"Свобода от, свобода для" - читать интересную книгу автора (Нечаев Павел)

Глава 16 Родина

   Разведка у новоявленной Земли Отцов была поставлена неплохо. Уже через неделю после поездки за лошадьми на связь вышли их представители, и договорились о встрече. В начале следующего месяца по рации передали, что машина под бело-голубым флагом въезжает в город. У условных границ Республики гостей встретили и поводили до самых ворот Форта. Скрипнув тормозами, джип с посланниками подъехал к Форту, и остановился, за ним затормозила наша машина. Приехавшие вылезли из джипа, и прошли в ворота. Я отвернулся от окна, и пошел вниз, на крыльцо - встречать.

   Первым шел здоровенный мужик, косая сажень в плечах в новеньком, с иголочки, камуфляже, такой же новой разгрузке и начищенных до блеска сапогах. С плеча свисала винтовка. По отсутствию печати интеллекта на челе здоровяка, я понял, что не он главный, и перевел взгляд на второго, который, внимательно глядя под ноги, подымался по ступенькам. О его статусе красноречиво говорили полковничьи погоны на потертой солдатской куртке. На голове у него была панама, лица не было видно. Когда он поднялся по ступенькам, я увидел его лицо.

   - Эран! - удивленно произнес я, - вот это встреча!

   Действительно, передо мной стоял Эран, мой бывший взводный, и хороший друг.

   - Здравствуй, Коцюба, - улыбнулся он, и хлопнул меня по плечу,- мы что, так и будем на крыльце стоять? Веди в дом!

   - Прошу, - показал я на дверь. Эран и его спутник прошли в дом, где к приезду гостей был накрыт стол. Я был рад встретить Эрана, рад, что он остался в живых.

   Из членов Комитета присутствовал только Летун. Мы решили, что будет правильно, если с ним встретится кто-то один из нас, в конечном итоге, остановились на том, что встречу проведем я и Летун. Я представил Эрана и Летуна друг другу, они обменялись рукопожатиями. Сели за стол, потекла неспешная беседа. У двух офицеров сразу нашлись какие-то общие знакомые, оказалось, что где-то они пересекались, в общем, разговор сразу пошел доверительный, почти как со своим... почти. После Песца мы все стали очень осторожны.

   - Ну, Эран, расскажи, как дошел до жизни такой, - я показал на погоны.

   - Давай лучше вы расскажете, как у вас тут все, - хитро усмехнулся Эран. Пришлось мне рассказывать, к рассказу подключился Летун, мы развернули перед Эраном схему устройства нашего сообщества, как что работает, и все такое. Когда я рассказал ему о том, как мы взяли штурмом туннель, он недоверчиво поднял брови. Эран качал головой, задавал вопросы, иногда делал пометки. Ничего секретного тут не было, он запросто мог узнать это от своих агентов. Я не сомневался, что такие были, к Республике за последний год много народу прибилось, проверить всех было невозможно.

   - Коцюба, - задал мне вопрос Эран, было заметно, что его это очень интересует. Он то и дело поглядывал в распахнутое окно, в которое лезли ветви яблони. На него произвело впечатление обилие зелени вокруг. - Как вы ухитрились все это вырастить? Это же невероятно! У нас и сорняки с трудом растут, народ на консервах сидит. А вы тут яблоки да апельсины кушаете. Как?

   Я рассказал ему про индиго. Он недоверчиво покачал головой, потом сказал:

   - Пришлите их к нам, у нас им будет, чем заняться.

   - Прислать? Я не могу их прислать, они сами себе хозяева. Попроси, может, они и согласятся. Хотя вряд ли, они никуда особо не ездят, и держатся вместе. Даже в Поселок вот не переехали.

   - Да, я уже понял, что у вас тут вольница, никто никому не подчиняется и все такое, - поморщился Эран.

   - А у вас не так, разве? - слова Эрана резанули меня, что-то в них было неправильное.

   - У нас дисциплина. Если прикажут, не то, что поедешь - полетишь. У нас - Государство! - жестко ответил Эран.

   - Государство, говоришь, - сказал задумчиво Летун, зачем-то заглянув в чашку. - Расскажи нам о вашем... государстве, теперь твоя очередь рассказывать.

   История, которую рассказал нам Эран, была во многом схожа с нашей собственной. У них тоже был период, когда все сидели по норам, тихо околевая от холода и голода. Через какое-то время выжившие повыползали из своих нор, стали как-то контактировать, появилось подобие общества. Нашелся у них и человек вроде Летуна, по фамилии Барзель, объединивший всех. Фамилия его показалась мне знакомой, вроде бы был такой персонаж на политической сцене, из правых радикалов. Как стало понятно из объяснений Эрана, объединял он, что называется, добрым словом, и пистолетом. Как его первый заместитель, Эран о своем вожде отзывался исключительно в превосходных тонах: "мудрый", "справедливый", и т.п. Впервые услышав из уст нашего гостя слово "вождь", мы с Летуном понимающе переглянулись. Кроме твердой руки Барзеля, поселенцев загоняли в ряды досаждавшие им сарацины, постоянно устраивающие налеты на одиночные фермы и небольшие поселения, часто такие налеты заканчивались кровью. Поселенцы им не уступали, поведение обеих сторон было симметричным.

