Глава 22

— Наташ, имей совесть! Ты не одна живешь! — крикнула Лёна, барабаня в дверь ванной. — Ты там уже почти час сидишь! Выходи, блин!

— Ален, подожди, — крикнула Куцова через дверь. — Я почти все.

— Твое "почти все" было полчаса назад! — Алена подергала ручку двери. — Открывай! Или мы точно опоздаем.

Через две минуты Наташа вышла из ванной.

— Все, все, — успокаивающе проговорила она вслед разъяренной подруге, которая, даже не оборачиваясь, влетела в ванную и с силой хлопнула дверью. — Что орать-то? Ну подумаешь, опоздаем. Так на пять минут всего-то. И вообще, нам нужно привести себя в порядок перед переговорами.

— Ага, ты забыла уточнить, — язвительно отозвалась Лёна. — Такое ощущение, что только ТЕБЕ надо привести себя в порядок. Особенно если судить по количеству времени, проведенному у зеркала.

— Не бурчи, — крикнула Ната из зала, в то же время роясь в шкафу и доставая черное платьице в стиле Сосо Chanel. — К тому же я уже готова и ты почти все. Сейчас через полчаса уже поедем.

Как и говорила Куцова, из дома они вышли через полчаса, заметно успокоившиеся и относительно помирившиеся. К тому же день был замечательный, во всяком случае для Лёны. Она красива, шикарно одета и скоро поедет в Италию. И, да, погода просто замечательная. Солнышко, отсутствие ветра, пусть даже немного прохладно — на самом деле все здорово. Главное, чтобы ничего сегодня такое настроение не испортило.

Они почти не опоздали, точнее, приехали вовремя, но пока разделись и поднялись…В общем, пять минут не время.

— Что там, Галь? — выбежав из лифта, спросила Алена у секретарши Михаила. — Все уже приехали?

— Нет, девочки, — Галина подошла к ним, забрала пальто и повела в зал переговоров. — Только русские, поляков еще нет.

— Отлично, — они с Наташей смогли немного перевести дух. — Как они, кстати?

— Симпатичные, — мило покраснев, ответила Галя. — Оба.

— Тьфу ты, — Алена с укоризной посмотрела на женщину. — Да я не об этом.

— Ну вроде ничего, — Галя пожала плечами. — Мне кажется, что они профессионалы. Один помоложе, другой постарше, но оба пришли сюда решать серьезные вопросы…

— Это хорошо, — пробормотала Наташа. — Значит, никаких эксцессов не предвидится.

— Ага, — кивнула Лёна, забирая из портфеля документы и диск с информацией. — Сейчас тогда быстренько уломаем поляков и все. Привет, законный отпуск.

— Ален, — Наташа почесала левую ладошку. Она всегда так делала, когда волновалась. — Есть кое-что, о чем я не успела рассказать, — когда Алена вопросительно уставилась на подругу, Куцова продолжила: — Понимаешь… — договорить ей не дали.

— Так! Вот вы где! — Михаил размашистым шагом вошел в их кабинет. — Пойдем быстро. Нас уже ждут! Что вы копаетесь? Я планировал вас познакомить с русскими раньше, чем с поляками, которые, кстати, подъедут с минуты на минуту, — когда Алена попробовала что-то сказать, Михаил ласково обхватил ее за плечи, подтолкнул к выходу и повернулся к Нате. — Наталья, не отставай.

— Да иду я, иду, — тихо ответила Ната, но тут сказала такую фразу, от которой и Миша, и Лёна остановились как вкопанные: — А нам очень нужен этот контракт?

— Что? — Михаил был искренне озадачен. — Наташ, там проблемы с законом? Или еще что?

— Да нет, — покачала головой Куцова. — Никаких проблем, просто…

— Наташ, что случилось? — Алена была озадачена не меньше, чем босс. — Я не понимаю. Утром вроде все было нормально. Из-за чего такие перемены? К тому же отпуск…

— Да к черту отпуск! — воскликнула Ната. — Переживем. Но я не хочу, чтобы мы занимались этим проектом.

— Наташ, я тебя не узнаю, — шеф начал заводиться. — Ты хоть понимаешь, что пытаешься сделать? Уже все готово, и вы согласились. Если хотела отказаться, то это надо было сделать раньше. А не за пять минут до переговоров. Так что хвост в зубы, улыбку на лицо и мигом в зал переговоров. Но потом… — босс сделал внушительную паузу. — И не надейся, что так просто отделаешься.

