"Радость поутру" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Гринвел)ГЛАВА 3Бар «Боллинджер» делает свое человеколюбивое дело на полпути вверх по Бонд-стрит, а на противоположной стороне этой оживленной улицы, прямо нос к носу с «Боллинджером», находится заведение любезного и модного ювелира, к которому я обычно заглядываю, когда возникает нужда вложить средства в какую-нибудь бижутерию. И даже как раз теперь, по случаю такой хорошей погоды, я подумывал, не пойти ли купить себе новый портсигар. Но у входа в ювелирную лавку совершалось некое странное действо. Вдоль фасада прохаживался взад-вперед какой-то криминальный тип, напоминавший своими повадками кота из басни, которому, как говорит Дживс, а уж он-то знает, и хочется, и страх берет. То есть он вроде бы и хотел зайти, но что-то ему мешало осуществить свое намерение. Сделает решительный шаг к дверям и тут же отшатывается назад и стоит, бросая опасливые взгляды вправо и влево, словно боится, что его заметили. За океаном, в Нью-Йорке, во времена сухого закона, мне случалось наблюдать, как люди выделывали такие же коленца у входа в бутлегерский кабак. Тип был крупный собой, и в облике его мне показалось что-то знакомое. Я прищурился, пригляделся, и тут память мне подсказала: этот мясистый торс… голова в форме тыквы… лицо как из розового теста… это не кто иной, как мой старый приятель Чеддер по прозвищу Сыр. Но почему он вертится перед ювелирной витриной, было выше моего разумения. Я устремился через улицу с намерением учинить ему допрос, или экзамен, но как раз в эту минуту он вдруг набрался решимости. Пока я разбирался с проходящим автобусом, он весь подобрался, храбро вскинул голову и ринулся внутрь, как пассажир, влетающий в станционный буфет купить и проглотить порцию джина с тоником за две минуты, пока стоит поезд. Когда я вошел туда, он, склонившись над прилавком, разглядывал какие-то изделия из рук почтенного продавца. Ткнуть его зонтом в мягкое место было для меня делом одного мгновения. – Здорово, Сыр! – воскликнул я при этом. Он сделал пируэт с виноватым видом балетного танцовщика, застигнутого за недоливом пива после отстоя пены. – А, привет, – буркнул он. И воцарилось молчание. То есть я хочу сказать, когда встречаются друзья детства, которые не виделись тысячу лет, им бы обменяться громогласными приветствиями и возобновить дружеские отношения. Но в данном случае ничего такого не произошло. Я-то расчувствовался при виде товарища моих детских игр, но вот Дж. д'Арси Чеддер вовсе не проявил ответного восторга. За свою жизнь я встречал немало людей, которым хотелось бы, чтобы Бертрам Вустер очутился где-нибудь не там, где находятся они, и поэтому без труда узнавал симптомы. Именно эти симптомы я сейчас наблюдал у моего бывшего приятеля. Он оттащил меня от прилавка, загородив своим корпусом место покупки, как будто прятал от меня мертвое тело. – Что за манеры тыкать в людей своим идиотским зонтом, – сказал он мне заметно обиженным тоном. – Меня чуть родимчик не хватил. Я любезно извинился, объяснив, что человек с зонтом в руке, если ему посчастливится увидеть старого знакомого в согнутой позе, не может упустить представившейся возможности, и попробовал завести с ним светский разговор о том о сем, чтобы он успокоился и пришел в себя. Потому что он стоял передо мной такой смущенный, как будто это не я, а высокопоставленный полицейский чин, изловивший его за грабежом ювелирного магазина. Мне было совершенно непонятно, в чем тут дело. – Да, брат Сыр, – говорю я ему. – Давненько мы с тобой не виделись. – Да, – отвечает он, показывая всем видом, что можно было бы и еще повременить. – Как жизнь? – спрашиваю. – В порядке. А у тебя? – Спасибо, хорошо. По правде говоря, я сегодня чувствую необычайный прилив бодрости. – Это хорошо. – Я так и думал, что ты обрадуешься. – Да, вполне. Ну ладно, Берти, пока. – Он пожал мне руку. – Рад был встрече. Я от удивления вытаращил глаза. Неужели он всерьез думает от меня так легко отвязаться? Крупные