   - У нас государственный интерес ставится выше личного, - отвечал Эран на наши вопросы о политическом устройстве Земли Отцов.

   - Т.е., все винтики в системе, - кивнул я.

   - Именно так! Но это не умаляет достоинства человека, или свободы, а, наоборот, их усиливает и расширяет, - Эран разошелся, как на митинге.

   - Это как, ведь государство накладывает ограничения? - я, в принципе, уже знал, что ответит Эран, просто хотел от него это услышать.

   - Так же, как солдат в строю, плечом к плечу с товарищами неизмеримо сильнее, чем в одиночку, так и государство усиливает отдельного человека.

   - А свобода?

   - Подлинная свобода возможна лишь в государстве. Свобода государства, и свобода человека в государстве!

   - Понятно... - протянул я. Очень знакомые мысли, Эран шпарил, как по учебнику, у Вайнштейна под кроватью была одна тоненькая книжица, со связкой прутьев и топориком на обложке, так вот там было что-то похожее написано. После сеанса пропаганды, Эран перешел к главному:

   - Я не просто так к вам приехал. Мы хотим предложить вам стать частью нашего государства. Вы многого добились, я своим глазам не верю, если честно! - Эран подошел к окну, и театральным жестом повел рукой, - пришло время нам опять стать единой нацией. Только вместе мы станем великими!

   Мы с Летуном опять переглянулись, потом я осторожно сказал:

   - Такие вопросы с бухты-барахты не решаются. Мы соберем Комитет, и обсудим ваше предложение. А пока ты наш гость, чувствуй себя как дома. Завтра мы покажем тебе, как мы тут живем, поездим по Республике.

   Вечером весь Комитет в полном составе собрался у нас дома, обсуждать поступившее предложение. Идея о присоединении не пришлась по вкусу никому.

   - Нам и так хорошо, - ворчал Медведь, - что они нам могут дать?

   - Вот именно, - поддержал Райво, - если мы с ними объединимся, то они будут пользоваться нашим горючим. Зуб даю, именно за этим они пришли, им нужен нефтезавод.

   - Подумайте вот о чем, - я откинулся в кресле, и сцепил руки перед собой, - если мы не дадим им то, что им нужно, они могут захотеть взять это силой. Мы готовы к войне?

   - Ты думаешь, они решат напасть? - спросил Летун.

   - Ты же слышал, о чем говорил Эран, - ответил я, - у них государство с большой буквы Г. Вождь имеется. А у нас - нефтезавод, порт и промзона, возделанные поля, сады, и все такое, то, чего у них нет. Им негде взять это, кроме как у нас.

   - Они могут с нами торговать, - заметил Ли.

   - Могут, не спорю, - согласился я, - но вот вопрос, насколько им это будет выгодно? Если они решат, что проще будет силой взять то, что им надо, скорее всего, они так и поступят.

   Мы так ни до чего и не договорились, решили, что надо сначала побольше узнать о Земле Отцов, а потом думать, как поступить. Сошлись на том, что я и Вайнштейн поедем к ним, посмотрим, как и чем живут у них люди, заодно постараемся оценить их военный потенциал. Эран на удивление легко согласился, и через неделю после его приезда мы отправились в Землю Отцов с ответным визитом.

   Небольшой городок, ставший центром Земли Отцов, назывался Сафед. По дороге туда я чуть не околел от холода, верхние половинки дверей в джипе отсутствовали как идея. Я поднял воротник, поглубже натянул панаму, и нахохлился, но это не особенно помогло, холодный осенний воздух всю дорогу дул мне в ухо. На въезде в город нас приветствовал огромный щит, голубые буквы на белом фоне: "Одна страна, один народ, один порядок!". Под щитом, ощетинившись пулеметными стволами, стоял дот.

   - Мило, - прокомментировал с заднего сиденья Вайнштейн. Сидящий за рулем Ариэль хмыкнул.

   На дороге перед дотом были свалены бетонные блоки, наш джип снизил скорость, лавируя между ними. Солдаты на блокпосте, завидев сопровождавшую нас машину, живо открыли шлагбаум, когда мы поехали мимо, я в зеркальце заметил, что когда машина с Эраном поравнялась со шлагбаумом, стоящие там солдаты отдали честь.

   У сверкающего свежей побелкой здания нас встречал сам Барзель, я узнал его по описанию. Невысокого роста, с брюшком, бородой, на голове вязаная молитвенная шапочка, все сошлось. Он бросил на меня взгляд неживых глаз. Я выдержал его взгляд, на мгновение мне показалось, что он мня гипнотизирует, до того он был давящим.

   - Барзель, это Коцюба, второй человек в руководстве Республики, Коцюба, это Барзель, Первый Гражданин Земли Отцов, - представил нас друг другу Эран. Я кивнул головой, с рукопожатием решил пока повременить.

   - Вайнштейн, наш аналитик, - представил я Вайнштейна.

   - Эран вам устроит экскурсию по Сафеду, вечером в вашу честь состоится ужин. Там и увидимся, - попрощался с нами Барзель, и ушел, сославшись на неотложные дела.

   - Здесь у нас школа, - показал Эран на дом, перед которым, как обязательный атрибут любого жилого здания, развевался бело-голубой флаг. Эран водил нас по обитаемой части Сафеда, показывал, и рассказывал.