По дороге ни один из них не произнес ни слова. Михаил Иванович пытался успокоиться, Наташа вообще думала о чем-то ином, не поднимая взгляд от пола, а Алена…недоумевала. Такое поведение совершенно не похоже на Наташу. И наверняка не являлось капризом или блажью. У девушки засосало под ложечкой. Так просто Куцова не стала бы отказываться, а значит…

— Здравствуйте, — Михаил на ходу поприветствовал клиентов, но Алена шла немного сзади, поэтому еще не видела мужчин. — Познакомьтесь, это Наталья Сергеевна, она будет заниматься рекламой и юридической стороной вопроса, а это, — Михаил вывел вперед Алену, — Алена Алексеевна, она займется финансовыми проблемами, а также безопасностью предприятия. Она будет контролировать дальнейший процесс строительства, когда вы получите контракт.

Алена улыбнулась и подняла глаза.

— Здрав…

И застыла. Нет, не может быть. Невозможно. Нашел ее? Нет, не стал бы. Тогда что? Нет, нет, зачем, Господи? Зачем? Она никогда в жизни не хотела больше видеть этих глаз, которые разъедали ее душу. Она никогда не хотела больше смотреть на это лицо, способное заставить ее забыть обо всем и совершить самый безрассудный поступок, не обращая внимания на последствия. Она бы многое отдала, что угодно, лишь бы никогда больше не видеть этого мужчину, который рушил ее маленький бронированный мир и заставлял снова испытывать чувства, которые, казалось, давно умерли.

Боже, за что? Чем она заслужила такое? Алена не понимала, да и не думала об этом. Она стояла неподвижно, не в состоянии дышать. За столько лет она почти убедила себя, что все чувства умерли, все эмоции под контролем, а сама она стала другой…взрослой и спокойной. Эта иллюзия была подобна тонкому, но, как ей казалось, прочному слою льда. А сейчас этот прочный лед дал трещину. Еще, еще, еще…

— А это, — повернулся к девушкам лицом Михаил, — Волков Игорь Анатольевич, совладелец фирмы "Агат" и Христенко Артем Олегович, будущий владелец "Агата", по совместительству главный юрисконсульт.

— Мы знакомы, — немного поклонился Артем Наталье. — Достаточно…близко, — от такой паузы у Михаила поднялись брови. — Не так ли, Наталья?

— Нет, не так, — сузив глаза, Куцова посмотрела на Артема. — Но да…мы знакомы.

Алена даже не обратила внимания на этот разговор, всеми силами пытаясь прийти в себя, сдержаться и не рассыпаться от боли. Игорь…здесь. Она ведь почти научилась…но он снова рядом, чтобы заставлять ее чувствовать, и не важно что. Но ей не нравилось это.

Она пыталась вдохнуть, но не могла. А то, что она видела в его глазах…Гнев, боль, обиду, ярость, ненависть… Она именно их и хотела увидеть. На это и рассчитывала. Ей ничего другого от него не было нужно. Алена закрывала глаза на то, что причиняло ей боль: его нежность, тоска, любовь, безысходность.

Она задрожала. Внутри была полая пустота, как бы глупо это ни звучало. Именно полая, неприятное пустое ощущение, от которого скручивался желудок. Ее переворачивало, и это даже не боль была, а ощущение тошноты и горечи. Никаких острых ощущений, тупая тянущая вниз хрень. Отведи глаза, мысленно просила она его, а он не слушал. Слышал, но не слушал. Смотрел так, словно хотел убить, обнять, любить??? Какая, в сущности, разница?

Молчание затягивалось, даже Артем и Наташа прекратили спорить, хотя Алена как-то отдаленно слышала их препирательства. Все смотрели на них. И Игорь, И Лёна чувствовали это. Но не могли оторваться друг от друга, жадно изучая, обвиняя и ненавидя без слов.

— Давайте пройдем в зал, — у Алены хватило сил сказать эту фразу и указать рукой на дверь. — Галина сейчас принесет вам кофе. А поляки приедут с минуты на минуту. Лучше встретить их сразу в зале.