специалисты пробовали отвязаться от Бертрама Вустера, но терпели поражение. – Я еще не ухожу, – успокоил я его. – Не уходишь? – с тоской переспросил он. – Нет, нет. Я пока еще здесь. Дживс сказал, что ты заезжал ко мне сегодня утром. – Да. – В сопровождении Нобби. – Да. – До чего тесен мир. – Не особенно. – А Дживс со мной согласен. – Ну, может быть, слегка тесноват, – вынужден был признать Чеддер. – Я тебя не очень задерживаю, Берти? – Нет, нет. – Я подумал, у тебя могут быть где-то дела. – Да нет. Совершенно никаких дел. Снова наступило молчание. Он промычал пару тактов модной шансонетки, но как-то безрадостно. И переступил с ноги на ногу. – Давно ты там обретаешься? – Где? – В Стипл-Бампли. – А-а. Нет, не особенно. – Нравится тебе там? – Очень. – Что ты там делаешь? – Делаю? – Ладно, ладно тебе! Ты же меня понимаешь. Боко Фитлуорт, например, сочиняет там литературные произведения для широких масс. Мой дядя Перси, пароходный магнат, расслабляется после дня трудов на ниве пароходного магнатства. А у тебя какой рэкет? На физиономии у него появилось странноватое выражение, он посмотрел на меня холодно и даже с каким-то вызовом – пусть, мол, я только попробую что-нибудь эдакое выкинуть. Помнится, точно такой же блеск я видел однажды за стеклами очков соседа в гостинице, когда он признался, что его фамилия Снодграс. Похоже, что мой давний приятель собирался сделать некое постыдное признание. Но он тут же передумал. – Да так просто, болтаюсь без дела. – Болтаешься? – Ну да. Бездельничаю, знаешь ли. Занимаюсь всякой чепухой, то одно, то другое. Дальнейшие расспросы в этом направлении не сулили никаких результатов. Было очевидно, что Сыр не склонен к душевным излияниям. И тогда я перешел к другому вопросу, который меня сильно занимал. – Ну ладно, – говорю. – Оставим это. Почему ты топтался? – Топтался? – Да. – Когда? – Да вот только что. У входа. – Я не топтался. – Топтался совершенно явственно. Твой вид привел мне на ум девицу, которая, я слышал на днях от Дживса, шагнула робкими стопами туда, где воды ручья сливались с речными волнами [Аллюзия на стихотворение Г. Лонгфелло «Девичество» (1842).]. А когда я вошел следом за тобой, ты тут шушукался с продавцом, явно совершая какую-то тайную покупку. Что ты покупаешь, Сыр? И под моим пронзительным взглядом он пошел на признание. По-видимому, понял, что дальше отпираться бесполезно. – Кольцо, – признался он вдруг осипшим голосом. – Что за кольцо? – продолжал я развивать давление. – Обручальное, – выдавил он из себя, крутя пальцами и всячески демонстрируя, что загнан в угол и сознает это. – Ты что, обручился? – Да. – Вот так так! Я от души расхохотался, как всегда в таких случаях, но он хриплым голосом, напоминающим рык шакала в Скалистых горах, спросил, какого черта я раскудахтался, и я тут же прекратил, как отрезал, дальнейшее веселье. Я всегда находил, что Сыр, если его раздразнить, довольно страшен. Когда-то в Оксфорде я в минуту слабости, сбитый с толку дурными советчиками, вздумал было заняться греблей, а тренером при нас был как раз Чеддер по прозвищу Сыр. Мне до сих пор вспоминаются некоторые его высказывания насчет моего брюха, которое я, по его мнению, справедливому или нет, – другой вопрос, выпячивал. Можно подумать, что волжским бурлакам и сплавщикам леса выпячивать живот строго запрещается. – Я всегда смеюсь, когда слышу о чьем-нибудь обручении, – пояснил я мирно. Это, похоже, его не размягчило – если я правильно употребляю это слово. Он продолжал пламенеть. – У тебя есть возражения против моей помолвки? – Нет, нет! – Разве я не имею права обручиться? – Ну, разумеется. – Что значит: «Ну, разумеется»? Я и сам толком не знал, что значит: «Ну, разумеется», может быть, просто «Ну, разумеется» и больше ничего? Все это я попытался ему втолковать, позаботившись о том, чтобы в моих речах звучала утешительная нота. Он вроде бы немного подобрел. – От души надеюсь, что ты будешь очень, очень счастлив, – произнес я. Он поблагодарил, правда, сдержанно. – И