"Когда людоед очнется" - читать интересную книгу автора (Сильвен Доминик)

14

Просторную мастерскую в Монруже оглашали пронзительные крики мадам Хатчинсон. Словно пение безумной русалки. Словно пение безумной русалки, которая вот-вот утонет. Юпитер Тоби уже в третий раз доводил ее до оргазма, но ему казалось, что он мог бы плавать с ней в этих бурных водах все утро. Кончая, она выкрикнула американское ругательство, перешедшее в утробное урчание. Обливаясь потом, они перекатились на спину. На секунду она замерла, потом повернулась к нему, он пригладил ей волосы. О чем она думает, спросил он себя. Снова послышались протяжные гудки клаксона. Не обращая на них внимания, Хатч вынула из холодильника принесенное с собой шампанское. Встряхнула большую бутылку и, прежде чем он успел сказать хоть слово, вытащила пробку, обрызгав постель.

— Прекрати!

— Почему? В твоей прекрасной стране шампанское льется рекой.

— Смотря для кого.

Она слизнула капли с его груди и живота. Юпитеру пришло в голову, что тело у нее роскошное, но она им злоупотребляет. Присев на край постели, он наполнил два бокала.

— Ты так и не распаковал свои работы, — сказала она, указывая на скульптуры в деревянных ящиках.

— Доставлять тебе удовольствие — еще та работенка, Хатч.

— Надеюсь, ты не собираешься жаловаться.

Снова раздались гудки, на сей раз более настойчивые.

— Твой шофер?

— Мой шофер. Мне правда пора. Вот увидишь, через пару минут ты уже соскучишься.

С обольстительной улыбкой она оделась. Она носила сногсшибательное белье и платье, а ее сумка, туфли и украшения стоили целое состояние. Поцеловав его, она удалилась.

Потянувшись, Юпитер Тоби надел джинсы прямо на голое тело. Включил музыку, выбрав последний альбом Дональда Фагена, глотнул шампанского. Хатч была не в восторге от Фагена. Юпитер рассказал ей, что его первая группа называлась «Стили Дэн» в честь одного придурка из «Голого завтрака» Берроуза. Но добился лишь непререкаемого приговора: «Эта музыка — отстой». Фаген — отстой? Человек с верным, словно музыкальный инструмент, голосом, боготворивший Колтрейна, Паркера и Эллингтона, уж точно не отстой, даже в неполные шестьдесят.

Юпитер знал, что не скоро расстанется с Хатч. Она походила на бескрайние прерии, которые ему предстояло возделать, несмотря на жар, солнечные ожоги и сушь больших каньонов. Как она хороша со всеми своими ухищрениями — бельем дорогой шлюхи, шикарными шмотками, исступлением, ненасытностью. И со своими силиконовыми сиськами. Ненатуральная и вульгарная, искренняя и лживая, опасная и страстная. Она — самая богатая и могущественная из всех, с кем он был близок. «Вот увидишь, через пару минут ты уже соскучишься». Так и есть. Дурманящая Хатч. Иной раз у нее вырывались фразы, выдававшие ее мечты. Слово «корни» звучало особенно часто. Она говорила ему, что готова пустить корни в Париже. «Иногда катастрофа срывает нас с насиженного места, тогда приходится прирастать к новому». Странно было слышать такое от женщины, у которой на уме один секс. А может, внешность обманчива.

Она нашла для него это фабричное помещение в рекордные сроки. Он знал, что не задержится здесь надолго. Но хотя бы временное творческое уединение было роскошью, от которой Юпитер пока не мог позволить себе отказаться.

Жильбер Марке расхаживал перед своим «порше». Хатч поняла, что сигналил он, а не Джим. Тем более что Джим преспокойно слушал соул за рулем «даймлера». Она поздоровалась с Марке.

— Не знал, что вы с этим мальчишкой так близки. Ты уверена, что оно того стоит?

— Я редко задаюсь такими вопросами, Жиль. А ты что здесь делаешь?

— Следил за тобой.

— С чего вдруг?

— Заметил, что Юпитер тебе нравится. Хотелось узнать, как далеко все зашло. Ты предложила сдать ему лофт, по-моему, с него довольно.

— Ты встал не с той ноги?

— Меня сегодня вызывают в участок. Каждый развлекается как умеет.

— У них на тебя ничего нет. Ведь это не ты убил бедняжку, верно?

— Все дело в репутации, Хатч. После убийства Неккер Матье Шевийи смотрит на меня свысока.

— Не беспокойся. Орден заинтересован в этой сделке. Они строят из себя недотрог из принципа, хотя прекрасно знают, что недвижимостью занимаются отнюдь не мальчики из церковного хора. Так или иначе, сестра Маргарита мне доверяет. Я часами слушала ее рассказы о ботанике. И обещала ей, что мы не тронем сад. Я околачиваюсь в Париже ради тебя, Жиль. Мы подпишем контракт.

— Тем более не стоит увлекаться. Сестре Маргарите нравится Юпитер.

— И она права. Мне он тоже нравится.

— А если Дюген меня задержит, думаешь, Ордену это понравится?

— Вот поэтому тебе стоит кое-что выложить легавым. Признайся, что громилы, крысы и шприцы — твоих рук дело. Ты не единственный, кто прибегает к таким методам. Ведь никто серьезно не пострадал. И жалобу никто не подал, верно?

— Никто.

— Вот видишь. Не будем делать из мухи слона.

Он бросил на нее красноречивый взгляд. Ему хотелось дать ей пощечину.

— Джим отвезет меня на улицу Фобур-Сент-Оноре. Я там видела платье на тонких золотистых бретельках. Надену его к обеду. Я тебя приглашаю. Ты выберешь для нас прекрасный ресторан. В этом я на тебя полагаюсь. А потом ступай в свой участок.

— А в гостиницу ты заезжать не собираешься?

— Чего ради?

— Например, чтобы принять душ.

— Нет, мне нравится запах моего любовника. Прекрасно сочетается с моими духами, ты не находишь?

Он не выносил, когда она называла его Жиль. Рассказывала о своей жизни и развлечениях, напоминала, как нравится ее общество Жармону и сестре Маргарите. Он сделал над собой неимоверное усилие, стараясь сохранить спокойствие. Она знала, что он поедет за «даймлером», будто собачонка, вытерпит магазины, обед. Без нее он был как без рук. Париж — чертовски веселый город для тех, кто умеет жить.