— Да-да, Алена, — Михаил первым пошел и открыл дверь. — Вы с Натальей подготовьте все, а мы вас подождем внутри.

Алена мысленно поблагодарила Михаила. Он знал, что у них все готово, но дал пару минут. А что пару минут? Что она может? Снова создать вокруг себя ту хрупкую стену отчуждения и спокойствия, на которую ушло четыре с лишним года и которую разрушили одним взглядом за секунду? Снова стать уважаемой, серьезной и сильной Аленой Ильиной, когда вся ее сила и серьезность испарились в одно мгновение. Она почти ненавидела его.

За мужчинами закрылась дверь, и только тогда Лёна смогла выдохнуть. Оперлась на стенку и как-то резко сгорбилась, словно сейчас упадет. Ната быстро подошла к ней и аккуратно придержала за локоть.

— Лёна, все порядке? — в голосе слышалось беспокойство и тревога. — Лёна, Лёна. Лёна, не молчи, ради бога. Лён, тебе плохо? Ты вся белая как полотно. Лён…

— Почему ты не сказала? — тихим прерывистым голосом спросила Алена. — Ты же знала.

— Лёна, — Наташа виновато посмотрела на нее. — Я не думала…

Куцова замолчала, встретившись с глазами подруги. В них было столько боли. Она, правда, думала, что все будет нормально. Прошло четыре года, и Алена почти перестала вздрагивать от имени "Игорь". Почти, но не совсем. Ната не хотела, чтобы так вышло. И сделает все, чтобы вернуть ту спокойную и умиротворенную Лёну…

— Пошли, — сказала Лёна и медленно выпрямилась. — Закончим поскорее…со всем этим.

Они вошли в зал. Мужчины сидели, совершенно не обращая внимания друг на друга, в мертвой тишине. Михаил сидел, уткнувшись в договор, Артем безразлично смотрел в окно, а Игорь тяжелым взглядом сверлил дверь. И только когда девушки вошли, немного расслабился.

— Простите, — в кабинет постучала Галина, — прибыли поляки.

— Заводи, — скомандовал Миша и сразу обратился к девушкам. — Ваш выход.

Простая процедура. Сколько раз Алена проводила такие переговоры — не счесть. В последнее время практически на автомате, потому что такие контракты были как две капли воды. Обычно, но не сейчас.

В зал вошли поляки. Их было трое, один — лет пятидесяти, плотный, с плешкой, но с добродушной улыбкой которой Алена не верила ни на миг, второй — около сорока, ровесник…ЕГО, но производит отталкивающее впечатление. Маленький, с хитрыми глазками и масляным взглядом. С такими всегда больше всего проблем — хотят получить как можно больше, и неважно, возможно ли это или нет. А вот третий был лет тридцати, приятной славянской внешности. Светловолосый, голубоглазый и улыбчивый.

— Witaj (Здравствуйте), — с вежливой улыбкой обратилась к полякам Алена.

Михаил еще в институте заставил их с Натой выучить дополнительные языки, кроме обязательного отличного английского. Алена знала немецкий, а два года назад начала учить польский.

— Dzien' dobry (Добрый день), — с лучезарной улыбкой ответил светловолосый мужчина. — Jak sie, Pani nazywa? (Как вас зовут, пани?)

— Алена, — девушка жестом указала на места, специально приготовленные для поляков, стараясь не замечать пронизывающие и тяжелые взгляды в спину. — Сzy mСwi pan po angielsku? (Вы говорите по-английски?)

— Tak (Да), — кивнули все трое. — My мowie, troche po angielsku. (Мы хорошо говорим по-английски).

— СС? (Хорошо), — ответила Лёна и уже по-английски начала представлять остальных собравшихся. — С Михаилом вы знакомы, это Наталья Куцова, занимается рекламой и юридическими вопросами, а это… — она запнулась, но этого, казалось, не заметил, — Игорь Волков и Христенко Артем, владельцы фирмы "Агата".

Мужчины обменялись рукопожатиями. Отлично, теперь к делу.

Это были самые быстрые и самые тяжелые переговоры за все время работы Алены. Они все сделали за три часа, хотя обычно на такие контракты уходит около двух суток.