   - Давайте зайдем, - предложил Вайнштейн. Эран согласился, и мы зашли. В школе было тихо, наверное, в холле было пусто, только узкоглазый уборщик возился с тряпкой. Проходя мимо класса на втором этаже школы, мы остановились. Из открытой двери доносился голос учителя:

   - ... таким образом, есть только один настоящий народ, наш. Остальные народы лишены души, они суть звери в образе человека, и единственное их предназначение - служить нам. Бог создал остальные народы для служения нам. Доказательством является то, что он сохранил Землю Отцов, а остальные страны стер с лица планеты. Но наша избранность, не повод для гордости. Мы избранны, в первую очередь, для служения Богу, для усовершенствования мира и планеты. Бог сохранил нас, чтобы мы унаследовали планету. Вся планета теперь Земля Отцов, и наша миссия, принести наш порядок на все земли, освобожденные от мусора чуждых нам народов...

   - Через полчаса у них заканчиваются занятия, - глянул на часы Эран, - подождем во дворе.

   Мы спустились во двор, стали в тени у площадки. Прозвенел звонок, из школьных дверей повалили школьники. Все ученики были одеты одинаково, в белую рубашку, и черные брюки, только мальчики, девочек не было. Я ожидал, что они разбегутся по домам, но они, повинуясь командам учителей и старших учеников, стали строиться напротив флагштока. Вышел директор, в сюртуке и черной шляпе, учителя, среди которых больше половины было "шляп", построились на правом фланге.

   Заиграл гимн, ученики запели. Широко разевая губастый рот, пел директор. Когда смолкли последние аккорды гимна, двое учеников медленно спустили флаг, и привязали его внизу флагштока.

   - Будете разговаривать с детьми? - спросил Эран. Я пожал плечами, отрицательно мотнул головой. Спросил:

   - Что, у вас раздельное обучение девочек и мальчиков?

   - Да, - ответил Эран, - мы сторонники традиций, у нас не та Земля Отцов, какой была до Песца, мы стараемся следить за моралью, и держать наше общество в чистоте. Это то, о чем мы мечтали, и теперь эта мечта воплощается в жизнь. Мы построили подлинно свободное и справедливое общество, очистились от гнили и пороков.

   - Скажи, Эран, - подал голос Вайнштейн, - а где родители этих детей? Ты говорил нам, что они живут в общежитии при школе. Почему там, а не дома?

   - Большинство детей, которых вы видели, дети поселенцев и фермеров. В Сафеде живет немного людей, даже меньше, чем в вашем Поселке. Дети горожан живут дома, а дети феремров и поселенцев, в общежитии.

   - И как только родители согласились отправить детей в город, отдать в чужие руки?

   - Есть закон, по которому все дети старше семи лет должны учиться. У родителей не было выбора. Да и, кроме того, без знаний в нашем мире не прожить, и все это понимают, так что сопротивления не было. Родители охотно отпустили детей. За тех, чьи родители не в состоянии оплатить обучение, платит государство.

   - Понятно, - кивнул я. Спрашивать, что бывает, если кто-то не хочет отдавать ребенка в школу, было незачем, и так понятно. Вместо этого я спросил: - Эран, ведь ты никогда верил в идею об избранном народе. Вы это всерьез?

   - Нам нужна идея, чтобы объединить всех. Это хорошая идея, Коцюба, людям она нравится.

   Гуляя по городу, мы увидели солдат, отрабатывающих строевые приемы, подчиняясь командам сержанта. Все были примерно одинакового возраста, от восемнадцати до двадцати лет. Эран пояснил, что в Земле Отцов существует воинская повинность, как и до Песца, нужно отслужить три года.

   - Наша молодые люди должны быть сильными, чтобы могли защитить себя и государство, - не без гордости объяснил Эран.

   По словам Эрана, у них только срочную службу проходили больше тысячи молодых людей, а всего население Земли Отцов переваливало за двадцать тысяч человек. В городской управе он подвел нас к карте, где весь север страны, был усыпан синими точками.

   - Все эти поселения к нам присоединились, и на очереди другие, наши разведчики доходили почти до центра страны, передавали наши предложения, - показал на карте Эран.

   На улицах города царил идеальный порядок, по крайней мере, там, где мы ходили. Пару раз я замечал одетых в светоотражающие жилеты узкоглазых дворников, а на стройке, мимо которой мы проходили, увидел даже сарацин. Повсюду люди казались довольными, говорили нам, как рады, что есть, наконец, стабильность и порядок. За порядком на улицах следили люди с повязками на рукаве.

   - Наша полиция, - пояснил Эран. Полицейские отдавали ему честь, когда мы проходили мимо. Порядок на улицах, это, конечно, круто..но у нас в Поселке на улицах тоже был порядок, и без всякой полиции.

   Потом мы проехали по поселениям, осматривали фермы, и поля. На полях, как и следовало ожидать, почти ничего не росло. У многих фермеров сохранился скот, его кормили запасенным еще до Песца комбикормом. Фермеры, как и положено крестьянам, были неразговорчивы, на Эрана косились опасливо. Полная противоположность нашим, те и меня, и Летуна могли в глаза послать открытым текстом. Эран показал нам работающие мастерские, рассказал, как у них продвигаются дела с восстановлением промышленности. Увиденное не совпадало с тем, что он говорил, ни одного мало-мальски работающего заводика нам так и не показали. Понемногу у меня складывалась картинка происходящего в Земле Отцов. Эран, разливался соловьем о том, как все тут довольны, и счастливы, но чутье говорило мне об обратном. Что-то во всей этой картинке было не так, но разобраться, что именно, я не мог, ведь нас всюду сопровождали. Стоило мне выйти из дома, где нас поселили, как за мной увязались двое из ларца, одинаковы с лица, и прогулка кончилась, не начавшись.