девушка хорошая? – Да. Ответ без лирики, но мы, Вустеры, умеем читать между строк. Глаза его стали закатываться, лицо цветом и выражением уподобилось благоговейному помидору. Сразу видно, что человек влюблен, как сорок тысяч братьев [Искаж. слова Гамлета над могилой Офелии. Тут мне пришла в голову одна мысль. – Это не Нобби? – уточнил я. – Нет, Нобби помолвлена с Боко Фитлуортом. – Неужели? – Да. – А я и не знал. Кажется, он мог бы мне сказать. Значит, Нобби и Боко охомутались? – Да. – Ну и ну. Я вижу, смеющийся Бог любви хорошо потрудился в Стипл-Бампли и окрестностях. – Да. – Ни минуты простоя. Работа в две смены. А твоя нареченная тоже из тех мест? – Да. Ее фамилия Крэй. Флоренс Крэй. – Что-о?! Это слово сорвалось у меня с языка с некотором подвыванием, и в ответ он вздернул одну бровь. Наверное, каждый Ромео испытывает легкий шок, когда приятели начинают подвывать, услышав имя его возлюбленной. – А в чем дело? – спросил он с некоторым напрягом. Этот возглас с подвыванием вырвался у меня, естественно, от счастья и облегчения. Представляете, ведь если Флоренс связана узами с ним, тогда опасность, перед которой я трепетал, считай, больше надо мной не висит. Спиноза там или не Спиноза, но факт тот, что Бертрам выходит на свободу. Только разве ему это объяснишь? – Да так, ни в чем, – отвечаю. – Ты с ней знаком, что ли? – Да, случалось встречаться. – Она никогда о тебе не говорила. – Неужели? – Ни единого раза. Давно ты ее знаешь? – Порядочно. – Вы хорошо знакомы? – Неплохо. – Что именно ты подразумеваешь под словом «неплохо»? – Ну, довольно хорошо. Достаточно хорошо. – Как вы познакомились? Меня начала разбирать тревога. Еще вопрос-другой, и он дознается, что его нареченная была некогда знакома с Бертрамом очень даже близко, гораздо ближе, как я уже упоминал, чем ему бы этого хотелось; а ни одного новоявленного жениха не обрадует известие, что в списке у своей избранницы он, оказывается, стоит не под первым номером. Ему бы хотелось услышать, что дама его сердца безвылазно сидела в башне у окна и проглядела все глаза в ожидании, когда он прискачет к ней на белом коне. Ну, и я стал лавировать, как мог. Кажется, слово «лавировать» здесь подходит, но надо будет удостовериться у Дживса. – Ее зверский папаша женился на моей ужасной тетке. – То есть, леди Уорплесдон – твоя тетка? – А то! – А раньше ты ее не знал? – Знал вообще-то. Но слегка. – Понятно. Он продолжал всматриваться в меня, словно какой-нибудь следователь из ФБР, беседующий с подозреваемым, и признаюсь без стыда, что ручкой зонта смахнул со лба каплю холодного пота. Тревога по-прежнему терзала меня, не покладая рук, и даже не по-прежнему, а еще энергичнее. Я осознал теперь то, что поначалу ускользнуло от моего взгляда: отнеся его к разряду Ромео, я ошибся в диагнозе. Правильнее было бы поставить его в один ряд с другим шекспировским героем – Отелло. Очевидно, наш старый приятель Сыр принадлежит к тем нервным женихам, которые рыщут по окрестностям, готовые в бешенстве выпустить, кишки из любого жителя округи, которого, по их мнению, можно заподозрить в прошлом или настоящем знакомстве с предметом их обожания. И узнай он даже в самых общих чертах о том, что было между мной и Флоренс, как в нем сразу же проснется и ощерится свирепый пещерный человек. – Я сказал «слегка» в том смысле, что мы были всего лишь знакомы. – А-а, всего лишь знакомы? – Всего лишь. – Просто встречались раз или два? – Вот именно. Ты это совершенно точно выразил. – Понятно. Я спрашиваю, потому что мне показалось, будто тебе стало как-то не по себе, когда ты услышал о нашей помолвке. – Мне всегда как-то не по себе, когда близится время обеда. – Ты весь передернулся… – Это у меня тик. – И словно бы охнул. Как если бы это известие было тебе неприятно. – Ну, что ты! – Ты уверен? – Совершенно. – Вы же были не более чем знакомы? – Именно что не более. – И все-таки странно, что она ни разу о тебе не упомянула. – Ну, ладно, я пошел, – переменил я тему и ушел. |
|
|