Все то время, пока она рассказывала об отдельных нюансах, плюсах и минусах сотрудничества, Игорь не сводил с нее взгляд, мучая ее душу в адском огне и боли, выворачивая ее внутренности наизнанку. Лёна дрожала, моля Бога, чтобы никто этого не заметил, и старалась спокойным голосом разговаривать с поляками, которые, по видимому, были единственными здесь, кому было интересно то, что они с Натой объясняют. Игорь и Артем их внимательно изучали, подмечая все движения и жесты, а Михаил, который уже давно сдался и не пытался понять, что здесь происходит, молча наблюдал за разворачивающимся представлением.

А она стала профессионалом, краем сознания, свободным от боли и растерянности, поняла Лёна. Вести переговоры, когда душа разрывается от боли…не каждый сможет. А стоило ей подумать, что где-то у него своя жизнь…семья, ребенок…Она боялась, что не сдержится.

Наконец, переговоры подошли к концу. Улыбнувшись полякам, Лёна быстро направилась к выходу, успев буквально прорычать Нате:

— В машину. Быстро.

Не оборачиваясь, не обращая внимания на то, какое впечатление производит, Алена буквально летела к лифту, забыв даже пальто у галины и не останавливаясь после ее окрика. В одном тонком платьице выскочила на улице, не замечая холода, который жег щеки, быстро подошла к машине и открыла дверь. Ната бежала следом, тоже не одетая, с двумя пальто в руках.

— Лён, ради бога, куда ты? — Ната часто дышала, запыхавшись от бега. — Что…

Она не успела договорить. Алена сильно газанула, резко развернула машину, не обращая внимания на возмущенные восклицания пешеходов, и поехала, несясь на огромной скорости. Ната поспешила застегнуть ремень безопасности и вцепиться в дверную ручку, едва ли не с ужасом смотря на подругу. Такой она ее никогда не видела. И начинать разговор с ТАКОЙ Лёной…опасалась. Молча смотрела на дорогу, прося у Бога долгой и счастливой жизни. Ну, хотя бы долгой.

Они доехали до дома за пятнадцать минут. Алене казалось, что в стенах своей квартиры она будет в безопасности, будто та являлась щитом от внешнего мира и его проблем. Быстрее…быстрее, еще быстрее. Шестьдесят…восемьдесят…сто…сто десять. "Жук" въехал во двор, распугивая голубей и собак и давая бабулькам новый повод для сплетен. А плевать!

Резко остановив машину у подъезда, она расстегнула ремень безопасности и выбралась наружу. Ната шла следом, пытаясь не отставать. Через две минуты они были дома.

У Алены вырвался вздох облегчения. Сейчас еще минутка, и наступит облегчение, спокойствие. Еще минута…еще одна. Ну когда же! Нет, нет, почему все также больно, намного хуже. Черт, не надо. Дрожащими руками Алена сняла туфли и бросила в коридоре не глядя. Попыталась дойти до зала, но не смогла, оперлась о косяк и ссутулилась. Она чувствовала, что Ната внимательно на нее смотрит. Это все она…из-за нее…если бы она раньше сказала про контракт.

— Это глупо, — холодно произнесла Ната. — Ты ведешь себя как…

— Как кто? — резко обернулась Лёна и вперилась взглядом в подругу. — Ну? Договаривай.

— Как маленький ребенок, — казалось, Куцовой тяжело давались эти слова. — Ты взрослая женщина, которая должна научиться вести себя с бывшими…эээ…

— О чем ты думала?! — Алена видела, как от каждого резкого оклика Ната вздрагивает. — Что ты хотела этим добиться?! Или этот гребаный отпуск важнее, чем я?!

— Помолчи! — Наташа тоже психанула, резко кидая пальто на тумбочку и угрожающе надвигаясь на Лёну. — Причем здесь это?!

— ТОГДА ЗАЧЕМ? Ты же знала, что для меня все это значит! Зачем, Ната? Зачем? Объясни! Потому что я не понимаю.

— Затем, что я не знала, что так выйдет! Я не виновата, что вы оба ведете себя как идиоты! Прошло четыре года, у вас у каждого отдельная жизнь! Но нет, — издевательски перекривилась Ната, — вы решили поиграть в Ромео и Джульетту! Смотреть тошно.

— Поиграть? — растерянно произнесла Лёна, теряя весь запал. — Ты думаешь, поиграть? Ты так это называешь?