   Вечером Барзель принимал нас у себя. На столе у него были свежие овощи, кто-то из наших уже расторговался. Это был намек: мол, есть у меня и среди ваших свои люди. Барзел роскошно жил, на толе стояла фарфоровая посуда, стоившая до Песца целое состояние, хрустальные бокалы, серебряные приборы.

   - За единство народа! - провозгласил тост Барзель, собравшиеся заскрипели стульями, вставая. За большим столом собрались все его приближенные, тут были и "шляпы", и военные, и гражданские дядьки в костюмах. По их виду нельзя было сказать, что у них были какие-то трудности с едой, сытые упитанные дядьки в добротной, даже, я бы сказал, щегольской одежде. Эран выделялся среди них своей потертой курткой. До того, как провозгласить тост, Барзель разорялся о том, как хорошо и правильно у него все устроено, как доволен народ новым порядком. Мы с Вайнштейном молча слушали. Вайнштейн пару раз порывался сказать что-то резкое, но я осаживал его, незаметно для окружающих наступая на ногу под столом.

   - Коцюба, - раскрасневшийся после четвертой рюмки Барзель был настроен благодушно, - а переходи ко мне! Мне нужны толковые люди, что вы там у себя прозябаете? Ты ради них жизнью рискуешь а они же тебя в грош ни ставят. Переходи ко мне, у меня ты развернешься, с твоими талантами. И Летуна зови.

   - Я подумаю над твоим предложением, - дипломатично ответил я.

   - Думай-думай, только смотри у меня, не затягивай, - захохотал Барзель, вытирая салфеткой лоснящиеся жирные губы.

   - Эран сказал, у вас есть для нашего Комитета предложение, - начал я, - что конкретно вы предлагаете?

   - Эран бумажки подготовил, там все есть, - махнул рукой Барзель.

   - Ну, а если в двух словах? - настаивал я.

   - Если в двух словах, то мы предлагаем вам добровольно войти в состав Земли Отцов, - ответил за Барзеля Эран. - Мы можем сохранить вам статус, какую-то автономию, но вы должны принять наши законы, и порядки. И передать нам нефтезавод в целости и сохранности. На первое время мы можем вам дать, например, освобождение от налогов, скажем, лет на пять. Все члены вашего Комитета получат административные должности в аппарате.

   - Ну, а если не согласимся добровольно, что тогда? - я рассердился, но не подал виду. Предложение больше походило на ультиматум, присутствующие ухмылялись, предвкушая ответ Барзеля.

   - Тогда мы сами все возьмем, - грохнул по столу кулаком Барзель.

   - Это, конечно, возможно, - я взял бокал за тонкую ножку, покрутил, поставил обратно на стол. - Только хлопотно это, как бы вам не подавиться, глотая. Один уже пробовал, слышали, что с ним случилось? Цена вопроса может оказаться больше, чем вы думаете. Так что ты тоже подумай, Барзель.

   Барзель побагровел, нахмурился. Эран попытался разрядить ситуацию:

   - Коцюба, ты же не дурак, сам все понимаешь. У вас нет шансов. Ваше общество слишком аморфно, вы не способны концентрировать усилия. Я не говорю про войну, вы же даже для строительства дороги не в состоянии объединиться. Завтра нужно будет что-то сделать, какой-то проект поднять, а половина ваших откажется. И ты не сможешь их заставить, никак.

   - Вот именно, - заорал Барзель, тряся бородой, - у вас нет структуры, вы общество без позвоночника, без зубов. У вашего этого... Комитета, нет реальной власти. Устроили, понимаешь, вольницу, крестьянский рай - "Подати не платить, рекрутов не давать". У нас тут тоже были такие, но мы их скрутили, сделали из них государственных людей.

   - В долгосрочной перспективе у вас нет шансов, - добавил Эран, - если вы не ужесточите свое общественное устройство. То, что есть у вас, это детский сад. Пора взрослеть, ребята.

   - Мы подумаем и над этим тоже. Я передам ваши условия Комитету. А теперь позвольте откланяться, время позднее, а завтра нам рано вставать, - я встал из-за стола, и вытащил за шиворот порывающегося сказать что-то резкое Вайнштейна. На нас удивленно глазели, видимо, покидать стол босса без разрешения было не принято.

   Я вспомнил, как перед тем, как уехать из Поселка, Эран попросил меня устроить ему встречу с "главным индиго", как выразился Эран. Я попросил Джека придти. Эран с удивлением посмотрел на безусого худенького Джека, но все же отвел того в сторону, и они о чем-то долго говорили. Уговорить Джека Эран не смог, и уезжал совсем не в духе, крыл матом своего адъютанта, не стесняясь присутствующих.

   - Что так, не договорились? - спросил я Джека.

