, добровольцы построились напротив флагштока. Процедура была всем знакома, все служили в армии. Остальные отошли на десять шагов, и стали ждать, что будет дальше. Летун взял в руки микрофон:

   - Смирррна! - все подтянулись, - поскольку Земли Отцов, как государства, больше нет, я прошу всех добровольцев принести присягу. Присягу Республике! Знаете, что означает слово "республика"? Это значит - общее дело. Пришло время нам снова стать единым сообществом людей. Единым государством. Чтобы был закон и порядок. Не порядок Фраймана, а наш порядок, тот, что мы сами для себя установим! Добровольцы! Клянетесь ли вы защищать Республику, не жалея своей жизни! - Строй ответил дружным ревом:

   - Да!

   - Хорошо! Раз у нас теперь есть государство, должен быть и флаг. - Летун махнул рукой, Вайнштейн достал из сумки какой-то сверток, развернул его. Я увидел флаг. Он повозился, закрепляя его, потом, быстро перебирая руками веревку, стал подымать. Флаг медленно пополз вверх. Не современная тряпка, настоящий шелк, блестящий на солнце, золотая бахрома. Из "раньших времен" вещь, таких теперь не делают. Флаг дополз до верха, порыв ветра развернул тяжелый шелк. Летун отдал ему честь, многие повторили его жест.

   -Ну что, годится нам такой флаг? - спросил у собравшихся Летун.

   -ДА! - проревела толпа.

   -Да здравствует Республика! - В ответ восторженный рев. Людям было приятно чувствовать себя опять единым целым.

   Когда торжественная часть закончилась, Летун подошел ко мне, и спросил:

   - Ну, сколько записалось?

   - Ты сам видел. По списку сто сорок два человека, - ответил я.

   -Вот б..., - выругался Летун, - ведь пришло шестьсот человек, из них больше половины здоровых мужиков. А записалось полторы сотни без малого.

   -Не рубишь ты фишку, Летун, - отозвался я иронически, - это еще очень хороший результат. Могло быть меньше, я же говорил, помнишь?

   - Да, ты, как всегда, прав, - вздохнул Летун, - что дальше делаем?

   - Задействуй Профессора, как мы планировали. Сыграем в шпионов. А народ можно пока по домам распустить.

   - Думаешь, сегодня не нападет?

   - Уверен, - ответил я, - ему, конечно, и без Профессора доложат, что мы тут воевать решили. Но это и так понятно. Он пока не знает, где мы готовим ему встречу. Так что пару дней у нас есть, пока он не поверит, что разгадал наши планы.

   - Значит, надо позаботиться о том, чтобы он узнал, - прищурился Летун.

   Народ потом долго праздновал. Сергей выставил угощение, до самого вечера гуляли. Флаг колыхался на ветру. Я не раз замечал, что люди замолкали, и бросали на него взгляды. Он гипнотизировал.

   - Да, ты и Вайнштейн, это просто классический пример того, как хороший человек может украсить даже плохую идею, - сказал я Летуну на прощанье, кивнув на флаг. Тот хмыкнул и пожал плечами. Уходя, я бросил взгляд на флагшток. Под вечер ветер усилился, флаг развевался, развернувшись во всю ширь. В багровом свете заходящего солнца полотнище казалось черным.