Наташа виновато посмотрела на нее и закусила губу.

— Алена, ты должна понимать…

— Дай ключи, — бесцветным голосом попросила Лёна.

— Куда ты собралась? — Куцова вмиг ощетинилась. — Посмотри на себя — вся трясешься, бледная, взъерошенная. Ты же сейчас чуть не разбилась. Алена, это неразумно…

— Неразумно???! — Лёна снова начала закипать. — А разумно меня обменять на эту чертову Италию? Ты же знала, что приедет Игорь. ЗНАЛА! Ты продала меня за какую-то долбаную путевку! Почему ты не сказала?! Я только начала жить нормально. Только, ты понимаешь, только!!! Я не прощу тебе этого!

Наташа замерла. Посмотрела на Лёну, словно не веря тому, что видит. А потом, как-то резко став меньше и незаметнее, взяла ключи и пальто с тумбочки и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Алена не двигалась, сдерживая в себе волну боли, сожаления и обиды. Хотя в глубине души понимала, что совершает ошибку, но была настолько взвинчена…как оголенный нерв.

Через минуту услышала, как Ната завела машину и отъехала от дома. И больше не могла сдерживаться. Из горла вырвался полустон-полукрик заставляя сгибаться от боли. Сжала зубы, пытаясь остановить волны отчаяния. Гнев за то, что ее жизнь разрушили.

— За ЧТО????? — ее крик эхом раздавался в пустой квартире. — ЗА ЧТО ВСЕ ЭТО???

Рыдания с диким, нечеловеческим криком вырывались из нее, слезы застилали глаза. Верх платья намок, но Лёна даже не чувствовала этого. Ввалилась в зал, подошла к журнальному столику, чтобы взять вазу и разбить ее. Может, хоть на мгновение, на маленькое мгновение, станет легче. Пожалуйста, Господи, немного облегчения. Или вообще лишиться всего, чтобы не чувствовать. Не болеть. Не страдать. Не любить.

Резким движением схватила вазу и шарахнула ею об стенку, отстраненно наблюдая за тем, как пол усеивают маленькие осколки. Еще хуже. Стало только еще хуже. Не сдерживая рыдания, она упала на колени, прижимая руки к животу, чтобы…А зачем? Удержать всю ту боль и отчаяние, смешанные с гребаной надеждой, которая появилась, стоило только взглянуть ему в глаза?

Она заплакала, пытаясь заглушить рыдания рукой. Как больно. Разве она не заслужила обычной жизни? Она ведь почти научилась жить. Почти забыла о нем, перестала думать о своем прошлом. Не вспоминала ни о Вике, ни о ребенке, ни о возможной счастливой жизни. Похоронила эти воспоминания, засыпав могилу огромным количеством кладбищенской земли. Но нечто изменившееся начало оттуда выбираться. Нечто более сильное, опасное, и, как казалось Лёне, давно умершее. Бред.

Все стало только сильнее, острее, мощнее, а расставание, иллюзия жизни друг без друга только обострило все чувства. Она представила перед собой лицо Игоря. Хотя и представлять не нужно, она видела его и с закрытыми глазами. Ему ведь тоже пришлось несладко, она видела это в его глазах. Лёна всхлипнула, постепенно начиная успокаиваться. То, что ей не одной было плохо…хоть немного успокаивало. И терзало еще сильнее, как бы парадоксально это ни звучало.

Если бы через столько лет она встретила Игоря и увидела лишь вежливое удивление и безразличие, отреагировала бы она так? Лёна не знала. Возможно, ответила бы тем же. Возможно, рассыпалась бы окончательно, становясь живым трупом или роботом. Но увидев в его глазах отражение собственных эмоций, до малейшей детали собственных….Такой взгляд она каждый раз видела в зеркале, почти на протяжении пяти лет и не могла не узнать. Она не могла ошибиться. Она не могла не узнать.

Он же тоже пытался жить без нее…наверно. Смог ли? Кто помогал ему все забыть? Вика, малыш…или еще кто-то? От таких мыслей снова начали накатывать рыдания. Алена аккуратно легла на ковер, чистый от осколков, и свернулась калачиком, прижав ноги к груди.

Как он жил? Кем и чем он жил? Столько лет она пыталась не думать об этом, гнала от себя даже отголоски таких мыслей, а теперь…не может выкинуть их из головы.