   - Смешной человек этот твой друг, - ответил Джек, - он мне деньги предлагал, и очень рассердился, когда я назвал его дураком. - Я тогда рассмеялся, предлагать деньги индиго, вот Эран отмочил, он что, не понял, с кем имеет дело? Теперь мне это уже не казалось смешным, здесь я увидел тысячи людей, думающих так же. И люди эти подчинялись воле Барзеля.

   Мы вернулись в дом, где нас поселили, там нас встретил Ариэль.

   - Что случилось, мужики? - удивленно спросил нас он, только мы зашли в комнату, - этим что-то передали по рации, они забегали, как ужаленные, я хотел выйти, так они меня чуть ли не прикладами назад в дом затолкали.

   - Можно сказать, что переговоры прошли неудачно, - ответил я, и объяснил, что к чему. Ариэль понимающе кивнул, и больше вопросов не задавал. Он рассказал, что в наше отсутствие хорошенько выспался. Видимо, успокоенные его мирным поведением охранники куда-то отошли, воспользовавшись этим, в комнату пробралась узкоглазая, что прислуживала в доме. Она завела с Ариэлем разговор, спрашивала о каких-то родственниках, живших у нас. Он ей честно ответил, что не знает людей, о которых она говорит. Тогда она перевела разговор на Республику, отдельно спрашивала, как живут там ее соплеменники.

   - И все время на дверь оглядывается, не войдет ли кто, а сама вся дрожит, - рассказывал Ариэль.

   Ариэль честно объяснил ей, как у нас обстоят дела, рассказал про Ли, про Комитет. Она выслушала его, и выскользнула за дверь, а потом, когда его кормили обедом, незаметно сунула ему в карман записку.

   - Так тут не понять ничего, - я разочарованно отложил записку, ничего не поняв в этих загадочных черточках.

   - Покажем это Ли, он разберется, - подвел черту Вайнштейн.

   Я боялся, что нас не выпустят, или еще чего похуже, но обошлось. Барзель был далеко не дурак, и понимал, что трогать послов чревато. И потом, кто-то же должен был донести до Комитета его ультиматум. Нам позволили собраться, заправили машину, и мы собрались уезжать. Проводить нас пришел Эран, стал меня уговаривать:

   - Не горячись, Коцюба, подумай.

   - А я и не горячусь, Эран. Нам надо подумать, мы посоветуемся, и дадим вам ответ, - я старался быть дипломатичным.

   - Я очень надеюсь, что вы примете наше предложение! - обрадовался Эран, - ведь именно об этом мы мечтали когда-то. Сильное, справедливое государство, способное защитить себя.

   - Знаешь, Эран, - ответил я и сел в джип, продолжая разговаривать с ним, - я тебя не узнал. Ты был... другим. Ты изменился, старый друг. Что тебя связывает с этими людьми, Эран?

   - Пока Барзель идет в нужном мне направлении, я с ним, - твердо ответил Эран, - и тебе советую, сейчас не то время, чтобы сидеть по хуторам. Вы там у себя построили себе уютный уголок, и надеетесь отсидеться, а все вокруг пусть горит синим пламенем, разве не так? Не отсидитесь, это я вам обещаю.

   Я покачал головой, и захлопнул дверцу. Всю дорогу до Поселка молчали, уже когда въезжали, Вайнштейн хлопнул себя по лбу, и сказал:

   - Понял! Понял, что мне показалось странным!

   - Что ты понял? - спросил я.

   - Помнишь школу, детишек там? Среди них не было узкоглазых, ни одного.

   Я понимающе кивнул. Действительно, свобода в новоявленной Земле Отцов была явно не для всех. Вспоминая слова учителя в школе, было нетрудно догадаться, почему.

   - Это с этими людьми ты хочешь договариваться? - Ли перевел нам содержание записки, и нервы Вайнштейна не выдержали. Он вскочил, и забегал по комнате для заседаний. - Ведь они такие же рабовладельцы, как Фрайман!

   - Да, я по-прежнему хочу с ними договориться, - спокойно Вишневецкий. - Я прошу всех собравшихся вспомнить, кто мы, и почему собрались в этой комнате.

   - И кто же мы? - тихо спросил сидящий в углу Ли.

   - Мы правительство Республики, вот мы кто. Хоть и называемся Комитетом. И наша задача, - он встал из-за стола, оказавшись лицом к лицу с Вайнштейном, - наша цель - безопасность и процветание Республики. Мне жаль соплеменников Ли, которых держат в скотских условиях в Земле Отцов, но прежде всего мы должны думать о себе...

   - Именно поэтому нам не стоит соглашаться с требованиями Барзеля, - сказал я, - чтобы у нас такие порядки не завелись.

   - Если мы не согласимся, это означает войну. Вы же понимаете, что просто так они от нас не отстанут, - не сдавался Вишневецкий.

   - Значит, повоюем! - пробасил Медведь, остальные согласно закивали, - не в первый раз!

   - По моим оценкам, у них раз в пять больше людей. Мобилизационный потенциал и того больше, он хоть всех под ружье поставить может. А у нас, вы сами знаете... - упорствовал Вишневецкий, - и потом, вам не надоело воевать? Ведь этой песне не будет конца, победим Барзеля, придется биться с сарацинами, так же нельзя, это не жизнь!