Он изменился. Стал более жестким, холодным, закрытым и мрачным. Алена видела, как он общается с людьми и как те на него реагируют. В лучшем случае — обходили десятой дорогой, стараясь не приближаться, в худшем — боялись смотреть ему в глаза, и в обоих случаях старались не злить. Сможет ли она жить теперь без него, зная, что он тоже не смог и не смирился. Она не знала, но будущее, неважно какое и с кем, начало ее пугать. Был ли выбор…непонятно. Даст ли он его ей? Нет.

Она не знала, сколько времени пролежала на полу, свернувшись клубочком. Но на улице уже стемнело, а свет фонарей мягко отсвечивал на ее теле. Накатили апатия, усталость и стыд. В первую очередь, перед Натой. Она не должна была говорить такого подруге. Человеку, который сделал для нее больше кого бы то ни было. Но сил вставать и ползти до телефона не было.

Когда Алена начала дремать, а ночь полностью заявила свои права на город, в замке повернулся ключ. Раздались тихие шаги и шорох одежды, и через пару минут подруга уже сидела рядом и гладила по волосам.

— Прости меня, — тихо сказала Лёна в темноте. — Я не хотела так говорить. Прости меня.

— И ты меня, — Ната прилегла рядом и уставилась в потолок.

— За что?

— За то, что не верила, — Куцова тяжело вздохнула.

— Во что?

— Ни во что, — пожала подруга плечами. — Ни во что не верила. И в вас тоже не верила, поэтому, наверно, и не сказала.

— А теперь поверила? — Алена повернулась к Нате, и хотя в темноте было не видно, пристально на нее посмотрела.

— Нет, — серьезно ответила Куцова. — Но поняла, что во всем есть исключения. Вы — одно из них.

— Бред, — у нее почти нашлись силы недоверчиво фыркнуть.

— Нет, если сражаться за это.

— У меня нет сил. Никаких. Да и как я могу сражаться за него с ребенком.

— Не с ребенком…с самой собой. А про силы…кого это е*бет? — Ната тихонько усмехнулась. — Важен результат и его ценность для тебя.

— Я и так слишком много отдала.

— Отдай еще…ты все равно не сможешь без него. Ты же даже не жила все это время. Ела, спала, работала, снова спала, потом ела и сначала. Я не знаю, на что рассчитывала, когда сознательно шла на встречу с этими двумя, наверно, хотела увидеть, как ты испытываешь хоть что-то, кроме равнодушия и безразличия.

— Мне страшно, — Алена говорила это не столько для Наты, сколько для самой себя. — Я боюсь опять поверить, отдать все и…заново пройти через ад. Тем более, за столько лет ничего не изменилось. Все те причины, по которым я уехала, они же остались. И выросли.

— На что это похоже? — внезапно спросила Ната. — В смысле, любовь. На что она похожа?

— Любовь… — задумчиво протянула Лёна. — Я не знаю, Наташ. Честно. Это когда ты хочешь видеть его рядом всю свою жизнь. Это когда ты волнуешься за него, когда его нет рядом или он задерживается. Это когда ты ругаешься с ним, — она улыбнулась, вспоминая их с Игорем лето, — и предвкушаешь ваше примирение. Это когда ты готова изменить мир ради него. Я…я не знаю, Нат, как объяснить это.

— Это хорошо или плохо? Любовь, — Наташа спрашивала так, будто пыталась понять и поймать ее.

— Это…больно и непросто. Никогда непросто, — произнесла Лёна. — А если просто — это не любовь.

— А вот если бы… — Ната набрала воздуха в легкие. — Если бы ты знала, что тебе придется пережить из-за любви…знала все то, что произойдет с тобой из-за нее, отказалась бы ты от любви в самом начале.

— Нет, — убежденно ответила Лёна. — Ни за что в жизни. Я бы лучше пережила еще больше, лишь бы сохранить в себе светлые моменты…с ним.

Они замолчали, наблюдая за тем, как по стене проскальзывают огоньки от фар машин.

— И ты до сих пор думаешь о том, нужен ли он тебе или нет? — Ната покачала головой и встала с пола. — Глупая.

— Возможно, — отозвалась Лёна через пару минут, когда Ната не могла ее услышать. — Но даже глупые учатся бояться боли.