   - Все равно сдаваться нельзя! - на Вайнштейна было страшно смотреть, он покраснел, и пучил глаза в ярости.

   - Я не предлагал сдаться, я предлагал поторговаться. Выторгуем себе автономию, экстерриториальность и все такое. Так мы, по крайней мере, время выиграем..., - его попытки убедить остальных были тщетны. В его словах был смысл, ясно, что Барзель нас в покое не оставит, слишком жирный мы кусок. И если мы не согласимся на его условия, то следующим летом у нашего порога будет его армия. С другой стороны, начать с ним торговаться, значит сдаться без боя. - Кстати, вы же хотели построить очень похожее государство, - обратился он к Летуну и Вайнштейну, - сильное, централизованное. Что вам не нравится в варианте Барзеля? Ведь ничего страшного мы там не увидели, ну религиозных много, ну крайний национализм. Договоримся с ними, оговорим отдельно статус для Ли и его соплеменников, и все. Нам не за что воевать, по большому-то счету.

   - Вариант Барзеля это фашизм, как ты этого не понимаешь, - покачал головой Летун, - а такой строй порождает чмуликов, он создает вакуум, куда их засасывает. Оглянуться не успеем, как все рычаги власти будут у них.

   - Даже если мы примем твое предложение, и даже если сумеем договориться, - произнес молчавший до того Райво, - они нас все равно съедят, не сейчас так потом.

   - У тебя есть конкретные предложения? - резко спросил Вишневецкий у Райво, - вы же втравите нас в войну, прольется кровь!

   На этом месте я поднял руку, и сказал:

   - У меня есть, - я сделал вид, что не заметил резкого тона, и спокойно продолжил: - давайте поступим вот как: поиграем в шпионов. У Барзеля полно соплеменников Ли, они вряд ли довольны своим положением. Мы можем это использовать.

   - И оставить их в рабстве, - заметил Ли из своего угла.

   - Да, оставить, на время. Нам нужна информация о том, что там происходит. Без этого никакое противодействие невозможно. Это первое. Второе: главный ресурс Барзеля это люди, давайте их у него заберем.

   - Это как? - поднял брови Летун.

   - А вот как: пропаганда. У нас свобода, и каждый может жить так, как хочет. Понятно, что большинство людей хочет, чтобы им указывали, как жить. Но не о них сейчас речь, я говорю о других, их мало, но это самые толковые, самые лучшие люди, элита в хорошем смысле этого слова - инженеры, техники, одним словом, специалисты. На них все держится, что у нас, что у Барзеля.

   - Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, - покачал головой Летун.

   - Все просто, - я повернулся к Вишевецкому: - Илья!

   - Да?

   - Ты же ездишь по торговым делам, говоришь с людьми. Так вот, начинай агитировать. Упирай на то, что у нас нет налогов, что никого не принуждают что у нас свобода и комфорт. И намекни, что мы рады новым людям. Пусть каждый, кто хоть чего-то стоит, задумается, а не перейти ли к нам?

   - В этом что-то есть, - пробормотал Вишневецкий, - мы ударим его по самому больному месту, заберем у него подданных. Поддерживаю.

   - А военная подготовка? - подал голос Райво.

   - Это само собой, - подвел черту Летун.

   Мое предложение было принято единогласно, мы принялись обсуждать детали. Через три дня, под покровом темноты, в сторону сарацинской деревни отправились два бензовоза с соляркой. Враг моего врага - мой друг, не так ли? Вот мы и решили выменять у сарацин еще лошадей, в обмен на топливо. И нам лошади пригодятся, и Барзелю будет чем заняться, вместо того, чтобы планировать нападение на Республику, получив горючее, сарацины наверняка активизируются. Торговлю с сарацинами мы не афишировали, слишком уж народ их ненавидел.

   Для объяснения нашей позиции, Комитет выпустил специальное обращение к гражданам, в котором доходчиво разъяснялась ситуация в Земле Отцов, и позиция Комитета. Основной упор мы сделали на налоги, и повинности, которых у нас не было. Налоги, ясное дело, никому платить не хотелось, поэтому народ воспринял неприсоединение спокойно. Использовав ультиматум Барзеля как предлог, мы объявили Землю Отцов враждебным образованием. Эран так больше и не появился, что послужило лишним доказательством наличия среди нас его шпионов.

   - В город идти не стоит, - Ариэль вынырнул, точно из-под земли. Вечерело. Мы лежали за деревьями в мертвом лесу на окраине Сафеда.

   - Причины? - спросил Томер, и тихо кашлянул.

   - Все подходы к обитаемой части города завалены или застроены, я засек часовых. Что там внутри, мы не знаем. Слишком рискованно, - ответил Ариэль. Он, против обыкновения, не балагурил, был собран и решителен.

   - Хорошо, тогда переходим ко второму варианту, - я подвел черту. Ариэль и Томер согласно кивнули, и мы осторожно, стараясь не наследить, пошли назад. В распадке невдалеке нас ждали Ли, Шимон и Шу. Шимона мы взяли, потому что никто лучше него с лошадьми не умел обращаться, Шу привел Ли. Ему было всего тринадцать, выглядел он на одиннадцать. Идея использовать ребенка мне не понравилась, но Ли настоял. Если отбросить эмоции, то лучше кандидатуры было не подобрать. Взрослые редко обращают внимание на детей, чаще всего срабатывает некий стереотип сознания, по которому ребенок ничего не может, и ничего не понимает. Поэтому шансы остаться незамеченным у Шу были больше, чем у любого из нас.

   Я со стоном взгромоздился на лошадь, все-таки верховая езда, это не мое. По дороге к Сафеду я стер себе все, что можно стереть, сидя на лошади, и передвигался враскоряку. Нам предстояло преодолеть еще сорок километров до нужного нам поселения, где держали узкоглазых. В той записке, было указано, где, и сколько. В поездку в Землю Отцов я взял с собой скрытую камеру, ту самую, с пуговкой-камерой, и, когда Эран показывал мне карту империи Барзеля, я ее сфотографировал. Благодаря этому мы смогли проложить маршрут так, чтобы остаться незамеченными, а лошади обеспечили нам необходимую мобильность. Верхом путь по пересеченной местности занял три дня, и вот теперь мне опять приходилось лезть в седло.

   В поле узкоглазых не выгоняли, они занимались какими-то работами на территории поселения. В бинокль мне было видно, как они что-то таскают из дома в дом, ходят по хоздвору. Был слышен звук работавших механизмов, работа в мастерских кипела. Когда стало темнеть, охрана стала загонять рабочих в барак.

   - Ваш выход, - кивнул я Ариэлю и Шу. Мы специально одели Шу в обноски, так что по виду он не отличался от тех, что работали в поселении. Темнеет в наших краях быстро, но Ариэль с Шу успели, да и охрана особо не усердствовала. То и дело в освещенный круг у дверей барака вбегал очередной узкоглазый, охранник ленивым пинком препровождал того внутрь, особенно не присматриваясь, и Шу проскользнул незамеченным.

   На следующее утро он, вместе с остальными, вышел из барака, и стал делать вид, что участвует в работе. В бинокль я увидел, как тощая фигурка Шу нырнула в узкий проход между мастерскими, за которыми его должен был ждать Ариэль. Еще через полчаса они присоединились к нам. Я так и не смог увидеть, откуда они пришли, Ариэль свое дело туго знал.

   - Передал? - спросил я Шу, тот кивнул в ответ, - тогда снимаемся.

   Мы отошли от поселения на несколько километров, и стали ждать. Вечером на связь вышел один из узкоглазых. Ли долго говорил с ним на своем языке, потом повернулся ко мне, и сказал:

   - Они помогут.

   Вот так мы развернули разведсеть под носом у Барзеля. С этого дня каждый узкоглазый в его империи стал нашим агентом. Мы оборудовали в безлюдных местах несколько перевалочных баз, и донесения о том, что происходит у Барзеля, приходили к нам регулярно.

   Кроме того, сработала моя идея с пропагандой. Вернувшийся из очередной экспедиции Вишневецкий привез с собой гостя. Фермер, а гость оказался фермером, делал вид, что приехал просто так.

   - Ты не смотри, что он молчит, - сказал мне Вишневецкий, - он мне по дороге плешь проел расспросами, что да как у нас устроено. Не зря он напросился, помяни мое слово.

   За неделю что прошла между поездками Вишневецкого, мужик облазил весь Поселок, сунул нос в каждую дырку, три дня безвылазно просидел у Зиана в теплицах, я из любопытства заглянул к ним, они ползали на карачках между грядок, и о чем-то яростно спорили. Мужик уехал с Вишневецким, но, перед первым снегом вернулся, да не один, а с семьей. Бросил хозяйство, и переехал. Мы выделили ему кусок земли, благо ее вокруг Поселка хватало, дом, и даже помогли с утеплением. До первого снега к нам переехало больше ста человек, и фермеры, и те, кого я ждал больше всего: специалисты. Барзель отреагировал на это нервно, Эран прислал нам письмо с угрозами, обвиняя в краже людей. На это письмо мы вежливо ответили, что двери Республики открыты для всех, и нас не интересует, кто и откуда к нам приехал, был бы человек хороший.

   Ясное дело, что ни о какой войне осенью речь не шла, все готовились к зиме. Наши агенты доносили о столкновениях солдат Земли Отцов с сарацинами, о каких-то налетах на поселения, но подробностей мы не знали. Зима прошла относительно спокойно. На удивление, ни один солдат Барзеля у границ Республики не появился. Стало ясно, что либо ему не до нас, либо он тоже решил поиграть в шпионов. Я склонялся ко второму варианту. Среди перебежчиков наверняка были и те, кто перебежал по приказу. В начале весны, перед выборами, я впервые почувствовал чью-то злую волю. Началось все с того, что на домах в Поселке появились бело-голубые флаги. Первым вывесил флаги Даниэль, и вся его Семья, за ними Стас, и еще несколько Семей, составившие костяк "оппозиции". Их было мало, основная масса народа по-прежнему поддерживала нас, особенно после рассказов перебежчиков, но это был тревожный признак.

   Меня все время не покидало ощущение, что Барзель, точно волк, рыщет по округе, примериваясь к стаду, высматривает, какую бы из овец утащить. Республика, тут он был прав, была на редкость беззубой, контрразведка поставлена не была, так что достоверной информации о происходящем не было, мне оставалось только гадать на кофейной гуще. Впервые после драки с Фрайманом я почувствовал свою беспомощность. Вокруг нас что-то происходило, а мы, бездействуя, плыли по течению, и все наши действия и планы казались мелочью, комариными укусами. Когда мы объявили дату очередных выборов, я понял, чего именно добивался Барзель. "Оппозиционеры" выставили на выборы свои кандидатуры, не как раньше - каждый по отдельности, на это раз они вышли единым блоком, и главной идеей этого блока стало "воссоединение с нашими братьями". Они выступали за ликвидацию Республики и присоединение Поселка к Земле Отцов. Меня неприятно удивило, что их - слушали. Не то, чтобы многие, не то, чтобы внимательно, но слушали. Очень многие из наших ударились в религию, у нас и раньше был маленький процент "шляп", многих из них я искренне уважал - толковые люди. А тут вдруг, ни с того, ни сего, обычные люди, чуть суббота, напялив молитвенные шапочки, тянутся в молельню.

   - Делать им нечего, - прокомментировал я, впервые услышав о таком, - слишком все у нас благополучно, вот и понесло народ по кочкам.

   - Не скажи, - покачал головой Летун, - тут что-то другое. Надо разузнать, чем они там занимаются.

   - Задействуй Профессора, - предложил я. Профессор был нашим единственным "агентом", если так можно это назвать. Мы держали в секрете его работу на Фраймана. Даже без довольно прозрачных намеков Летуна он был готов на все, чтобы это не выплыло наружу, и потому охотно поставлял нам информацию о том, что творится в Поселке.

   Выборы прошли удачно для нас. Несмотря на пропаганду, которую развели сторонники Земли Отцов, за них проголосовало не больше десятой части пришедших на выборы, в этот раз они пролетели. Некоторое время спустя, Профессор сумел втереться в доверие к одному из проповедников, вызнал секреты, установил связи. Оказалось, что многие из проповедников на деле являются агентами Барзеля, и ведут среди своей паствы агитацию. Вычисленных агентов Барзеля мы заставили уехать. Обошлись без эксцессов, просто пришли, и вежливо попросили покинуть пределы Республики. На удивление, все они легко согласились, и отвалили. Настало лето, все было спокойно, мы погрузились в повседневные дела, и только где-то на краю моего сознания горел красный огонек: что-то не так, что-то я упустил, что-то очень серьезное.

   Комитет традиционно собирался в пятницу, по утрам, мы приходили к девяти часам в Форт, и подводили итоги прошедшей недели. Это было единственное заседание, проводившееся по плану, и единственное, на котором всегда присутствовали все члены Комитета, кроме Алины, чье членство было чисто номинальным. Она занималась своими медицинскими делами, ей не было дела до политики. Поэтому собирались мы вшестером, иногда к нам присоединялся Вайнштейн, чей голос, хоть и формально совещательный, был очень весом, к нему прислушивались.

   Это был первый раз за очень долгое время, когда я на заседание опоздал. Вечером в четверг мы с Сергеем и Вайнштейном допоздна играли в карты, и немного переборщили с выпивкой. В результате, утром я благополучно проспал, не услышав звонок будильника. Проснувшись с гудящей головой, я сходил в туалет, по дороге опрокинул в пересохшую глотку стакан компота, и лишь потом взглянул на часы. Было без пятнадцати десять.

   - Б..., - выругался я и схватил штаны. - Опоздал, алкоголик несчастный, - ругал я себя последними словами, идя быстрым шагом по улице. Уже на полдороге до Форта я понял, что что-то случилось. Оттуда доносился треск, тянуло гарью. Подняв глаза к небу, я увидел, что нод домами плывет дым. Я ускорил шаг, и к Форту почти подбежал. Я вбежал в ворота, и остолбенел. Один из двух домов Форта, тот, что слева, где мы обычно заседали, горел. Перед ним, на приличном расстоянии от огня, стояли люди. Погасить огонь уже было невозможно, из окон било пламя, взлетали снопы искр.

   Бессильно уронив пустой огнетушитель, стоял на коленях Томер, его белая футболка была черна от пепла.

   - Что случилось? - тронул я за плечо какого-то мужика, что стоял поближе. Тот повернул голову, и ответил потерянным голосом:

   - Комитет взорвали. Всех до одного, никто не вышел.

   - А... - я не нашелся что сказать, новость меня просто сразила наповал. Я не верил свои глазам, этого просто не могло быть. В огне погибли мои друзья...Летун, Райво, Ли, Вишневецкий, Медведь, никого из них больше нет. Я покачнулся, мне стало нехорошо. В этот момент мужик развернулся, посмотрел на меня, и с криком отпрыгнул. Остальные оторвали взгляды от бушующего пламени, и повернулись ко мне.

   - Коцюба!? Живой? Как? - кинулся ко мне Ариэль. Я не ответил, у меня в горле застрял комок, хотелось плакать, но я не умел, я с детства не плакал. Люди взяли меня в кольцо, взгляды десятков пар глаз скрестились на мне. На секунду мне подумалось, что они сейчас меня убьют, за то, что я остался жив, когда остальные умерли. Они внимательно смотрели на меня, ледяные мурашки побежали по моей спине. Они ждут распоряжений, понял я, я ведь остался один из всего Комитета. Они ждали моих приказов, а я не знал что делать, я не знал, что им сказать. Я почувствовал, что потерял контроль над ситуацией.